Изгибы забытых эмоций

Заканчивая всё квикстепом, Ева поняла, что танцевать все четыре танца стандартной программы она, конечно, ещё может, но прямо без остановки один за другим, показалось ей за гранью реального.

– Твоя выносливость поражает, – Итон выдыхает ей эти слова в лицо, пока они почему-то стоят, всё ещё прижавшись друг к другу, хотя музыка уже закончилась.

– Спасибо, – девушка всё же неловко разрывает контакт между ними и громко выдыхает, опираясь руками на трясущиеся колени. – Но я сейчас выплюну лёгкие. Твоё ведение…м-м-м, слишком напористое.

– Сегодня я лишь оцениваю тебя и твои способности. А танцевать в паре ты всё же будешь с Арчи.

Ева вспомнила этого милого парнишку, с которым ей довелось познакомиться в студии Итона. И как они с первых минут танца из простых фигур поняли, что станцовываться им придётся долго.

– Что ж, продолжим? – сказал Итон с улыбкой, а Ева осознала, наконец, во что вляпалась. Хотя она и не могла сказать, что ей это не нравилось.

*** Неделю назад ***

Прошло всего два дня с тех пор, как Скорсезе увидел танец Евы на крыше. Ну, что сказать, этот вид танцующей девушки так и не выходил из мыслей хореографа. В голове уже была построена программа танца, реквизит, он видел, как она танцует уже полностью доработанный танец с партнёром. Картинка была страстной и очень вкусной.

И в голове этого «гениального» мужчины созрел план. В его студии как раз Арчи остался без партнёрши, а Ева упомянула, что обучается у Джона. И Итон был бы не Итоном, если бы не знал, в какой именно студии обосновался Кабреро. Тем более там заведует его давняя милая знакомая Лидия Альбертсон.

Всё гениальное – просто. Итон решил прийти в студию, мадам тренера, что однажды ещё в юности похвалила его на одном из юниорских соревнованиях, и попросить отдать Еву ему. Он был уверен, что эта милая женщина разделит его взгляд на то, что Джон совершенно не способен раскрыть такой холодный и в тоже время нежный цветок, как Ева.

Этот план грел его душу и надежда на то, что всё получится, буквально его окрыляла. Он летящей походкой зашёл в свою любимую кофейню, взял латте с лавандой и направился в сторону студии Лидии.

Настроение было прекрасным и омрачить его мог только отказ тренера в переводе. И всё же казалось странным, что он не встречал Александро раньше. С её талантом и техникой она должна была уже давно появиться хотя бы на одном из соревнований.

Тем временем он приближался к огромному зданию, напоминающий больше музей, нежели студию танцев. Белые колонны, прямо как в мавзолее украшали главный вход в помещение. Итон сразу вспомнил своё место работы, оно не было таким вычурно-богатым. Простое пространство, что он взял в аренду, больше напоминало шарашкину контору, а на студию, в которой обучают спортивным бальным танцам. Они располагались на первых трёх этажах жилого здания, пара офисных помещений и всё остальное репетиционные залы.

Здесь же всё было по-другому. Только на входе он заметил, что это больше не студия, а школа искусств. «Расширились так расширились». Не хотелось этого признавать, но вся эта школа немного подкосила его уверенность. Может они так легко и не расстанутся с таким учеником, как Ева.

В холле была стойка ресепшен, и рядом же сидел вроде как охранник. Повсюду бегали дети вперемешку со студентами.

– Добрый день! Чем я могу вам помочь? – лучезарно улыбнулась девушка за стойкой. Белоснежные зубы, кажется, даже ослепили Итона.

– Здравствуйте. Я Итон Скорсезе, хотел бы встретиться с Лидией Альбертсон. Это возможно?

– Наслышана о вас, – с лёгким придыхание ответила та и тут же продолжила, листая журнал. – Господин Итон, у вас назначено?

– М, нет. Мы давние знакомые и у меня к ней личный разговор.

– Ох, поняла, но у нас, к сожалению, к директору только по записи.

Итон облокотился на стойку, поставив стакан с кофе и очаровательно улыбнулся: – Может, вы сделаете исключение для меня? У неё сейчас кто-нибудь есть?

– Нет, но…

– Вот и славно. Поверьте, наш разговор не затянется. На каком этаже вы сказали находится её кабинет? – уже направляясь к лестнице прокричал Итон.

– На третьем, справа по коридору. Дверь почти в самом конце! – девушка кричала ему в след, томно провожая глазами его спину.

– Спасибо, кофе можете выкинуть.

Итон влетел на третий этаж и быстро пошёл искать нужный ему кабинет. Сердце от волнения готово было разорваться, но он решил хотя бы попытаться свершить задуманное. А там уже посмотрит, если ему вдруг откажут в его просьбе.

Заветная дверь и вот он уже стучит, а после вытирает вспотевшие ладони о свою джинсовую куртку. Приглушённое «Входите» и Итон уже наблюдает перед собой женщину пятидесяти лет, что сидит за массивным деревянным столом, заваленного бумагами.

Кабинет довольно просторный, но как будто мрачный из-за того, что вся мебель выполнена из тёмного дерева. Все шкафы, и кресла со стульями – словно ты попадаешь в мир мафии, а Лидия – это Крёстный отец. «Может она этим фильмом вдохновлялась, когда обустраивала здесь всё».

Альбертсон подняла взгляд на своего незваного гостя и от удивления приподняла брови из-под очков. Итон же успел рассмотреть её неряшливый пучок на голове из наполовину седых волос, зелёное платье в клеточку и то, как она смотрела на него в ответ. Тоже оценивала его вид.

– Ты же не последний человек в нашем мире, а одеваешься, как попало. Ну, вот что это за рваные джинсы и рубашка? – Лидия грозно посмотрела на него.

– У вас тоже не фонтан на голове, – Итон усмехнулся и прямой походкой пошёл к ней.

– Маленький засранец, – женщина улыбнулась ему в ответ, откладывая свои бумаги и поднимаясь со своего места, чтобы обнять мальчишку. Да, для неё он всё также оставался тем мелким пронырой, которого она когда-то встретила и даже недолго была его тренером в этой школе.

– Рад вас видеть, – прижимая к себе женщину, проговорил ласково Итон. Она всегда ему нравилась, и годы ей были только к лицу.

– Присаживайся, – указывая на кресло, Лидия сама села на своё место. – Зачем пожаловал?

– Не поверите, если я скажу, что соскучился?

– Я слишком хорошо тебя знаю, мой дорогой, поэтому рассказывай.

Итон чуть помялся и поёрзал в кресле. Он всю дорогу репетировал то, как будет говорить Лидии о своём плане на Еву и как он хочет, чтобы она выступала от имени его студии и клуба.

– Дело в том, что я встретил девушку.

– Твоя мама уже не справляется с советами в любовных делах? – посмеиваясь, спросила Лидия, прикрывая рот рукой.

– Да нет же, – покраснев, Итон прокашлялся и продолжил. – Эта девушка ходит в вашу студию, то есть школу искусств.

– Уже интереснее.

– Да… Её зовут Ева Александро и…

– Александро? Ты уверен?

– Абсолютно.

Лидия чуть стушевалась и вся её веселость, словно испарилась за долю секунды. Итон это заметил. «Что-то не так».

Альбертсон отвела взгляд к бумагам, но спросила: – И что же ты хочешь от меня?

– Я видел её танец, и он был прекрасен. Конечно не без изъянов, ещё есть над чем работать.

– Её техника поражает, какие же изъяны ты в ней увидел? – Лидия снова повернулась к Итону, скрещивая руки в замок на столе.

– Её эмоции…

Альбертсон сжалась внутри.

– Она словно сопротивляется сама себе, но с этим можно работать. Я пришёл сюда за ней, миссис. Хотел бы просить у вас перевода её в мою студию. Знаю насколько это эгоистичная просьба, ведь она такой ценный кадр. Но вы должны понимать, что с Джоном она не распуститься как цветок. Помните, вы как-то говорили мне…

– Женщина в танце – это цветок, который способен зацвести в руках мужчины. Да, я помню эти слова, – Лидия напряжённо выдохнула. – С ней не всё просто, Итон.

Скорсезе придвинулся ближе. Он внимал каждую микро эмоцию на лице Лидии, как она менялась по ходу их разговора.

– Расскажите мне.

Альберсон сомневалась. Стоит ли рассказывать эту трагичную историю и ворошить прошлое, особенно мёртвых. Но смотря в горящие глаза Итона, пришло осознание, что может быть он станет тем самым человеком для Евы, который вытащит её из отчаяния и разочарования в мире и в людях. Может он станет неким спасением, если, конечно, ему удастся пробиться сквозь стену, что она построила. Или он станет очередной болью…

– Я не вправе такое рассказывать и всё же… – пауза, вздох. – Ева была поразительным ребёнком. В то время когда она к нам пришла, мы ещё были обычной студией для подготовки пар к спортивным бальным танцам. Очень редко я встречала таких детей. Кажется, в шестнадцать её удочерила Анна Александро и вскоре привела её к нам. Анна была мне дорогим другом. Хоть мы и не общались вне работы. Она была спонсором этого места и очень любила Еву.

А Ева, кажется, делала всё, чтобы не разочаровать нового родителя. Она занималась и занималась, как оказалась, девочка долгое время копировала движения с транслируемых конкурсов по телевизору. И вот за четыре с небольшим года, ей удалось покорить столько конкурсов, что в её карточке танцора она была близка к получению «А-ранга». Ты можешь себе это представить? А она всё таскала и таскала меня по турнирам и соревнованиям, где могла получить баллы.

И вот три года назад, перед открытыми национальными отборочными, Анна Александро умерла прямо на репетиции. Еве должно было исполниться двадцать один.

Рассказ прервался. Лидия начала вытирать слёзы, что скатывались жемчужинами по щекам. Дрожащим голосом продолжала:

– И после похорон она вернулась «такой». Ни улыбки, ни слезинки. Танцы она не бросила. Всё также оттачивала все движения, но была, словно пустой, понимаешь? Больше я не видела её живого и искреннего танца.

Мы дали ей год. Отправили на какой-то конкурс, уже не помню, но, конечно же всё безрезультатно. А потом я наняла Джона, думала, может молодой подход как-то оживит, но уже два года он её никуда не пристраивает. Говорит, с ней работать бесполезно и пора её попросить уйти. А я… я не могу. Анна так много сделала для этой школы и для неё тоже, я хотела что-то дать в ответ.

Казалось, рассказ закончен, но столько вопрос появилось в голове у Итона, но он понимал, что в лоб задавать их Еве сейчас точно не стоит. И Лидия вряд ли знает ответ на них, ведь они касались напрямую чувств Евы и то, что с ней произошло после похорон.

Итон пододвинул кресло совсем близко к Лидии и взял её руку в свои: – Пожалуйста, не плачьте, вас это старит.

– Негодник, – чуть улыбнувшись, Альбертсон начала вытирать свои слёзы свободной ладонью.

– После всех сказанных слов, я понял, что моя затея перевести её в свою студию кажется мне ещё более замечательной, чем обычно. Уверяю, я смогу вернуть её на паркет.

***

Несмотря на некоторые предостережения Лидии, Итон всё же получил одобрение от директора школы искусств. Она пожелала ему удачи и сказала: – С нетерпением жду её возвращения. Ты обещал. На этих национальных. Надеюсь, ты успеешь. Осталось чуть больше двух месяцев.

Теперь оставалось предупредить об этом саму Еву и преступать к делу.

– Да, чёрт возьми! Почему ты не можешь просто улыбнуться?! Я помню, что сказал тебе, что ты к соревнованиям не допускаешь, но даже на репетиции нужно вести себя соответствующе!

Знакомый голос ударил под дых, и давние, насильно забытые воспоминания, разблокировались. Все эти крики доносились из приоткрытой двери на третьем этаже, откуда уже собирался уходить Скорсезе. Однако ему захотелось заглянуть. Тем более что голос принадлежал его давнему знакомому Джону Кабреро.

– Я уже сомневаюсь, что в тебе есть хоть что-то выдающееся! – плевался оскорблениями Джон. А рядом с ним стояла, опустив голову, никто иная, как Ева.

Итон сжал кулаки. Кабреро потерял весь такт и бесцеремонно оскорблял поистине талантливую девушку, в отличие от него самого. Вот она – возможность, забрать Еву отсюда прямо сейчас. Тем более вмешаться хотелось с невероятной силой, в принципе, что он и сделал.

Без стука и предупреждения, Итон зашёл в зал, засовывая руки в карман, осматриваясь по сторонам присвистывая.

– Неплохо устроился Кабреро, смотрю, годы идут, а ты не меняешься.

– Ты здесь откуда? – в голосе Джона было больше не удивление, а нотки испуга.

Ева застыла на месте, осматривая Скорсезе с ног до головы, она была уверена, что больше не встретит этого человека. «Это невозможно. Что он тут делает?».

– Мало того, что ты танцор неважный, так ещё и как хореограф говно, – продолжал Итон.

Макс, партнёр Евы, желал провалиться под паркет. Вся эта ситуация ему очень сильно не нравилась. Воздух в помещении стал, словно, плотным и искрящимся, одно неловкое движение и всё взлетит на воздух. Отчего парень больше всего сейчас хотел оказаться просто невидимым для всех. Да и этот внезапно появившийся парень ему был очень хорошо знаком, и раз с Кобреро у них явно не «крепкая дружба» то лучше стоять и молча наблюдать.

– Вали из этого зала, Скорсезе! – взбеленился Джон.

– Правда глаза колет? Ты даже не способен научить своих подопечных танцевать.

– Её-то? – он ткнул пальцем в Еву. – Она не обучаема!

– У неё есть имя, – понижая свой голос, пояснил Итон. Глаза угрожающе сверкнули. – Она тебе не псина.

– Раз ты такой умный, сам её попробуй чему-то научить. Она только и умеет, что лицо кирпичом делать, – процедил сквозь зубы Кабреро.

– Правда, разрешаешь? – парень приложил руку к сердцу и не дожидаясь ответа Кабреро продолжил. – По рукам, я покажу, как работаю профессионалы. Увидимся на национальных, – съехидничал Итон и подошёл к ничего не понимающей Еве. Он прошептал: – Прости за этот цирк, – и чуть громче добавил. – Пойдём. Не стоит стоять в одном помещении с одноклеточным, а то сами тупеем.

– Скорсезе! Что ты сказал?!

– Ещё и с глухим, уходим.

Кабреро что-то начал кричать в их уходящие спины, но Ева была полностью сосредоточена на мужской руке, прикасающейся к её талии. Итон подталкивал к входу, попутно спрашивая, где у неё сумка с вещами. Александро неловко показала пальцем на сумку, и парень закинул её себе на плечо, закрывая за ними дверь.

«Как жаль, что он так и не изменился. Даже не попытался узнать о своей ученице, и не постарался ей помочь. Редкостная скотина…».

Глава 3. Ч