Астраханские боги

Михаил Поляков

Астраханские боги

Глава 1: Бог Один

Российская Федерация. Город Астрахань. Наши дни

Привет, смертные. Я – Один. Или Вотан, Одиссей, Одоакр, Оттон, Ода… Список длинный, как очередь в Вальхаллу после удачного набега. Суть одна: я – бог-прогрессор на службе у Высшего Менеджмента. Вечный «решалa», которого небожители призывают, когда надо навести порядок, открыть рынок или… убрать конкурента. Коллеги в шутку зовут меня империалистом. Не возражаю. Моя специализация – империи. Строю, ломаю, реструктуризирую. По приказу свыше.

Вот так, из-за баранов и юношеской глупости, и начались мои скитания, приведшие в конце концов сюда, к этим волжским берегам, где я основал Асгард, или, как теперь говорят, Астрахань.Бараны. Я усмехнулся глядя в меню плавучего кафе на набережной Волги в которое зашёл перекусить. Именно из-за этих безобидных созданий я и оказался в конечном итоге на волжских берегах. А если ещё точнее – из-за двух, чьи амбиции решительно опережали рассудок. Одним был я сам, а вторым – мой неразлучный друг Аддагал. Дело было в незапамятные времена, аж в третьем тысячелетии до Рождества Христова. Обитал я тогда в благословенной Месопотамии, в славном городе Уре – центре тогдашней цивилизации, который позже назовут халдейским, а в ту пору он был самым что ни на есть шумерским. Был я тогда простым смертным, молодым – сороковник ещё не стукнул, – но уже кое-какой вес в обществе имел. Возглавлял свой род, владел разнообразными активами: скот, пшеничные поля, финиковые рощи. Приторговывал и металлом – медью, оловом, серебром, да и ткани шли в ход. Предпринимательская жилка, что называется, билась исправно. Пару раз сходил в вооруженные экскурсии в соседние региона (попросту говоря, набеги), вернулся не с пустыми руками: пара рабов да другие трофеи. В целом, уровень жизни можно было назвать достаточно комфортным для эпохи ранней бронзы. Аддагал тоже не сидел сложа руки и весьма преуспел. Выстроил новый дом – солидный, с резной дверью из ливанского кедра. Особенно гордился техническим новшеством – туалетом с мраморным унитазом и примитивной, но все же канализацией. Приобрел повозку с парой крепких ослов – транспорт высшего класса по меркам нашего квартала. Одним словом, парень явно шел вверх по социальной лестнице. Сидим мы как-то у Аддагала, отмечаем его приобретение колесницы, потягиваем пиво через тростниковые трубочки (напиток, надо сказать, был весьма качественный, крафт местного розлива). Позволяем себе пошлые шутки в адрес рабыни с выдающимися формами что нам прислуживала. Разумеется, когда супруга Аддагала отсутствовала – при ней такие вольности были чреваты. Беседуем о насущном: о ценах на зерно, о том, как выгоднее его реализовать, как договориться с храмовыми управляющими о более выгодных условиях аренды пашни. Обсуждаем и методы воспитания подрастающего поколения, которое, по нашим наблюдениям, отбилось от рук, вело себя дерзко и проявляло поразительное нежелание осваивать клинопись. И вот, шепчет мне Аддагал о перспективной возможности легко и быстро приумножить капитал. Дело, мол, верное, он все продумал. Если действовать аккуратно, то каждому гарантировано по сотне баранов. Ну, я и клюнул – сотня баранов лишней не бывает. Сам-то я подумывал о реновации жилища, о модернизации санузла, да и о собственной повозке с ослами мечтал. Плюс не то чтобы супруга настойчиво напоминала об обещанных золотых сережках, но… намёки были прозрачны. Суть аферы (будем честны) заключалась в подделке храмовых токенов – глиняных жетонов, которыми учитывали пожертвования, в основном тех же баранов, по факту примитивный аналог учётного документа. Здравый смысл должен был подсказать дать задний ход, но увы. Перед глазами уже стоял и обновленный дом с прогрессивным санузлом, и собственная колесница, и пресловутые серёжки на жене. План Аддагала выглядел безупречно твердым, как обсидиановый нож. У него имелся специалист по глиняным табличкам, виртуоз, способный воспроизвести храмовый токен так, что его не отличишь от подлинного – идеальный дубликат. Да, требовались начальные инвестиции, но ожидаемая прибыль должна была окупить их сторицей. Для храма лишняя сотня-другая баранов – сущая мелочь, едва ли заметная в общем потоке. Эти жрецы, по нашим представлениям, только и знали, что пиво пить, от пуза наедаться да с рабынями кувыркаться – когда им вникать в бухгалтерию? Дело – верняк. Аддагал клялся что всё надёжно, а мы, шумеры, друг друга не обманываем. Короче, ввязался я в эту авантюру. И первое время всё шло, как по маслу. Увы, схема была рассчитана на простаков, а вот топ-менеджеры храма Энлиля явно к таковым не относились. Скоро меня взяли и препроводили в застенки. Аддагал же проявил завидную расторопность: успел эвакуироваться со всей семьёй. Дом с прогрессивным санузлом бросил, но самое ценное – ту самую дверь и мраморный унитаз – погрузил на повозку и исчез в направлении пустыни, к родне. А из пустыни как известно, выдачи нет. Другая юрисдикция и даже боги. Успел нацарапать мне предупреждение – мол, сматывай удочки, но я проявил непозволительную медлительность и пришлось отвечать по полной программе за двоих. В храме со мной провели беседу люди с ледяными взглядами и горячими сердцами. Они доходчиво объяснили шумерским по глиняному, что я не только храм дерзнул обмануть, но и богов! Высшего эшелона! И на какие суммы. Я уже мысленно прощался с жизнью, представляя, как меня сотрут в порошок для магических экспериментов, а весь род отправится в пожизненное каналостроение за скудный паёк и побои. Однако судьба распорядилась иначе. Ситуация могла иметь негативный публичный резонанс. Она подрывала священный авторитет храмовой отчётности, что могло породить ненужные вопросы у паствы. И жрецы, а точнее, небесные инстанции, решили инцидент замять без лишнего шума. Меня же, определили искупать грехи кровью и потом. Извлекли из заточения, привели в божеский вид. После финального инструктажа о моём новом статусе и последствиях возможных провалов, передали компетентным товарищам, организовавшим сеанс прямой связи с небожителями. Основной диалог вёлся с богом Энки, но его коллега, Энлиль, периодически вставлял свои, подкрепленные громом, корректировки. Суть миссии сводилась к следующему: народному хозяйству Шумера катастрофически не хватает меди. И олова. Требовалось срочно наладить устойчивые поставки стратегического сырья. И вот мне, вчерашнему аферисту, предстояло стать где-то на севере чем-то вроде главного по геологоразведке, ведению агрессивных переговоров и логистике. Ирония судьбы, не правда ли? Но что-то боги во мне разглядели.

Глава 2: Избранник богов

Меня не казнили и даже сделали полезным для общества. Но только для того, чтобы я был полезен от него максимально далеко. Надо отдать должное жрецам и тем, кто над ними, – умно. Нет ненужных людей, есть кадры. Любого можно использовать на благо делу. Из ресурса, пригодного разве что для удобрения финиковых рощ, я превратился в актив стратегического значения. Но иллюзий не было. Шансов выжить в чужой дикой стране было откровенно мало. Впрочем, предаваться горестям мне было некогда. Решение было принято, и время на раскачку и осознание своего положения мне никто давать не собирался. Из меня делали инструмент для воплощения воли богов и элиты Ура.

И процесс этой трансформации был куда болезненнее быстрой и милосердной казни.

Моими новыми надзирателями и наставниками стали жрецы храма Энлиля. Не те толстые сибариты, которых я видел до этого и с таким высокомерием рисовал в своём воображении, проворачивая свою криминальную схему, а сухие, жилистые мужчины с глазами, словно выточенными из обсидиана. Они не пили пиво в рабочее время. Они не смотрели на рабынь. Они смотрели на меня как на очередную глиняную табличку, которую предстояло исписать правильными знаками, а если потребуется – разбить и замесить заново.

Началось с самого простого – с тела. Моё предпринимательское брюшко, символ достатка и благополучия, было объявлено врагом номер один. Бег по кирпичным лестницам зиккурата на заре с корзиной глины на плечах под холодным взглядом стражи. Борьба с тяжеленными щитами и копьями в пыльном дворе. Плавание по мутным водам Евфрата, где я то и дело ожидал встретить щупальца какого-нибудь забытого бога-амфибии. Меня кормили какой-то жуткой питательной пастой из ячменя и сушеной рыбы, от которой во рту навсегда поселился привкус безысходности.

– Зачем?! – рычал я однажды, выплевывая песок после очередного спарринга. – Я же торгаш-логист, а не гвардеец царя! А вы из меня второго Гильгамеша делаете!

Жрец по имени Лугальниру, мой главный мучитель, хлопнул меня по затылку древком копья так, что в глазах потемнело.

– Энлиль ненавидит слабаков. И сопливых логистов, которые чихают на стратегические грузы. Твоё тело – это сосуд. Сейчас он дырявый и полон прокисшего пива. Мы его очистим и закалим. Чтобы дух, который в него вложат, не пролился и не испортился.

Впрочем прокачивали мне не только тело. Мне закаляли дух и посвящали в секреты магии. Вот где начиналось действительно интересное, то, от чего кровь стыла в жилах и закипала одновременно. Меня учили не колдовать шары огня – нет. Меня учили воле. Тому, как силой намерения заставить дрогнуть реальность. Как шёпотом усмирить разбушевавшегося осла, как найти воду в пустыне, ощутив влагу кожей ладоней за милю до родника. Как, вглядевшись в пламя масляной лампы, увидеть тень будущего или обрывок чужой мысли.

Это был тяжелейший труд. Гораздо тяжелее бега с щитом. После каждого сеанса меня рвало, а из носа текла кровь. Лугальниру называл это «очищением каналов». Мол, мозг смертного забит бытовым мусором – ценами на медь, глупостями жены, воспоминаниями о провальной афере. Всё это надо было выжечь калёным железом концентрации.

– Ты думаешь, боги с рождения молнии мечут? – говорил он, безжалостно тыча пальцем в мой вспотевший лоб. – Нет. Они просто знают, как заставить мир себя слушать. Это и есть магия. Не бормотание непонятных слов. Не ритуалы. Приказ! А приказ должен исходить из твёрдой руки и ясного разума. Твой же разум пока похож на болото.