Насквозь

Я – жажда, я – волчица,

Ты – генерал и ты патриций.

Пришел ты потушить пожар.

Разрешено нам веселиться

На спину ты так резво клал

Но я же хищница, я – волчица

Под лапой моей Ромул спал.

Решили мы охотой порезвиться,

Узнал твой заяц мою пасть,

Да, кролика надо уметь поймать,

Чтоб досыта поесть волчице.

Дано нам друг в друга впиться,

Я знаю твою страсть и гнев,

Но я непобедима, я волчица,

Будь ты хоть сто раз лев.

И так могло с тобой случится,

Что после стал ты совсем другим,

На свое знамя поместил волчицу,

Так правильно. Наш город – Рим.

Мой дядя самых честных правил

Как оказалось то некстати,

Что в жизни той ты был мой дядя,

А потому без слов, ласк и прелюдий,

Весь Рим заставил уважать Гай Юлий.

Он взял туманы и восходы Альбиона,

Да гордость Галлии он ловко покорил,

Он перешел все рубежи и Рубиконы,

Со смертью в пантеон богов вступил.

Но как бы не любили тут разврат,

Рим не простит и Цезарю инцеста,

Не могут вместе быть сестра и брат,

Тем более племяннице и дяде нету места.

Не утолил со мной свое либидо,

Поэтому случились Мартовские иды.

Но ты любил меня. Мой сын Октавиан,

В наследство от тебя взял вечный город,

Да, не в этой жизни и еще не скоро,

Но все-таки мы делим славу пополам.

Клеопатра

Внезапно я приду к тебе в ковре,

Я покажу тебе Египет на триере,

Я растворю жемчужину в вине,

Пока ты мне не поклянешься в вере.

Я отчеканю лик твой и мой на монете,

На оргиях я первая менада, а ты Вакх,

Мы пошалим и порезвимся, словно дети,

Хоть ты держишь скипетр, я – анх.

Две тысячи лет сей пламень не затмили,

Твой каждый взгляд в учебник и музей,

Истории о нас хранит Александрия,

Любовь нам пирамида, крест и мавзолей,

Я для тебя всегда найду страсть и идеи,

Ведь происхожу я из династии Птолемеев,

Неважно кто ты – Цезарь иль Антоний,

Едины мы в войне, пире, горе, ссоре,

И даже после поцелуев ядовитых змеев.

Нельзя влюбляться

Не знает император Клавдий,

Его императрица Мессалина,