Демон при хозяйстве, или Чудеса на ферме госпожи Уолш

Зоя Ясина

Демон при хозяйстве, или Чудеса на ферме госпожи Уолш

Глава 1

– Просыпайся, Петра, просыпайся! Утро наступило, солнышко уже высоко!

– Неправда, сгинь! – сбрасываю поющий будильник с тумбочки на пол. Потягиваюсь. Яркое весеннее солнышко вовсю светит сквозь тонкие занавески в моё окно. Его лучи почти добрались до моих пяток. Какое-то время я смотрю на лучик, попавшийся в мою сбившуюся простынь.

– Ну… утро – так утро, ворчу я и скидываю ноги на пол. Нащупываю голыми пальцами свои деревянные башмаки с хлопковыми мягкими стельками, тянусь рукой за пушистой кофтой. Одеваюсь и только тогда поднимаюсь окончательно.

В доме пока холодно. Сейчас ранняя весна, и тепла ещё недостаточно. Хорошо, что я не слишком мерзлявая.

Иду по пустому дому, слушая, как деревянные подошвы моих ботинок гулко отстукивают по полу. Открываю окна. Пусть дом наполнится свежим воздухом. Погода сегодня хорошая, и день должен быть неплохим.

Все удобства у меня в доме, поэтому я быстро провожу свои утренние процедуры и немного прихорашиваюсь. Наливаю в таз воды, умываюсь. Волосы причешу потом, перед поездкой в Сэльрон. Это небольшой портовый город – за покупками я чаще всего езжу туда – и даже не потому что ближе – выходит быстрее. Я живу в местечке под названием Вилавирра Уолш – это ферма, находящаяся в небольшом отдалении от дороги как раз между портовым Сэльроном и крупным и шумным Вергасом.

Стоит только запланировать поездку в Вергас – и можно забыть про день – он будет потрачен на то, чтобы добраться, не заблудиться, отбиться от всех бандитов, до хрипа в горле торговаться и перессориться со всеми на рынке и уехать обратно полностью вымотанной ближе к ночи. А дела на ферме сами себя не сделают.

У меня большая ферма. Уолш – это название этого места, а заодно и моя фамилия. Меня зовут Петра Уолш, и эта ферма – моё приданое и наследство, оставшееся от родителей. Было время, когда я очень сильно хотела выйти замуж – желательно за какого-нибудь благородного джентльмена.

У таких джентльменов не всегда водятся деньги, а мою ферму можно продать, например.

Потом я решила, что мне нужен такой же хороший потомственный фермер, как я сама. Но у такого мужчины, скорее всего, должна быть своя собственная ферма. А я, поработав в своём родном Уолше несколько лет, поняла, что не хочу продавать ферму, чтобы уходить хозяйкой в другое место.

Да и ферм в округе, кроме моей, было не так чтобы много. И ассортимент у них небогатый.

Большинство выращивали животных, овощи и зерновые – для всего этого требовалось много наёмных или постоянных работников. Таковых у меня почти не имелось. Поэтому я сделала упор на другом…

Первым делом решаю собрать свежие яйца, беру корзинку, чтобы сходить и проверить кур. Толкаю входную дверь, готовясь, с некоторым сожалением, вынырнуть из тёплых домашних башмаков и переобуться в ещё прохладную, уличную обувь, но об обуви тут же забываю. Потому что лишь только открывается дверь, мой взгляд натыкается… на совершенно голого мужчину! При всём его оголённом достоинстве!

Глава 2

– Ох, мамочки! Меня ведь теперь замуж никто не возьмёт! – выдыхаю я с визгом, прячась обратно за дверь. Стою, прижавшись спиной к косяку, пытаюсь усмирить дыхание.

Там, на улице, на моём пороге, что, в самом деле, разлёгся голый мужик? Ну не наваждение ведь у меня такое? Может, дьярги меня дурачат? Дьярги – это нечисть такая мелкая, пакостливая. Но целого мужика они бы мне не смогли внушить! Надо выглянуть, проверить… Может, всё-таки, почудилось?

Собираюсь с духом, набираю полную грудь воздуха, оборачиваюсь, толкаю дверь. Дверь упирается во что-то… Во что?! Высовываю наружу голову, вижу, что мужчина ногу вытянул, и теперь дверь мою подпирает. Ничего себе – развалился!

Выбираюсь в оставленную мне щель, на которую смогла открыться дверь, стою и смотрю на мужчину, попутно сожалея, что не взяла из дома никакой тяжёлой сковороды или скалки!

Вот реально, голый тут лежит! А ещё молодой и красивый. И от того, что голый – жуть как неловко! Я обнажённых мужчин не видела никогда – если мальчишек не считать, с которыми мы в совсем юном детстве играли и в лужах вместе купались. А тут – совсем другое дело!

От смущения я отвернулась. Плохо его разглядывать! Богиня явно бы такое не одобрила! Светлая богиня Аурана – очень строгая. Проповедники, которые ко мне заходят по причинам, о которых сейчас лучше умолчать – все уши мне прожужжали про важность нравственности.

Да я сама нравственность во плоти! Я чиста и невинна! Ну подумаешь, изготавливаю и продаю варрес и пятиискровый картаг!

Смущение смущением, но стоять спиной к неизвестному мужчине, вломившемуся на мою ферму, ещё хуже! А что если это вор, насильник, или ещё какой-нибудь разбойник – вон, с большой дороги!? Или, что ещё хуже – фанатик религиозный, из тех, кто кошмарит население своим темнобогом! А я… убирала ли лампу со своего порога?

Я набралась смелости и развернулась. Мужчина слегка сменил позу, но всё ещё лежал себе – почти без движения. Почти – потому что было заметно – он всё-таки двигался. Грудь его вздымалась и падала от прерывистого дыхания, да и сон, или что там у него за состояние – был каким-то беспокойным.

Я слегка над ним наклонилась. Не знаю, что хотела разглядеть? По его лицу понять – разбойник он или добропорядочный господин? А что, если на него самого напали на дороге, обобрали, избили, раздели, и он, сердечный, пришёл на мою ферму да и свалился без чувств?

Да что ж за разбойники пошли нынче, в самом деле, если снимают даже портки!?

Лицо как лицо – по нему никак не понять, что за человек передо мной разлёгся. Да и человек ли? Мышцы на теле очень хорошо развиты, но по этому я не могу заключить – рабочий ли передо мной, мастеровой или фермер? Да этот мужчина может кем угодно оказаться – даже аристократом каким-нибудь! Волосы очень уж хороши. Видно, что как шёлковые. Должно быть, мягкие.

Поймала себя на желании прикоснуться к ним пальцами. Старалась смотреть на лицо и верхнюю половину тела, потому что любопытный взгляд, то и дело, перемещался ниже.

– Надо его одеть, что ли… – прошептала я. – Или, для начала, разбудить?

Наклонилась ближе и тихо шепнула:

– Э-эй!

Он чуть дёрнулся и я испугалась, отпрянув. Наверное, надо сначала вооружиться чем-нибудь. А вдруг это воин? Очень уж тело тренированное. Из стражей? Хм… Почему-то, не похож. Я немного замешкалась, снова слишком приблизившись. Как вдруг мужчина встрепенулся и внезапно схватил меня за руку!

Глава 3

Пригодилась масляная лампа. Она, всё-таки, была на крыльце! Зажигала я её или нет, не знаю! Да мне теперь и безразлично. Очнувшись, мужчина схватил меня за руку, я испугалась, завизжала. Нащупала за спиной лампу и огрела ей охальника прямо по голове. Кто б этот мужчина ни был, он отключился снова.

А я решила, что нужно быть осторожнее! Поэтому надо мужчину связать и… наверное, одеть… А то мне совсем неловко на него смотреть, вообще-то.

– Чем бы связать тебя… – прошептала себе под нос и отправилась на поиски верёвки. Меня пугало, что, пока я хожу, мужчина поднимется, где-нибудь спрячется и застанет меня врасплох. Поэтому я, то и дело, оборачивалась и возвращалась взглядом к своему крыльцу.

Наконец-то, нашла верёвку. Подёргала её хорошенько. Верёвка показалась мне достаточно прочной и я вернулась к мужчине.

– Ну и как тебя связывать? – я не была сведуща в этом деле, потому что, как я уже упомянула, крупный рогатый скот, да и вообще – хоть сколько-нибудь крупная скотина у меня на ферме пока не водилась. Вот, скажем так, первый экземпляр.

– Ну… не должно быть сложнее, чем с молодым бычком, которого мне как-то пришлось усмирять на соревновании среди фермеров, – вздохнула я. – Думаю, надо связать руки, ноги. А потом привязать тебя к чему-нибудь за талию… Сначала руки свяжу – так будет более стратегически верно…

Ведь ногами он развязаться не сможет, если очнётся, так ведь?

Пришлось идти в дом за ножом, возвращаться, резать верёвку и связывать мужчину. Провозилась я довольно долго, каждый раз, с каждым его сонным движением осознавая, что если мой гость очнётся, мне, наверное, несдобровать.

И вот я связала его по рукам и ногам и зависла, понимая, что мне придётся тащить его до какого-нибудь столба крепкого или до… Или до дерева, что растёт у меня на ферме и пользуется некоторой славой в узких кругах посвящённых.

Дерево это старое и обладает очень древней силой, возможно, питается ею, корнями своими утопая где-нибудь в недрах земных разломов, откуда и сочится разная иномирная магия.

Всё это меня пугает, конечно, особенно рассказы о хорзах. Сама я их никогда не видела, но наслышана и боюсь. А вот к дереву своему давно привыкла и считаю, что, в некотором роде, магия его очень полезная. Многим помогает на свете дальше жить…

Вернёмся к нашим… крупным рогатым, хоть и без рогов… Как вот мужчину тащить по каменистой дорожке и по земле, если он, простите, с голыми булками? И смущает ужасно!

Если его перевернуть, то смотреть мне придётся как раз на упомянутые булки. Да и то, что будет волочиться по земле, должно быть, знатно пострадает. А если не переворачивать… Вспомнила, какой мне будет открываться вид. Ой, нет!!!

Убедившись, что мужчина крепко связан, я ушла в дом, порылась в чулане – в сундуке, оставленном мне на память – с несомненно, очень ценными вещами моей бабки и вернулась на крыльцо с панталонами моей уважаемой бабки в руках и с явным намерением напялить эти панталоны на своего вырубленного гостя!

Глава 4

Он не сопротивлялся – ведь он был без сознания.

А вот мне пришлось изрядно попотеть, пока я натягивала древние, выцветшие от времени панталоны моей бабки на мужские ляжки – ну и на всё, что выше попадалось, по мере натягивания.

Риск был огромный – ведь мне пришлось развязывать мужчине ноги. Но я потом обратно стянула их верёвкой.

– Ну теперь точно замуж не возьмут, – выдохнула я, справившись с работой. Так устала, что прилегла рядом, вглядываясь в чистое синее небо. – А денёк-то какой хороший… И так начался…

Чуток полежав и передохнув, я поднялась на ноги, обошла мужчину с головы и начала соображать, как мне его тащить?

Наклонилась, чтобы взять за руки. Неудобно. Попробовала за плечи – руки соскальзывают, обхвата моих пальцев не хватает, чтобы как следует зацепиться. А если не за руки взять, а под руки – то есть, в подмышки, что ли, руки запустить?! Нет, я не согласная! Да и за торс обнимать мужчину я не хочу. Он, конечно, связанный, но если очнётся и поймёт неправильно – точно шею мне открутит.

Было решено снова наведаться к сундуку моей бабки, найти старые тряпки, просунуть их мужику под спину, перекинуть крест-накрест на груди, а за концы уже тащить. Ну волоком по земле, а что делать? Не тратить же на этого мужчину всю магию? А вдруг магия ещё мне самой пригодится?

Магии врождённой у меня совсем немного. Её, конечно, можно копить и развивать, но я этим не занималась. Ни к чему тратить резерв, если он так медленно восполняется. Да и польза от моей магии минимальная.

Кое-как дотащила мужика до дерева, привалила его к шершавой коре. Для этого, правда, чтобы усадить нормально, пришлось мужчину подтягивать уже руками.

– Что ж ты такой тяжёлый-то!? – ругалась я себе под нос. – Надеюсь, всё-таки, рабочий человек, а не разбойник. Такие мышцы пропадают!

Устроив его у дерева, я взяла верёвку и хорошенько привязала мужчину к стволу. А потом обратила внимание на то, что в зубах у моего дерева что-то застряло…

Да – это то самое дерево. Моё необычное магическое дерево, которое забирает воспоминания. Напрямую оно, конечно, забрать их не может – если ты ему голову в пасть не засунешь. Но для этого, имейте в виду, придётся и вовсе остаться без головы впоследствии. Потому что дерево всё, что попадает в его пасть, пожирает.

– Что это… – я наклонилась, чтобы рассмотреть, что там застряло у дерева в зубах? – Кусочек материи, что ли…

Там, действительно, торчал небольшой кусок ткани. Возможно, клочок одежды. Я вновь посмотрела на мужчину. Что он с собой сделал и зачем? Мог он сам раздеться и скормить свою одежду дереву? Но к чему такие кардинальные меры?

– Люк, что ты знаешь? – я погладила моё магическое дерево по шершавой коре. – Тебе ж лет тысяча, что вид такой хитрый? Тебе не безразлично ли, что мы тут творим, людишки, на земле, на которой ты стоишь? – я заглянула в его древние глаза. – Молчишь? Ну да, ты ж не разговариваешь. А то, ненароком, выболтаешь чужие секреты. Сколько ты их знаешь, этих секретов, а, Люк? Хоть намекни!

Да, я разговариваю с деревом. Да, я даю себе в этом отчет. А вы?

Ну бывают ведь такие собеседники, ну правда ведь, бывают? Дерево и дерево!

Но Люк молчит.

Я уже упоминала, что магия моя слабенькая, и резерв небольшой. И восполнять его очень проблематично, но мне надо узнать, что здесь произошло. А тут явно что-то происходило. Вот и следы ботинок, и голых стоп… Явно около Люка изрядно натоптано. А на зубах его ведь не только кусочек чёрной ткани – вон и кровь имеется. Что тут было вообще!?

Моя магия слабенькая, но кое-что и я умею. Поднявшись, я сорвала с веточки Люка, к большому его неудовольствию, пару листочков. Он не любит тратить листья. Я тоже не могу сказать, что люблю их есть.

Они, вообще-то, горькие.

Чаще всего – пронизаны горечью чужих воспоминаний. Последних из тех воспоминаний, что человек или представитель любой другой расы предпочёл забыть.

Для этого надо найти предмет, связанный с этим воспоминанием и отдать его дереву. Так всё в мироздании забудет о существовании этого предмета и, заодно, обо всём, что было с ним связано. А если очень постараться и закрепить за этим предметом собственные чувства и мысли – дерево съест и их тоже.

Но зачем, красавчик, ты разделся? И ты пришёл сюда на своих двоих?

На первый взгляд – следы в ботинках и следы босых ног примерно совпадают.

Ну что же… Покрутила листочек в руках. Всего я не увижу, только отрывки, последние мгновенья. Но, как знать, что меня ждёт? Чужая душа – потёмки.

Однако я кидаю листочки в рот, принимаюсь разжевывать упругую зелень, чувствую горький вкус на языке, а после… ошеломительным потоком чужих воспоминаний меня сбивает с ног.

Я вижу незнакомца глазами Люка. Вижу, как он подходит к дереву, как при этом сияют бешенством его глаза и… Тут я, не в силах стоять на ногах, падаю прямо на незнакомца, проваливаясь в ничтожный отрывок чужого сна, навсегда потерянного для сущего.

Глава 5

Я прихожу в себя, понимая, что кто-то держит меня в руках. Довольно приятно. И непривычно… Стоп, что!? Дёргаюсь, понимая, что меня не отпускают. Почему я вообще сижу в чьих-то объятиях?

Вспоминаю сегодняшнее утро. Голова тяжёлая. Как будто меня чем-то огрели… изнутри.

А, я ведь ела листики Люка! Это мог быть пост эффект от его тяжёлой магии… И тут же догоняющее воспоминание. Ночь, порывы ветра. Я словно ощущаю их кожей. Нет, должно быть, толстой корой. Что-то внутри меня скрипит под этим холодным порывом. И я вижу мужчину. Он одет в чёрное. Глаза его горят неестественно ярким огнём, волосы взлохмаченные. Он быстро приближается и тут же кидает что-то в меня. Что-то тяжёлое и холодное. Оружие? И ещё что-то терпкое, твердое, вроде старой кожи. Может, какую-то книгу в кожаном переплёте? Старый фолиант? Или дневник…

А потом мужчина раздевается – рывком стаскивает с себя всё, а потом… что-то сцарапывает ногтями с кожи. “Забери и это!” – слышу я голос. Он эхом раздаётся в моих ушах. Кажется, воспоминание на этом закочнится, больше мне не покажут. Даже мне нельзя смотреть, что хотел скрыть этот незнакомец. Одежда тоже летит Люку в пасть, а потом… кажется, ночной гость хотел отдать что-то ещё, но дерево воспротивилось. Я почувствовала отторжение. Странно… Что может отторгнуть такая древняя магия, как у Люка? Я хочу рассмотреть хотя бы что-нибудь ещё, хочу почувствовать… но… нет, меня выкидывает. И я, наверное, засыпаю.

Потому что сейчас я совершенно дезориентирована и не понимаю, почему я тут сижу?

– Вкусно пахнешь, – внезапно раздаётся голос над самым моим ухом. Он щекочет мне кожу. Я чувствую на своей шее что-то вроде лёгкого касания. Не похоже на поцелуй, в меня уткнулись одновременно губами и носом. Волосы на самом деле шелковые. Я чувствую их щекой.

Вспоминаю мужика, которого утром тащила к дереву, соображаю, что только что видела воспоминание, связанное с ним. То, что предстало перед взором Люка. Ночной визит с избавлением от каких-то тайных предметов. А вместе с ними от одежды и опознавательных знаков на теле. Он что-то с себя сцарапывал – какой ужас! Но… ведь ран на нём никаких нет! Утром точно уже не было! Всё это быстро проносится в моей голове, а сама я сижу, объятая каким-то странным наваждением. Как будто я под властью внезапного сильного флёра, и не могу сопротивляться.

– Сладкая, – шепчет мужчина, и я млею от этого голоса. Чувствую, как меня крепче обнимают его сильные руки. Погодите… А как это меня обнимают его руки, если я его связала?

– Разве я не связывала тебе руки? – шепчу я нежно, мало что соображая.

– Так это ты меня связала?

Вопрос прозвучал резче, и это слегка меня отрезвило. Настолько, что я отпрянула. И наваждение как-будто разом спало. Да и, ёклмн, стало ещё хуже!

А потому что теперь я вижу его. И он очень близко. Я сижу у него на ногах, в его объятиях, лица наши рядом. А он такой красавчик, что от такой близости дышать страшно. Правильные черты лица, красивая линия носа, чувственные губы, идеальный подбородок и скулы. Глаза вообще какой-то сумасшедшей красоты. Наверное, не человек. Слишком яркий цвет у глаз. И их красоту ещё и оттеняют длинные, густые ресницы.

– А ресницы как у телёнка, – шепчу я. – И глаза нечеловеческие.

– Так потому что я… – начинает он, но не договаривает. На его красивом лице отображается изумление. Потом мучительные попытки что-то припомнить. Наконец, вопрос звучит вслух. – А кто я?

– А ты не помнишь? – спрашиваю я осторожно.

– Нет… – раздосадованно выдыхает он. Ох, богиня, зачем ему такой бархатный голос?

– Как ты развязался? – спрашиваю я.

– А, это… – чуть отпуская меня, он подносит одну руку к лицу, смотрит на остатки верёвки на запястье. Она оборвана. Второй руки мне пока не видно, так что любопытство разбирает. Он, что, просто порвал путы? И даже не заметил?

– Так зачем ты связала меня? – спрашивает он, снова смотря на меня в упор. Не надо на меня так смотреть, я теряюсь.

Это, конечно, не первый раз, когда я вижу такого красивого мужчину, но так близко я их к себе не подпускала.

Я, вообще-то, не страшила. У меня хорошая фигура со всеми достоинствами в стратегически правильных местах. И волосы густые, красивые. Лицом немного не вышла. Курносая, с идиотским выражением лица – как мне однажды высказали… Но с лица воды не пить, а фигура у меня что надо.

Так что соседские красавчики были бы не против иметь со мной дело. Но – без обязательств. А без обязательств мне не подходит! Вдруг это уменьшит мои шансы выйти замуж за добротного фермера? Ну или за аристократа! От аристократа я не отказалась бы, конечно, просто маловероятно, что он у нас тут в Уолше объявится.

Что-то я опять задумалась. Он спросил меня – зачем его связала? Как будто сложно догадаться?

– Да всё потому что… – начала я, но приказала себе заткнуться. – Я не знаю… – закончила я. – Ты сказал, что я вкусно пахну? – решила сменить тему разговора. Надо было лучше думать, на что её менять!

– Ну да, – он провёл пальцами по моей щеке. – Очень неплохо… И даже… – замер, после того как дёрнулся ко мне и понял, что у него верёвка на талии. Тогда он меня ненадолго оставил без объятий, взялся за верёвку обеими руками и без особых усилий её порвал. Я сглотнула. Вёл он себя так, будто не осознавал, что сделал это как-то слишком легко. И точно с такой же лёгкостью он порвал верёвку на ногах. Сколько моих стараний пошло прахом! С таким же успехом можно было его вообще не связывать!

– Всё очень даже неплохо, – повторил он, исследуя меня взглядом. А потом повалил на землю, прикасаясь губами к моей шее. Я не знала, что мне делать – звать на помощь на ферме, вокруг которой особо никого и нет? Или расслабиться и получать удовольствие, смирившись, что замуж потом будет выйти сложнее? Врать я совсем не умею, так что…

– Ты совсем пустая, – внезапно сказал красавчик, отпуская меня.

– В каком смысле? – я оторопела. А потом вдруг догадалась, что он о магическом резерве. Он такое чувствует? Просто оказавшись рядом?

– В каком смысле? – повторил он за мной. – Не… могу… понять… – он взялся за голову.

– Ты маг? – спросила я осторожно.

– Кто это? – спросил красавчик и обескуражил меня вопросом. Следующим он что спросит? Зачем мне руки? В каком мы королевстве? Откуда берутся дети?

Кстати, об этом… А он что собирался со мной делать, помимо очевидного? Его моя магия интересовала?

– А что это на мне? – вдруг спросил красавчик, прикасаясь к панталонам. Заметил, таки!

– Панталоны моей бабки, – честно призналась я.

– Вот как? И как-то, сразу перехотелось… – рассеянно признался мой гость, рассматривая на себе бельишко.

Вот не думала, что панталоны бабки защитят мою честь! Даже когда будут надеты не на мне!

Глава 6

– Почему на мне панталоны твоей бабки? – наконец, спросил он.

– У тебя других вопросов нет? – съязвила я. – Ты что, только что хотел меня обесчестить?

– А ты что, невинная дева?

– А не похоже?

Мы друг на друга уставились. Красавчик в старушечьих панталонах и я – до сих пор в ночной рубашке, кофте и домашних башмаках. Впрочем, один башмак с меня уже куда-то свалился.

– Ну невинная – так невинная, мне, в принципе, без разницы, – я и пискнуть не успела, как мужчина меня снова поймал!

– Ты что делать собрался, извращенец!? – завопила я.

– Так ты сама на мне сидела и обнимала меня, когда я проснулся. Ещё и к дереву привязала. Непонятно, кто из нас извращенец. Изнасиловать меня хотела?

– Да я… – начала я, и тут заметила заглядывающую через забор тётушку Глэдис Тортвуд. Это, конечно, не моя родная тётя, просто так уж мы её здесь, в Уолше, называем.

– Петра! – звучный голосом позвала она. – Ты уже проснулась, птичка!?

Я замерла. Как быстро Глэдис разглядит, где я и чем занимаюсь?

– Ах, вот ты где?! – она удивилась.

Разглядела, таки…

– Ты не одна, Петра… Я помешала? – и вид-то какой сделала хитрый!

– Помешали, – ответил за меня мой почти голый гость. – Мы были заняты.

– Ох, простите старушку! – запричитала Глэдис. – Однако, нехорошо! Рядом с храмом богини! – она повернулась и протянула руку, показывая на небольшое строение. Храм Светлой богини Аураны, действительно, был отлично виден с моей фермы.

Я не самая большая поклонница веры, да и у проповедников ко мне много вопросов, но в храм я хожу. Мне надо, чтобы меня там видели местные жители. Это хорошо работает – положительно сказывается на продаже овощей и яиц.

– Молодые девушки должны держать себя в узде. Распущенность погубит ваше поколение! Поверь мне на слово, Петра!

– Тётя Глэдис! – возмущенно воскликнула я. Но оправдываться перед ней у меня не было никакого желания.

– Ладно, мешать не буду. Жизнь твоя. Если хочешь провести её в блуде и распутстве – это твой выбор! Ох, что бы сказали твои родители! – продолжала она причитать себе под нос, отходя от моего забора.

Мне бы спросить – чего она приходила? Ведь наверняка зашла за свежесобранными яйцами! И теперь уходит!

– Эх, покупатель уходит, нехорошо! – я с негодованием махнула рукой, стукнув по воздуху кулаком.

– Что она должна была у тебя купить?

– Корзину яиц, скорее всего, – я вдохнула.

– И сколько такая корзина стоит?

– Двадцать – тридцать медяков. По медяку за яйцо…

– Ты не можешь обойтись без этих денег? – мой гость удивился. А я для себя отметила, что про ценность медяков он понял.

– Медяк к медяку – серебряный набежит. Медяк – серебряный бережёт! – я загрустила. Не буду ведь я объяснять незнакомцу, что мне дорога каждая монета! Потому что для производства целой линейки моих напитков нужны специальные ингредиенты. А ещё – налоги надо платить! А про то, что работников нужно нанимать – ведь скоро начало сезона – вообще молчу!

Я снова покосилась на моего мускулистого гостя.

– А ты… Скажи пожалуйста, ты вообще что последнее помнишь?

– Да как-то… Как будто вообще ничего! – он начал озираться по сторонам. – Что я тут вообще делаю?

– Как это – ничего? – я перешла в наступление. – Кто ты? Как тебя зовут?

– Не знаю, – он слегка потерялся. – Не помню…