Десять рублей на счастье

Айрат Хайруллин

Десять рублей на счастье

Утренний автовокзал встретил меня тем особым запахом, который знаком каждому путешественнику: смесь дизельного топлива, застоявшегося воздуха и человеческой усталости. Было семь утра, и я только что вернулся из командировки в Воронеж – две недели переговоров, отчетов и гостиничных завтраков, которые все на вкус одинаковые.

Билет я купил заранее через интернет, как делают все нормальные люди в двадцать первом веке. На экране телефона красовался QR-код, который должен был заменить бумажный билет. Я подошел к автобусу, уверенный в своей технологической продвинутости.

– Билет предъявите, – буркнул водитель, не поднимая глаз от газеты.

– Вот, – я протянул телефон.

Водитель скосил глаза на экран, поморщился, словно увидел что-то неприличное, и махнул рукой:

– Не принимаю. Идите в кассу, распечатывайте.

– Но это же электронный билет! – попытался я возразить.

– А я что вам сказал? В кассу!

В голосе водителя послышались такие нотки, что спорить с ним показалось мне занятием не только бесполезным, но и потенциально опасным. Время до отправления оставалось минут десять, не больше.

Касса располагалась в противоположном конце вокзала. Я побежал, лавируя между сонными пассажирами и их чемоданами, мысленно проклиная всю систему российского транспорта.

За стеклом кассы сидела женщина лет пятидесяти, с лицом, на котором усталость отложилась слоями, как археологические пласты. Волосы её были небрежно собраны в пучок, а глаза смотрели так, словно весь мир был ей должен, но долг этот никто не собирался отдавать.

– Мне нужно распечатать билет, – задыхаясь, выпалил я.

Кассирша медленно, с нарочитым достоинством подняла глаза от какого-то журнала.

– Десять рублей, – произнесла она тоном, не терпящим возражений.

– За что десять рублей? – не понял я.

– За распечатку. Услуга платная.

Я торопливо достал бумажник. В нем шуршала пятитысячная купюра – остаток от командировочных – и поблескивала пластиковая карта.

– У меня только пять тысяч и карта, – растерянно сказал я. – Мелочи нет совсем. В командировке везде картой расплачивался.

– Карту не принимаем, – отрезала кассирша, даже не взглянув на протянутый пластик.

– Ну тогда с пяти тысяч сдачу дайте!

– Касса только открылась, сдачи с крупных купюр нет, – она пожала плечами с видом человека, для которого чужие проблемы – пустой звук. – Идите в обменник.

– Но автобус через пять минут уходит! Давайте на СберБанк переведу, у вас же наверняка есть телефон!

– Нет! – она уже отвернулась обратно к журналу, демонстрируя полное равнодушие к моей судьбе.

Я стоял перед этим стеклянным барьером и чувствовал, как накатывает паника. Автобус уйдет через несколько минут, следующий только через три часа, а дома меня ждут. Жена обещала приготовить мой любимый борщ, сын должен рассказать, как прошла контрольная по математике. Вся эта обычная, простая жизнь, к которой я так стремился две недели, висела на волоске из-за каких-то десяти рублей.

– Вот десять рублей, – услышал я сзади хриплый голос. – Хоть кто-то домой вернется.

Я обернулся. Передо мной стоял мужчина неопределенного возраста – таких людей на вокзалах много. Грязная куртка, нечесаные волосы, запах немытого тела и дешевого алкоголя. Но глаза… в глазах была какая-то странная доброта, замешанная на понимании жизненных невзгод.

– Спасибо, – пробормотал я, принимая мятую десятирублевую купюру.

– Не за что, – махнул он рукой.

Кассирша неохотно взяла деньги и нажала на кнопку принтера. Билет выполз из щели медленно, словно нехотя.

– Спасибо вам большое, – повторил я незнакомцу. – Как вас зовут?

– Да какая разница, – он усмехнулся. – Жизнь как зебра, понимаешь? Полоса белая, полоса черная. Вот у меня сейчас белая! Два дня из вокзала не гоняют охранники. – Он помолчал, глядя куда-то в сторону. – Не волнуйся, и у тебя наладится.