Пенсионеры особого назначения (дом престарелых)

Он с силой толкнул Марка Ивановича за плечо. Кресло отъехало назад, ударившись о стену. Марк Иванович покачнулся, но удержал равновесие. Его лицо осталось бесстрастным, лишь в уголках глаз на миг собрались морщинки – не от боли, а от концентрации. Он молча выпрямился в кресле, поправил пиджак. Его взгляд скользнул мимо Боцмана, к Лидии Павловне. Их глаза встретились на долю секунды. Взгляд Лидии Павловны был вопросительным: "Действуем?" Марк Иванович едва заметно покачал головой: "Не сейчас. Рано."

Боцман, не получив ожидаемой реакции – ни страха, ни злости – плюнул и отошел к центру комнаты.

– Все врут! – проворчал он. – Старая гниль. Ладно. Раз тут ничего нет, и старый хрыч не расколется, будем искать на территории. – Он повернулся к "Медведю". – Гриша, возьми лопаты из сарая. Будешь копать там, где скажут. "Хищник", с ним. Смотри, чтоб не спалил чего. А ты, – он кивнул на "Крота", который только что выволок из комнаты деда Степана – старик шел, пошатываясь, держась за бок, на его щеке краснела ссадина, – веди этого деда по участку. Пусть показывает, где рыть. Не покажет – мотай на гениталии проволоку, пусть вспомнит молодость.

"Крот" злорадно усмехнулся и грубо толкнул деда Степана к выходу.

– Пошли, дед! Погуляем!

Дед Степан, понурившись, поплелся за ним. На пороге он обернулся. Его взгляд, мутный и безжизненный для бандитов, на мгновение встретился с взглядом Марка Ивановича. И в этом взгляде не было ни страха, ни боли. Было предупреждение. И тень чего-то очень важного, что нельзя отдать.