Страхи Гана + Жми на газ

Страхи Гана + Жми на газ

Татьяна Голяева

Корректор Ирина Суздалева

© Татьяна Голяева, 2025

ISBN 978-5-0067-6321-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Страхи Гана

– Прапорщик полиции Ганин. Это вы вызывали полицию? – строгим тоном спросил встречавшую наряд у подъезда пожилую женщину Дмитрий. На каждый сигнал начальство требовало полную экипировку, и сейчас бронежилет больно давил на плечи, вызывал раздражение, да и от защитного шлема моментально вспотела голова.

– Да, я, сынок… Эта молодежь совсем стыд потеряла, врубают свою музыку… она орет… а у меня давление… у меня сердце больное, – запричитала старушка.

– Ваша фамилия?

– Степанова я… Лидия Федоровна, из 102 квартиры, – выдала информацию бабушка, которой уже, по-видимому, не в первый раз приходилось вызывать правоохранительные органы, – шумят в 106, это сразу прямо надо мной, я провожу!

Она открыла ключом домофона дверь и снова спрятала крючковатые руки в большой пуховой платок. В подъезде уже скопилось немало недовольных жильцов, которым всего лишь хотелось спокойно уснуть.

– Это безобразие, нам в пять утра вставать с женой на работу, – ворчал полный мужик в майке, заправленной в семейные трусы, с очками в толстой оправе. За его спиной жалась испуганная женщина в халате.

– А у меня ребенок никак уснуть не может, – чуть ли не с плачем добавила девушка, сжимающая в руках завернутого в одеяло беспокойного ребенка, под глазами у нее были темные круги, а вид совсем измученный.

– Как я понимаю, стучали?! – уточнил на всякий случай полицейский.

– Конечно стучали, но они там, похоже, совсем обкуренные… золотая молодежь, – со злостью заявил толстяк в очках.

Женщина сзади него закивала, прямо как игрушка – собачка на бардачке машины:

– Дверь закрыта.

– Хорошо… есть два варианта решения этой проблемы. Первая: мы, как положено, постучим, но так как нам не открывают, вызываем спасателей, пока они решат, что там действительно есть какая-либо угроза для жизни, и они имеют право по закону ломать дверь… – Дмитрий специально растягивал слова, чтобы подразнить окружающих. И действительно, по подъезду прокатился возмущенный гул. – Тише… тише… Есть решение второе: мы сами открываем тихонько дверь, а понятые в протоколах подтвердят, что дверь открыта… Выключаем музыку и забираем засранцев… извините…

– Я напишу, – сказала усталая молодая мамочка, ребенок на руках которой уже наполовину выбрался из одеяла.

– Да все мы напишем, если нужно, – подтвердил активный мужчина, – только разберитесь сейчас, сил нет терпеть!

Они подошли к дверям – музыка действительно была слишком громкой, что привлекло еще несколько возмущенных жильцов.

– Какую ерунду слушают нынче эти тинейджеры, то ли дело старые добрые девяностые, – сказал, качая головой Дима, и достал из кармана связку отмычек.

Напарник демонстративно отвернулся. Постоянный напарник был в отпуске, а от этого понимания ждать не стоило, он сразу Иуду включит, если прижмет, но Ганина это мало останавливало. Если он считал, что прав, остановить его было невозможно. Некоторые жильцы последовали примеру второго полицейского и отвернулись, но большинства распирало любопытство. Наконец дверь поддалась.

– Надо же, какая удача, а дверь-то открыта! – сказал он демонстративно громко и открыл дверь.

Как только они вошли, в нос сразу ударил отвратительный запах алкоголя и блевотины. Шикарная, дорогая квартира, в которой воняло, как в сортире. Дима сморщил нос, зажать его в этом защитном шлеме вообще не представлялось возможным, к тому же спина продолжала болеть. Он подошел к музыкальному центру и вытащил шнур из розетки.

Наступила долгожданная тишина. Многие уже разбрелись по квартирам, испытывая желание поскорее уснуть. В одной из комнат полицейские нашли зачинщиков беспорядка. Рядом с собственной блевотиной лежал молодой парень на вид чуть больше двадцати без штанов. За столом сидя, облокотившись о собственную руку, спал взрослый мужик, брюки его были с расстегнутой молнией, но все-таки закрыты на пуговицу, а на черном кожаном диване в маленьком черном платье и черных чулках лежала девчонка с растертой красной помадой на лице и вся в сперме.

– Ужас какой! – воскликнула молодая мамочка, ребенок на руках которой наконец утихомирился и сладко уснул. – Ей же от силы пятнадцать…

– Так, уважаемые понятые, – снова заговорил Дмитрий, – сейчас вы быстренько подпишете протокол, в котором говорится об открытой двери и не говорится о возрасте задержанных… Вы, наверно, хотите поскорее в свои теплые кроватки, да и у вас уже руки устали держать этого богатыря… Если мы сейчас укажем возраст этой… швали… извините… то вам, законопослушным гражданам, еще придется задержаться до приезда законного представителя или сотрудника по делам несовершеннолетних… Вот я лично, возможно, из-за спермы на ее лице не смог определить ее возраст и принял ее за совершеннолетнюю… ведь малолетки так себя не ведут? И не вижу смысла задерживать честных граждан, которым и осталось-то поспать до работы всего чуть-чуть.

– Мы поняли, мы напишем, товарищ прапорщик.

– Молодцы, а я избавлю вас от этих отбросов на три дня, и вы выспитесь, и для них, возможно, уроком будет…

– Спасибо, – сказал мужчина в очках, явно готовый написать все, что ему скажет сотрудник полиции.

Тут девушка проснулась и пьяным взглядом окинула окружающих.

– О-о-о, ментик… хочешь меня?! – она сползла с дивана на пол и ухватилась за Димину ногу.

Окружающим стало видно отсутствие на ней трусов. Дима, полный пренебрежения, словно до него дотронулась лягушка, отодвинул ее ногой в сторону.

– Вот из «этих» вырастают потенциальные преступники, воры, проститутки, торговцы наркотиками, – с презрением процедил сквозь зубы он. – Евгений, займись протоколом, у понятых уточни данные и адреса.

После того как все любопытствующие разбрелись по своим квартирам, полицейские решали, что делать с задержанными.

– Этого можно в салон… а тех двух в багажник.

– Дим, ты не перегибаешь? – засомневался Евгений.

– Ты хочешь мне салон усрать блевотиной и спермой? Нам еще пять часов работать на этой машине! – зарычал Ганин.

– Дим, но в багажнике?! И девку тоже?

– Ей вообще в салоне делать нечего, этой бляди место только в багажнике, а то и привязать сзади машины… Шучу… начнем с парня… Эй, любезный… – Дима схватил парня за грудки и хорошенько потряс, но тот лишь что-то невнятно промычал.

Тогда полицейский ухватил его за шиворот, как щенка, и вытащил из квартиры, сосчитав его тощей задницей все ступеньки трех этажей вниз. А потом, открыв багажник, зашвырнул его туда и вернулся в квартиру. Евгений все еще неуверенно топтался около девушки.

– Держи ее за ноги полотенцем, не оставь следов своих пальцев, всему учить надо.

Напарник перемотал ноги полотенцем, стараясь не смотреть на задравшийся подол платья и открывающийся вид голой промежности. Они вынесли пьяную малолетку на улицу и аккуратно уложили поверх тела юноши в багажник.

– Не захлопывай, хотя бы пока мы третьего не спустим, – сказал Евгений.

– Эх, «повезло» же мне с напарником… – тяжело вздохнув, сказал Дима и хладнокровно хлопнул дверцей багажника.

Они под руки спустили третьего задержанного, он был тяжелее остальных, и направились в отдел.

Женя вышел первым и побежал за помощником дежурного. Дима переставил машину так, чтобы не было видно их в камеру наблюдения, и, выйдя, открыл багажник.

Девушка промычала что-то невнятное, прикрываясь от света фонаря.

– Ладно Ганин, к его выходкам уже все привыкли, но ты, Евгений, зачем попадаешь под его влияние? – послышалось ворчание тощего, как высохшее дерево, в очках с толстыми линзами помощника. – А ты, Ган?! Мы когда-нибудь все получим из-за тебя, странно, что ты в бронежилете.

– Чертов жилет, – ругнулся Дмитрий и кинул жилет на сиденьку машины.

– Она еще и несовершеннолетняя?! Ну ты совсем… Тебе повезло, что Егорова на выезде, она за своих подопечных шкуру может снять.

– Анжела сегодня дежурит?! – удивленно произнес Дмитрий.

– Да, она заступила в ночь, ответственная по городу. Заноси скорее… когда-нибудь нам всем за тебя достанется, – покачал головой помощник дежурного.

После того как они сдали рапорта и зарегистрировали задержание, отправились снова на маршрут.

– Что-то ты молчаливым стал? – сказал Евгений, чувствуя, что его начало клонить в сон: было уже 6 часов утра, и силы были на исходе. – Засыпаешь?

– Егорова… ты знаешь Егорову?!

– Это капитанша… инспектор по делам несовершеннолетних, улыбчивая такая.

Ганин одарил его злобным взглядом:

– Даже не смей смотреть в ее сторону, хребет переломаю.

– Так вы того… вместе, что ли? – словно извиняясь, промямлил напарник.

– Пока нет… но она будет моей, не будь я Ганин, – хвастливо добавил он и подложил под голову руки. – Остановись за теми гаражами, надо покемарить немного…

– Если нас поймают… – недовольно покачал головой Евгений.

– Не ссы, я с начальником за руку здороваюсь, – хвастливо заметил Дмитрий и закрыл глаза, показывая, что ему все равно, боится его напарник попасться или нет.

В его воспоминаниях сразу выплыл образ Анжелы: рыжие пышные длинные волосы, улыбка. Она всегда улыбалась, с ее появлением в комнате словно становилось светлее. Шутила со всеми, и он ревновал ее к каждому, кто был одарен ее улыбкой. Она не серьезно, это манера общения такая, чтобы всем понравиться. Когда она будет с ним, то будет улыбаться лишь ему и никому больше.

– Эй, Дим, нас по рации вызывают дежурка… – будил Евгений Ганина.

– 93 на приеме, – сонно пробормотал в рацию Дмитрий.

– Меняйтесь…

– Принял … – сказал и потер спину, она разболелась еще сильнее, – Поехали в отдел…

Они сдали оружие и переоделись, но домой еще Ганин не пошел, а будто случайно прошел по коридору, где был кабинет Егоровой. Дверь кабинета была слегка приоткрыта, и это было невыносимое искушение. Он заглянул в приоткрытую дверь.

Анжела только надела рыжий свитер и поправляла свои кудряшки, встряхивая их, чтобы придать объем, потом обернулась и увидела замершего в дверях Ганина.

– Привет, – полушепотом сказала она улыбаясь.

– Боже… ну какая же ты красивая, – вырвалось у него.

Женщина удивленно вскинула бровями и тихо рассмеялась.

– Спасибо, – снова прошептала она и отвернулась, собирая вещи домой, а Ганин так же молча ушел, как и появился.

Спина уже болела совсем невыносимо, что он передвигался так медленно, каждый шаг отдавался болью. Кое-как он выбрался на улицу.

– Эй, у тебя-то что? – услышал шепот за своей спиной.

Обернувшись, он увидел Егорову с перебинтованной шарфом шеей.

– Да в спину дало.

– А у меня горло, – снова прошептала Анжела. – Это просто какой-то дом инвалидов, – сказала она и засмеялась, держась за горло, которое, по-видимому, болело.

– Издевайся-издевайся, – с улыбкой заметил Ганин.

– Да я ж по-доброму, – сказала Анжела. – До завтра выздороветь надо, я кое-как договорилась с директором конно-каретного двора вечером покатать детишек из детского дома.

– Это ты после работы задумала? – удивился Дима.

– Ну да, когда же еще… – пожала плечами Анжела.

– Зря ты с ними возишься, из таких ничего хорошего не вырастет, у них гены алкоголиков и наркоманов.

Анжела нахмурилась, но ничего на это не ответила. Лишь увидев маршрутку, помахала Диме на прощание рукой и побежала на остановку, как бабочка, вспорхнув в транспорт.

А Дима сел в патрульную машину, ждавшую его, чтобы отвезти домой. Конечно, если бы Анжела была с ним, все эти глупые задумки сразу покинули бы ее голову.

Дима стоял у порога, тщательно вытирая ноги о коврик на пороге. Это всегда занимало у него кучу времени, но было обязательной процедурой, прежде чем он заходил в свою квартиру. В его квартире не было места грязи. Сняв ботинки, он прошел на кухню и открыл дверь холодильника, достал молоко и налил себе стакан и в миску кошке, которая уже крутилась около его ног.

– Она еще не знает, Муся… еще не знает, у меня есть ее номер телефона, – сказал заговорщицким тоном кошке Дмитрий, но она была абсолютно равнодушна к его радости. – Позвоню… но позже…

Дима – гроза всех хулиганов и преступников их города, главный «геморрой» руководства, ужасно боялся этой улыбчивой женщины. Когда она была рядом, у него словно перехватывало дыхание и никак не мог найти подходящих слов. Стоило увидеть ее, и целый день не выходила у него из головы. Он, вздохнув, достал из заначки целую бутылку водки и, открыв ее, налил себе в граненый стакан. Только слабаки и аристократы пьют из стопок, часто говорил он в кругу друзей.

– Ну что, Муся, за выходные?! – сказал Дмитрий, обращаясь снова к кошке. – Она еще не знает Гана, но узнает… Все знают Гана, он элита, элита Заволжского района…

Анжела собиралась на встречу с детишками, забежав с работы лишь затем, чтобы принять душ. Телефон завибрировал, и послышался сигнал принятого сообщения. Она не глядя закинула его в карман и, схватив сумку, выбежала из дома. О сообщении вспомнила лишь в автобусе, когда хотела предупредить об опоздании свою напарницу, которая согласилась ей помочь в этом мероприятии. «Анжела, мне очень приятно. А не хотела бы ты встретиться?». Женщина набрала в ответ: «А это чей вообще номер?» Практически сразу пришел ответ: «Твоего Ганина». Егорова рассмеялась, несмотря на то, что этим привлекла внимание окружающих людей, которые были в автобусе. Она посмотрела по сторонам и отписала снова: «Моего? Как неожиданно» и добавила смеющийся смайлик. Последовало за ним следующее: «Подумай. Ты мне очень нравишься». Анжела прижала к себе телефон. Несмотря на то, что Дмитрия она никогда не рассматривала как кандидата в кавалеры, такое внимание было очень приятно.

Когда она приехала, детишки тут же облепили ее, со стороны никто не мог бы подумать о том, что эти прыгающие вокруг девушки ребятишки все состоят в детской комнате полиции и за ними что-то значилось: кто-то подворовывал, кто-то постоянно дрался, но сейчас они были просто детьми. Анжела еще не выздоровела и разговаривала с детьми шепотом, и они уже через минут десять перестали так громко галдеть и стали разговаривать шепотом, подражая своему любимому наставнику. И как раньше она до этого не додумалась?! Ведь гомон детей обычно был подобен рокоту водопада.

Ногами она чувствовала теплоту тела лошади, и даже казалось, что чувствовала, как животное дышит. Ребятишки были счастливы, и сама она просто обожала такие моменты. В следующий раз надо будет взять свою дочь Оленьку. Хотя она опасалась знакомить дочь с маленькими нарушителями, и так у нее был бунтовской характер, а тут столько отрицательных примеров вокруг. Она старалась отследить взглядом каждого ребенка, а сама не заметила, что за ней тоже следят, пристально ловя каждое ее движение головы, взмахи рук, ее улыбку…

Дима ненавидел утро рабочей смены. Ведь сколько раз он обещал себе перед сменой не пить, и вот снова он купил жевательную резинку, чтобы не пахло изо рта перегаром. Просто надо быстрее исчезнуть из отдела на маршрут и не попасться на глаза начальству.

– Ганин, ты остепенишься когда-нибудь? – шепотом спросил заместитель командира взвода. Он начинал работать раньше всего их старшего начальства, и ему совсем не хотелось поднимать шум.

– Паш… скажи, что там без инструктажа… Поскорее сменить надо пацанов… ну… да, последний раз, я… обещаю… – прошептал Ганин.

Павел сморщил нос, уворачиваясь от неприятного запаха:

– Бери водителя и исчезни, комбат здесь… Эх, уволит он тебя… и меня в придачу.

– Не уволит… кто посмеет уволить Ганина, я же элита Заволжского района.

– Вали бегом в район… элита… И хоть кофе попей… чтобы не так разило…

– Понял, шеф… уже свалил, – сказал Ганин и направился к патрульной машине, закуривая по дороге сигарету. – О, Ден, сегодня ты со мной работаешь?

– Ты опять вчера гулял?

– Успокойся, – огрызнулся Ганин, – не твое дело!

– Нет, и мое тоже! Ты всех подставляешь! И меня, и Пашу…

– Ничего не будет, если мы сейчас же уедем, – вздохнул он.

Как же все его достали со своими нравоучениями. Но ссориться с утра с напарником ничего хорошего не предвещало: никто не мог знать, что сулят им эти сутки.

После обеда поступил сигнал о подозрительном шуме в соседней квартире. Семейные разборки – такое не редкий случай в их практике, но когда они приехали, шум уже стих.

– Наверно, они помирились, – раздраженно заметил Ганин: у него все еще жутко болела голова.

– Но эта тишина слишком подозрительная какая-то, давай хотя бы позвоним, – сказал Ден.

И они позвонили в дверь, потом еще раз… На той стороне послышались шаги. Им открыла блондинка с заплаканными глазами и растекшейся по лицу тушью, она равнодушно взглянула на полицейских, которые представились ей и попросили войти. Без слов она развернулась и пошла обратно в комнату.

– Ну, примем это за согласие, – сказал Ганин и прошел в квартиру. – Мать твою…

Ден пробежал вслед за напарником и увидел ужасающую картину: на полу кухни в углу сидел окровавленный мужчина, под ним была лужа крови, а девушка стояла у кухонной мойки и чистила картошку ножом, обагренным кровью. Ганин обнажил оружие и наставил на девушку. Она повернулась к нему с тем же холодным взглядом, что и встретила их в дверях. И как они могли не заметить сразу капель крови на ее платье?!

– Брось нож, иначе я выстрелю, – сказал командным голосом Ганин.

Его напарник все еще не мог отвести взгляд аот окровавленного трупа.

– Последний раз предупреждаю, сука! Нож брось, иначе дырку в тебе сделаю.

– Мне надо обед приготовить, скоро муж с работы придет, он обедает дома, будет сильно ругаться, что ничего не готово, – ледяным голосом сообщила она и снова обернулась к картошке.

Дима подошел ближе и ударил ее по голове рукояткой пистолета, так что девушка потеряла сознание и упала. Тогда он склонился к ней и на неподвижное тело надел наручники.

– Помоги отнести эту чокнутую в машину, – сказал он напарнику.

Тот сразу бросился на помощь.

– Мужик мертв? Ты проверил?

Денис бросил ноги задержанной снова на пол и кинулся к потерпевшему.

– Да не дергайся ты так, скорую все равно вызвать надо, нету пульса, и еще следственную группу, остальное их работа. Нам осталось доставить задержанную и сохранить место происшествия от зевак. Выгони соседей – натопчут.

– Граждане, выйдите, здесь смотреть не на что, – наконец заговорил Денис, собравшись, и стал набирать номер скорой.

Дима позвонил с докладом в дежурную часть. Соседи все норовились заглянуть в квартиру, влекомые природой любопытства. Дима своей развалистой медвежьей походкой прошел к дверям. Его вид настолько был нагл и грозен, что они сделали несколько шагов назад в подъезд, а Ганин захлопнул перед ними дверь.

– Нам же понятые нужны, – заметил Ден.

– Нам нужно сохранить место происшествие в первозданном виде… Это убийство, дружище, хладнокровное, жестокое, а они могут затоптать следы.

Тут очнулась подозреваемая. Удар Ганина будто привел ее в чувство, и она тихонько завыла.

– Что, локти теперь кусаешь? – презрительно заявил Дима. – Порешила своего мужика, а теперь опомнилась?

Девушка подняла на него свой взгляд, но в нем горя не было, в этом взгляде была лишь ненависть.

– Думаешь, мент, я плачу оттого, что его жалею, да я бы еще раз эту гадину убила. – Она схватила нож с пола и бросилась к трупу.

Но Ганин одним ударом ноги отшвырнул ее от тела и отобрал нож. Она скрутилась от боли: Дима попал ей ногою в живот.

– Ну зачем ты так?! – сказал Денис и подсел к девушке.

– Ты ее жалеешь, а его нет? Вон у того сидящего у стены спроси… Спроси, зачем она с ним так! – заорал разозлившийся Дмитрий.

Девушка подползла к ногам Дениса, чувствуя в нем защиту.

– Да ты малахольный. Юбка слезу пустила, и ты размяк, она нож схватила и могла в нас его вонзить, вон, натренироваться, поди, успела?! – зло усмехнулся Ганин.

– Он бил меня! – закричала задержанная. – Бил каждый день, то ужин не приготовила, не успела, то посуду не так помыла, а сам ни одной девки не пропускал…

– Довела, значит. Ногти мы делать умеем, а в хозяйстве ноль, такая любого доведет, – огрызнулся Ганин.

– Ну мы действительно ничего не знаем об этой семье.

– Заткнись! Ведешь себя, как тряпка, – крикнул Ганин. – Мне противно на тебя смотреть. Если он был таким извергом, что ж она с ним не развелась, а потому что никакая она не жертва, наверняка хвостом крутила, поэтому по харе и получала. Знаю я таких блядей, только строят из себя невинных овечек, а сами для каждого готовы ноги раздвинуть.

Девушка громко зарыдала, закрывая окровавленными руками свое лицо. Денис не выдержал и подсел рядом.

– Пойду покурить и опрошу заодно соседей, а ты хоть отстегнуть ее не вздумай… жалостливый ты наш, – усмехнулся Дима и вышел.

Когда приехала оперативно-розыскная группа, он передал им один из образцов рапортов и протокола, и они снова направились на свой маршрут.

Не успели они даже спокойно попить кофе, как поступило новое сообщение. Во дворе школы №48 по адресу: улица Никитская, дом 15, молодой человек из охотничьего ружья стреляет по голубям.

– Эх, стоило лишь снять бронежилет, – проворчал Ганин.

Только они подъехали по нужному адресу, как прозвучал выстрел. Дима выскочил из машины и направился к нарушителю так быстро, что Денису пришлось бежать за ним, чтобы не отстать.

– Старший полицейский группы задержания прапорщик Ганин. Гражданин, вы совершаете противоправное деяние, и если вы не прекратите добровольно, мне придется применить принудительные меры.

– Что, голубей пожалел? Они же переносчики инфекций, кто-то должен их уничтожать.

– Это решит санэпидемконтроль, насколько они опасны и что с ними делать, а сейчас дай-ка сюда ружье.

– А если нет?! – сказал прищурясь мужчина.

Ганин опустил руку вниз и приблизил к кобуре, расстегнул заклепку и поднял крышку кобуры, показывая рукоятку.

– Понял, начальник… понял… – сказал хулиган, прогибаясь под его взглядом, как слабый волк перед вожаком стаи. – Вот все сдаю, причем, отметь, совершенно добровольно.

– На вас будет составлено два протокола: 20.13 и 20.8 Кодекса об административных правонарушениях «Стрельба из оружия в не отведенных для этого местах» и «Нарушение правил ношения оружия». Вам все понятно?

– Как скажешь, командир… я тебе все подпишу, составляй, – пробормотал мужчина, поднимая руки в знак полной покорности.

И только сейчас Денис заметил, что у нарушителя все руки были в наколках, а во рту передние зубы почти полностью отсутствовали.

– Ваше фамилия, имя, отчество… – сказал Ганин, достав ручку, служебную книжку и предварительно передав ружье напарнику.

– Федоров Сергей Сергеевич, 80-го года рождения.

– Оружие вам принадлежит?!

– Да, оно мое, можете проверить.

– Обязательно проверим. Вроде не было открытия охотничьего сезона на голубей?! – ехидно заметил Ганин.

Задержанный заулыбался своим беззубым ртом:

– Да задолбали эти птицы, этих тварей развелось столько, всю машину мне изгадили.

– Так ты это делал не для общего блага, «санитар двора», просто машину стало жалко? – усмехнулся Ганин, оглядываясь вокруг.

Вся детская площадка была усеяна трупами разодранных птиц. Похоже, он подкармливал их, а потом стрелял. Как долго он здесь сидел?!

– Ну нет, так-то для всех, конечно, они же разносчики болезней… – начал оправдываться Федоров.

– Слышал уже, – оборвал его Ганин, потом повернулся к напарнику: – Найди понятых, будем изымать оружие, а потом доставим товарища в отдел.

Вернувшись после доставления задержанного на маршрут, парни почувствовали, что весь день изрядно их вымотал. До обеда было еще несколько сработок сигнализаций на квартирах, так что обедать им пришлось лишь вечером. Они нашли тихий закуток и откинули сиденье.

– Этот мир, похоже, сошел с ума, – грустно заметил Денис.

– Нет, это обычное проявление мира, просто ты еще слишком мало проработал на «земле», и если ты все так близко к сердцу принимать будешь, как с той девкой, то очень быстро сгоришь, – заметил поучительно Ганин. Он любил давать наставления вновь прибывшим бойцам, потому что считал, что имеет на это право, ведь опыта у него для этого было достаточно накоплено.

– Я не хочу быть совсем черствым, как ты, – обиженно сказал напарник.

– Я просто делаю свою работу, недаром меня прозвали Ган – пистолет, элита Заволжского района, – сказал Дима горделиво.

– Может быть, но твои методы слишком круты. Мы ведь работаем с людьми…