Шепчущие тени

Глава 7

Артём стоял у колодца, пальцы судорожно сжимали диктофон так крепко, что суставы побелели. Ладони были влажными – от пота или от той странной сырости, что висела в воздухе, смешиваясь с запахом полыни. Горький, терпкий аромат переплетался со сладковатым вишнёвым душком, который теперь вызывал у Артёма тошноту.

Он провёл рукой по ржавому металлу колодезного журавля. Поверхность была мокрой, хотя дождей не было уже неделю. Капли воды стекали по древнему деревянному шесту, оставляя тёмные, неровные дорожки, будто кто-то провёл по нему мокрыми пальцами.

Артём наклонился, заглядывая в чёрную пасть колодца.

Там, внизу, стояла вода – густая, неподвижная, как масло. Она отражала его лицо, но отражение было неправильным. Черты расплывались, будто кто-то провёл рукой по мокрому портрету. Глаза казались слишком большими, рот – неестественно широким.

«Света…»

Имя само сорвалось с губ.

Он вспомнил тот взгляд – мгновенный, но пронзительный, как удар током. В редакции его дразнили, что он влюбляется быстрее, чем успевает познакомиться. В прошлом году – три неудачных романа, и каждый начинался с такого же электрического взгляда.

Но сейчас это было нечто иное.

Не трепет.

Не волнение.

А ледяная дрожь, пробежавшая по спине и оставившая после себя странную пустоту в груди.

За спиной раздался шорох.

Едва уловимый, но чёткий – шаги по сухой траве.

Артём резко обернулся, ожидая снова увидеть её – загадочную незнакомку с глазами, в которых не отражался свет.

Но перед ним стоял мальчик.

Лет десяти. В выцветшей футболке с нечитаемым логотипом.

Его худое лицо было не по-детски серьёзным.

А глаза…

Глаза были слишком широко раскрыты.

Зрачки – огромные, чёрные, почти полностью поглотившие радужку.

Во рту у мальчика что-то блестело.

При ближайшем рассмотрении это оказался маленький металлический шарик – гладкий, отполированный, будто его долго катали во рту.

– Ты кто? – спросил Артём.

Собственный голос прозвучал слишком громко в этой давящей тишине.

Мальчик не ответил.

Вместо этого он медленно протянул смятый листок бумаги – пожелтевший, с замятыми углами, будто его много раз разворачивали и снова складывали.