Внутри меня Солнце. Путь к счастью после тьмы

Чем не «подруга», готовая прийти на помощь?

Конечно, всё преподносилось так, будто инициатором всех изменений была я. Я уже безоглядно любила его и рассматривала совместную жизнь как возможность проявить себя и завоевать его сердце. Он же благосклонно принимал мои предложения, не уставая повторять, что это исключительно ДРУЖЕСКИЕ отношения, на всякий случай.

Пока он спал в соседней комнате, я мечтала о том, как он позовёт меня к себе, прижмёт к груди и признается в любви. Но этого не происходило. Мои попытки приблизиться к нему отвергались. Я могла прийти, только когда он меня приглашал, говорить о чувствах, только когда он позволял.

Мне запрещалось даже думать о каких-либо проявлениях инициативы.

В финансовом плане появление мужчины в моём доме отразилось негативно. С его стороны не было никаких попыток внести вклад в бюджет, а я не настаивала: ему и так тяжело, мы как-нибудь справимся. Зато употребление стало происходить чаще, денег стало не хватать. В ход пошли кредитные карты.

Несмотря на это, мы неплохо ладили. Он на удивление быстро нашёл общий язык с моими детьми, придумывал для них разные развлечения. Иногда он критиковал мои методы воспитания, и я слушала, хотя и знала своих детей как облупленных.

В целом, атмосфера была благожелательной.

Через какое-то время мы расстались. Его фраза «Найди себе нормального парня» послужила для меня сигналом к действию, и я, отчаявшись получить его любовь, пошла на свидание. Молодой человек пригласил меня в кино, где я не слышала звонков и сообщений от моего сожителя. Он пришёл в ярость, когда я вернулась домой. Он отказался со мной разговаривать. По совпадению, в этот момент меня попросил о помощи муж моей близкой подруги. Я отправилась к нему, предварительно предупредив молчаливого сожителя. Он промолчал, а я, проведя полчаса в гостях, получила сообщение «Забери ключи». Ключи были брошены мне в лицо без каких-либо объяснений. Он просто исчез в ночи. Я проплакала всю ночь в пустой квартире.

И вот, спустя время, мои мечты сбылись: мой друг признался в своих чувствах. Он объяснил свой поступок ревностью и тревогой за меня. Я приняла это за чистую монету, не понимая, что это был первый звоночек грядущего адского контроля. Так начались наши отношения.

Каждая встреча после этого проходила под воздействием вещества.

Он потребовал, чтобы я рассказала ему всё, что было у меня до него: количество партнёров, полную историю моей жизни, все контакты. Затем последовал скрупулезный осмотр моего телефона в поисках скрытых знакомств и переписок. Это сопровождалось криками, выяснением обстоятельств и прочими «радостями» желанной мною любви. Если я в чём-то не хотела признаваться или не могла вспомнить точных дат, обстоятельств и людей, меня оскорбляли, а я…

Я до сих пор помню чувство унижения и бессилия, когда ты лежишь в ногах у любимого мужчины, плачешь и умоляешь, а он холодно бросает тебе: «Не верю».

С того момента наши встречи проходили по одному сценарию: вещество, романтика, любовь, анализ моего телефона, скандал, унижение, расставание. Со временем к этому списку добавились угрозы и побои.

Сколько раз он врывался ко мне посреди ночи, перетряхивая квартиру в поисках вымышленных любовников… Сколько раз обвинял в изменах, когда я, измученная его изматывающими неделями, спала без задних ног у матери и даже не слышала его звонков.

Каждый мой шаг был под контролем. Любое отсутствие связи становилось поводом для скандала. Он кричал, что я ему изменяю, употребляю наркотики с другими. Дошло до абсурда: меня начали обвинять в вещах, которые и присниться бы не могли законопослушной и покорной мне. Мне присылали интимные фото и видео с похожими на меня женщинами, утверждая, что на каждой из них – я. Обвиняли в проституции, требовали детализации звонков, скрины переписок, банковских переводов – всё, чтобы доказать мою «вину».

Но даже если правда была на моей стороне – мне не верили.

Меня обвиняли в том, чего я не делала даже в те дни, когда была рядом с ним. Я сходила с ума. Меня убеждали, что я не та, кем являюсь, и я начала сомневаться в своей адекватности. Вспоминая себя в те дни, я удивляюсь, как меня не госпитализировали с психозом или параноидальным бредом.

Меня полностью изолировали от друзей и подруг. Даже поездка к маме, и тем более переезд к ней, потому что я не могла оплачивать свою квартиру и сдала её, воспринимались в штыки. Он твердил, что я продолжаю жить в той квартире и встречаться там с любовниками, а девушка, которая сняла квартиру – моя знакомая, с которой я разыграла спектакль.

Это было страшно. Это страшно, больно и опасно.

Первая попытка суицида случилась, когда мы начали снимать квартиры посуточно, так как на улице встречаться было неудобно. Меня обвиняли в том, что я снимала эти квартиры с любовниками, кололась наркотиками и устраивала оргии. Но я никогда в жизни не снимала квартир посуточно, никогда не изменяла ему и никогда, НИКОГДА не употребляла наркотики с помощью инъекций. Хоть я и была в зависимости, принципы у меня оставались.

И не менялись никогда, в каком бы состоянии я ни находилась.

Я помню тот день, когда стояла на окне, готовая сорваться в пропасть. Он силой затащил меня обратно, а я, обессиленная, лишь рыдала и умоляла дать мне уйти, положить всему конец.

Но конец все не наступал.

Он не наступил и тогда, когда я, сидя напротив него, полосовала руки старым лезвием. Он лишь презрительно ухмыльнулся, сказав, что это не смерть, а глупость, что так я только занесу инфекцию, а чтобы умереть, нужно резать глубже.

Он не наступил и тогда, когда я со второй попытки все же стояла на мосту, готовая прыгнуть. В первый раз я отступила и вернулась домой, вспомнив о маме и детях, но он вернул меня туда своими едкими словами и обвинениями. Его ложь посеяла во мне мысль, что смерть лучше, чем жить с его клеветой, особенно когда она исходит от самого любимого человека. А потом он говорил, что в тот день, когда я исчезла во тьме, я отправилась к любовникам за утешением, напрочь забыв, что именно он приехал ко мне с этой целью.

От этого всего меня тошнило, это мерзко и низко.

Меня спасло принятие. Я выдохлась в этой борьбе с ложью и просто перестала реагировать на его выпады. Сначала это было невыносимо, потом становилось легче, пока не стало совсем просто.

Осознав, что со мной все в порядке, укрепив свою внутреннюю опору, я отсекала ложь, полагаясь только на истину – на то, что я точно знала. Ведь я знаю себя, я все помню.

Я поняла, что ничего этого не было.

Все это происходило лишь в его голове.

Глава 3. Игры, в которые играют зависимые

Я долгое время находилась в отношениях, которые разрушали меня изнутри. Я отчаянно цеплялась за партнера, надеясь, что мои старания будут замечены, оценены и, наконец, вознаграждены любовью и уважением. Я искренне верила, что если приложу еще немного усилий, меня полюбят.

Ключом к пониманию стала психология, знания из которой я черпала из различных источников, постепенно углубляясь в тему.

Особенно ценной оказалась информация о «треугольнике Карпмана». Если бы я могла лично выразить свою благодарность автору этой теории, я бы сделала это с огромным уважением.

«Треугольник Карпмана» – это модель созависимых отношений, где каждый участник попеременно играет роли Преследователя, Жертвы или Спасателя. Преследователь – это доминирующий агрессор, стремящийся контролировать и самоутверждаться за счет других. Жертва, напротив, занимает пассивную позицию, постоянно жалуясь и ища защиты. Спасатель постоянно приходит на помощь Жертве, часто забывая о собственных потребностях.

Самое важное – осознание того, что все эти роли – это игра. Каждый участник, примеряя на себя ту или иную маску, получает определенное удовлетворение от своей роли.

Жертва, несмотря на свои страдания, на самом деле не стремится изменить свою ситуацию. Ей выгодно оставаться в позиции «униженной и оскорбленной», ведь это избавляет от необходимости принимать решения, сталкиваться с жизненными вызовами и проявлять волю. Гораздо проще подчиниться Преследователю, веря, что он знает лучше, или положиться на Спасателя, который всегда вытащит из любой задницы, в которую Жертва умудряется регулярно попадать и оставаться затем порой на долгие годы.

Удобно, не правда ли?

На первый взгляд, мотивы Преследователя кажутся очевидными: стремление к власти и контролю. Однако, корни этой роли могут уходить глубже. За маской тирана часто скрывается бывшая Жертва. Устав от постоянного гнета, контроля и чувства вины, Жертва выходит из тени и начинает использовать те же инструменты, что и ее бывший мучитель, но уже с добавлением собственных, накопившихся за годы обид и претензий.