Дверь в магию: дела амур-р-рные

– Ну! Чего вы тут столпились?! Курите?! Я вот всё директору расскажу!

Девочки ретировались, не переставая хихикать и шушукаться.

– С-с-с-пасибо, – промямлила я.

– А ты чего стоишь здесь?! Глаза зарёванные! А ну марш отсюда! Здесь тебе не комната страданий! Сделала свои дела и вышла!

Колготки зацепились за облупленную краску батареи, и по ноге поползла стрелка. Делаю пару шагов, голова начинает кружиться…

*****

Надо мной нависали лица Итьи и Хала. Кто-то заботливо уложил меня на диван. Голова трещала ужасно, я спустила ноги на пол и села, держась за виски.

– Акиа, ты как? Что он с тобой сделал?! – домовой вглядывался в мои глаза.

– Он ни при чём… Видения вернулись…

– А ты уверена, что видения, а не воспоминания?

– Не знаю, Хал. Я не помню, чтобы подобное со мной происходило! Всё, отстаньте! Мне надо собирать вещи! – мало того, дела сердечные подкидывают проблем, так ещё и вернулись эти выпадения из жизни. С маленьким ребёнком такое вообще опасно.

Итья куда-то уехал, я паковала вещи и старалась не думать, что он сейчас с Бэтлой, но противный червяк так и сверлил в голове: «Всё, ему не до тебя, брошенка!»

Мы с Шишмой обсудили ночную ситуацию, кикимора причитала и хваталась за голову:

– Что ж такое делается, да как же так… Надо тебе тут остаться, пусть сам уходит! Ишь какой, ловелас выискался!

– Как я здесь останусь? Это его дом, не мой. Лучше буду квартиру снимать, благо хоть машину даёт, с сыном будет удобнее передвигаться…

Сборы не отняли много времени, вещей у нас со Сладом было не так много. Провожать во двор вышли все до единого. Хуч и Ирья плакали, Лубча зазывал в баню хотя бы раз в неделю, почёсывая грязную спину липовым веником. Охранники молча стояли, понурив головы. Я усадила сына в автолюльку, но сама сесть в машину не могла. Комок подступил к горлу, а на прощание нужно было сказать хотя бы пару слов.

– Ну, не поминайте лихом… Долгие прощания – лишние слёзы…

– Внуча, ну куда же ты?! – Хуч закричал в голос и посеменил в мою сторону. – Как я без вас тут буду? Можно хоть в гости заходить?

– Вы все можете приезжать к нам со Сладом в гости, мы будем только рады!

Осознание, что к нам будут приходить в гости, что мы будем видеться, скинуло пару камней, давивших на грудь. Я залезла в машину и выехала со двора, оставляя неудавшуюся семейную жизнь позади себя, смотря только вперёд. Я не слышала, как охранники, закрывающие ворота, разговаривали между собой:

– Ну и и. д. и.о.т он…

– Не говори! – подхватил второй охранник. – Хорошая девка, душевная, добрая, красивая…

– Пацана жалко, Итья теперь про него и не вспомнит… – вздохнул первый.

– С чего ты взял?

– Ты ту видел? Там такая мадам… – охранник покачал головой.

Квартира располагалась в историческом центре города, в шаговой доступности от квартиры Хала и Шишмы. Две комнаты, просторная кухня и огромный коридор. Свежий ремонт радовал глаз, в помещении витал аромат древесины от новой мебели.

– Мы тут всё помыли, убрали, сейчас кроватку соберём и уйдём. В холодильнике продукты, – ворковала кикимора, раздевая Слада.

– Если что-то нужно, звони… И это, там на кухне… Короче, надо сделать отчёты, всё расписать и в учётную передать. Давай уже в строй возвращаться потихоньку, – Хал грыз яблоко, облокотившись на дверной косяк. Капли сока стекали по бороде и падали на белую майку с надписью «работаю с утками», под текстом расположились вышитые ярко-жёлтые утята.

Домовой знал, что лучше всего завалить работой, чтобы меньше думалось. Слад ползал по квартире, изучая новое место, я разбирала вещи, Хал умчался за Баюном, а Шишма хлопотала на кухне. По телевизору шло развлекательное шоу, а я всё думала об Итье. Что я сделала не так? Почему семья распалась? Я чувствовала себя роботом без эмоций и чувств, и только гуление сыночка возвращало меня в жизнь. Баюн понравился Сладу, а особенно его длинные усы и пышный хвост. Кот убегал от малыша с криками о помощи, а я хихикала, глядя на погоню.

Поздно вечером кикимора и домовой ушли восвояси, мы с Баюном ужинали и смотрели телевизор, Слад спал в кроватке.

– Акиа, ты меня прости… Итья тебе изначально не был парой, какой-то он странный…

– Благодаря ему у меня появился сын, – я сглотнула в очередной раз подступивший комок.

– Здесь не спорю, благодарность выдадим! – промяукал кот и взобрался на подоконник.

– А тебя почему выселили?

– Я сам попросился… Они вечно орут, скандалят, как итальянцы в фильмах. В таксопарке мне работы не нашлось, по возвращению Хал пересел на новый транспорт…

– У нас тут криков тоже достаточно, – я покосилась на комнату, где спал сын.

– Это другое, такие крики слушаешь и понимаешь, что живёшь не зря. Можно мне со Сладиком спать?

– Спи, мне не жалко. Места в кроватке должно хватить двоим.

Баюн скрылся в комнате, а я зашла в ванную, села на пол и достала из нижнего ящика шкафа припрятанную на чёрный день пачку сигарет. Рядом с пачкой стояла шкатулка, я втянула едкий дым и открыла ларец. Подаренная дедушкой брошь лежала на самом верху. Янтарная капля красиво переливалась, рука потянулась к изделию.

– Дедушка, я не знаю, как мне дальше жить, – я сжала медведя и беззвучно расплакалась.

Глотая до поздней ночи горькие слёзы и такой же по вкусу дым, я решила, что больше не буду плакать по мужу. Фраза «лошадь с. д. о.х.л.а – слезь» раньше казалась смешной и несуразной, но сейчас дошёл истинный смысл.

Я легла спать, даже не подозревая, что ждёт нашу семью через несколько дней…

Глава 5

Перед отъездом от дедушки я сделала фотографии каждой странички истрёпанных тетрадей. Он заботливо называл их гримуарами и всё порывался сшить между собой, а я смотрела на почти истлевшие края листов, размытые в некоторых местах чернила и боялась повредить эту древность. По приезде в дом Итьи я переписала заклинания в несколько пухлых ежедневников, чтобы всегда были под рукой. И наладить жизнь сейчас, когда помощь есть, но руки всё равно не развязаны до конца, было плёвым делом.

Первое время Баюн шарахался от парящих в воздухе спиц, но вскоре свыкся и начал с интересом наблюдать за разматывающимися клубками. Зависеть от Итьи не хотелось, деньги, которые он нам перевёл, были отложены на вклад. И чтобы выживать в новой жизни, пришлось устроить конвейер вязания. Заколдованные спицы могли создать любое изделие, и на основании этого в список товаров было включено всё, что только душа пожелает: и свитера, и хлопковые боди, и костюмчики, и пледы. Несколько пар спиц работали не покладая наконечников днём и ночью, мне оставалось только паковать и отправлять заказы. Раньше хобби было для меня отвлечением от проблем и материнства, а сейчас это способ заработка. И, судя по последним выпискам с карты, хорошего заработка!

В гости часто заходили Хуч и Ирья, помогали на кухне и со Сладом. Коту не нравились подобные вторжения, он считал, что прекрасно справляется с должностью смотрящего за маленьким человеком, но, как и со спицами, ему пришлось смириться.

Я же переписывала отчёты, скрипя гусиным пером по бумаге, сортировала документацию и принимала новые вызовы для Хала и его коллег. Кикимора заглядывала редко, но никогда не приходила с пустыми руками: то пирожки, то кастрюлю борща принесёт, то новые игрушки для малыша или пряжу на новые заказы.

Принимать помощь от друзей было приятно и в то же время неловко. Хотелось сделать всё самой, не безрукая же, в конце концов. Благодаря друзьям и спицам я много времени проводила с сыном, каждый раз умиляясь его улыбке или новым умениям. С момента переезда кроха стал абсолютно спокойным, очень редко плакал, чаще смеялся или общался с гостями на своём непонятном на данный момент языке.

Как бы я ни старалась отрицать тот факт, что скучаю по мужу, я всё же ждала его звонка, подскакивая от каждого оповещения на телефоне. Но ему было ни до сына, ни тем более до меня. Сердце ныло от тоски, но я сразу же находила себе занятие, чтобы отвлечься и не впадать в уныние.

Но в один из дней он позвонил… Слад только уснул, я наслаждалась горячим кофе со сливками и сериалом, когда телефон начал ёрзать в кармане. Увидев на экране номер мужа, я забыла, как дышать. К горлу подкатил комок, руки тряслись:

– Алло, – хрипло выдала я.

– Акиа, привет! Как ваши дела? Как Сладик? – голос мужа был слишком радостным.

– Всё хорошо, спасибо. Ты по делу или просто поговорить?

– Ну… Я и просто поговорить, и по делу.

– Ну, слушаю.

– Понимаешь, так случилось, – в трубке повисла тишина, – не могла бы ты забрать на какое-то время к себе Шаха?

– Что? Шаха?

– Я понимаю, что он большой пёс, что надо выгуливать, но он совсем раскис. Не ест, от меня отворачивается, из дома ушёл, живёт в бане, а Лучбе не нравится такое соседство…

– Да, конечно, заберу. Пусть ребята твои привезут, Хуч адрес знает.

– Спасибо! Огромное спасибо! Поцелуй от меня сына!

Я положила телефон на стол и прошептала:

– Если уж от нас с сыном отказался, что уж про собаку говорить…

Из трубки донёсся горестный вздох, и вызов отключился! Боже! Я думала, что сбросила звонок! Ноги вскочили и принялись носить меня по дому, руки взмывали вверх, возвращались вниз, опять вверх, мозг лихорадочно соображал, как бы извиниться перед Итьёй, что ему послышалось, что я не это имела в виду.

– Ой, что ты, обидела мышку, – Баюн развалился на входе в кухню, – выкинь из головы.

– Я обидела его! Обидела, понимаешь!

– Он тебя вышвырнул из своей жизни. Сядь и допей свой кофе, ничего страшного не случилось. Каждому воздаётся по заслугам.

– За что же мне это? Что такого плохого сделала?

– Ты убила творение своей бабушки и свою сестру, растворила тень отца, издевалась над Болотником, обратила Болотницу в свою веру, по твоей вине разрушено два дома. И это только за одну поездку к деду! Напомнить, что ты сделала перед отъездом?

– Не надо, – в голове всплыло воспоминание, как вся честная компания рухнула на головы стражей порядка со мной голой в первых рядах.

– Ну вот.

– А как тогда бороться со злом, если потом бумеранг прилетает?

– Никак, в этом мире всё закономерно… Живи своей жизнью, никого не трогай, и будет тебе счастье.

– А потом мы удивляемся, что пропадают домовые, змеи в колодцах живут, деревенские бабы жертвоприношением занимаются…

– Каждый лижет свой хвост так, как он считает нужным, – кот запрыгнул на подоконник и уставился зелёными глазами на прохожих.

После сна я решила выйти на прогулку с сыном, Баюн навострил лапы с нами, хотя обычно оставался нежиться на диване. Всю прогулку кот оглядывался по сторонам, выжидая друга. Редкие снежинки падали с неба, стремительно тая на моём лице. Кот вышагивал в снежной шубейке поверх рыжей шерсти. Люди спешили по узким тротуарам, огибая нашу странную процессию. Слад расстроился, что пошевелиться не получается, и шевелил только глазами, с интересом рассматривая припорошенные деревья и кусты.

Скоро будет год с момента моего переезда в этот город, а он так и не стал родным. Вечные дела, работа, потом отъезд в Славкино, но я была благодарна этому городу, ведь здесь я обрела друзей, жильё, из которого не выгонят, как драного кота под хвост, и свою силу. Дар проявлялся постепенно, снимая забвение. Видения, вернувшиеся в последний день совместной жизни с Итьёй, не повторялись, но на всякий пожарный Баюн был проинструктирован.

По возвращении домой мы увидели чёрный джип под подъездом.

– Храбрости не хватило самому приехать, – прошипела я, разозлившись на Итью, и поспешила к автомобилю.

Охранник, виновато улыбаясь, вывел из машины Шаха. Пёс смотрел на меня грустными глазами, но недолго. Баюн прыгнул на холку друга и принялся его покусывать. Шах упал на снег, стараясь выпутаться из цепких когтистых лап. Слад звонко рассмеялся, глядя на шутливую потасовку, а может, обрадовался появлению собаки.

Отказавшись от помощи мужчины, я самостоятельно затащила коляску в квартиру. Шах галантно взял в зубы пакеты с продуктами и сумку со своими мисками и игрушками. Мы только зашли в квартиру, к коляске в руках прибавился и язык на плече. Кот и сын веселились, а мы с Шахом ещё долго пили воду на кухне и пытались отдышаться.

– Акиа, я если мешаю, ты скажи… В сторожа уйду…

– Шах, твой дом теперь здесь! Если ты, конечно, хочешь…

– Хочу, очень хочу. Итья стал просто ужасный, у меня такое чувство, что это совершенно другой человек. А тут мы все рядом, как летом у дедушки.

– Ну, новая любовь, сейчас все мысли там, – я улыбнулась, скрывая душевную боль.

– Да, понимаешь, не верю я в эти отношения. Как-то всё слишком странно, меня насторожил один момент…

Рассказ Шаха прервала весёлая трель дверного звонка. Этот гость был нежданным. Я посеменила к входу, шлёпая босыми ногами по светлому ламинату. А когда глянула в глазок, отошла от двери, не веря своим глазам…

Глава 6

Я открыла дверь, едва сдерживая радостный писк:

– Дедуля! Баба Жита! – Я повисла на дедовых плечах в зимнем пальто, от которого веяло морозом. Снежинки не успели растаять на меховой шапке. Дед Ерей, не ожидая такой встречи, не привыкший к проявлению любви в такой мере, растерялся и обнял в ответ только спустя время.

Следующая попала в мои объятья баба Жита. От оренбургского платка старушки пахло пирожками и чем-то сладким.

– Проходите! Проходите! Что ж я вас на пороге держу!

Гостям обрадовались все. Шах радостно прыгал, пытаясь облизнуть колючую щёку деда. Баюн, зная, к кому надо подмасливаться, тёрся о ноги бабушки. Дед воровато оглянулся по сторонам:

– А энти где?

– Та придут ща, – махнула баба Жита рукой и посеменила в комнату. – Внучек мой! Ой, как ты вырос! Ща бабуся ручки погреет и как зацелует тебя, яхонтовый мой!

– А кто ещё с вами? – спросила я шёпотом, надеясь на встречу с мужем.

– А мы! Надрала тут себе штучек для ванны! – В квартиру вошла Аюшка с еловыми шишками в руках. Норковая шуба с широкими плечами смотрелась на ней несуразно, съехавший платок закрывал половину лица.

Не веря своим глазам, я бросилась обнимать болотницу, отвечая на её звонкие поцелуи в щёки:

– Вот это подарок! Вот это я понимаю обрадовали!

– И где ж мы тут все разляжемся-то? – На пороге появился высокий брюнет с короткой бородой. Мужчина словно сошёл с обложки журнала о мужской моде: дублёнка-авиаторка, джинсы свободного кроя. И только по голосу я поняла, что это муж Аюшки, преображённый! Стыдно признаться, но я до сих пор не узнала его имени.

– Любовь моя, ну найдём где лечь-то! Чего опять начинаешь?

Болотник запер три чемодана на колёсиках, два огромных клетчатых баула, а в авоське звякали банки с соленьями.

– Ничего не понимаю! А как это? – я указала пальцем на болотника. – Как вы вообще тут все появились? Кто сказал адрес?

– Дак ты ж позвала! – Дед прошёл на кухню. – Я зов броши почуял, и начали собираться с Житочкой, а тут эти два пришли тебе позвонить, ну и в итоге с нами поехали. Прошли всё: поезда, автобусы, тьфу! Устал! Что у тебя случилось?

– Дедуль, давай потом поговорим…

Раньше в квартире было достаточно тихо, но сейчас, при большом количестве гостей, шум, гам, смех, лепет звучали из каждого уголка комнат. Квартира ожила. Гости разместились в одной комнате, а я, сын и домашние животные остались в своей. Уже под вечер, после позднего ужина, мы с дедушкой вышли на лестничную площадку. Правда была горькой и больной, но я сжала кулаки и выпалила новости о моей жизни разведёнки на одном дыхании. Признаваться в неудачах всегда тяжело, но лучше горькая правда, чем сладкая ложь или неведение.

– Ну… На него это не похоже. Может, я поговорю с ним? – Дед хмурился и жевал сухими губами самокрутку.

– Не надо… Не хочу. Вот он помогает – и хорошо. Правда, я его деньги пока не трогаю, они на счету лежат. Сама вот вяжу, на работу вышла к Халу опять, пока отчёты пишу. Он говорил про какое-то интересное дело, но пока не ввёл в полный курс дела.

– Хоть тут мужиком оказался и от своей ответственности не отказывается, уже хорошо. Ладно, внуч, разберёмся! Нам когда уехать, если что?

– Не говори ерунды! Оставайтесь сколько хотите. Вообще было бы хорошо, если бы вы тут перезимовали… Я бы смогла работать на полную ставку, Сладик бы под присмотром был… Дед, я квартиру купить хочу, чтобы уже не зависеть ни от кого, – я ни с кем не делилась планами, но иметь собственную крышу над головой хотелось. Были и планы на дальнейшее развитие ручной работы.

– Тогда давай жильё поищем другое, здесь всем будет тесно зимовать. За нашими домами и хозяйством Будяй присмотрит, – дедушка поцеловал меня в макушку и прижал к себе. – Всё перемелется, девочка моя. Переживём, но если я этого самца увижу, челюсть сломаю!

– Не надо, пусть живёт, – я уткнулась в клетчатую рубашку деда, пахнущую махоркой и сушёными травами.

Тесно нам стало в эту же ночь. Оказывается, Аюшке и её супругу нужна вода, поэтому они легли спать в наполненной ванной. Я засиделась с очередным отчётом и не успела принять душ, поэтому пришлось отложить гигиенические процедуры на утро. А баба Жита храпела так громко, что не могли заснуть все, кроме деда. Тот уткнулся в мягкое плечо старушки и сразу же засопел. После очередного пробуждения сына пришлось прикрыть дверь в нашу комнату, а на спальню пенсионеров наложить заклятие тишины.

Обрадовавшиеся воссоединению и гостям кот и пёс шушукались на полу, чем вынудили меня на грозное шипение в их сторону. А после друзья очень долго укладывались на лежанке и раздражали вознёй. Уснуть получилось только под утро, а проснулась я через несколько часов от грохота кастрюлек на кухне.

Баба Жита вовсю хозяйничала: на сковороде шипели блины, в кастрюле варились щи, в заварнике настаивался травяной чай, собранный на деревенских лугах заботливыми руками старушки и её домового. На подоконнике подходило пышное тесто на пирожки. Дверь в ванну была закрыта, и пришлось её брать чуть ли не на таран. Из комнаты выплыла довольная чета хозяев болота, не обращая никакого внимания на очередь страждущих. За мной уже заняли место дедушка, баба Жита и Шишма – у них с Халом отключили горячую воду в квартире, и кикимора решила тратить воду, идущую через мой счётчик.

После завтрака позвонил Хал и сказал, что я могу уже выходить на мелкие дела. На мой вопрос об интересном деле ответа не последовало:

– Адрес скину, там надо будет ауру дома почистить и поищи там подклад на всякий случай, не нравится мне это дело.

А ещё после завтрака оказалось, что на нашу ораву продуктов надо в несколько раз больше. Каждый диктовал нужные ему позиции, я прикусила губу и усердно записывала. Глядя на объём списка, хотелось дописать последней строкой: «Второй холодильник».

Все носились вокруг Слада. Я доверяла каждому присутствующему в квартире, несмотря на то, что Аюшка и Тол (таки узнала, как зовут её возлюбленного) по натуре душегубы. Гомон голосов, бегающие по квартире кот и собака, воркующие влюблённые, металлический стук спиц – всё это давило на меня, привыкшую к более-менее спокойному образу жизни. И чтобы ни на кого не сорваться, я решила срулить на рынок как можно скорее.

Оставшись в домашних трениках и растянутой футболке, я собрала растрёпанные волосы в пучок и, накинув куртку, вышмыгнула из квартиры. Слушая мерное рычание мотора, просмотрела адрес заказчика и сначала направилась в сторону рынка. Дедушка просил купить там мясо, так как магазинному он не доверяет. На городском центральном рынке можно было найти большую часть списка, а уже после задания найду остатки по магазинам – благо, что супермаркеты работают до ночи.

Солнце ярко светило, преломляющийся от снега блеск резал глаза. Замёрзшие торгаши в ватниках и валенках согревались горячим чаем из термосов. Над рынком витали ароматы пирожков, сладостей и выхлопных газов. Я целенаправленно шла в мясную лавку, которую хвалили друзья.

Стеклянный киоск почти весь покрылся морозными узорами, и разглядеть, что происходит внутри, было невозможно. Колокольчик на двери мелодично звякнул, оповещая продавца о моём появлении. За прилавком стояла красивая женщина с ярким макияжем, больше подходящим для светского приёма, но не для работы на рынке. Тоненькая фигурка была перетянута брезентовым фартуком, красные длинные ногти клацали по калькулятору: