Древо миров братьев Камковых. Том 5. Возрождение

Александр Камков, Денис Камков

Древо миров братьев Камковых. Том 5. Возрождение

Глава 1. Мир Пента. Великий лес.

В беседке, что стояла во дворе Замка эльфов, мы сидели вчетвером. На одной скамье – я и моя жена, а напротив нас, через стол, расположились Владыка Эльсинор и его сын, наследный принц Лендолас. На самом деле, в самой беседе, в основном принимали участие я и Владыка, но дело, которое мы обсуждали сейчас, было практически государственного уровня, и потому требовалось соблюдать церемонию.

– Значит ты твердо решил уходить из нашего мира? – Задал вопрос Эльсинор, подводя итог уже почти получасовому обсуждению этой темы.

– Да, Владыка, я и моя жена покинем вас в самом ближайшем будущем. Но, в связи с этим, возник еще один вопрос, который в последнее время привносит частичку Хаоса, в эти благословенные земли. – Добавил я.

– Ты сейчас говоришь об одном Великом Доме, и его весьма непростыми взаимоотношениями с остальными четырьмя? – Уточнил Эльсинор.

– Именно так. После разговора с Лендоласом, моей женой и главой Дома «Северной Звезды», откуда собственно родом и она и ее покойная мать, мы пришли к выводу, что нужно кардинально решить этот вопрос, чтобы Хаос навсегда покинул Великий Лес и больше не бередил и не поднимал из прошлого все старые споры и обиды, что с его прорывом, разгорелись с новой силой.

– Ты его принес в этот мир, тебе и убирать его следы! – Владыка строго посмотрел мне в глаза, и я кивнул, соглашаясь.

– Поэтому я заберу с собой всех, кто захочет пойти за мной и моей женой в иной мир. Дом Северной Звезды на этом прекратит свое существование в этом мире, ну а желающие остаться, смогут подыскать себе места в оставшихся четырех. Принципиальное согласие уже дали два из них, и я думаю, что остальные, тоже будут не против усилить ими свои ряды. Моя жена продолжит переговоры с оставшимися двумя, сразу после окончания этой нашей встречи.

Лендолас удивленно вскинул глаза сначала на меня, потом перевел взор на отца, но тот молчал, задумчиво глядя куда-то вдаль. Если для принца – уход целого Дома было неожиданностью, то старый и опытный правитель, наверняка рассматривал и такой сценарий развития событий, глядя в многочисленные нити судеб своего народа, что тянутся из прошлого в будущее, через ткань мироздания. Очень не многие, даже из Великих, могут их увидеть и еще меньшие – прочитать.

Прошлое, как известно, незыблемо и неизменяемо, а вот проходя через нулевую точку настоящего, каждая из нитей становится вариативна. Эльсинор, был одним из тех немногих, в этом мире, кто мог прочитать практически любую нить, особенно если она принадлежала существу, в той или иной мере касающегося его народа. Проще всего было читать нити судьбы своих близких, чуть труднее – представителя своей расы, а самое трудное – человека, или вообще того, кто в этом мире «проездом».

Проходя через «ноль», каждая такая нить, уходит в будущее, ветвясь и множась на бесчисленное количество возможных вариантов нити, словно раскидистое дерево, с бесконечными развилками ветвей. Если смотреть на них из настоящего, то каждая из них может стать судьбой, но пока это лишь практически равновозможные сценарии. Каждое разветвление, позволяет судьбе рассматриваемого, пойти тем или иным путем, выбор которого зависит как от него самого, так и от обстоятельств, которыми может отчасти управлять, при желании и возможности тот, кто видит, отчего именно будет зависеть тот или иной выбор. На некоторые развилки повлиять легче, на некоторые труднее, причем чем ближе она к «нулю», то есть к настоящему и чем важнее выбор, встающий перед рассматриваемым, тем труднее и глобальнее нужно совершить воздействие, чтобы направить его судьбу в нужную, именно для тебя ниточку.

Кроме того, сами развилки, чаще всего не равноценны, потому что выбор любого существа, зачастую почти уже предопределен, а чем лучше ты знаешь его характер, ценности и приоритеты, и чем легче тебе понять причинно-следственную связь между его выборами в прошлом, и соответствующими предпочтениями в будущем, тем проще подправить его в том пути, что он в будущем выберет и куда он пойдет, на очередной развилке.

Грамотный правитель, имеющий знания, опыт и достаточную практику, может так или иначе подталкивать некоторых из своих подданных к тому или иному, нужному ему выбору, тем самым влияя зачастую не только на того, чью судьбу он чуть-чуть изменяет, но и на его окружающих, а в идеале и на весь свой народ, чьи судьбы так или иначе переплетены. Каждое воздействие, подгонка нужных обстоятельств, подталкивание, разговоры на нужную тему, или влияние на его окружение, в той или иной мере меняет судьбу не только одного, чьей судьбой ты играешь, а всего социума, в котором он живет, или пребывает в рассматриваемом отрезке его будущего времени.

Эльсинор вышел из задумчивости, со вздохом отметив очередную развилку, куда пошли нити небезразличных ему людей, после только что прозвучавшего заявления Драгорта. Он хорошо помнил, как нить этого человека, раскаленным буром прошлась по всему его королевству, меняя, а зачастую безжалостно коверкая или наоборот вытягивая из пучин, ведущих к неминуемой смерти, очень многих из его подданных и даже самых близких ему людей. Он помнил тот момент, когда этот человек появился в судьбах его народа и тот его непростой выбор, что он, Владыка, своими действиями обеспечил, с помощью свадьбы Драгорта и его дочери, что привело его и его сына именно в это конкретное будущее. Тогда их нити были лишь одним из вариантов этого будущего и свести их в тот далекий тогда момент вместе, было непросто и потребовало долгих раздумий, рассмотрения сотен вариантов переплетения различных нитей и принятию иногда очень трудных решений. Тогда он использовал этого человека, чтобы прежде всего вернуть себе сына, но ничего не бывает бесплатно.

– Да будет так! – Произнес он, и устало встал из-за стола.

Я внимательно смотрел на Владыку, который за последнее время сильно сдал. Это не выражалось в каких-то физических проявлениях, скорее это виделось мне в ментальном плане, как будто яркое свечение, которое всегда било в глаза при магическом зрении на короля эльфов. Но постепенно, оно начало тускнеть, примерно с того момента, как я приплыл вместе с его сыном, вернув его с Южного континента. Сегодня очередной тон был утерян из ослепительно-яркой некогда ауры Владыки, все больше превращая ее в тривиальный яркий свет сильного мага.

Но никто ничего не заметил, а Эльсинор, бросил быстрый взгляд на остановившего на нем свой пристальный взор Драгорта, лишь едва заметно, печально покачал головой, словно говоря мысленно:

«Молчи! Я знаю, что ты это знаешь, но пока не нужно на этом заострять внимание, и говорить более никому об этом не смей!».

Вечерние сумерки опускались на Великий Лес. Лучиэниэль и Лендолас были заняты переговорами с Домами, а я, под благовидным предлогом улизнул из Замка, усевшись на берегу горной речки, недалеко от того места, где она стремительным потоком выныривала из-под каменной террасы и бурно разбрызгиваясь на камнях своего русла, сверкала мириадами разноцветных искорок, в лучах заходящего солнца. От нее пахло только что растаявшим снегом, горами и удивительной свежестью. Я сел на береговой валун, еще хранивших тепло солнца и подставил лицо под мелкодисперсную водяную пыль, что долетала до сюда, от лежащих под моими ногами порогов и перекатов. В руках у меня была ониксовая статуэтка Морона.

В астрал я ушел мгновенно. Для меня давно не требовались атрибуты, свечи или что-то подобное. Концентрация хорошо тренированного сознания, позволяла совершать переход между реалом и астральным пространством, почти мгновенно. Секунду назад я еще сидел на валуне, а вот мое астральное тело уже оперяется, расправляет крылья и поднимается вверх в потоках благословенной энергии эльфов, что питают астрал гудящими жгутами ментальной энергии яркого, сочно-зеленого оттенка. Взмах крыльев и я уже на южной границе защитного купола проекции Великого леса, еще взмах, и коршун вылетает через образовавшийся в нем узкий проем.

– Ты звал меня, ученик? – Из клубящегося астрала грациозно выплыл Морон, в виде своего астрального тела, напоминающего акулу с гордо торчащим вверх, в боевой стойке плавником.

– Я иду с тобой, учитель! – Не став нарушать политес, ответил Драгорт.

– Один? – Морон не казался удивленным.

– Нет, нас будет достаточно много, но это ведь не проблема?

– Это проблема, но решаемая. – Морон снова не выказал никаких чувств, просто констатируя факт.

– Дай знать, когда нужно будет выйти в астрал и…спасибо тебе, за… понимание.

– Ты столько наворотил дел, в последнее время, что пора действительно уходить, пока еще не поздно. Ты хоть понимаешь, что рождение Сущности подобного масштаба, сдвигает парадигму этого мира? Высшие Архимаги второй день не вылезают из зала совещаний, а меня и Оргуса, уже замучили вызовами на их Совет, чтобы задать очередные вопросы как о тебе, так и о том, что я об этом всём знаю.

– Вот только не надо приписывать мне того, что я не совершал, или не собирался совершать намеренно! Или мне уже нельзя чихнуть, чтобы это не повлекло очередного сдвига в мироздании? А может мне кем-то вообще запрещено иметь детей? – Я понемногу распалялся, но привычной мне злости, что ранее сопровождалась почти полной потерей контроля, я не ощущал.

После избавления от Пламеня, я стал мало того, что лучше контролировать себя, но и той яростной злости и высокопарной гордыни, что ранее были мне практически не подконтрольны, я уже не ощущал, или же мог их держать в узде. В Великом Лесу, после того глубокого слияния, что едва не растопило меня в его мега разуме, я наконец-то полностью залечил тот ущерб, что мне нанес его жесткий, очень болезненный уход. Многие его знания по-прежнему не восстановились, но многое я уже сумел вернуть, хотя и не всегда в том же виде, что я смутно помнил из памяти того участка разума, где некогда он обитал.

– Ты стал лучше контролировать свой гнев, Драгорт. Да и сам, в очередной раз, немного возмужал. Отцовство и общение с эльфами – явно идут тебе на пользу. Но я хотел поговорить, а точнее спросить тебя не об этом. Расскажи мне, кто еще, кроме твоей жены и вашего ребенка идут с тобой?

– Один из Великих Домов, почти в полном составе, за исключением тех, кто не захочет покидать Великий Лес и тех, кто не способен выйти в астрал, естественно. Мы же пойдем через Древо Миров? – Спросил я немного с опаской.

– У меня, к твоему счастью, есть координаты того мира, что нам нужен, и я провешу портал. Так что тащиться через лимб нам не придется, а то дошли бы далеко не все… Но в связи с тем, что через портал должна будет пройти не одна сотня человек, мне потребуется дополнительная энергия, и ее мне обеспечишь именно ты, или твои попутчики. Это будет более чем справедливо.

– Не вопрос. Заодно подучусь портальному перемещению, а то это знание до сих пор мной до конца не восстановлено. – Я понял, что сболтнул лишнее, но Морон, словно не обратил на это внимание, ну или сделал вид.

– Хорошо. Правда портальное перемещение между астралами миров несколько отличается от порталов в одном конкретном мире, но в них скорее больше общего, чем отличий, а любые знания, как мы оба это, за свои жизни, хорошо уже поняли – лишними не бывают. Будьте готовы. После окончания учебного года, мы выступаем на третий день.

Морон растаял в клубах астрального пространства, почти мгновенно, хотя со стороны, могло бы показаться, что он лишь вяло махнул своим огромным, задним плавником хвоста. Я же лег на крыло, развернулся и, пролетев через всё еще открытое окно во владения Великого Леса, сделал пируэт и тут же вывалился в реал, вернувшись на свой валун, который под моей тушкой, безвольно сидевшей, пока я путешествовал в астральном теле, уже начал остывать, отдав все накопленное за день тепло. Была глубокая ночь. Время, за беседой с Мороном, как и всегда, пролетело незаметно, и я поспешил в Замок, в наши с Лучиэниэль теперь уже общие покои, чтобы тут же оказаться в объятиях своей любимой, с трудом успев, до того, как страсть воспламенила нас, рассказать ей о том, что договоренность достигнута и проводник, хоть и с оговорками, но в принципе не против.

Глава 2. Мир Аннатара. Пентаграмма призыва.

Вулкан снова дышал жаром магмовых потоков, выбрасывая из своего жерла плотные клубы дыма и пепла. После того как Аннатар, с помощью кристалла Мортоса, пробил затвердевшие слои, закупорившие, как пробка, за множество веков бездействия старое жерло, разогретые потоки глубинных пород, вернули горе ту ее мощь, что наделяла его самого могучей силой, как полноправного хозяина этих земель. Обладая знаниями и предрасположенностью к управлению стихиями Земли и Огня, Аннатар легко обуздал когда-то очень давно этот древний вулкан, что сейчас снова признал в нем своего старого хозяина, став полностью ему подконтрольным, привычно покорившись его всесокрушающей, могучей воле.

Получив этот мощный источник природной силы, Аннатар быстро восполнил свои скудные запасы и приступил к исполнению второй части своих ближайших планов. Прежде всего ему стоило позаботиться о том, чтобы перестать бегать по миру самому, перепоручив основную часть текущих задач, кому-то еще. Издревле, его окружали верные помощники, полностью подвластные ему и беспрекословно подчиняющиеся его слову. Сам Аннатар давно уже не выполнял черновую работу, привыкнув за эти века к тому, что он концентрирует свои силы и внимание на более серьезных, глобальных вещах, таких как направление экспансии, разработка соответствующих ей стратегических планов, тактическое построение своих легионов на карте мира, отдача приказов и тотальный контроль за их исполнением. Лишь очень редко, буквально по пальцам одной руки, можно было пересчитать те случаи, когда он сам выходил на передний план, являя миру свой грозный лик и свою титаническую Силу.

Вернувшиеся к нему осколки его памяти, долгое время служившие симбионтами живых существ в разных мирах, принесли ему знание о своих подопечных, а также некоторую остаточную связь с ними, образовавшуюся естественным путем за все те годы, что они были частью их разума. Сами осколки, поневоле тоже не могли не отставить свой след в сознаниях и телах трех иномирцев, что сослужили уже свою службу, но которых можно было и дальше использовать. Времени у него оставалось мало, следовало поторопиться с этим, пока все те ментальные ниточки, что обоюдно связали их, не истончились и не порвались окончательно.

Единственную связь, что не смог никак увидеть Аннатар в своих трех эмиссарах с их бывшими носителями, представлял собой его осколок, вернувшийся из мира магии. Видимо процесс его извлечения, при финальной части проведении Ритуала, прошел слишком грубо, или, что было даже более вероятнее, тот маг, в котором жил все это время его осколок, смог насильственно ограничить своего вселившегося симбионта, и не допустил свою ассимиляцию с ним, или по-простому – заражения его силой, своего сознания. Это было хоть и обидно, но не критично. Сам Аннатар тоже был по своей сути магом, да и к тому же, он все равно планировал, так или иначе, использовать для своих планов местного уроженца. Так что количество слуг, необходимых ему на первых порах, будет полным: полководец, маг и разведчик.

Мортоса он оставил в Умаре, а точнее в его окрестностях, так что придется еще раз посетить этот город, но уже будучи во плоти. Аннатар теперь не смог бы просто туда прилететь, как делал это будучи бестелесным духом, но он неплохо владел телепортацией, и мог теперь уже не экономить манну, как это было в первое время. Он уже с лихвой восполнил ее запасы, доведя их до предела текущего энергетического источника, его нового физического тела.

Сотворив мысленно простейшее заклинание маячок, он вложил в него слепок ауры Мортоса, и перенес свое тело в портовый город, оказавшись на центральной его площади, вблизи лавки, уже знакомого ему, старого купца. Начиналось, постепенно разгораясь лучами восходящего солнца, очередное утро. Площадь была еще практически пуста, а лавки едва начали открывать свои окна и створки, являя потенциальным покупателям прилавки с разномастными товарами. В воздухе пахло свежей выпечкой и вездесущей здесь рыбой. Старик торговец уже сидел на своем месте, разложив свои древности на всеобщее обозрение. Мортоса пока не было видно, но Аннатар отметил, что маячок уже засек нужный ему разум и ведет его, как раз в эту сторону.

Аннатар оставил на склоне кургана золотой доспех Фарана, забрав лишь его тело из саркофага, поэтому было логичным предположить, что Мортос подберет эти весьма недешевые латы, а уже на утро, отдохнув и выспавшись, после весьма непростого дня, потащит все это к своему любимому скупщику. Логические цепочки, иногда на грани предвиденья – были сильной стороной стратегического мышления Аннатара и не раз помогали ему предугадывать действия его врагов, удивляя их тем, что ловушки и неожиданные маневры их сил, не застигают врасплох его легионы, как бы они к тому не стремились и чтобы для этого не выдумывали их, весьма предсказуемые, менее опытные полководцы. Имея в своем разуме записанные на подкорке тактические построения и маневры за сотни и сотни битв, что он провел, удивить, или тем более подловить, на какой-нибудь, старый, как этот мир фокус, не единожды использованный им самим в прошлом, Аннатара было практически нереально.

Если торговец его знать не знал, то Мортос сразу почувствовал его присутствие, едва только вышел на торговую площадь. Аннатар отметил это и поставил пареньку очередной плюс. Не торопясь, он подошел к некроманту и велел ему побыстрее заканчивать здесь свои торговые дела и через час быть готовым к путешествию в его новый, отныне дом.

Телепорт пришлось делать в пригороде и почти что грузовым, чтобы в него разом поместились он сам, некромант и конь, с многочисленной, свежеприобретенной поклажей. Точкой выхода послужили развалины Черной башни. Хотя развалинами ее назвать было уже нельзя. Аннатар загодя восстановил первый этаж и подвальную часть некогда гордого строения, чтобы у них была, хоть какая-то, но крыша над головой. Получив наконец-то такое долгожданное тело, приходилось так или иначе о нем заботиться и устроить как себе, так и своему новому слуге, хоть какое-то, более-менее комфортное жилище.

На первом этаже он отвел часть площадей под жилье, а также обустроил несколько складских помещений, неминуемо заполнявшиеся всяким скарбом, иногда совершенно неожиданным, но неизбежным, при ведении хоть какого-то хозяйства. Теперь им обоим приходилось заботиться и о том, чтобы что-то съесть, где-то поспать или отдохнуть, а также требовалось заботиться о своей гигиене и о множестве чего еще, что было ранее совершенно необязательно, пока он был один и являлся, по сути, лишь бестелесным призраком.

Именно поэтому поклажа на коне имелась, и он, судя по его морде, не сильно был рад этому, хотя и привык к частым груженым переездам своего хозяина. Возможно, это вообще было нормальным выражением его конской натуры, но Аннатару, по большому счету, было абсолютно все равно. Он оставил решать текущие задачи Мортоса, а сам ушел заниматься своими делами, которых была поистине бездонная пропасть.

Мортос был все еще занят пентаграммой призыва, когда Аннатар снова спустился в подземный этаж, к своему слуге. Пятилучевая звезда была тщательно вписана в залу, а внутренний пятиугольник, образованный ее перекрещенными лучами, был пока не активен, ожидая поступление энергии от уже активированного символа. Сам призыв, а точнее его написание, не вызвал затруднения у Аннатара. Заклинание не было сложным, а в его основе он использовал свои осколки памяти, внеся их в его рамки, а так же хранящиеся в них матрицы, состоящие из реперных точек рисунка аур их бывших носителей. В случае не магических существ, коим являлись мечник и искатель, это было и труднее, и проще одновременно. Труднее – потому что аура не мага гораздо менее отчетлива, а зачастую даже частично размыта и потому ее гораздо сложнее правильно вписать, в рамки заклинания призыва. А проще – потому что само существо, не обладавшее магией, поддается призыву гораздо легче, а само заклинание, тратит на порядок меньше манны своего создателя, чтобы преодолеть лишь естественное, а не искусственно выполненное, порой совсем не слабое, защитное сопротивление разума сильного мага.

Когда Мортос наконец-то закончил пентаграмму, Аннатар активировал ее, вложив необходимое количество манны и слепки разумов призываемых. Оставалось лишь ждать, пока они окажутся в зоне действия заклятья. Пентаграмма вспыхнула, на миг осветив залу мертвенно-голубыми линиями Узора и погасла, оставив лишь слегка тлеть линии на полу, составляющие ее контур. Энергия ушла по назначению, выписав на местах проведенного недавно Великого Ритуала, в обоих мирах, новые знаки, являющиеся точной копией того Узора, что нарисовал некромант в этом мире. Оставалось лишь ждать. А ждать Аннатар умел.

Глава 3. Мир Аннатара. Мой новый дом.

Я выбрался из могильников только под вечер. После того, как Аннатар вошел в телепорт и растворился в нем, забирая с собой тело принца, я собрал оставшиеся после него золотые латы и, сгрузив их на коня, поплелся в Умар. После моих злоключений в Тире, я чувствовал себя почти калекой. Очень хотелось забраться в седло, но я стоически шел, понимая, что старый скакун не вывезет еще и меня на своем горбу. Золотой доспех был полным и состоял из множества увесистых частей, делая его достаточно тяжелым и крайне габаритным.

Уже порядком утомившая меня традиция появляться в городе в темноте, снова вошла в мою жизнь, доставляя неудобства не столько передвижением в полумраке, сколько почти полным отказом функционировать, моего обессиленного этой прогулкой организма. Я чувствовал себя истерзанным и побитым, а тело мое никак не желало тащиться куда-то, да еще и ночью, когда все нормальные люди давно спят в теплых и мягких постелях. Кроме того, я понимал, что могу остаться ночевать на улице, потому что, как оказалось, свободных номеров в моем трактире не осталось, а идти и искать другое пристанище, у меня не было абсолютно никаких, ни моральных, ни физических сил.

К счастью, хозяин заведения все-таки сжалился, едва взглянув на меня и увидев, в каком я нахожусь состоянии. Он предложил мне переночевать в конюшне, где проводил ночи его грум, по-царски располагавшийся в дальнем углу, на громадном стоге сена, припасенного для кормления коней постояльцев. Я был не гордым, а потому, едва расстелив плащ, тут же уснул, даже не утоптав себе, как того следует, свое импровизированное ложе.

Последствие этого моего упущения, стали ясны утром, когда я пошел умываться после сна, и увидел свое лицо в зеркале воды той бочки, из которой плескал на себя воду. Жесткие стебли и острые края соломин превратили, итак, саднящее, после веселых кувырканий по скалам, мое лицо в подушечку для иголок, отпечатавшись на нем разнообразными узорами и красными, глубоко вдавленными, а местами даже слегка кровоточащими ямками и точками. Открытые части моих рук, так же были в подобной живописи, но их хотя бы можно было спрятать под длинными рукавами моего дорожного плаща.

Приведя себя хоть в какое-то подобие человека, я переоделся, забрал коня и, снова нагрузив бедное животное тяжелыми доспехами, отправился к торговцу Хомуну. Еще при подъезде к площади, я почувствовал, что возле его лавки стоит Аннатар, которого кроме меня никто не знал в этом городе. Он тоже увидал меня и кивком пригласил подойти. Едва я поравнялся с его высокой, мощной фигурой ожившего принца, он произнес:

– У нас мало времени, Мортос. Сдавай свой товар, купи на пару недель провизии и выезжай из города, я буду тебя ждать за воротами. – Не дав мне даже опомниться или ответить, он повернулся и широким шагом направился в сторону городских врат.

Хомун поприветствовал меня улыбкой и тут же стал нетерпеливо поглядывать на мешки, которые я, сопя и кряхтя, с трудом сгружал с седла и кидал ему на прилавок, производя при этом немалый грохот и лязг металлическими частями кое-как упакованного доспеха. Хомун утаскивал все внутрь, где уже освобождал товар от холщовых мешков и восхищенно ухал, и кряхтел, разглядывая богатые, золотые латы. После некоторого количества времени, я стал богаче на пару мешочков золотых монет и, попрощавшись с донельзя довольным торговцем, направился в соседние лавки, чтобы выполнить заказ Аннатара. Я не знал пристрастия моего будущего повелителя в еде, а потому набрал всего понемногу, как будто бы собираясь в дальний поход.

На морду моего вновь загруженного, словно вол коня, было больно смотреть. Он косил на меня настолько недоумевающим взглядом, что не требовалось быть физиономистом или ветеринаром, чтобы ясно понять, что именно он хотел мне сказать. Я, в общем и целом, был с ним абсолютно солидарен. Была бы на то моя воля, я бы, как и он, отдохнул бы пару дней, с несказанно большим удовольствием, чем тащиться куда-то, по пыльным и жарким дорогам, вбирая в себя полуденный зной и глотая пыль из-под копыт. Но приходилось выполнять наказ Аннатара, раз уж я сам подвязался к нему на службу, по своей собственной воле.