Калитка из резного дуба

Последние слова Щур произнес с таким леденящим спокойствием, что Ваське снова стало не по себе. Желтые глаза домового (если это был он) метнули на него быстрый взгляд – оценивающий, недобрый, но без явной злобы. Скорее усталый, как у сторожа, которому подкинули лишнюю обузу.

«Идем, говорю! – рявкнул Щур, разворачиваясь и заковыляя в сторону от дерева. – Не топчись! Иди след в след! Тут земля живая, не любит, когда по ней как корова топают. Тропинка одна – для своих. Свернешь – назад не выберешься. Станешь мхом на камне или ужином для Болотника».

Васька послушно шагнул за коренастой фигуркой, стараясь ставить ноги туда, куда ставил свои цепкие лапы Щур. Лес вокруг смыкался, становился еще темнее и гуще. Странные, светящиеся бледным светом грибы, похожие на миниатюрные фонарики, высыпали вдоль невидимой тропы. Где-то в вышине пропел тот самый пронзительный крик, от которого кровь стыла в жилах. Васька вздрогнул и прибавил шагу, почти наступая Щуру на пятки.

«Отстань! – буркнул тот, не оборачиваясь. – И не оглядывайся. Особенно если почувствуешь, что кто-то дышит тебе в затылок. Это Полуночница любит так. Заглянет в глаза – и все, твоя душа у нее в фартуке зашита».

Васька замер, почувствовав, как волосы на затылке встают дыбом. Он упрямо смотрел только на серую, мешковатую спину своего невольного проводника, на его корявые лапы, уверенно находящие путь в кромешной, шевелящейся, живой тьме Пограничья. Страх сжимал горло, но и жгучее любопытство пробивалось сквозь него. Пограничье. Дорога. Щур. Бабкины сказки оживали самым жутким и самым невероятным образом. Он был здесь. В самом сердце тайны. И обратной дороги, как понял Васька, глядя на непроглядную чащу за спиной, действительно не было. Оставалось только идти вперед, след в след за ворчливым стражем с янтарными глазами, вглубь незнакомого леса, где журчали реки на непонятном языке, а из Нави выползали ночные тени. Путешествие началось.

Глава

V

. Тени из Нави в Яви

Тропа в Пограничье вилась меж гигантских корней, похожих на окаменевших змей, под сводом листьев, светящихся тревожным зелено-золотым сиянием. Васька шел, едва переводя дыхание, впиваясь взглядом в серую, мешковатую спину Щура. Каждый шорох в непроглядной чаще за спиной заставлял его вздрагивать, каждый странный крик в вышине – сжимать кулаки. Ворчливый страж шагал быстро и ловко, его корневидные лапы не скользили даже по влажному, склизкому мху, покрывающему тропу.

«Не зевай, человечище! – рявкнул Щур, не оборачиваясь. – Тут не по грибы пришли. Земля дрожит. Чуешь?»

Васька не чувствовал дрожи. Он чувствовал лишь леденящий страх и нарастающее гулкое биение собственного сердца. Но вдруг тропа резко пошла вверх, огибая огромный валун, покрытый мхами, мерцающими, как гнилушки. И оттуда, сверху, открылся вид.

Не на лес. Не на чудеса Пограничья.

Впереди, в странном, зыбком мареве, словно затянутом туманной пеленой, стояла… деревня Крутово. Узнаваемая и одновременно чуждая. Родные избы под снежными шапками, покосившийся сарай дяди Мирона, кузница отца с потухшим горном. Все было видно, как сквозь толстое, неровное стекло. Но света в окнах казались тусклыми, далекими, а сам воздух над деревней был тяжелым, свинцовым, словно перед грозой, которой не бывает зимой.

«Это… Явь? – прошептал Васька, останавливаясь как вкопанный. – Как?..»

«Граница тут тонка, – буркнул Щур, тоже остановившись и прищурив свои янтарные глаза на знакомый пейзаж. – Места соприкосновения. Видишь свою конуру? А теперь гляди туда, к опушке за оврагом, где Каменная гряда».

Васька посмотрел. Сначала ничего. Знакомый заснеженный склон, черные ели. Но потом он заметил движение. Не птицы, не зверя. Что-то темное, текучее, как клубок теней, вытягивалось из-под нависшей скалы Каменной гряды. Тени стелились по снегу, не оставляя следов, обтекали деревья, словно черная, вязкая вода. Их было несколько. Они двигались медленно, но неуклонно – прямо к окраине деревни, к дальним огородам.

«Навьи тени, – прошипел Щур, и в его голосе впервые прозвучало нечто большее, чем ворчливость – тревога. – Чернота. Голодные. Чуют слабину в границе. Ищут лазейку. И нашли, раз Огневицу увели…»

Одна из теней отделилась от общего потока. Она стала плотнее, обрела смутные очертания. Не человека, не зверя. Нечто высокое, сутулое, с неестественно длинными руками, которые волочились по снегу. Голова была бесформенным комом тьмы, но в ней горели две точки – не свет, а дыры, втягивающие в себя окружающий свет, делая сумерки вокруг нее еще гуще. От нее веяло леденящим холодом, который Васька почувствовал даже сквозь границу миров, сквозь марево Пограничья. Трава под ее движением мгновенно покрывалась инеем, ветви деревьев хрустели, ломаясь от незримого мороза.