Всё включено: любовь, море, казино

Люцифер перевернул карты: туз пик и дама червей. Топ-пара.

Я медленно раскрыл свои – туз треф и валет. Проиграл.

Милашка рассмеялась – коротко, безрадостно.

– Красиво играешь, мальчик. Но слишком хочешь победить, – забрюзжала Надежда Петровна.

– Не завидуйте, Надежда Петровна, – снисходительно произнёс Люцифер и забрал банк. Он не улыбался, не праздновал – просто считал фишки, как будто пересчитывал часы своей жизни.

Я налил себе коньяка из пузатой бутылки. Я всё не мог оторвать взгляд от молодого игрока. В каждой черте Люцифера виделось что-то болезненно знакомое, словно кто-то невидимый ткнул меня пальцем в грудь.

– Ты давно в покере? – спросил я, как бы между делом.

Люцифер пожал плечами.

– С пятнадцати. Мать сказала, лучше уж карты, чем улица. Хотя улица, кажется, была добрее.

– Мать… – переспросил я, затаив дыхание. – Как её зовут?

– Марина. Марина Николаевна Мирская. Сейчас живёт в Калининграде. Мы редко общаемся.

У меня дернулась щека. Калининград… Марина… Мне 18. Я – курсант мореходки. Я вспомнил невесомую девушку в летнем платье, босиком, со смехом, растекающимся как мёд. Это было двадцать пять лет назад. А потом – поезд, учеба, флот, чужие города. Письмо, которое я не получил. Жизнь, которую я не прожил.

– Тебе двадцать четыре?

– Ага. Скоро будет 25.

– Ты родился в марте?

Люцифер медленно кивнул, и только тогда посмотрел на меня.

– А вам-то что?

– Нет, ничего.

Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Мир пошатнулся, как будто дилер в небе внезапно подмешал мне карты из чужой колоды.

Надежда Петровна наблюдала за нами. Её дрожащие руки держали фишки, но взгляд был острым.

– Ну что, Алексей… Похоже, ривер догнал тебя, да?

Я кивнул.

– Догнал. И не отпустит.

Милашка отвернулась, будто знала это раньше всех. Она тихо прошептала:

– За столом мы все голые. Только карты прикрывают исподнее.

Милашка стряхнула пепел и посмотрела на карты. У неё был валет и девятка червей. Ничего особенного. Как и её жизнь последние пятнадцать лет. Она сделала ставку, чтобы казаться живой. И солгала три года назад, что сын умер, чтобы не платить долг. Все поверили, что ребёнка нет. Кроме её кредитора. Тот приказал обзвонить все больница и морги. Теперь долг был не деньгами, а кровью.

– Алексей, – сказала Надежда Петровна, подмигивая, – а ты чего молчишь? Призраков своих считаешь?

Я поднял глаза. Люцифер смотрел на меня с вызовом, но в глазах – тоска. Как у тех, кто всю жизнь ждёт признания, не зная, что именно ждет.

– Колл.

Карты легли на стол, как приговоры.

Сегодня мы с Надеждой Петровной проиграли.

– Надо копить не деньги, а эмоции! – Я скорее утешал себя, чем её.

Глава 7. Надежда покидает последней

Надежда Петровна жила одна в старой квартире с облупленным потолком, книжными полками и старым радиоприёмником, который уже не ловил ничего, кроме шелеста воспоминаний.

Почти каждый вечер она садилась у окна, клала перед собой колоду карт и молча тасовала их. Она тасовала карты так, будто гладила внуков. Хотя, как раз своих внуков она держала на руках реже, чем карты.

Рука у неё тряслась – возраст. Но в глазах всё ещё теплился огонёк – не азартный, нет. Уже другой. Тот, который появляется, когда тебе не нужно выигрывать, чтобы чувствовать себя живым.

Надежда Петровна стала бабушкой – игроманкой не случайно.

Когда-то Надежда Петровна работала учительницей математики. Её любили все: ученики, родители. Её также боялись.

Два года назад Надежда Петровна сидела в ломбардной очереди. В руках – старый кулон с фотографией сына. Последняя вещь, которая осталась. Всё остальное было проиграно. Даже воспоминания, казалось, обесценились.

– Документы, – буркнул охранник.

– Не надо, – сказала она тихо. – Я передумала.

Она пошла прочь. Куда – не знала. Просто шла. В голове звучали слова её погибшего сына: «Мама, не играй со смертью». А она ведь играла. И проиграла.

Но сегодня – она просто доживёт до вечера.

Мы к чему-то готовимся, строим планы, а получаем результат (да, иногда отрицательный) порой случайно, в процессе выполнения другого дела. Так и Надежда Петровна, пытаясь помочь детям с выплатой ипотек, попала в лапы мошенников.

Всё началось с банального телефонного звонка. Её заманили в свои сети мошенники: крупная инвестиционная компания сначала мелкими еженедельными выплатами, потом – крупным, якобы, бонусом в 25 миллионов евро. Для этого ей нужно вложить, (Ох, простите!) инвестировать в акции 5 миллионов. Таких денег у пенсионерки не было. Поэтому мошенники предложили взять кредиты сразу в нескольких банках. И ей, 70-летней пенсионерке, как ни странно, кредиты выдавали (видимо, в этих банках работали подельники мошенников). И вот, когда на её инвестиционном счёте бонус достиг, якобы, 25 миллионов, Надежде Петровне внушили (не иначе с помощью НЛП), что такие деньги безопасно хранить в банковской ячейке, ежедневная оплаты за которую составляла 2000 рублей. В общем, когда сумма долга достигла 10000000 рублей Надежда Петровна, наконец, прозрела.

Дети взяли кредиты, чтобы выплатить часть банковского долга. А чуть позже, после волны возмущений в соцсетях, на мошенников завели уголовные дела. Общественные деятели и адвокаты добились от банков списания долгов пострадавших от мошеннических действий граждан.

Так, Надежда Петровна, оказалась без долгов, но хоть с пенсией. Но теперь она не бросилась на помощь к собственным детям и внукам.

– Я эгоистка! – Заявила она им. – Всю жизнь я помогала родителям, детям, внукам. Надоело! Хочу жить для себя!

Так Надежда Петровна стала играть в покер. Игра становится источником счастья и одновременно несчастья. После пережитого, год назад, Надежда Петровна пришла к Богу. Но игру в покер не оставила.

Как сочетается игра в карты и вера в Бога – известно ему одному.

Глава 8. Блеск и тени Батуми

Всякий раз, бывая в Батуми, я восхищался здешней атмосферой прошлого, уникальной архитектурой и местными достопримечательностями. Вечерами я любил прогуливаться по уютным узким улочкам, украшенными старинными зданиями с милыми балкончиками и лепниной, ощущать дух того времени, когда город (которому, кстати, стукнуло восемь веков) являлся важным торговым и культурным центром региона.

Hilton Batumi располагался близ набережной, на первой линии. Я любил прогуляться вечерком по набережной, наблюдая за постоянно меняющимся цветом моря: от глубоко чёрного до неоново-синего и фиолетового. Оно было как живое существо: иногда дышало ровно, как спящий гигант, порой тихо ворчало, перекатывая камешки в зубах прибоя. Море звало – не громко, но так, что хотелось шагнуть в его тёмную глотку.

Под шум прибоя мне лучше думалось.

Я – патриот. Я всегда это чувствовал, едва сойдя с трапа – будто не воздух, а сама родина входит в лёгкие. Москва, Владивосток, Калининград – неважно. Главное – земля, где всё знакомо до костей, до подсознания. Где язык звучит не как вызов, а как утешение.

Только здесь, на родине, я понимаю, сколько энергии уходит у людей в других странах на простое «быть». Даже вывески – эти простые, безликие надписи – превращаются в ежедневную работу ума. Там мозг постоянно в напряжении – ищет перевод, подбирает выражение, следит, чтобы не ляпнуть глупость. А здесь всё иначе. У меня, будто 20-килограммовые гири падают с плеч, когда я еду в такси и просто читаю вывески: «Булочная», «Аптека», «Морепродукты». На родине мозг не напрягается. Он отдыхает.

И этот отдых – не про лень. Он про возвращение в свою систему координат. Про чувство, что ты снова часть большого целого. Никому не надо объяснять, кто ты и откуда. Не надо подстраиваться, оправдываться, усмирять акцент или ломать интонации. Здесь даже тишина звучит по-другому – не пустотой, а спокойствием.

Я иду по улице, и всё внутри будто выравнивается. Плитка на тротуаре – родная. Хмурый взгляд прохожего – понятен. Зимний ветер – не враг, а старый знакомый.

И пусть я многое здесь не принимаю, с чем-то не согласен, что-то вечно раздражает – но это моя родина. И это чувство – не патриотизм в бравурном смысле. Это инстинкт. Это кровь узнаёт свою землю.

А быть своим – значит просто дышать. Свободно.

Я не идеализирую Россию. Но когда я здесь, я – не чужой.

Когда я нахожусь в России я чувствую, что никто не верит, что завтра будет лучше. Я не обвиняю. Я просто читаю в лицах людей на улицах: у нас нет будущего. Люди не мечтают. Они планируют максимум на месяц вперед и это чувствуется в каждом разговоре, в каждом взгляде на кассе. Как они отвечают на обычный вопрос «Как дела?». Они не улыбаются глазами. Это не невежливость – это внутренняя зажатость. Даже когда им хорошо – они держат лицо, как будто любое проявление радости – это слабость.

Русские сильные, но уставшие. Как будто все время воюют даже с собой. Я говорю не про политику, не про историю. Я говорю про лица, про взгляд, про то как они сидят в кафе, как ходят по улицам, как разговаривают друг с другом. Я заметил, что у них даже на отдыхе есть напряжение, как будто они не разрешают себе просто быть одномоментно здесь и сейчас, расслабленными и свободными. Русские слишком привыкли терпеть и это превратилось в норму, в геройство, которые даже в быту выбирают страдать, потому что так принято, так жили их предки.

Вот поэтому, бывая за границей, я тоже не могу быть полностью свободным нигде, кроме Батуми.

Только здесь, в жемчужине черноморского побережья, я могу полностью расслабиться и быть свободным. Может, потому что слышу везде русскую речь и ощущаю себя исторически единым с грузинами. А может потому что, этот город, который когда-то был тихим курортом, известным своими живописными пейзажами и теплым климатом, – сегодня стал центром бурной игорной жизни, центром азартных игр – без фальши и лицемерия, где каждый может попробовать испытать свою удачу. Город, который заполнился яркими огнями, звуками игровых автоматов и азартными криками игроков – стал для меня близким и родным. За столами рулетки и блэкджека можно найти единомышленников – таких азартных или местных жителей, или туристов, каждый из которых приходит сюда с надеждой на удачу.

Я – игрок. И я знаю, что азартные игры – это не только возможность выиграть деньги. Это также место, где пересекаются судьбы людей. Некоторые приходят, чтобы развлечься, другие – чтобы позабыть о повседневных заботах, когда каждый момент может стать решающим.

Я не понимаю почему у нас азартные игры в России демонизируются? Ты живёшь роскошной жизнью, ты счастлив, дофамин зашкаливеет – а это оказывается игровая зависимость. А ещё азартные игры развивают логическое мышление, коммуникативные навыки. Если установить самому себе границы по времени и по бюджету, можно избежать негативных последствий и сохранить удовольствие от игры.

Однако за блеском и гламуром скрываются и тени. Чрезмерный азарт может привести к зависимости, и немногие игроки могут контролировать свои порывы. Хорошо, что я к таковым не отношусь!

Глава 9. Команда, которой не должно было быть

Первый день турнира проходил в казино «Гамбит» – старом особняке на окраине города – в зале с бархатными шторами, тяжелыми люстрами и столами, словно вытащенными из другого века. Карты здесь казались ритуалом, не игрой. Каждую руку можно было слышать, как музыку – если знать, что слушать.

Турнир был командным. Игроки делились на пары, каждая пара играла синхронно, поддерживая друг друга. Побеждала не сила одного, а баланс всех.

В онлайн покер-румах я давно играл только в одиночку. Но турнир командного покера имел больший престиж и, соответственно, больший выигрыш.

Свою команду я собрал для тимплея в последний момент. Судя по всему, ради забавы судьбы – или чьей-то странной иронией.

Немного поясню. Тимплей – это форма нечестной игры в покере, когда игроки договариваются о совместных действиях для получения преимущества, обмениваясь информацией о своих картах и координируя свои действия, чтобы получить нечестное преимущество над другими игроками. Это может включать в себя передачу информации о картах, договорённости избегать противостояния друг с другом, или даже совместное банкротство других игроков.

Конечно, онлайн покер-румы и казино активно борются с тимплеем, используя различные методы, такие как анализ игровой статистики, наблюдение за поведением игроков и применение санкций к нарушителям.

В таких турнирах могут быть установлены правила, касающиеся количества игроков от одной команды за одним столом, системы начисления очков за места и времени игры.

Моя команда состояла из Милашки – элегантной хищницы, с выражением вечного азарта в глазах, Люцифера – артиста, трикстера, играющего на нервах больше, чем на картах, и Надежды Петровны – седой, с добрым лицом, женщины, от которого отскакивали все насмешки.

– Вот это банда, – пробормотал кто-то в зале, наблюдая, как мы сели за стол номер семь.

Милашка и Люцифер – одна пара.

Я и Надежда Петровна – вторая.

– Это безумие, – сказала Надежда Петровна, отложив карты перед началом. – Мы даже не тренировались толком.

– А вы разве не любите хаос? – ответил Люцифер, закуривая сигарету без огонька. – Я – живу в нём. Расслабьтесь. Мы же не спасаем мир, только играем.

– С ним всегда так, – фыркнула Надежда Петровна, надевая очки с толстыми стёклами. – Болтает, пока не сдаст в наглую флеш-рояль.

Она тасовала колоду, как будто мешала варенье.

Я усмехнулся: «А ведь она – наш главный козырь».

Игра началась.

Первый раунд – осторожный. Я контролирую игру, слежу за каждым движением противников. Люцифер, казалось, просто развлекается – но вовремя подсвечивает важные моменты, блефует мастерски, сбивая темп у вражеской пары.

Милашка играет на красоте. Она ставит ставки с театральным шиком, иногда даже с ухмылкой, доводя оппонентов до ярости. А Надежда Петровна? Сидит, будто вяжет у печки. И вдруг – раз! – трипс, аккуратный и смертельный.

Её соперник чуть не выронил карты.

– Милочка, вам бы на пенсию уже, – попытался пошутить другой игрок.

– Так я на ней, милок, – ответила Надежда Петровна и собрала банк.

К третьему раунду нас начали воспринимать всерьёз. Кто-то злился, кто-то смеялся, а кто-то – начинал ставить на нас.

В кулуарах шептались: «Кто эта старуха? Кто этот фокусник в чёрном? Почему Алексей играет в команде?»

Я сам не знал. Просто что-то в этой игре, в этой команде – тёплое, живое, абсурдное – возвращало мне дыхание. Я смотрел, как Надежда Петровна подкладывает мне карту под руку, и я, не моргнув, выигрываю раздачу. Я ловил взгляд Люцифера, понимая, что тот улавливает скрытые сигналы в лицах, сидящих напротив. Мы начали рисковать – не по правилам, а по интуиции.

И тут я ошибся. На секунду. Не туда положил акцент. Мы могли всё потерять.

И тогда Люцифер тихо сказал:

– Всё нормально. Я умею играть на грехах. Сейчас – их очередь ошибиться.

Он поднял ставку, пошёл ва-банк.

Противник колебался.

– Он блефует, – прошептала девушка, в массивных рокерских украшениях.

– Возможно, – кивнул её напарник. – Но если нет?

Секунда – и карты легли.

Люцифер улыбнулся.

– У меня… просто две пары. Но ведь иногда достаточно пары – когда вас четверо.

Мы выиграли. Сегодня.

Тем временем в бар покерного клуба вошёл человек. В кожаном пиджаке, даже в жару. Он называл себя Арсеном. Он был тем, кому должны были все – деньгами, молчанием или судьбой.

– Где Милашка? – спросил он у бармена.

– Ушла.

– А старуха?

– Тоже.

Арсен покачал головой.

– Все бегут. А я люблю догонять.

Он посмотрел на фотографии игроков над баром. На одной –я, с сигаретой в руке и грустной ухмылкой. Арсен усмехнулся.

– А этого я догоню позже. У него ставка – команда. Значит, больней будет.

Арсен набрал номер Милашки.

Она вздрогнула.

– Привет, моя милая. Ты собираешься отдавать мне долг? И я хочу получить его после турнира.

Он вышел в ночь, как хищник на охоту, который умеет ждать.

Глава 10. После выигрыша

После первого дня турнира мне захотелось сбежать от людей. Я направился к набережной, надеясь насладиться тишиной и одиночеством, но в разгар курортного сезона это – несбыточная мечта.

Ночной Батуми поглотил меня толпами отдыхающих, окутал запахами моря и кафешек, разбросанных повсеместно.

Море играло втемную. Волны шли одна за другой, будто тянулись к берегу, чтобы смахнуть всё со стола и начать партию заново. Оно пахло ветром, пахло солью и опасностью, и каждый удар прибоя звучал как ставший судьбоносным щелчок фишек. Здесь не было зрителей – только двое игроков: ты и стихия. И она явно блефовала.

Я вспомнил о своём первом походе в казино и о первом выигрыше. Когда я вышел из казино, держа деньги в кармане, будто они были живыми, тепло от них словно прожигало ткань. Ночные улицы встречали меня прохладой и безлюдьем. Где-то вдалеке скрипели трамвайные рельсы, лениво, как будто и город сам только что проигрывал и отыгрался.

Я шёл – не быстро, не медленно. Просто – шёл.

Воздух пах дождём, бензином и какими-то старыми воспоминаниями. Всё вокруг вдруг стало особенно ясным: дорожный знак на углу, качающаяся вывеска, лужа, в которой отражалась жёлтая лампа.

Как будто я не просто вернулся в этот мир – а увидел его заново.

И в голове звучала одна мысль: я мог уйти ни с чем.

А теперь – вот я с деньгами, с пульсирующим сердцем, с диким, почти подростковым восторгом.

Но за этим восторгом, как за дымом сигареты, медленно поднималась другая тень – тревога.

Что дальше?

Азарт – это наркотик. Пока ты выигрываешь, он делает тебя богом. Но стоит оступиться – и ты уже никто. Я знал это. Но знал также: скоро начнёт зудеть в пальцах. Потянет обратно. Сердце снова захочет риска.

Выигрыш – это не конец истории. Это поворот. И у него – два направления: вверх и вниз.

И мне вдруг стало страшно: я не знал, куда ведёт мой путь.

Пока знал одно: я всё ещё здесь. Я не упал. Не пропал.

И ночь была – моя.

Я всегда верил в везение. Или, точнее, хотел верить. Так было легче. Проигрыш? Просто не повезло. Победа? Ну, конечно, удача улыбнулась. Ответственность снималась, как старая куртка: не подошло – значит, не моё. Но с годами эта вера начала трескаться, как штукатурка на стене старой квартиры.

Мою жизнь нельзя было назвать совсем уж неудачной. Были и взлёты, и падения, и моменты почти счастья. Но каждый раз, когда что-то срывалось, я говорил себе: не везёт. Так проще, чем признать – недоработал, не рискнул, не настоял.

Когда-то у меня был бизнес: ночной клуб. Я был женат на очень красивой женщине, имел двоих детей. (Узнать больше обо мне, ты, дорогой читатель, можешь из повести «Бухта любви»). Но в какой-то момент, всё стало рутиной.

Сначала я играл в спортивный покер. На интерес. Но ощущения вовсе не те. Потом стал играть в покер-румах в интернете, на деньги конечно. Временами мне везло. Вопрос стоял лишь в том, как легализовать доходы от азартных игр. (В законодательстве прямо не прописано: платить налог с чистой прибыли или суммы выигрыша).