В последний раз

Еще более обеспокоенная Соня старалась не думать о подруге, но все мысли были заняты самыми худшими сценариями, которые рисовала ее разыгравшаяся фантазия. Каждый шорох за дверью, каждый тихий стук часов казался предвестником беды, усиливая ее страх. Бессонница, как пожирающая пелена, окутывала ее, не давая покоя ни на минуту, высасывая последние силы. Она ворочалась в постели, пытаясь найти удобное положение, но ни одно не приносило облегчения. Мысли крутились, как заведенные, не останавливаясь ни на секунду, преследуя ее своими мрачными предсказаниями. Прошло больше получаса, а сон так и не приходил. Она встала, чувствуя себя выжатой, словно после тяжелой физической работы, хотя единственным ее занятием было мучительное ожидание. Спустившись вниз, в прохладную тишину гостиной, где царила полутьма, она пыталась найти хоть какое-то снотворное, что могло бы заглушить этот нескончаемый поток тревожных мыслей, призвать желанный забвение.

Она подошла к полке, где обычно стояла заветная коробочка с таблетками, которую она брала лишь в самые крайние случаи. Но ее там не оказалось. На полке лежала лишь пустая картонная упаковка, яркое свидетельство вчерашней отчаянной попытки обрести покой, которую она, кажется, забыла. Это было неожиданно и разочаровывающе. От полного отсутствия сна, от навалившейся усталости и усиливающегося страха, ее разум начал играть зловещие шутки, подбрасывая ей пугающие образы и искажая реальность. Не зная другого выхода из ситуации решается принять неизвестные таблетки из шкатулки. Надеясь, что ничего плохого не случится, что они принесут ей долгожданное забвение, Соня приняла их, зажмурившись в ожидании. Препарат подействовал почти мгновенно, как только она закрыла глаза, уютно устроившись в кровати, погружаясь в темноту. Засыпание было подобно медленному погружению под толщу воды, когда реальность растворяется, оставляя лишь ощущение невесомости и тишины, которая, казалось, предвещала что-то новое. Она больше не чувствовала тяжести одеяла, не слышала мерного тиканья часов в прихожей. Только мягкое, всепоглощающее ничто.

Медленно, словно выныривая из глубоких вод, Соня открыла глаза. Ее встретило слепящее солнце, пробивающееся сквозь прозрачную синь неба. Ничего не понимая, она поднялась, ощущая под руками мягкую, чуть влажную траву. Ее движения были скованными, словно тело еще не полностью подчинялось воле, словно оно было чужим. Оглядевшись, Соня поняла, что оказалась посреди бескрайнего цветочного поля, усыпанного яркими, незнакомыми бутонами. Лепестки переливались всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками, от глубокой индигово-синей до нежной, перламутровой лазури. Воздух был наполнен сладким, терпким ароматом, который слегка кружил голову. Все еще в той же пижаме, в которой она легла спать – старой, с выцветшими полосами, – она с трудом поднялась с земли, чувствуя, как воздух вокруг нее вибрирует, словно пропитанный чем-то нереальным, волшебным. Не физической вибрацией, а скорее ощущением присутствия чего-то непостижимого, самой ткани бытия, ставшей текучей и податливой.

Не сразу заметив, Соня вздрогнула от неожиданности. В нескольких шагах от нее, лежало тело. Или, скорее, его останки – изящный скелет в идеально сидящем костюме-тройке, ткань которого, казалось, отливала перламутром, сочетаясь с остроносыми лаковыми туфлями. Но вместо головы этого человеческого останка зиял череп оленя с величественными, раскидистыми рогами, будто корона от природы, искусно выточенная из кости. Рога были гладкими, отполированными временем или чем-то иным, и отражали солнечный свет, создавая вокруг фигуры ореол. Внезапно нижняя челюсть этого оленьего черепа медленно раскрылась, произнеся тонким, мелочным мужским голосом, словно скрипучая дверная петля, которую долго не смазывали: "Правда ли, что сегодня небо красивее?"

Соня мгновенно отшатнулась от ужаса. Сердце заколотилось в груди, как пойманная птица. Пятилась назад, совершенно сбитая с толку, спотыкаясь о невидимые корни. Только что она была в своей постели, в знакомой комнате, слушала знакомые звуки ночи, а теперь оказалась здесь, в этом невероятно реальном, но совершенно абсурдном сне.

«Что ты такое?! Где я?!»– Её голос дрожал от страха, едва вырываясь из сжатого горла. Она чувствовала, как холодный пот стекает по спине.

«Меня зовут Марыл, но ты можешь звать меня просто Мар. Я здесь, чтобы помочь тебе. Так вот, те таблетки, что ты выпила, искусственно вводят в состояние летаргического сна. Это как своего рода путешествие внутри себя, контролируемое, но глубокое. Проще говоря, я – порождение этих таблеток, призванное уберечь тебя от полного сумасшествия в одиночестве, от того, чтобы ты не потерялась в самом себе, не нашла выхода обратно. Этот мир – отражение тебя, этот лес – это ты. Кроме меня, всё здесь полностью под контролем твоего разума, твоих желаний, твоих страхов. Признаюсь, твой внутренний мир очень красив, хотя и полон странных, порой пугающих, но завораживающих уголков.»

Соня слушала, пытаясь осмыслить слова, сказанные странным существом. Вроде бы все складывалось в логичную, хоть и пугающую картину, но всепоглощающее чувство, что что-то здесь не так, не покидало ее. Где-то глубоко внутри зарождалось ощущение неправильности, словно красивая мелодия, сыгранная на расстроенном инструменте. Она была в полном недоумении от всего происходящего, но попытка успокоить себя, что это всего лишь сон, что это пройдет, как только она проснется, немного помогла. Спокойствие существа, стоявшего перед ней, казалось странным, учитывая его облик. Его голос, хоть и мелочный, звучал ровно, без тени агрессии. И атмосфера зеленой, теплой поляны, куда ни глянь, несла в себе что-то умиротворяющее, словно сама природа здесь решила позаботиться о ней.

Соня присела рядом, оставив между ними, как ей казалось, достаточное расстояние, хотя в этом сюрреалистичном пространстве понятие дистанции было весьма условным. Она попыталась рассмотреть олений череп поближе. У него не было глаз – лишь темные, зияющие глазницы, смотревшие в никуда, в глубины пространства, или, быть может, прямо в душу. Это отсутствие взгляда делало его еще более инопланетным, но в то же время каким-то странно открытым, без осуждения.

«Почему именно ты?» – тихо спросила она, испытывая смешанные чувства по отношению к Мару. Страх еще не ушел полностью, но к нему примешивались любопытство.

«Я? Если ты спрашиваешь про внешний вид, то сам без понятия, откуда он взялся. Это просто форма, удобная для диалога. Возможно, твой разум решил, что рога и костюм – это подходящий атрибут для существа, которое должно говорить с тобой на равных, не пугая и не вызывая отвращения.» Молча приняв этот странный ответ, от которого на губах остался привкус нереальности, Соня откинулась на мягкую траву. Ее взгляд упал на яркий, наглый одуванчик, росший прямо у ее ноги. Она аккуратно сорвала его. Поднесла его над головой, как могла, и затмила им огромное, слепящее солнце. Мир вокруг нее на мгновение погрузился в мягкий, золотистый полумрак, словно в детском рисунке. В этот момент она почувствовала взгляд, ощутила его присутствие, и, повернув голову, заметила, что повернутый к ней череп Мара, казалось, наблюдал за ее действиями, за этим простым, детским жестом.

«Что ты делаешь?» спросил Мар, его голос был ровным, чуть задумчивым, лишенным той мелочности, что была в первом вопросе. Может быть, потому, что сам вопрос был теперь сложнее?

Соня почувствовала неловкость. Ее щеки, как ей показалось, вспыхнули, хотя цвета в этом мире были столь необычными, что она не могла бы точно определить оттенок. Она отвела взгляд, уставившись на стебель одуванчика в своей руке, и тихо проговорила:

«Просто… одуванчик похож на солнце. Такой удивительный сорняк, что смог затмить настоящее. Я помню, как дедушка из них варенье делал. Это, наверное, глупо звучит, учитывая, где мы и с кем мы, но… это просто мысль.»

«Нет, это совсем не глупо,» – отозвался Мар, и в его голосе прозвучало что-то новое, что-то похожее на нежность, или, по крайней мере, на глубокое понимание. «Мы здесь одни, и ты можешь говорить что угодно. Это ведь сон. В снах нет правильных или неправильных мыслей, есть только те, что рождаются в тебе. А одуванчики, которые затмевают солнце… это, знаешь ли, очень хорошая гипербола. Маленькое, хрупкое, способное победить гигантское. Это внушает оптимизм.»

Соня улыбнулась, очень слабо, едва заметно. Впервые за все время ее пребывания здесь, на этой странной поляне, она почувствовала легкое прикосновение чего-то знакомого, что-то, что могло бы быть спокойствием. «Наверное, так разговаривают добрые волшебники,» – подумала она.

«Можно сказать еще одну глупость?» спросила она, собравшись с духом.

«Да. Говори все, что приходит в голову,» – поддержал Мар.

«Ты мне напоминаешь дедушку. Не внешне, конечно,» – она кивнула в сторону пустого оленьего черепа. «Он тоже носил похожий костюм, когда мы ходили по всяким местам. И, единственное, что я помню о нем, это то, как он всегда слушал меня, не перебивая. Даже когда я молола всякую ерунду. Он просто смотрел на меня своими добрыми глазами и кивал, он…умер недавно, я скучаю.»