КАЛЕВАЛА В ироничном и доступном изложении Ковальчука А. Л.

Он не выдержал, глядь наверх, а на небе красотка драгметы на ткань переводит, одёжку из неё шьёт.

Он лошадку по тормозам и говорит красавице: «Садись в сани ко мне, со мной поедем».

– А зачем?

– Как зачем, бабы у меня дома нет, есть, бухать будем, песни петь.

А она ему – поэтический прогон про то, как дома хорошо, а в жёнах плохо.

«Ерунда это всё, а я крутой», – гнёт свою линию старец.

Дочь Похьёлы ему испытания придумала: во-первых, разрезать волос тупым ножом, во-вторых, яйцо узлом завязать, но чтоб узла было не видно.

Вяйнямёйнен не лыком шит и с лёгкостью выполняет оба бестолковых задания.

Девица в раж вошла: «А камень обточишь, а изо льда жердинок наделаешь?».

А старик влегкую, как будто всю жизнь только этим и занимался.

– Всё сделал, поехали, а?

– Выйду замуж, если из щепок лодку сделаешь и телекинезом на воду спустишь.

– Вот тут ты вообще угадала, да я лучший лодочник.

Набрал щепок, на скале устроился, чтоб комары не кусали.

Три дня топор из рук не выпускает.

Но тут Хийси, он же Лемпо, вредина потусторонняя, давай топором подруливать: то по камню попадёт, то по ноге.

Вся скала в кровище. Кровь из певца во все стороны фонтаном бьёт.

Хотел он колдовать. Да нужное заклинание забыл.

Хотел подорожник приложить, а на скале только мох.

Еле-еле мхом, да травой раны заткнул.

Но всё бесполезно, истекает кровью.

Из последних сил запряг коня, погрузился в сани.

Подъезжает к деревне. Добрался до перекрёстка, а там три дороги. Отправился по нижней.

Давай ломиться к ближайшему дому. Спрашивает: «Врач или фельдшер, или хоть какой-нибудь медработник случайно не здесь живёт?».

Дома только ребёнок на полу сидит, говорит: «Никого нет дома, ищите, дяденька, другую больничку».

В другой дом герой врывается с тем же вопросом.

А там старуха в три зуба шепелявит: «Нет, милок, у нас медперсонала, поищи в другом месте».

В третьем доме старик с печки, даже не глядя на пациента: «Заходи, ещё не таких реанимировали!».

Руна девятая.

Вяйнямёйнен не мешкая влетает в дом.

Старик с печки: «Чьих будешь, что за герой, больно много кровищи из тебя вытекает. Кстати, ты в металлургии что-нибудь смыслишь?».

Тут Вяйне прочёл старику мини-лекцию по производству металла с точки зрения современной алхимии и колдунства.

Конспект лекции рунопевца прилагается:

«Необходимы воздух и огонь.

Верховный Укко потёр руки: появилось три девицы. У первой молоко чёрное, у второй – белое, а у третьей – красное.

Мягкое железо – из чёрного молока, «инструменталка» – из белого, ну а сыромятина – из красного.

Через некоторое время железо захотело с огнём познакомиться, но испугалось, и чтоб не превратиться в окалину, сбежало в болото. По болоту ходят волк и медведь. Вытоптали они металл наружу.

А в это время на куче угля родился Ильмаринен, прямо с молотом и щипцами в руках.

Ночью родился, а днём уже кузницу начал строить.

Если железо в болоте, логично кузницу рядом поставить.

Изобретатель Ильмаринен подумал и решил железо в огонь кинуть, переплавить, перековать.

Металл очень испугался такого поворота событий.

Ильмаринен его успокаивает: «Не сгоришь ты, всё под контролем».

Переплавил железо, а оно просит из огня его вытащить.

Ильмаринен: «Спокуха, не будем нарушать технологию, ещё рано».

Довёл до оптимальной температуры. Вытаскивает и приступает к ковке.

Наковал метизов в ассортименте.

Надо закаливать, ну Ильмаринен – опытный металлург, намешал жидкость для закалки, про раскислитель не забыл, для повышения углеродистости поверхности мёда добавил. Ещё немного поколдовал с примесями.

Получилась хорошая инструментальная сталь, злое железо».

«А, понятно, – сказал старик, – вот почему столько крови: топор у тебя из хорошего железа сделан», и давай излагать в своей интерпретации то, что только что услышал.

Только периодически вставляет, как заклинание: «Ты ведь не было великим, ни великим, ни ничтожным», – обращаясь к железу и постепенно переходя к заговору от кровотечения.

Заговаривал он раны долго. И у него всё получилось.

Потом послал сына почему-то в кузницу, чтобы тот мазь для лечения приготовил.

По пути набрал мёда, щепоть дуба, трав различных – и всё это сварил. Варил три дня и три ночи. Посмотрел: ерунда вышла какая-то, ещё травы накидал и ещё двенадцать ночей варил.

Протестировал на сломанной осине, и та вылечилась, крепче стала.

Камни помазал – те срослись.

Пошёл к старику, отдал плод своих трудов.

Тот мазь на вкус попробовал: вроде ничего.

Обмазал Вяйнямёйнена с ног до головы и заговор прочитал.

Но рунопевца ломать стало не по-детски.

Тогда старче бинтами первородного обмотал, что твою мумию.

Тут и выздоровел верный, стал, как новенький.

Конечно, славу создателю сразу пропел.

И наказ потомкам дал, чтобы лодки больше на спор не делали.

Ибо человек предполагает, а бог располагает.

Руна десятая.

Сел Вяйнямёйнен в сани и на третий день доехал до границы Калевалы. Вот уже и полянка с одинокой берёзкой.

Едет и радуется, про себя бормочет: «Ну что, Ёукахайнен, говорил ты, что я родины не увижу? Накось выкуси, чтоб тебя волк сожрал, чтоб ты заболел с летальным исходом».

Начал петь очередную колдунскую песню, и напел высоченную золотую ёлку.

Едет, а сомнения всё же терзают, ведь подставил кореша Ильмаринена.

Остановился он у кузницы, видит: кузнец работает в поте лица. Увидел и Вяйнямёйнена Ильмаринен, спрашивает: «Где тебя, старый, носило?».

– В Лапландию катался, к их шаманам, по обмену опытом.

– Ну и как там? Чего хорошего?

– Да много чего интересного, вот, к примеру, девица там есть, жениха ищет. Красивая, спасу нет, как раз тебе подойдет. Выкуй Сампо, и она твоя!!!

Ильмаринен сразу тему просёк: «Ты чё, старый, подставил меня? На что угодно готов пойти, лишь бы задницу свою вековечную спасти? Клал я на них с прибором, не поеду я на север. Там людей едят, пацанов в море выкидывают».

Хитрый старик продолжает свою линию гнуть: «А там ёлка золотая есть».

Ильмаринен: «Ну, конечно. Так я тебе и поверил».

Рунопевец в ответ: «Пошли, покажу».

И пошли; впереди Вяйнямёйнен, за ним Ильмаринен, дошли до ели.

Ильмаринен подивился: «Реально ель. Инженерной работы».

Вяйнямёйнен подначивает кузнеца, мол, полезай наверх, луну снимешь, да звёзд наберёшь.

Ну Ильмаринен и полез на ёлку. Даже дерево подивилось такой простоте. Шепчет ему, предупреждает, что и месяц, и звёзды на верхушке просто мираж: наколдовал их старик.

А Вяйнямёйнен уже песней ветер разгоняет, ну и скатапультировала ёлка кузнеца прямо в Похьёлу. Даже собаки не залаяли.

А там на крылечке его Лоухи уже поджидает: «Чьих будешь?».

А он на собак косится и говорит: «Что, я столько летел, чтоб меня шавки твои покусали?».

А старуха ему: «Я тут кузнеца поджидаю, Ильмаринена. Не знаешь такого?».

«Ну знаю», – хотел интригу затеять. Да по простоте душевной сразу раскололся: «Я и есть Ильмаринен».

Лоухи от радости в избу аж влетела: «Давай, самая молодая да симпотная дочь, наряжайся да накраситься не забудь: жениха ветром принесло, он мне чудо-мельницу делать будет».

Бабка кузнеца за стол, кормит, поит. Девица в это время красоту навела.

Старая между делом говорит: «Чудо-мельницу я хочу. Берёшься, мастер, за проект? А я тебе за это дочку в жёны подгоню».

Пьяненький кузнец согласен, ТЗ обговаривает: «Выковал же я небо, а уж с мельницей справлюсь».

Хотя, вроде, небо Ильматар, мать Вяйнямёйнена, организовала, но не будем строги к профессионалу.

Решил кузнец взяться за работу, а кузницы и инструмента-то и нету.

Но Ильмаринен не отчаивается, он же герой.

Три дня место для кузницы искал, на третий день присмотрел пёстрый камень, скалу подходящую.

На первый день меха организовал, на второй – наковальню.

Закинул все ингредиенты в огонь.

Рабы на мехах орудуют. Три дня и три ночи плавка продолжалась.

С первой попытки лук получился, хороший такой, красивый. Но каждый день луку нужны жертвы, а в праздники и того в два раза больше.

Отправляет Ильмаринен лук в переплавку.

Рабов простимулировал, сам процесс контролирует.

Со второй попытки лодка получилась, алые паруса.

Но челнок вышел с милитаристскими наклонностями: в бой всё время рвался.

Лодка тоже в утиль пошла.

С третьего раза вообще что-то несусветное – корова.

Очень красивая корова, но бестолковая: постоянно спит в лесу, а молоко в это время само в землю утекает.

Нашинковал говядину кузнец и – в печку.

Четвертый день – плуг, очень дорогой, но странный: пашет только чужие поля.

У плуга та же участь, что и у остальных прототипов.

Раз рабы не справляются, он к ветрам за помощью обращается.

Три дня дуют одновременно ветры со всех сторон.

К кузнецу подойти страшно.

Наконец из горна Сампо появляется.

Кузнец быстро и профессионально доводит мельницу до ума – получился-таки многофункциональный гаджет: и муку мелет, и соль, и деньги. На всё хватит.

Получив Сампо, Лоухи, нет, чтобы бизнес начать – запрятала чудо-мельницу глубоко в гору.

Закончив работу, кузнец вопрошает: «А где невеста?».

А невеста ему – поэтический прогон с аллегориями из ботаники и жизни животных.

Вроде и не отказала, но и особого согласия не выразила.

Ну кузнец тут загрустил: заказчик вроде кинул и домой непонятно, как возвращаться.

А бабка ему как ни в чём не бывало: «Что, милок, загрустил, домой хочешь?».

Он: «Ну да, неплохо было бы».

Отужинали они на дорожку, посадила она его в лодку и отправила, благословляя.

Через три дня очутился он дома.

А Вяйнямёйнен сразу с расспросами: «Как, братан, всё получилось? Мельницу выковал, про крышку не забыл?». Хоть бы совесть имел.

А кузнец немногословный: «Да всё получилось, всё работает».

Руна одиннадцатая.

Отвлечёмся немного от Вяйнямёйнена, расскажем вам о жизни других северян.

Лемминкяйнен, он же Ахти, сын Лемпи, жил на острове в высоком доме.

Был рыбаком и бабником.

Узнал он, что в местечке Саари есть девушка Кюлликки, которая может представлять для него интерес.

Женихи к ней в очереди стоят. Говорят, даже очень именитым она отказывала.

Даже в Эстонию на ПМЖ не поехала.

Но Лемминкяйнен был о себе очень высокого мнения.

Мать его предупреждала, что не соответствует он невесте по социальному статусу: «Не по Сеньке шапка!».

А он ей: «Осознаю риски, но мои данные положительно повлияют на результат предприятия».

«Девки и женщины тебя же на смех и подымут!», – не сдается любящая мамаша.

– А я им детей наделаю, некогда надо мной зубоскалить будет.

– Так местные мужики тебя же на мечи и поднимут!!!

Но как мы видим, не очень послушные дети в то время вырастали на севере.

Запрыгнул он на коня, и вперёд – свататься.

Правда, помнится, они на острове жили.

Но сразу всё пошло не так: в Саари он как-то криво въехал, да и во двор въезжая, покачивался, чуть в сугроб не свалился и чужие сани опрокинул.

Ну и развеселил весь местный женский контингент, как мамаша и предсказывала.

Озадачили женщины нашего героя, никогда над ним слабый пол не потешался.

Интересуется: «Есть ли в округе ровные поляны для веселья? Для совместного отдыха?».

А те ему: «Есть поляны, если ты пастушонок, то найдешь себе подходящую».

Устроился он пастухом, днём на выпасе, ночью по девкам. Всех девок в округе перепробовал, каждую полапал. Пресёк насмешки над собой.

Одна Кюлликки осталась, та, ради которой и приехал, но Лемминкяйнен не сдаётся, всё сватается и сватается.

Она ему, мол, нет у тебя шансов, ты бедный, плохой, некрасивый и тряпка. (179-180)

Через две недели после этого неприятного разговора пошли девицы в ночь танцы танцевать, а возглавляла их недоступная Кюлликки.

Лемминкяйнен на лошадке к ним подъеал, хвать невесту, и был таков.

Остальных девиц запугал, чтобы они его не выдали.

Кюлликки просит отпустить её, и на жалость давит, и родственниками пугает, под конец критиковать героя стала.

Тот её утешает, как может: «Будет всё у нас хорошо. А что не знатен, так возьму меч и навоюю себе и знатность, и всё остальное».

Девица тут сменила тактику: «Не ходи на войну, поклянись».

Он ей: «И ты клянись, что гулять не будешь, тогда начинать войну я не буду».

Поклялись они перед богом друг другу.

Поехали домой к новоиспечённому мужу.

По приезду девице не понравились апартаменты супруга: уж больно бедные и ей не по статусу.

Но Лемминкяйнен заверил её, что улучшит их жилищные условия в ближайшее время.

Ну и сразу к матери: «Мама, у меня всё получилось, спонсируй на новую кровать и постельные принадлежности для супружеского ложа».

Мать очень обрадовалась за сына, что у него теперь такая качественная жена, а заодно и за себя, что у неё теперь помощница по дому.

Руна двенадцатая.

Ну, вроде, стали жить молодожёны, клятвы свои выполняют.