Слабость Ареса

Отрываю руки от столешницы, прижимаю ладони к её спине. Ничего лишнего. Только поцелуй. Понимаю, что и поцелуй – лишний… Но как можно устоять, когда этот десерт прямо перед тобой?

Отрываю свои губы от её губ, смотрю на них, провожу по ним большим пальцем. Они покраснели и увеличились – мокрые и горячие. Безумное возбуждение не даёт нормально дышать. Лея всё ещё с закрытыми глазами, тоже тяжело дышит. Такая нежная и невинная, что пожар в груди сковывает движения. Я в ступоре. Обычно за такими жаркими поцелуями следует продолжение. Но она – другая. Особенная. Невинная и хрупкая. Я уже и забыл, что такое – просто целоваться. В удовольствие, ради этих трепещущих чувств, а не как прелюдия к сексу.

– Я могу идти? – спрашивает, как узник.

– К петуху? – вспоминаю о его существовании, и желание прописать ему в ухо одолевает с новой силой. Я ведь могу за две минуты сделать так, чтобы он больше к ней не приблизился. Переломаю ему ноги, затем буду ломать кости рук. Несколько ударов вправо – и разрыв селезёнки ему гарантирован. Но это прямой билет на поезд подальше от неё. Мама права: если перегнуть палку, она просто возненавидит. А я этого не хочу.

– На занятие в балетную школу, – отвечает смиренно и тихо.

– Хорошо, иди. – Отхожу от стола и возвращаю ей телефон.

Лея спрыгивает на пол, скривившись от отвращения, стряхивает с пятой точки прилипший бургер, берёт телефон и уходит.

Лея:

Руки трясутся. Дрожь в пальцах мешает заплетать волосы. Если я приду на занятие растрёпанная – Валентина Арсеньевна будет орать. У балерины всё должно быть идеально: собранные волосы, осанка, внутреннее спокойствие и неуемное желание расти и добиваться высот. Знал бы этот придурок, сколько боли – физической и душевной – стоило мне добиться того, чтобы меня взяли на главную роль в спектакле. За красивой картинкой невесомой феи в воздушной пачке стоят долгие годы изнуряющих тренировок, слёз, стёртых в кровь мозолей на ногах. Сколько раз я плакала от бессилия? Сколько раз, превозмогая боль, заклеивала ноги пластырями и вставала на пуанты? Сколько раз я теряла сознание от недостатка калорий?..

За лёгкостью на сцене, за шагом, за грацией – стоит великая сила духа, невероятная выдержка и тонны слёз.

А я не могу просто собрать волосы в кучу, чтобы они не торчали, – потому что не могу успокоиться после его поцелуя.

Я определённо страдаю от этого. Я этого не хочу!

Но один его взгляд – повелевающий, страстный, горячий – и у меня сводит живот, а ноги отнимаются.

А эти его ямочки… и безумно милое выражение, когда он сдерживает смех…

А запах? От него пахнет силой. Настоящей мужской силой, с металлическим ароматом железа и крепким нерастраченным тестостероном.

А его духи?.. Запах дорогого бренди со свежестью альпийских лугов.

Лея, соберись! Злюсь на себя ещё больше и, взяв себя в руки, всё-таки собираю волосы.

Целуется он лучше, чем Елеслав. Гораздо лучше.

Если тот поцелуй с моим женихом вообще можно назвать поцелуем… Он просто коснулся моих губ своими, ненадолго прижался и отпрянул, заглядывая в глаза в поисках восхищения. Пришлось изображать, что мне понравилось.

Беру сумку с формой, иду во двор.

Арес открывает передо мной переднюю дверь своей машины.

– Где мой водитель?

– У него неожиданно умерла бабушка.

– У Андрея не было бабушки.

– Значит, это была бабушка его кошки. Садись давай.

– У него аллергия на кошек. У Андрея из животных только крыса – он мне рассказывал.

– Значит, это была бабушка кошки, которая притащила ему эту крысу, – теряет терпение и толкает меня, от чего я падаю прямо в салон. Заталкивает мои ноги и захлопывает дверь.

Сажусь нормально и пристёгиваюсь. Моя сестра погибла в аварии, потому что вылетела через лобовое стекло. Отец запрещает мне сидеть спереди – у него фобия на этот счёт.

Арес заводит машину и трогается со двора.

– Теперь я буду твоим водителем.

– Надеюсь, папа скоро вернётся.

– А что так? Соскучилась по Андрею и его крысе?

– Андрей – опытный водитель, мне с ним совершенно спокойно.

– Поверь, я тоже опытный водитель.

Смотрит на меня, улыбается и, не глядя на дорогу, дёргает руль влево, подрезая синий джип.

– Что ты делаешь?! – кричу от испуга, вжимаюсь спиной в спинку сиденья. Сердце колотится от страха.

– Видишь, мы даже не умерли, – усмехается и дёргает руль вправо. Придавив газ, пролетает между машинами на крайнюю правую полосу, затем сразу обратно – влево.

Меня уже тошнит от этого. В прямом смысле. От страха желудок скручивает.

– Ой, и мы снова живые! – смеётся.

– Я поняла! – ору что есть мочи. – Ты прекрасный водитель! Только, пожалуйста, едь спокойно!

Мои слова действуют на него успокаивающе. Арес сбавляет скорость и, держа руль левой рукой, кладёт правую на мою коленку.

Резко дёргаю его за руку, но в нём столько силы, что я как будто пытаюсь сдвинуть с места огромный шкаф.

– Красотка, это моя машина и мои правила. Так что сиди спокойно и не отвлекай водителя. А не то – вдруг в аварию попадём, – подмигивает мне с наглой ухмылкой.

Ёжики пушистые! Коленка огнём горит. Тепло от его ладони медленно, но верно распространяется по всему телу и оседает внизу живота, собирается в моток нервов. Это дико приятно.

Арес отпускает коленку и нежно, едва касаясь, проводит пальцами по внутренней стороне бедра, доходит до подола юбки и возвращается обратно к коленке. Дыхание сперло. Ни дышу, ни моргаю, ни о чём не думаю. Только потею. Ветер в голове насвистывает о том, что мне очень хочется ещё. Арес снова щекочет пальцами мою ногу и сжимает коленку.

Господи, мне придётся ампутировать ногу, чтобы забыть об этом! И то не поможет. Фантомные боли от его прикосновений будут преследовать меня вечно!

Глава 10

Арес:

Ощущение, что я привел на занятия ребенка. Сижу на диванчике в коридоре, затесавшись между другими мамашами, жду малышку с занятий. В этой частной балетной школе есть несколько больших залов, где занимаются девочки разных возрастов. Ни одного пацана в младших группах, зато в группе Леи их целых два. Высокие, поджарые, с выправкой и в колготках. Мерзость.

– Вы новенькие? – спрашивает молодая женщина, сидящая напротив, которая уже минут двадцать пожирает меня глазами, как голодный волк кусок свежего мяса. В следующий раз мастерку накину, чтобы не смущать мамаш своей бицухой.

– Что? – переспрашиваю. Даже немного неловко. Я и так здесь не в своей тарелке. Интерьер школы в бело-лиловых оттенках, воздушные шторы, розовые диваны… Зефирный домик, а не школа. И пахнет здесь сладким цветочным ароматом, не то что у нас в зале.

– Я вас раньше не видела, – спешит объяснить женщина и быстро облизывает нижнюю губу. Что это? Взгляд игривой кошки? Становится смешно, и я улыбаюсь, чешу затылок. Тоже мне, тигрица. Простите, мадам, но взрослые женщины меня не интересуют. Меня, похоже, и ровесницы больше не заводят. Все мысли только о рыжей занозе. – Привели сестру или дочку? – продолжает утолять свое любопытство. Она из всех здесь присутствующих самая смелая. Остальные просто смотрят на меня как на диковинный артефакт. Даже единственный мужик в сером пиджаке, одиноко прислонившийся к стене, не вызывает у них интереса.

– Сестру, – отвечаю.

Женщина несказанно обрадовалась этому факту. Как будто, если бы я сказал, что привел свою дочь, она бы сразу передумала проявлять интерес. Я таких, как она, уже встречал. Мамина подруга Катя – такая же. При каждой встрече насилует меня взглядом. Не раз в тайне от матери предлагала заняться сексом, обещала показать что-то, чего я никогда не видел, и доставить неслыханное удовольствие. Допустим, сорокалетние сиськи я и вправду не видел. А в остальном сильно сомневаюсь, что она смогла бы меня удивить.

– А что, ваша мама занята? – не отстает мамашка.

– Она работает. Ей нужно еще успевать толкать кокс своим клиентам, иначе дилер поставит на счетчик. – Эти слова возымели желанный эффект. Тетка заткнулась. И пока она раздумывает, пошутил ли я, встаю с дивана и подхожу к двери, за которой идет занятие у Леи, немного приоткрываю, заглядываю внутрь.

Лея стоит у станка, закинув ногу и выпрямив спину. Преподаватель орет. В прошлый раз она показалась мне довольно добродушной, а сейчас – это просто какой-то монстр с указкой в руках. Она бьет Лею по лопаткам, орет, чтобы та выпрямила спину. Куда больше? Лея с непроницаемым лицом выгибается и задирает подбородок еще сильнее.

– Ну вот, можешь ведь! – хвалит, а как будто на хер посылает. Идет к другим девушкам.

Закрываю дверь. Борюсь с желанием засунуть эту указку преподу в ж… Я думал, у нас в боксе жестко, а тут тоже звери.

За дверью раздается классическая музыка. Снова открываю, припав лбом к небольшой щели.

Лея в центре класса демонстрирует какие-то движения. Завораживает. Такая легкая и воздушная. Нежная и трогательная.

– Носок тяни! – вопит преподша.

Лея, стоя на носочке одной ноги, отводит вторую ногу назад, взмахнув руками, как крыльями. Она потрясающая. Ничего восхитительнее и прекраснее не видел.

Но преподше снова что-то не нравится. Она опять подходит и бьет указкой по животу.

– Втяни! – бьет по спине: – выпрями! – еще один удар по поднятой ноге. – Носок тяни!

Закрываю дверь. Ну если в боксе в основном парни, мужики, которым разного вида физические трудности и боль только на пользу, то тонкие, нежные девушки нафига это терпят?

Тренировка закончена, и Лея выходит из зала. Потная, уставшая, с покрасневшим лицом. Она практически без сил. Иду за ней в женскую раздевалку.

– Мужчина, выйдите! – визжат девчонки. – Мы переодеваемся!

– Да переодевайся, кто на тебя смотрит! – бросаю, даже не взглянув в сторону звука.

Лея садится на лавочку, и я опускаюсь возле нее на корточки. На ней лица нет. Краснота после занятий понемногу сходит, и она становится еще бледнее, чем была. Того и гляди, в обморок грохнется. Помогаю ей развязать ленты пуантов, снимаю их. Разматываю бинты на ее ногах, вижу, как она сдерживает желание разрыдаться от боли. Впадаю в ступор, увидев стертые в кровь ноги. Пальчики прижаты друг к другу, стопы искривлены. И как на это обувать кеды, в которых она приехала?