Сказка о золотом цыплёнке

Наталья Волжанина

Сказка о золотом цыплёнке

Правил в некотором царстве

Православный рыжий царь.

У него родился мальчик,

Когда царь был очень стар.

Тоже рыжий, весь в веснушках,

Походил он на отца.

И на праздничных пирушках

Пил отец за молодца.

У царя рождались дочки,

А наследник – дар небес,

Не рождался. Тайно, ночкой,

Царь с царицей вышли в лес.

В чаще леса, на опушке,

Ведьма старая жила.

Колдовством в своей избушке

Занималась издавна.

Вот поэтому-то тайно

Царь с царицей к ней пошли:

Православные специально

Ведьму слушать не должны.

Но уж очень не терпелось,

А Бог сына не давал.

Ждать им больше не хотелось,

Повторюсь, что царь был стар.

Вот окраина столицы,

Дальше яблоневый сад,

И уходят царь с царицей

По тропинке в лес. Глядят:

Очень ветхая избушка,

Из трубы дымок валит,

Вся вросла она в опушку,

Дверь тихонечко скрипит.

Входят двое. Их ступени

Вниз длинёхонько ведут.

Царь спускается: «Вот темень,

Как бы не упасть нам тут».

Вдруг на стенах ярко, в плошках,

Загорелись огоньки.

Эти плошки – в чёрных кошках

Были жёлтые зрачки.

Осветился дальше длинный,

Бесконечный лабиринт.

В рамках на стенах,

Старинных множество картин висит.

Подивились царь с царицей.

Князи, принцы и певцы,

Голосистые певицы,

Генералы и купцы -

Все смотрели из портретов

На царицу и царя.

Страшновато было это:

На портреты эти зря.

«Может быть назад вернёмся?» -

Царь царице говорит.

«Видишь, там в конце, как солнце,

Осветился лабиринт.

Нет, смотри, наш путь окончен,

Комната в конце видна».

Входят в зал, а в нём оконца:

Солнце, звезды и луна.

В центре стол стоит из камня,

Сверху курица сидит.

Курица вся золотая,

Стол – зеленый малахит.

Рядом с курицей корзина -

Виноградная лоза.

Расцветает стебель длинный,

Два отложено яйца.

Яйца, золотые оба,

Блеском солнечным горят.

«Золото не надо трогать», -

Вдруг портреты говорят.

Царь с царицей осмотрелись,

Зеркала стоят вдоль стен:

Золотом вдруг загорелись,

Бриллианты – словно свет.

Вот из зеркала явилась

Ведьма древних дней древней.

«Знаю-знаю, вы за сыном,

Заходите поскорей.

Вот вам курочка яичко

Золотое поднесла,

Гладенькое, как младенца личко,

Не одно, а даже два».

Достает вдруг ведьма мышку

Из кармана, и хвостом

Разбивает два яичка.

Скорлупу она потом

Быстро в ящик положила,

А точнее – в сундучок.

Золотых скорлупок было

В нём полно. Бурундучок

Золотые грыз скорлупки,

Их в пылинки измельчал.

Бриллиантовые зубки

Он царице показал.

Говорит царице ведьма:

«Вот цыплёнок золотой.

Что молчишь? Скорей ответь мне:

Этот мой? А этот твой?»

Царь сказал: «А от чего же

Ты двоих не отдаешь?»

«Мне цыплёнок нужен тоже.

Что в подарок мне даёшь?»

Царь кладет на стол мешочек,

Полон золотых монет.

Рассмеялась ведьма: «Точно,

У меня такого нет.

Золотой монетой звонкой

Ты меня не удивишь».

«Мы пришли не за цыплёнком.

Нужен мальчик нам, малыш», -

Вдруг опомнилась царица.

«Нам цыплёнок ни к чему».

Ведьма молвит: «Что ж, простимся,

А оплату я возьму.

Да, за этого ребёнка,

Будет ценник дорогой:

К животу прижми цыплёнка,

А расплатишься душой».

Царь с царицей к лабиринту

В страхе, трепете идут.

Лабиринт проходят длинный,

А портреты шепчут: «Тут

Останетесь вы с нами,

Плата очень дорога:

На стене висеть вам в раме

До последнего суда».

Царь с царицей еле вышли,

По ступеням поднялись;

Кошки бегали за мышью,

Под ногами всё вились.

Уж не помнили, как тропкой

Тайной по лесу прошли.

Чуть в болоте не утопли,

Испугались от души.

И царица, как ребёнка,

Прижимала к животу

Ведьмы желтого цыплёнка.

И, дивясь на красоту,

Говорила: «Вот ведь чудо!

Даже в темноте блестит,

Глазки словно изумруды

И головкою вертит».

Во дворец вошли под утро -

Солнце в спальню к ним зашло.

Рассмотрели они мудро

Пух и каждое перо.

Из сусального всё злата,

Будто мастер сотворил, -

Всё так тонко и богато,

Словно сделал ювелир.

И цыплёнка посадили

На подушку из парчи.

Хлеба, зёрен накрошили,

И водицы поднесли.

Золотой пушистой птицей

Всё любуясь, увлеклись,

Задремали царь с царицей,

На постели улеглись.

И уснули, знать, устали

После долгого пути.

А когда с постели встали,

Позабыли, где были.

Только золотой цыплёнок

О себе упомянул.

А царицу вдруг ребенок

Ручкой в животе толкнул.

Девять месяцев в пирушках

Пронеслись, как сон один.

Ну, а дальше, весь в веснушках,

У царя родился сын.

Сына царь назвал Иваном,

В Божьей церкви окрестил,

Пир устроил и, вполпьяна,

Пел, плясал, что было сил.

Подрастает мальчик рыжий,

Всем на радость. И на трон

Царь с царицей садят ниже,

Чтоб готов был стать царем.

Комнатка его специально

Вся в игрушках убрана,

Только в домике хрустальном

Ждёт любимая одна.

То, конечно, был цыплёнок

С изумрудами златой.

Рыжий царственный ребенок

Гладил пух ему рукой.

Сёстры, милые царевны,

Приходили поиграть,

Но цыплёнка непременно

Им не разрешали брать.

Ваня спрашивал цыплёнка:

«Рад ты мне или не рад?»

И цыплёнок для ребёнка

Говорил: «Ты мне как брат».

Отвечала Ване птица:

«Я цыплёнок Цып-цып-цып.

Зёрен дай, налей водицы

И цыплёнок будет сыт».

Ваня весело смеялся

И цыплёнка целовал,

Гладил перья, удивлялся

И с цыплёнком подрастал.

Царь с царицей присмотрели

Цесаревичу жену.

Их друг другу обручили,

Когда было шесть ему.

Лет в семнадцать сговорились

Их с невестой обвенчать.

А пока договорились

Десять лет им подождать.

Но царевну на смотрины

К ним в столицу привезли.

Звали девочку Ариной.

К Ване в комнату вошли.

Он подносит ей цыплёнка

«На, Арина, поиграй,

И, как малого ребёнка,

Ты цыплёнка покачай.

Посмотри, он сам кружится

И головкою вертит,

А ещё он пьёт водицу

И со мною говорит».

«Что же, Ваня, твой цыплёнок

Говорит тебе и как?»

И спросил его ребёнок:

«Ты мне рад или не рад?»

Отвечает Ване птица:

«Я цыплёнок Цып-цып-цып,

Зёрен дай, налей водицы,

И цыплёнок будет сыт.

А потом уже отвечу,

Рад тебе я иль не рад.

К ведьме приходи на встречу,

Ждёт тебя у ведьмы брат».

И из клюва у цыплёнка

Выпадает медальон,

И точь-в-точь, как он, ребёнка

Видит в медальоне том.

Дети отскочили в страхе,

Но потом их интерес

Разгорелся к жёлтой птахе.

Цып на жёрдочку залез.

Смотрит на детей глазками

Изумрудными опять,

Снова разными словами

Начинает повторять:

«Там у ведьмы в том яичке

Есть близнец, родной твой брат.

Он томится в жёлтой птичке,

И тебе он будет рад».

Дети больше не играли

И к родителям пошли,

Ничего им не сказали.

И шестнадцатой весны

Стали ждать все терпеливо.

Цесаревич во дворце,

А красавица Арина -

У себя в родной стране.

Золотой цыплёнок больше

Ничего не говорил.

И его в хрустальном доме

Ваня накрепко закрыл.

Потихоньку дни бежали,

Цесаревич подрастал.

И однажды, глядя в дали,

Он по Цыпу заскучал.

Ночью домик он хрустальный

Стал рассматривать тайком,

И в окошечко печально

Стал поглядывать глазком.

А потом открыл окошко,

Цыпу крошек покрошил,

Положил ему горошка,

В доме дверцу отворил.

Из двери цыплёнок вылез,

Ваня Цыпа не узнал

«Как он за три года вырос!» -

Вслух царевич прошептал.

Подошёл царевич ближе,

Но зелёные зрачки

Смотрят злобно. Спрыгнув ниже,

Растворился Цып в ночи.

Цесаревич за окошко

Тоже спрыгнул. И перо

Золотое на дорожке

Он нашёл и взял его.

По дороге он за Цыпом

Долго перья находил,

Звал цыплёнка громким криком

И всё дальше уходил.

Вот окраина столицы,

Дальше – яблоневый сад.

Золотые перья птицы

На тропинке в лес блестят.

Ваня даже не заметил,

Как зашёл в дремучий лес,

На опушке он приметил,

Как цыплёнок в дом залез.

Очень ветхая избушка,

Из трубы дымок валит.

Вся вросла она в опушку,

Дверь тихонечко скрипит.

Входит Ваня, тут ступени

Вниз длинёхонько ведут.

Крикнул Ваня: «Ну и темень!

Цып, ты тут или не тут?»

Вдруг на стенах ярко в плошках

Загорелись огоньки,

Эти плошки в чёрных кошках -

Были жёлтые зрачки.

Осветился дальше длинный,

Бесконечный лабиринт.

В рамках на стенах, старинных