Борцы с одиночеством

– Не рыпайся, – Лин придавил его рукой, но как-то не по злому, а по-приятельски, будто это все-таки посвящение, а не похищение.

Санитары вернулись с мертвым телом на носилках. Лижень никогда не находился так близко к мертвому. Гнилостный запах закрался в ноздри и вытянул из желудка все, что туда складировалось целое утро.

Лин за шкирку высунул голову Лиженя в задние двери и сказал:

– Понабирают доходяг.

– Да ладно тебе Лин. Сигаретку? Ах да ты же…

– Нет, спасибо…

Лижень пялился на простыню покрывающую тело. Лин закурил. Водитель вжал педаль в пол.

Лижень сел подальше от покойной, и когда желудок перестало крутить, захотел заглянуть под простыню.

Лижень видел мертвых только в деревне и то издали. Второй санитар поймал заинтересованный взгляд Лиженя и молниеносно сдернул простыню. Лиженя не стошнило. Он тупо пялился на девушку, ведь прежде никогда не видел таких красавиц. Правда пахло от нее не цветочными ароматами, а гниением. Родственники вызвали врача на третий день, думая, что она просто уснула.

Лиженю захотелось покурить. В глазах потемнело. Второй санитар схватил мертвую за челюсть, как куклу чревовещателя, и принялся говорить загробным голосом:

– Чмокни меня в губки, красавчик! Муа-муа! – он схватил Лиженя за загривок. Тот жалко побарахтался из стороны в сторону, но не смог выскользнуть. – Целуй, чмок-чмок!

Губы девушки оказались в считанных миллиметрах от губ Лиженя. Мир перевернулся. Зазвенело в ушах. Мертвая и носилки придавили санитаров. Если бы Лижень не испугался до смерти и не лежал кверху задом, то непременно бы сам схватил покойную за голову и потребовал поцелуя от санитара. Лин же требовал от водителя что-нибудь сделать, но старик не понимал, что можно поделать с перевернутой машиной? Только когда в какофонии криков Лижень распознал голос Гари, то стало понятно, почему вообще машина оказалась перевернутой.

Гари орал так, будто вел несколько разношерстных армий в бой: испанский, английский, китайский мат, и Лижень не был уверен, русский? Сложно сказать, к какому языку относилось слово «uleputalo», но Лиженю оно так понравилось, что он надолго запомнил его.

Задние двери машины скорой помощи были оторваны двумя мускулистыми чудовищами. Они выволокли санитаров из машины и принялись мудохать.

– Жадные твари! – этой фразой Шэнли сопровождал каждый удар.

– Денег больше захотелось? – брызгал слюной водитель грузовичка бюро, оставаясь за рулем.

– Амбициозного Лиженя захотели похитить?

Доподлинно не установлено говорил ли Гари всерьез и говорил ли это вообще.

– Чего валяешься, Лижень? Давай, поднимайся, пинай этих уродов по яйцам.

Лижень смотрел снизу-вверх на большого злого Шэнли, тянущего к нему руку. Лижень взялся за нее. Почувствовал, как кровь прилила к ногам и дико зарычал.

– Не надо… – молили санитары, пытаясь закрыть область куда пинали борцы.

Лижень не слушал их жалобные мольбы. Он пинал их туда не потому что хотел сделать больно, хотя, жадные до юаней санитары, это конечно же, заслужили. Он пинал их потому, что чувствовал себя худшим внуком в мире. Как он мог подумать такое про старика Вейшенга? Лижень пинал с такой злобой, словно Гари выкрикивал: «Такие как вы не должны размножаться», а может, он и вправду выкрикивал.

Зеваки велосипедисты хлопали и смеялись. Примчались стражи закона и зеваки рассосались, но не все. Оставшиеся видели, как два крепких парня и водитель грузовичка общались со стражами так, будто они старые друзья. Казалось, не будь там лишних глаз, то стражи тоже присоединились бы к избиению.

– Грузим девчонку. Поможешь Лижень? – спросил Гари.

Вымотавшийся Лижень почувствовал прилив сил. Еще бы! Если бы парни не считали его одним из борцов, то не попросили бы о помощи. Борцы удивились силе Лиженя, который сам погрузил девчонку на носилки и затащил в грузовик.

Борцы о чем-то шутили, но обессиленный Лижень их не слышал. Он лежал рядом с покойницей, изучал застывшую бровь. Уезжая из деревни, он не думал, как скоро соскучится по деду, который все-таки не продал его. И даже лучезарная сестренка казалась ему ангелом, но не ветхозаветным, сами понимаете: увидь он такого ангела, то через несколько часов непременно поселился бы в одной палате с десятью Наполеонами и не факт, что среди них не нашлось бы настоящего.

И вновь Лижень смотрел на дверь бюро. Только теперь он без сомнений открыл ее.

– Ну как тебе поездочка? – похлопал его по плечу Гари.

– Такого посвящения в борцов еще никогда же не было, да? – наивно улыбнулся Лижень.

Шэнли осторожно переглянулся с Ченом, а тот медленно моргнул в знак согласия.

– Еще бы! Ты видел, как мы всех подговорили, чтоб ты порадовал старика Вейшенга? – давился смехом Чен.

– Посвящение? – закрыв лицо ладонями, пробормотал водитель грузовика. – Долго же из тебя будет выходить деревенская наивность, парень. Посвяще…

Все засмеялись, кроме Лиженя.

– Да пошли вы! – в сердцах выкрикнул Лижень.

– Тише-тише, а то так скоро превратишься в городского, – продолжал водитель.

– Даже больше. Так ты станешь похож на борца с одиночеством, – с особой почтительностью произнес Чен Пэнг.

Борцы радушно улыбнулись. Шэнли и Гари потрепали Лиженя по голове. Водитель ткнул кулаком в плечо.

Чен смотрел на борцов, как на собственных детей, но на сердце было неспокойно. Если такое произошло в первый день, то что ждет борцов через месяц?

– Грядут перемены… – пророчески изрек Чен, а после вернулся за прилавок и уставился на дверь в ожидании нового посетителя.

Переезд

За прилавком больше не стоял Чен Пэнг. Посетители не бросали горсть ругательств через плечо. Кто-то стер брови манекенам и вместо них нарисовал грустные рты. Бюро увядало на глазах, становилось похожим на воспоминание, к которому возвращаешься во второй раз: казалось, все запомнилось совершенном другим. Теми же самым остались только голоса, которые доносились со второго этажа конторы.

– Ты что, издеваешься, насекомое! – орал Лао, целясь кулаком в Юншэня.

– П-повтори для непонятливых, – дрожащим голосом переспрашивал Юншэн прячась за спиной Шэнли.

Лао беспомощно оглянул борцов. Тяжело вдохнул. Фыркнул в ответ на шакалью улыбку Гари, и в сотый раз повторил:

– Чен сказал: «Уезжайте, найдите новое местечко, а я пока улажу проблемы, возникшие из-за иностранки».

– Чушь какая-то…

Лао со злобой посмотрел на Куна, который тоже решил спрятаться за Шэнли.

– Чего тебе не нравится, Кун?

– Что старик Чен с твоих слов говорит, как какой-то герой бульварного романа.

– Точно-точно, – кивал Гари.

– Да и что за паника, будто первая иностранка пропала?

– Не первая, Шэнли. Но знаешь, в чем, чтоб тебя, дело?

– Удиви?

– Знаешь, с кем ее видели? Знаешь, кто сидел за долбанным рулем машины?

– Просвети нас, Лао, – ерзал Юншэн.

В гневе быковатый Лао, вселял страх в сердца всех борцов, кроме Шэнли. Но кто такой этот Шэнли?

Он ровесник Гари, но борцам казалось, что он работал в бюро со времен Вейшенга. В его взгляде и манере держаться жила неумолимая непокорность, словно каждую секунду своего существования он бросал вызов богам. Уверенность Шэнли смущала борцов, ведь все они слышали от старика Чена фразу: «Не связывайся с Шэнли». Но на практике никто не имел понятия, почему этого не стоило делать? Однако Чен всегда знал, когда говорил об опасностях, а потому никто не связывался с Шэнли, кроме Гари, завязавшего с ним крепкую дружбу.

– Хм, ты имел в виду Лиженя? – насмешливо спросил Шэнли.

Лао изобразил скорбь на лице и медленно кивнул.

– Он мог стать легендой, – пробормотал Юншэн, а затем вскинул голову к потолку и театрально закричал: – Почему?!

– Да потому что влюбился в ту девку! – уже не скорбя, взревел Лао.

– Оттого, что ты орешь – ничего не меняется, Лао. Нужно что-то решать, – голос Гари дрожал, но Лао этого не замечал. А вот долговязые братья Пин и Мин это подметили, поэтому решили сместить фокус и заодно повеселиться.

– Повтори-ка еще раааааз? – сиял озорством Пин.

– Ага-ага, повтори-ка, че там сказал старик? – скалил зубы Мин.

В глазах Лао погибали цивилизации, но вместо того, чтобы стереть братьев с лица земли, он выронил нервный смешок, а затем перевел взгляд на Чао, который прошептал:

– Лучше повтори…

– Что ж у вас память такая короткая? Чен сказал: «Уезжайте, найдите новое местечко, а я пока улажу проблемы, возникшие из-за иностранки».

– Я все еще не понимаю, на кой ляд нам уезжать? – возмутился Кун.

– Действительно. Почему бы не закрыть бюро на несколько дней пока все не уляжется? – поддержал Гари.

– Будто мы так никогда не делали, – вполголоса промолвил Юншэн.

Борцы следили за каждым движением Лао. Он нервно вышагивал по конторе. Остановился у окна. Загадочно посмотрел вдаль и ухмыльнулся, точно в отражении увидел воспоминание, которым хотел поделиться.

– Если старик Чен Пэнг велел нам уезжать, то что мы делаем? Правильно, уезжаем. – Лао развернулся и уставился на торчащую голову Юншэня. – Уезжаем, твою через плечо, Гари!

– Почему он сморит на меня? – прошептал Юншэн Гари.

– Не знаю, – усмехнулся Гари.

– Ладно-ладно, не обижайся парень, ты мне нравишься. Просто ты часто разыгрываешь идиота.

– Только он один? – Шэнли обезоружил Лао.

Лао захотелось вытащить из пиджака пистолет и приставить его к башке Шэнли. Вдруг пистолет как ластик сотрет с его лица непонятно откуда взявшееся чувство превосходства?

Шэнли не шевельнул и бровью, разглядывая мельтешение глаз Лао.

– Ладно-ладно, парни, хватит ссор! – вклинился Чао. – Прежде, чем уезжать, давайте разберемся, что будем делать с Лиженем?

– Его старик близкий друг Чена, – начал рассуждать вслух Кун.

– Вернем останки старику, разве борцы поступают иначе? – осторожно поддержал Юншэн.

– Че за муха вас укусила? Вейшенг ждет долю с продажи, – злился Гари.

– Гари уже отвез деньги, которые заработал Лижень, поэтому что делать с его останками – дело десятое, – важно произнес Лао, как настоящий босс.

– Конечно, босс, ты прав, босс! – пресмыкался Юншэн, наконец-то вышедший из-за спины Шэнли.

– Прости, а повтори-ка еще раз? Че там сказал старик? – в один голос спросили Пин и Мин.

Лао истерично захохотал, оглянул братьев и закурил. Он сделал три затяжки, создав себе дымовую завесу, которая скрыла помысел: вышибить мозги двум долдонам. Даже трем. Можно еще добавить и Шэнли. Лао сделал еще три затяжки, чтобы не видеть озадаченные лица борцов. Те последовали его примеру.

Контора погрузилась в дым. Лао возник прямо перед Шэнли и продолжил:

– Чен сказал: «Уезжайте, найдите новое местечко, а я пока улажу проблемы, возникшие из-за иностранки».

– Предположим, – ухмыльнулся Шэнли.

– Вот и славно! А теперь к делам поважнее? – все уставились на Куна. – Гари все уши прожужжал про сестру Лиженя.

Кто-то с отвращением, а кто-то с любопытством посмотрел на покрасневшего от злобы Гари.

– Че вылупились, ублюдки? Вам хоть картину в музее покажи, вы не сможете оценить ее красоты. А я могу, и говорю: нет чище и красивее создания. Без пошлостей говорю – девочка настоящий ангел.

– Ветхозаветный? – подколол Шэнли.

– А Шэнли-то не так прост, – осмелел Юншэн.

– Продолжай, Кун, – Лао помахал на борцов, словно на назойливых мух.

– Так вот… на чем я… Приданого ей хватит.

– А причем здесь переезд? – возмутился Гари.

– Вот именно! «Искать новое местечко» – звучит странно, не находите? – продолжал Кун.

– Ага, и как себе он это представлял? – поддакнул Чао. – Мы что должны ехать к черту на рога и шастать за трупами по всем деревням? Старик забыл, что мы кормимся с бюро, а не с суеверий?

– Действительно. Мы должны взять все дерьмо отсюда отвезти его в другое место, которое заставим этим же дерьмом, которое никто не будет покупать за такую цену? – Гари засмеялся, представив, как какой-нибудь горе-сценарист впихнул бы эти реплики в дешевый американский фильм.

– О чем он, черт побери?! – взбесился Лао.

– О переезде, твою вдоль и поперек, Лао! – Шэнли был готов повторять «вдоль и поперек», лишь бы опять увидеть, как челюсть Лао дебильно съезжает вправо. – Твою вдоль и поперек, Лао. О чем он еще может говорить? О переезде! О цветах на складе. О всем этом хламе на первом этаже. Ты же не потащишь это на горбу? Сколько цветов у нас погибнет?

– Че молчишь, ты же у нас счетовод? – Лао навис над Юншэнем.

– А что я? Я должен за каждый цветок отчитываться?

– А кто у нас здесь счетовод? – распалялся Гари.

– А значит так… – Юншэн громко сглотнул. – Ну, говорю, как счетовод. Свечки всякие забрать и благовония – это не проблема. И продать это тоже не проблема. Говорю, как счетовод…

– Ты говоришь, как сыкуха, – заискивал Пин.

– Где цифры, Юншэн? – поддерживал Мин.

– Дайте ему договорить, – простонал Лао.

– Так вот, говорю, как счетовод. Церемонии дают доход, но не каждая принесет юаней, как модель с билборда. Понимаете, главный доход: продажа мест на кладбище. А теперь скажите мне, счетоводу, а не ссыкухе, придурок Пин. Кто-нибудь из вас знает, через кого старик это все организовывает?

Борцы неуверенно переглянулись.

– Вот и я не знаю, говорю, как счетовод, – улыбался во всю ширину рта Юншэн.

– И что ты нам прикажешь делать? – устало спросил Чао.

– Юншэн, прикажет? Это моя задача раздавать приказы, – вклинился Лао. – Поэтому, если старик сказал: уезжать, то мы – уезжаем. Уяснил, Чао?

– Уяснил-уяснил, – отбрехивался Чао.

– А чем мы будем заниматься в другом месте, если у нас там ничего нет? Ни тел, ни кладбища, ничего?

– А чем вы заняты здесь, Гари? Поищите тела, наладите поставки… – Лао походил на школьника, который не подготовился, но перед выходом к доске успел прочитать первую фразу.

– Какие поставки? – закипел Шэнли. – Если старик говорит: уезжать. Он же подразумевает засухариться. На кой ляд нам заниматься налаживанием чего-то на отшибе провинции? Ты можешь ответить, Лао?

– А чем мы там, по-твоему, должны кормиться, Шэнли?

– Ничем. Сидеть тихо, пока все не уляжется.

– Шэнли, ты что, не расслышал? Чен сказал: «Уезжайте, найдите новое местечко, а я пока улажу проблемы, возникшие из-за иностранки».

– Да слышали-слышали. Что ты заладил: уезжайте, местечко? – спрашивал Пин.

– Проблемы, иностранки. Сказал, ага, – хихикнул Мин.

– Да что б вас! Если старик сказал – мы едем. И надо подумать о том, как мы будем зарабатывать. Не разбегаться же нам пока все не уляжется…

– Лао прав, – подытожил Кун.

– Прекрасно! Может, он еще знает где открыть такое же бюро? – спросил Юншэн.

Лао закинул голову к потолку. Помычал. Вышел в центр комнаты, чтобы все его видели. Он заглянул в глаза каждому борцу, а затем произнес лучшую речь в своей жизни.

– Конечно, такое славное бюро мы не откроем ни в одной провинции. Чен годами вклинивал свою маленькую империю в городе, где столько криминала, что казалось – все ниши заняты. Но ему удалось создать поистине уникальное предприятие и не прогореть. И не сесть, не смотря на законы и борьбу с ритуалами. Конечно, иногда нужно побегать за деньгами… ой, телами, да Гари?

– Ага.

– Оббегать больницы. Морги. Знакомых. Мотивировать прохожих помочь бороться с одиночеством, ведь никто не откажется от лишних юаней? У старика ушла на это целая жизнь. И теперь он просит нас отказаться от насиженного места и ехать к черту на рога! Чьей дочкой была эта иностранка? Президента США? Франции? А… плевать! Чен – босс. Он сказал – мы делаем.

Лао был великолепен. Покорность легла на плечи борцов. Речь раздавила все возражения, но тут же, как всегда, вылезли новые.

– Лижень с самого первого дня мне не нравился, у него на роже было написано: я все обосру, и вот – он все обосрал!

– Не тявкай, Юншэн, парень стал легендой, – защищал друга Гари.

– Легендой? Вы слышали? Легендой? – кривлялся Юншэн.

– Он провернул все в одиночку. Попроси он помощи, и кто знает? Он привез в Китай модель, и как бы то не было, – провел обряд минхунь. Представь, если бы он остался жив, что бы он еще придумал? Да мы бы богатели и богатели. Так что сиди и не тявкай, собачий сын! – даже Шэнли вздрогнул, взглянув на разъяренного Гари.

– Сам ты собачий сын!

– Достаточно! – прикрикнул Лао.

– Еще подеритесь, – скалился Пин и кивал головой, чтоб они скорее принялись за дело.

– Ставлю на Гари все свои юани! – поддерживал Мин.

– Сколько с этого поднимешь? Тут все предрешено, лучше давайте так: – все с интересом уставились на Куна. – Сможет ли Юншэн хотя бы разочек ударить Гари?

– Да скорее солнце прекратить восходить над Китаем, чем это произойдет, – уссывался Чао.

– Достаточно… – никто не обращал внимания на Лао.

Юншэн боялся шелохнуться. Гари облизывался, словно пес на цепи, почувствовавший, что привязь ослабла. Он ждал малейшего движения жертвы, чтобы рвануть и вцепиться ей в глотку. Увидев, как Кун принимал ставки, Юншэн жалобно завизжал:

– Да я не со зла, Гари, это просто шутка…

Все замолкли.

Юншэню казалось, что он в бамбуковой роще, где острые колья с минуты на минуту вонзятся в плоть, а эти алчные ублюдки, учуяв кровь, запищат от счастья. Гари уже чуял кровь. Его грузные шаги сотрясали мир. Даже Лао уступил ему дорогу. Юншэню оставалось уповать на чудо.

– Вы видите, как мигает свет? – с интонацией типичного шизотерика проговорил Чао, понимая, что все зашло слишком далеко.

– Не начинай… – устало застонал Кун.

«Пожалуйста», – молил глазами Юншэн.

– Ну, сказал один раз: возвращался домой, увидел вдали силуэт женщины. Стоит посреди моей дороги, руки крест-накрест на груди – мол, не ходи! Подошел ближе – а силуэта и нет! Я перепугался, свернул, а потом узнал, что там машину разбило… – Чрезмерно старался Чао, но срабатывало – вся контора трепетала перед шизотерикой.

– Который раз слышу эту чушь и спрашиваю: как ты увидел, что силуэт тебе указывал, чтобы ты не ходил по дороге? Зажег сигнальные огни? – заливался смехом Гари, оглядывая Юншэня, который повизгивал, боясь, как бы Гари снова им не занялся.

– Руки крестом были, долдон! Вот так, – сложил руки на груди Чао. – Видишь? Вот так! – из его пасти лилась шизотерическая злость.

– Покури и остынь, парень, и ты остынь, Гари? – Лао протянул сигарету Гари, тот кивнул, затем насмешливо поглядел на трясущегося Юншэня и, как непутевому мальчонке, взъерошил прическу.

– Ага, – поправив прическу, продолжил развивать шизотерическую тему Юншэн. – А в другой раз ты бабку в поле увидал, а когда подошел, не было там никакой бабки. Слышалиии!

– Да-да, а еще, вернувшись домой, обнаружил, что в холодильнике нету бутылки с газировкой. Полтергейст, у-у-у! – дразнил Мин.

– Нет-нет, парни, вот вы шутите над Чао, а я ему верю! Верю, что нужно быть суеверным идиотом, который не моет руки месяцами, чтобы не смыть удачу, – закашлялся от смеха Кун.

– Ага, а еще что, черная кошка, предвестник голода и нищеты. Помните, как Чао обходил ту улицу? – злорадствовал Гари.

– В Египте считали, что это земное воплощение богини Баст. Увидев ее, можно было рассчитывать на… – Шэнли призадумался. – Хотел сказать юани, но в Египте не было юаней… В общем на материальное благополучие и процветание в доме.

– А Шэнли-то наш ученый! – подмигивал кому-то Юншэн, но ему никто не подмигивал в ответ.

– Ладно, в мире полно мифов и легенд, но ни одна из них не отвечает на вопрос: дальше-то что делать? Разъезжаться по домам? И действительно пойти учиться, как хотел Лижень? Вот и я понятия не имею, но делать что-то надо, – убил веселье Пин.

– Повтори-ка? Что там? – Мин предпринял попытку выдавить из борцов улыбки, но они уже помрачнели.

– Даруйте мне силы, – взывал к потолку Лао. – Чен сказал: «Уезжайте, найдите новое местечко, а я пока улажу проблемы, возникшие из-за иностранки», – Лао вновь закурил. – Уясни уже, Мин: найдите новое местечко и уезжайте. Понимаешь?

– Когда ты так это произносишь, то, конечно, понимаю, – борцы устало оглянули Мина, тот недовольно закатил глаза и покорно склонил голову: хватит клоунады.

– Спасибо за разрешение, на чем я остановился?

– Понимаешь, – безжизненный тон Шэнли бесил Лао, но он радушно улыбнулся и кивнул в знак благодарности.

– Да, понимаешь… Понимаешь? Старик точно не имел ввиду: найдите местечко под конторку и живите с этим знанием.

Все, кроме Шэнли, произнесли «угу», Лао продолжил:

– Старик точно не имел ввиду…

Шэнли перебил Лао.

– Ладно, заместитель босса, он же будущий босс, пока не вернется наш босс. Что мы будем делать?

Лао не понимал: издевался ли над ним Шэнли или говорил всерьез? Еще Гари дебильно лыбился, и сложно понять: нравился ему речевой оборот дружка или они просто сговорились издеваться над ним? Разве поймешь этого Гари? Назовут китайца именем Гари и ходи потом думай, родители его идиоты или просто поиздеваться решили, когда увидели уродливого младенца? И почему этот детина оставил себе это имя? А вообще, это его второе имя или первое? Не зовут же его «Гари-Гари»? А если и так, то что из этого следует? А если первое, предположим, «Гарри», а второе «Гари», то что следует из этого? До этой секунды Лао и не подозревал, насколько сильно ненавидел Гари или наоборот, любил его? Что-что, а работник он отменный, но иной раз казалось, что мозги у него набекрень, потому что смотреть на людей таким диковатым взглядом мог только человек с именем Гари.

– Искать новое местечко и уезжать, – выдохнул Лао.

– Так просто? – не верил Кун.

– А что ты предлагаешь делать, с разбегу тебя, Кун? Улететь на луну?

Борцы устало посмотрели на Лао, как на человека, который должен быть лидером, а не тем, кто затевает передряги.

Лао смутился, опустил глаза в пол и жалобно выговорил:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

обычай, в котором умерших молодых мужчин и женщин, не побывавших в браке, хоронят в одной могиле, но сначала для них играют свадьбу