Рождённый в темноте

Creepy Silence

Рождённый в темноте

Сон

Темнота. Куда ни взгляни – кругом одна сплошная чернь, поглощающая, заглатывающая в себя все вокруг, будь то живые организмы, неодушевленные объекты, очертания, краски, даже… звуки. Темнота покрыла собой все, не оставив ничего взамен. Даже надежда ушла.

«Неужели Я опять здесь заперт? Неужели Я снова несколько лет буду видеть лишь это? А вдруг это навсегда? И это все, что Мне осталось…. Бег мыслей в темноте, в тишине…. Такой бессмысленный. Такой бесцельный».

Но что это? Какой-то шум…. Странно, ведь Он мог поклясться, что здесь царит мертвая, жуткая тишина. Так откуда же…. Вот! Опять! Это точно был звук, да не какой-то там непонятный шум, а очень даже знакомый, и Он вот-вот его вспомнит…. Точно! Это же море: тихое нашептывание перекатывающихся по водной глади волн, всплески, раздающиеся в те моменты, когда они разбивались о берег, даже крик чаек. Да, это было море, но не только. Тут было что-то еще, какой-то шелест – не такой, что издавали волны, а другой, ласковый, почти не заметный, но в то же время настолько явный, что его нельзя было не услышать. Это трава? Может, какой-то луг? Цветы, растения? Что?

Он не мог больше терпеть. Небольшое усилие и – о чудо! – темнота расступилась, а Его взору предстали бескрайние поля высокой зеленой травы, освещаемые ярким солнцем, на которое просто невозможно было смотреть, не прикрыв глаза рукой и не прищурившись. На небе скользили легкие облака, подгоняемые ветерком, который, кстати, и заставлял траву шевелиться, создавая тем самым тот тихий звук, а вот птицы кричали громче, спрятавшись в кронах растущих тут и там деревьев. И то были не чайки, которых Он слышал сквозь темноту, а другие пернатые летуны, вроде жаворонка или перепелки. А позади, где-то внизу, было море…. Или океан, а, быть может, еще какой водоем – Он затруднялся отличить одно от другого и знал лишь, что это что-то большое, ведь противоположного берега не было видно. Одна лишь бесконечная сине-голубая поверхность, где-то на горизонте почти сливающаяся с небом.

Вот так все и было – с одной стороны поля травы, с другой же вода. С одной стороны, все было зеленым, с другой – синим, и все это под голубым небом в ясный, светлый день. А Он сидел здесь же, в траве, спиной к воде, обдуваемый тем самым легким и освежающим ветром, без которого тут было бы жарко.

«Почему же тут было все так темно? Откуда это все пришло? Наверное, Я просто прикрыл глаза на этом солнцепеке и задремал. Да, вот как все было! Уселся в траве, чтобы как следует насладиться всем этим видом, и уснул. Но почему тогда Я не узнаю это место? Когда Я сюда пришел? И почему мне кажется, что Я здесь уже бывал раньше?».

И чем больше Он об этом думал, тем мрачнее Он становился. Место, в которое Он не помнил, как пришел. Как же такое могло быть? Не насильно же Его сюда притащили – Он бы запомнил! И еще… что-то странное. Яркие краски, шумы, ветер – все это Он ощущал так явно, но все же чего-то недоставало. И это были… запахи! Здесь не было никаких запахов. А как же вся эта трава, а освежающий аромат, идущий от воды? Стоило Ему понять это, как все сразу встало на свои места.

Это сон. Теперь Он это понял. Вот почему не покидало ощущение того, что это раньше уже было – этот сон снился Ему уже не в первый раз. Всегда одно и то же: трава, вода, деревья, птицы, небо, солнце…. Все то, чего Он никогда не видел раньше. Воочию, по крайней мере. Поэтому не было запахов. Можно увидеть картинку и услышать звуки на видео или аудиозаписи, но нельзя почувствовать аромат того же моря… или что это там плескалось. Это все фантазия, выдумка, порождаемая его собственным мозгом снова и снова. И уже в который раз Он это понимал. Осознавал, что находится во сне, что все это ненастоящее. И всегда просыпался в один и тот же момент, когда шумы природы вдруг исчезали, а вместо них появлялся….

Стоило Ему об этом подумать, как все вокруг и впрямь стихло, превратив эту красивую картинку в немое кино. Ветер все еще дул – это Он чувствовал, а вот шум исчез, чтобы уступить место….

Щщщщщщщшшшшшшшш!

Оглушающее шипение возникло из ниоткуда, притащив с собой черные тучи, гром и молнию. Ветер усилился, и теперь уже Солнце исчезло, скрылось, море перевернулось и полилось с неба крупными каплями, но это была уже не та чистая голубая вода – нет, это было что-то мутное, грязное, нечто, что превращало ярко-зеленую траву в каких-то жухлых, коричневых, безобразных червей, торчащих из земли. Тучи закрыли все небо, погрузив все во мрак, и вот от этого уничтожающего жизнь дождя уже было не скрыться. Одна капля упала на Его плечо и разъела рубашку, оставив на ней неровную дырку, за ней прилетела вторая капля, третья…. А спустя пару секунд Он весь был покрыт грязной жижей, превращающей одежду в лоскуты, прожигающей кожу, но спрятаться было негде. Ему оставалось только продолжать сидеть в том, что еще некогда было прекрасным полем, и смотреть, как его тело постепенно тает, растворяясь, исчезая в воздухе. Из его горла вырвался крик, который не прекратился даже тогда, когда от Него ничего не осталось – ни рта, ни горла, ни голосовых связок. Полное ничто. Черная тьма. Опять.

Только это чертово шипение. И крик, который никак не мог стихнуть….

Он открыл глаза и прекратил кричать. Поля? Моря? Тучи, несущие в себе кислотные дожди? Нет, это был просто сон, Он же сам понял это еще тогда, сидя в траве в своем воображении, но снова забыл, когда сновидение превратилось в кошмар. А сейчас, лежа в постели, мысли постепенно стали возвращаться, а с ними пришло и осознание того, где Он, кто Он и что Он. Ну, по крайней мере то, что было Ему самому известно.

Парень сел в кровати и протер глаза. Вот так кошмар! И в который уже раз он Ему снится, а все тот же ужас цепляется к Нему и не отпускает до самого пробуждения, мешая думать, мешая вспоминать, но заставляя кричать и просыпаться от этого крика. И это шипение…. Он повернул голову налево и увидел красные цифры, горевшие в темноте: девять ноль-ноль. Время, на которое Он ставил будильник вот уже много лет, и не по какой-либо причине, а просто так, для себя. И звуком, от которого Он пробуждался, было радио… точнее, шипение, ведь сигнала не было. Его никогда не было. Но Он не отчаивался и, надеясь на лучшее, все равно ставил радиостанцию в качестве сигнала будильника, пусть эта «тишина в эфире» и порождала порой такие неприятные сны.

Выключив будильник, Он вскочил с кровати и, нащупав на стене рубильник, поднял его вверх. Флуоресцентная лампа, висящая под потолком, пару раз мигнула перед тем, как зажечься, а у компьютера, стоявшего у противоположной стены, игриво загорелись красные и зеленые огоньки, что символизировало о начале его работы. Этот переключатель в стене активировал электричество по всему дому, а так как ни один электроприбор, ни один источник света никогда не отключался от сети, то такое вот простое движение, как поворот рубильника, зарождало целое море звуков, что раздавались из разных комнат. Из гостиной послышалась музыка – это начал свой весёлый круговорот диск в музыкальном центре, звон колокольчика из кухни свидетельствовал о том, что Его завтрак уже подогрет в микроволновке, а устрашающий шум и постукивание из ванной комнаты – о том, что стиральная машина стирает одежду, которую бросили в нее еще вчера. Парень удовлетворенно кивнул. После стольких лет «Темной тишины» Он просто не мог жить без шумов, любых шумов, поэтому время для сна было для Него самым тяжким – в эти часы в доме царил абсолютный звенящий вакуум, но иначе уснуть было нельзя.

Парень собрался уже выйти из комнаты, чтобы забрать свой завтрак из микроволновой печи, как вдруг Он услышал сигнал, издаваемый компьютером. Да не какой-то там очередной писк или звон. Он раздавался каждый год в один и тот же день, в одно и то же время.

«Как я мог забыть?», – хлопнул Он себя по лбу, уставившись на экран монитора.

А там, сопровождаемое выстрелами виртуальных фейерверков, висело сообщение, которое гласило:

С ОДИННАДЦАТЫМ (ДВАДЦАТЬ ВТОРЫМ) ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!

Да, сегодня было первое января одиннадцатого года, и сегодня Ему исполнилось двадцать два года, если судить по физическому развитию, и одиннадцать, если вспомнить, что это точный возраст его сознательной жизни. В данном случае это означало ту пору, что он провел в сознании, на воле, если так можно назвать этот дом. Первую же половину своей жизни Он… не жил. Во всяком случае, Он сам так считал. Нельзя же назвать жизнью пребывание в капсуле в течение долгих лет, плавание в густой жидкости, полной питательных веществ, в бессознательном состоянии! А так все и обстояло. Парень не помнил, как появился на свет в первый раз. Не помнил родителей, не помнил, жил ли он хоть какое-то время до того, как оказаться в той капсуле. Все это навечно забыто. Но свое второе рождение он помнил очень хорошо.

Рождение

Сначала была та самая «Темная тишина», как Он стал называть это впоследствии. Его сознание пробудилось, но Он не мог открыть глаза, не мог слышать, видеть, чувствовать. Существовали только Его мысли, и они были ужасны: «Кто я? Где я? Зачем? Почему?». Человеку свойственно задавать себе эти вопросы, когда он оказывается в непонятной для него ситуации и тем более когда он не помнит, как в нее попал. Ну а если Он не просто не помнит, а ничего не чувствует и не может пошевелиться? А что, если Он не просто не помнит, а не знает? Он никогда не жил прежде, это новорожденный, лишенный всякого представления о мире, но в то же время наделенный знаниями о нем. Да, это было невероятно, но Он это понял, когда пребывал в той темноте: Он знал такие вещи, какие попросту не мог знать. Это были и языки, и самые разные области науки, и различные будничные знания, вроде объяснения сути различных вещей: что такое еда, что такое вода, и как это готовить. Теория без практики. Картинки, которые Он никогда не видел и не чувствовал, но знал, что они есть.

Спустя пару дней, превратившихся для Него в вечность, тишина была нарушена: Он почувствовал бурление вокруг себя, после чего та «вода», в которой Он находился, ушла, как вода в раковине уходит в сток. Затем двери капсулы распахнулись, и мальчик вывалился наружу, с непривычки стукнувшись голыми коленками о пол. Говорят, что жизнь – это боль. Что ж, в таком случае, рождение, как часть этой жизни, было для Него не самым приятным событием. Он впервые дышал, впервые видел, если так можно было назвать полную темноту, освещаемую лишь скудной лампочкой из той же капсулы, слышал, если так можно говорить о Его собственных судорожных вздохах, чувствовал, если…. Если Он вообще чувствовал. Кто Он такой? Почему Он появился на свет именно так? Где Он находится? Ответ на некоторые вопросы все же нашлись. Со временем.

Почти весь следующий день Он просидел у этой самой капсулы. Его била дрожь, и темноты вокруг Он боялся чуть ли не больше, чем ту самую «Темную тишину». Он не понимал, что происходит, но каким-то образом знал, что может встать и попробовать найти нечто вроде выключателя, чтобы включить свет, или же фонарь, свечу, спички – что угодно. Откуда у Него в голове была вся эта информация? Об этом Он узнал лишь позже, по крайней мере, после того, как осмелел достаточно, чтобы пройти в эту темноту, которая приняла его, как родного. Неудивительно, учитывая их тесное сотрудничество за последнее время. Он шел сквозь эту мглу нерешительно, ведь это были Его первые шаги. Неплохо для новичка, ведь Он не падал и упорно продвигался вперед, никуда не сворачивая, смелея с каждым шагом. Руки Он на всякий случай выставил перед собой, чтобы ни во что не врезаться, что в итоге сыграло в Его пользу: темный коридор закончился тупиком, чего и следовало ожидать. Ощупав стену, ничего полезного Он не нашел, кроме того, что тут была какая-то лестница, но прежде чем лезть вверх, нужно было сначала выяснить, что находится здесь. Куда идти? Направо или налево? Он решил повернуть налево и, все еще держась за стену, прошел еще глубже во тьму. Как выяснилось позже, мальчик прошел в другое помещение, но в тот момент Он этого не заметил, а лишь продолжил свой путь, шаря руками по стенам, пока не наткнулся на какой-то странный предмет на стене. Ощупав его, Он понял, что это нечто может подниматься и вверх, и вниз, но сейчас оно было опущено. Покрепче схватившись за предмет, Он потянул его вверх, и…. Как и ровно одиннадцать лет спустя, тогда заработали все приборы, загорелись все лампы, и все здание наполнилось светом и шумом, а темнота сгинула на корню. Мальчик же выбежал из комнаты, как ужаленный, и понесся обратно к капсуле. Нет, Он не испугался, но все же…. Все же безопаснее мальчик себя чувствовал здесь, рядом с этим с этим прозрачным баком, в котором Он плавал еще недавно. Разум подсказывал, что здесь безопасно, но тело упорно желало возвратиться к единственному известному Ему родителю – странному механизму, который его высидел, как курица высиживает яйцо.

Достигнув капсулы, мальчик остановился и сел прямо на пол, так как ноги с непривычки подгибались. Ему нужно было время, прежде чем двинуться дальше. Так Он и сидел там некоторое время, разглядывая себя в стекло на двери капсулы, пытаясь узнать в этом взъерошенном и перепуганным юнце себя. Увлекшись своим отражением, Он стал размахивать руками, корчить рожи и показывать самому себе язык – безобидное и просто детское развлечение, одно из тех, которых Его лишили. Но вдруг успокоился, прислушавшись. Рядом с капсулой раздавалось какое-то мерное постукивание или даже… пощёлкивание. Оно исходило от механизма этой огромной капсулы? Но отчего-то мальчик прямо ощущал пульсацию от этого треска…

«Интересно, а сколько же мне все-таки лет? И что сейчас за год, за время?», – думал Он, когда кое-как управился с распалившимся любопытством и почувствовал, как силы восстановились, но тут же замер. Он говорил сам собой у себя же в голове и делал это почему-то на немецком языке. Но почему именно на немецком? Может, Он родом из тез мест, где говорят именно на нем? Но почему тогда мальчик прекрасно знал, как сказать эти же самые слова по-английски, по-русски, по-испански, по-французски, по-японски, по-китайски… и так далее?

– На каком же языке я говорю? – спросил Он вслух по-шведски, но ни разу в жизни не произносивший никаких слов рот лишь воспроизвел мычание.

«Нужно будет потренироваться», – решил парень. На одном ли языке или на всех сразу – это можно решить и потом. Сейчас же….

Сейчас Он увидел дисплей, расположенный на капсуле слева от двери. Подойдя поближе, он попытался прочесть, что там написано. Часть экрана была разбита, и в этих местах текст был неразборчив. Все, что удалось увидеть, было:

ИНКУБАТОР CLNJJ-667.

ОБЪЕКТ СВОЕ РАЗВИТИЕ ЗАВЕРШИЛ.

ВОЗРАСТ: 11 ЛЕТ.

Еще с минуту Он стоял, вперив взгляд в эти буквы, но никак не мог поверить своим глазам. Развитие завершено? Одиннадцать лет? Нет, Он догадывался, что знания были не Его родными, но вот так вот увидеть, что Ему всю информацию скармливали, как Он предполагал, вместе с питательными веществами, пока Он плавал в этой странной жиже…. И что же Он теперь такое? Без имени, без памяти, находится непонятно где….

Именно в этот момент и начался следующий этап, если можно так выразиться: познание вещей на практике. Мальчику надоело, что у Него были одни лишь вопросы, а ответы выдавать не спешили. Он не знал даже, какой сейчас год – на том дисплее и такой информации не имелось. Не то чтобы это очень помогло, но это было бы уже что-то. А теперь нужно было не сидеть тут, у инкубатора, а что-то сделать. И начать следовало с исследования места, в котором он находится, к чему Он сразу же и приступил.

Здание было одноэтажным и состояло из четырех комнат, ванной, кухни и склада, просторного помещения с бесчисленными полками и ящиками вдоль стен – здесь хранилось огромное количество съестных запасов. Это были всего-навсего сухие пайки, вроде тех, что дают военным – безвкусные, но содержащие необходимые витамины и вещества. Впрочем, Ему было неважно, какой был вкус. Тем более, что мальчик никогда не ел раньше. Но что Он знал, так что это еда, а Он был жутко голоден.

Наполнив желудок, Он стал обходить каждую комнату, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы помочь понять, в какой ситуации Он оказался. Для начала мальчик не отказался бы хоть от какой-нибудь одежды, чтобы не ходить голышом. Хотя Он не разгуливал раньше ни в одетом, ни в раздетом виде, без банальных штанов сложно чувствовать себя комфортно. Шкаф с одеждой обнаружился в коридоре. Он оказался стенным, но при этом большим и глубоким, как целая комната, а одежда тут не висела, а была сложена и запакована в вакуумные пакеты для большей вместимости. Все это лежало на полках, на каждой из которых отображались какие-то цифры. Судя по всему, это были размеры, но парень не имел представления о том, что Ему подойдет, а что – нет. Однако Его проблемы решились очень странным образом: внизу, там, где хранилась обувь, лежал один пакет, в котором был запечатан не один прибор одежды, а целый комплект. Казалось, кто-то специально оставил это для Него. Быстренько распаковав этот набор, состоящий из пары кроссовок, джинсов и свитера, парень надел все прямо на свое еще не высохшее тело и почти не удивился, когда размер подошел к нему, как влитой. Этот «кто-то» действительно постарался. Мальчик вышел в коридор и продолжил путь.

Стены в коридоре, как во всем здании, были голыми, сделанными из металла. Кроме того, как это ни казалось удивительным, здесь отсутствовали окна – ни в одной комнате не обнаружилось ничего на них похожего. С дверями тут происходило примерно то же самое: они отсутствовали, хотя и существовали дверные проемы, которые при крайней необходимости блокировались стальными затворками, не пропускающими радиацию или любые другие излучения. Парень даже представить боялся, какими же могут быть эти крайние ситуации, при которых бы потребовались такие решительные меры.

«Хорошо, с дверьми все понятно», – помнится, подумал Он тогда. – «Проходы есть – и ладно. Но где дверь наружу?».

Да, вот такой роскоши здесь не было. Он был заперт здесь, в этой металлической коробке. Так Он думал до тех пор, пока не обнаружил лестницу, ведущую к самому потолку, а там, прямо над ней, был расположен некий люк. Та самая лестница, на которую он наткнулся в темноте.

«Вот тебе и выход. Это же бункер!».

Да, это был он. Или оно – убежище, находившееся под землей, которое предназначалось для укрытия от войн, катаклизмов и прочих концов света. Что такого могло произойти, вследствие чего Он оказался в этом месте? Или же…. Может, это Его заперли здесь, подальше ото всех? Может, с ним что-то не так? В любом случае, лезть на лестницу и проверять, что там, за этим люком, Ему не хотелось. Он слишком боялся, что эта круглая дверь не откроется вовсе. Да и для начала стоило бы узнать побольше об этом месте. А внешний мир подождет – для Него и этот бункер уже был чем-то огромным, ведь до этого у Него была лишь эта капсула. Вспомнив о ней, мальчик поежился и свернул в ближайшую комнату.

А там Он увидел туалет и ванная в одном флаконе, а к ним в довесок шла еще и огромная стиральная машина, в которой, казалось, Он сам мог поместиться целиком. Забавно, но за одиннадцать лет это ощущение никуда не ушло: Он вырос, а машина все еще виделась Ему большой. Он попытался открыть воду – в кране зашумело, потом оттуда полилась тоненькая струйка грязной воды, но спустя еще пару секунд напор усилился, и уже чистый поток бил по белому дну ванной. Водопровод был вроде бы в порядке, что не могло не радовать. Правда, даже годы спустя, парень так и не понял, как устроена система доставки и очистки воды, но на всякий случай предпочитал не пить из-под крана. Мальчик кивнул и вернулся в коридор.

Следующая комната оказалась кухней. Здесь были стол, плита, СВЧ-печь, раковина и несколько шкафчиков, в которых в запечатанном виде хранились столовые приборы, миски, кастрюли, сковородки, тарелки и прочие, несомненно, нужные в хозяйстве вещи, НО! На складе хранились одни лишь сухие пайки, так зачем все это? Пригодится только стол, микроволновка и столовые приборы, да и то это было необязательно, как Он сам себе доказал несколько минут назад. Может, помимо сухой пищи, там есть что-то еще? Он решил проверить эту теорию чуть позже.

Следующие три комнаты были довольно большими по размеру. В первой обнаружилось целое нагромождение кроватей, расставленных как попало – это помещение являлось спальней. Вторая представляла собой просторный физкультурный зал с всевозможными тренажерами, мячами и гантелями – как выяснится позже, любимым приспособлением у парня будет беговая дорожка. Третью же комнату можно было назвать Хранилищем, так как в ней хранилась целая библиотека как книг, так и различных дисков и других внешних накопителей информации. Что было там записано – неизвестно, но впечатление это производило удручающее: все больше и больше Ему казалось, что этот бункер в действительности походит на какой-то последний оплот. В голове рисовались картины о разрушенном мире, в котором почти не осталось людей, и лишь немногих удалось спасти вот таким вот путем: усадив в странную капсулу, чтобы они однажды очнулись и возродили человеческую расу.

«Может, Я был заморожен в капсуле?», – размышлял Он. – «Меня законсервировали, как еду на том складе, чтобы Я через десятки, а то и сотни лет очнулся. Боже, да откуда это все берется?».

В Нем поселилась нерушимая уверенность, что Он не терял память, что всегда был таким. Неизвестно, откуда это взялось, это нечто сродни интуиции, но Он мог поклясться, что дышал, ходил, мыслил и чувствовал в первый раз. Что ж, неплохо для новичка. Дети учатся этому месяцами, если не годами, а Он уже умел, пусть и был далеко не младенцем. Так почему?

Ответ Его ждал в последней комнате. Она была самой маленькой из всех четырех, и именно там Он вскоре обоснуется, перетащив сюда одну из кроватей из спальни. Здесь был и тот рубильник, что Он нащупал в темноте, вот только как Он умудрился сюда попасть, учитывая, что эта комната была самой дальней и располагалась у самого люка? Может, эта информация тоже содержалась у Него в голове? Впрочем, это уже неважно, как не имело значения, что здесь включалось электричество. Что и имело вес, так это то, что в этой комнате находился компьютер. Не простой системный блок с монитором, но целая система, вмонтированная в стену. Сюда входил и сам компьютер, и различные периферийные устройства, вроде камеры или сканера, также тут был и вход в Сеть, но об этом Он узнает позже. Что парня интересовало сейчас, так это какие-нибудь данные, которые могли остаться там, как эта одежда, что была сейчас на Нем, лежала в шкафу прямо на виду.

Нажав на кнопку запуска, мальчик сел на стул и стал ждать, пока система загрузится. Когда на мониторе отобразился рабочий стол, Он стал просматривать его содержимое. Вполне стандартный набор программ, которые можно было увидеть на любом среднестатистическом компьютере – ничего необычного, и даже Он это знал. Точнее, Его мозг так подсказывал, и он же был ответственен за то, что парень так бойко управлял машиной, хотя до этого ни разу ее не трогал. Но кое-что интересное все же нашлось: текстовый документ под названием «Отчет», открыв и просмотрев который, Он лишь с досадой чертыхнулся. И это опять было больше похоже скорее на рев животного, чем на слово. В этом отчете была только информация об инкубаторе, но ничего такого, чего Он бы не знал и о чем бы не догадался. Да, программа считается выполненной, когда объект достигнет развития одиннадцатилетнего человека. Да, во время нахождения в специальном растворе все питательные вещества будут попадать туда через маску, а голову будут пичкать всякой информацией, которой его некому было научить. Да и некогда – Он же был без сознания. Ни имени, ни информации о том, кто это сделал. Была разве что дата: девятое ноября две тысячи двадцать девятого года, но что это ему дает? Может, конечно, он там находился ровно одиннадцать лет, но вдруг он попал туда не сразу и попросту этого не помнит? Или время в капсуле течет по-другому, и Он на самом деле был там лет двадцать, а то и больше? Или, наоборот, меньше? Дата на мониторе говорила, что сейчас вообще две тысячи пятнадцатый. Вот и думай, что тут есть правда.

Исследуя систему вдоль и поперек, парень наткнулся на программу видеонаблюдения. Она лежала не на виду, так что потребовалось время, чтобы ее найти, но оно стоило того. Камеры были внешними, так как, видимо, тот, кто их поставил, не считал, что нужно наблюдать за самим бункером. Однако что там было снаружи? На счастье мальчика, три из семи камер работали, но то, что они показали…. Может, было бы лучше, если бы Он никогда этого не узнал. И не вылезал наружу впоследствии.

Сначала Ему казалось, что не работают и эти три камеры, так как они хоть и не показывали помехи, но зато демонстрировали полную темень, на которую Он и так насмотрелся. Потом же, присмотревшись, Он заметил движение, но никак не мог понять, что это такое, пока не обнаружил переключение режимов просмотра. Ночное видение, тепловое, инфракрасное…. Все как один говорили и показывали одно и то же: темные небеса, не из-за ночного времени суток, а из-за угольно-черных облаков, которым, казалось, нет конца, и в безумном вихре закрутившийся песок – там, снаружи, была всамделишная песчаная буря. Тогда мальчик подумал, что это был просто не самый удачный момент для просмотра, и Он попросту попал на некое стихийное бедствие. Но нет. Буря, конечно, закончилась со временем, но лишь для того, чтобы уступить место дождю. Не тому дождю, информация о котором содержалась в его голове, а какому-то другому, жуткому, черному, как те тучи, из которых он приходил. И, судя по всему, эти мутные капли неблагоприятно влияли на все живое повсюду – растительности не было, равно как и людей. Но потом и дождь прекращался, а на смену ей возвращалась и буря. Так они и чередовались, и лишь черные тучи никуда не уходили, наблюдая за всеми этими играми, как взрослые наблюдают за своими детьми на площадке.