Каникулы влюбленного режима

Перед тимбилдингом вожатые, наконец-то, переодеваются в свою обычную одежду, в форменной футболке пока ходить не надо. Я натягиваю спортивки и первую попавшуюся в чемодане футболку. Мятая немного, может, кого-нибудь из детей заставить погладить? Если накосячат после отбоя, например.

Сам усмехаюсь собственным мыслям, затягиваю туже шнуровку на кроссах и выхожу из корпуса. Степа, тот самый пацан, который первый заговорил на оргсборе в беседке, собрал вокруг себя девочек. Знакомая картина, я обычно в универе всегда так делал. Степан травит какие-то байки, а парни из его комнаты, сбившиеся уже в одну компашку, наблюдают со стороны и ржут.

Надо, чтобы вот этот костяк был всегда на нашей с Марьей стороне, значит, надо с ними подружиться.

О, а Марья решает приодеться в шортики. Неплохо, неплохо. Фигура у нее замечательная, просто я и представить себе не мог, что эта скромница будет ходить в шортиках. Мне казалось, она себе такого не позволит. Но нет, надела, пусть и не микроскопические, но все же шорты.

Пока меня занимает вопрос длины Машиных ног в этих шортах, ее занимает вопрос участия нашего отряда в маршрутной игре. Звучит сигнал о старте – и мы все вместе бросаемся к совершенно противоположной части территории.

– Как вам пробежка, Герман Юрич? – Степан решает похвастаться своей прекрасной спортивной формой на фоне меня, если я правильно улавливаю его мысль.

– Отлично.

– Кстати, в прошлом году мы с нашим вожатым бегали по утрам, мы возобновляем традицию, а вы с нами не хотите?

«Не хочу», – правда практически вылетает из меня, но я вовремя торможу.

– И вы все будете раньше вставать?

– Да, минут на двадцать. Небольшая пробежка исключительно по территории лагеря, – парень смотрит на меня с интересом, словно прямо сейчас берет на слабо.

Вставать раньше – не моя сильная сторона. Но быть слабее детей я не могу себе позволить.

– Хорошо. Тогда завтра в семь сорок встречаемся на веранде корпуса и стартуем. Передай всем, кто собирался.

– По рукам, – удивленно соглашается Степа.

Он явно не ожидал, что я соглашусь, более того, я сам от себя этого не ожидал.

– О чем вы разговаривали, Герман Юрьевич? – сразу же спрашивает Маша, как только мы тормозим у первой точки, и нас встречает методист-ведущий этого задания.

– Обсуждали, насколько вам идут эти шорты, – ляпнув, тут же понимаю, что я идиот.

Да не могу я, оно само! Я бы и рад вести себя совершенно нейтрально, но не получается!

– Шацкий, ты в своем уме? – шипит Маша, приблизившись ко мне так, чтобы никто из детей не услышал.

– Марья, успокойся, меня Степан пригласил с пацанами на утреннюю пробежку завтра, и я согласился. Ты реально думаешь, что я буду с этими мелкими обсуждать тебя?

– Я до сих пор не знаю, чего от тебя ожидать, – вздыхает Маша.

– Например, после планерки предлагаю небольшие посиделки со всеми вожатыми «сотки».

– Какие посиделки? Сегодня нужно выбрать командира отряда, придумать название, еще нужно узнать, у кого есть готовые творческие номера для вечернего концерта, а тебе еще на планерку идти. Думаешь, у тебя останутся силы?

Не уверен, но назад пятками не пойду.

– А сюда можно доставку заказать?

Маша вопросительно выгибает бровь и смотрит на меня, как на местного дурачка.

– Что, нельзя? – не могу сдержать эмоции от разочарования.

– Почему же, можно, просто ты реально думаешь, что остальные захотят?

– Маша, все приехали сюда и работать, и тусить. Надо совмещать полезное с приятным. Короче, предлагаю так: после обеда я приду к тебе за кофе, вместе выберем, что заказать и заберем доставку, пока будет тихий час. Я выяснил, в другом корпусе у вожатых есть холодильник, договоримся. Идет?

– Идет.

Кстати, пока мы разговаривали, бессовестно пропустили весь первый этап игры, дети справились с ним сами.

– Со следующего этапа делаем все вместе с отрядом, ты же помнишь уговор?

– Это не уговор, а твоя идея, – фыркнув в мою сторону, говорит Маша.

– Возражений не было? Значит, уговор.

– Тебя невозможно переспорить.

– Вот и не пытайся.

Она закатывает глаза. Серьезно, Тихонова закатывает глаза! Выходит, моей училке и такое не чуждо. Что же, тогда я прав, я действительно действую на нее особенным образом. Судьба, получается.

В общем, со следующего этапа мы включаемся в задания вместе с нашими детьми. Кажется, ребята оценивают это положительно, ведь круто, когда вы проходите все вместе. И даже когда я немного косячу, они только ржут со словами «Шеф, ну как же так».

К обеду мы уже нереально устаем от жары и физической активности. Супчик заходит не хуже любого ресторанного блюда. В душевую перед тихим часом выстраивается целая очередь – все очень хотят смыть с себя пыль, грязь и пот, которыми обзавелись за время маршрутной игры. Мы с Виталиком, Федей и Димой отправляемся в уличный душ, где детей практически нет, ведь все моются в «сотке». Ребята снова бегут на перекур, а я столько раз за день не курю, поэтому чистенький и свеженький отправляюсь прямиком к Марье Николаевне за обещанным мне еще утром кофе.

Дверь в женскую вожатскую приоткрыта, и я захожу без спроса. Вожатая третьего отряда заплетает косичке коллеге из четвертого, а звезда Алина пилит ногти, полулежа на своей кровати.

– Подумать только, из-за этой дурацкой игры на сплочение я лишалась двух ногтей! – недовольно рассказывает девочкам и тут замечает меня. – Ой, Герман Юрьевич. А мы тут о своем, о женском.

– Да пожалуйста, можно сделать вид, что меня тут нет. Маша на месте?

– Зашла к вашему отряду, сейчас придет, – вместо Алины отвечает девочка, которой заплетают косы.

– А, ну отлично. Не обращайте на меня внимания, – я прохожу к Машиной кровати, стягиваю кроссы и с ощущением блаженства прикладываюсь прямо на покрывало. – Кайф, – произношу шепотом, растягиваясь в довольной улыбке.

Девочки смеются с меня, Алина, бросая взгляды в мою сторону, продолжает попиливать ногти, а через пару минут появляется Марья.

Захлопнув дверь в вожатскую, она обводит комнату взглядом и очень быстро замечает дополнение. Ну, такое, значительное, ростом метр восемьдесят три.

– Герман, это моя кровать, – тихо, но твердо произносит.

– Знаю. Мягкая, кстати. Ты же сделаешь мне кофе?

– А кружка?

– Твоя кровать, твоя кружка, какая разница? – делаю вид, что даже не смотрю на напарницу, но сам подсматриваю одним глазом.

Чувствую, что Маше нелегко делиться, но все же шумит кран в ванной, щелкает кнопка электрического чайника, сыпятся гранулы растворимого кофе. Через пять минут, когда я реально едва не проваливаюсь в сон, в ноздри бьет сильный запах кофе. А еще кто-то трясет меня за плечо.

Судя по когтям, впившимся в мои мышцы, это не Маша.

– Герман, ты что, спишь? – спрашивает Алина.

И вечно ей больше всех надо!

– Нет, ты что, – я притворно зеваю и вытягиваюсь на кровати. – Как можно? А вообще, девочки, я чего пришел.

– Ты пришел за кофе, – за меня объясняет Марья. – Можешь забрать чашку и идти спать к себе.

Смотрю на Машу. Ей хочется выгнать меня, потому что ей не нравится, что я тусуюсь в женской комнате? Смотрю на Алину. Ей хочется выгнать Машу, потому что та мешает?

И кто только разберет этих девушек?

– Так, ты права, я пришел за кофе. Но еще я пришел сказать, что проставляюсь вечером как новенький. Давайте закажем какой-нибудь еды, выбирайте, что хотите, я плачу. После планерки посидим здесь, тут места больше, чем в мужской комнате, ок?

– Ну конечно, – с радостью соглашается Алина, как будто я позвал ее на персональное свидание, а не посиделки в компании из восьми человек. – Давно хотела познакомиться с тобой поближе.

Маша, которая в этот момент потянулась к своей чашке с кофе, успевает сделать глоток и давится кипятком, закашливаясь.

– Давно? Вы знакомы всего четвертый день, – напоминает моя напарница Алине.

– Тебе не понять, – гордо отвечает та.

И Маша снова закатывает глаза. Кажется, я балдею, когда она так делает, и не могу сдержать улыбку. Если при «близком знакомстве» с Алиной ничего нового я не обнаружу, то с Машей явно будет иначе.

Нашу беседу, если можно так сказать, прерывает стук в дверь. В дверном проеме появляется девочка из нашего отряда. Не запомнил еще, как ее зовут. Кажется, Кристина.

– Здрасьте, а у вас нет пластыря? Натерла новыми босоножками пятки, а в медпункт идти не хочется.

– У меня есть, – Маша подрывается с места и бросается к тумбочке, присаживаясь у нее, из-за чего наши лица оказываются нереально близко.

Пока я разглядываю Тихонову, она находит какую-то косметичку, достает оттуда пластинку пластырей и отрывает одну штучку.

– Герман Юрьевич, заберите кружку, передайте Кристине пластырь и идите отдыхать, – выгоняет меня слишком откровенно.

Ну ладно, слушаюсь и повинуюсь, правда, так и не могу понять, почему эта Кристина так странно ухмыляется, когда я на выходе из комнаты передаю ей пластырь.

Глава 10. Потанцуешь с бывшим?

Маша

Германа я выгоняю из нашей комнаты, потому что знаю – если дети засекли парня-вожатого у девочек в вожатской, это все. Слухи по всему корпусу теперь обеспечены.

Хоть я и выгнала Шацкого, моим коллегам очень понравилась идея о вечерних посиделках, поэтому они сами заходят на сайт доставки еды, выбирают различные снэки и сладости, накидывают в корзину и отправляются уже в гости к Герману – «согласовать еду» и стрясти с него деньги для оплаты, раз он собрался проставляться. Ближе к концу тихого часа еду привозят, но забирать пакеты Герман отправляется в компании Феди. Алиночку, которая больше всех порывалась помочь, оставляют в «сотке», чтобы тяжести не таскала.

Но ей не привыкать, самомнение у нее такое тяжеленное, что пакеты из доставки даже не могут тягаться с ним.

Ладно, пусть будут посиделки. Жаль только, что особо увлеченные могут засидеться, а из комнаты их просто так не выгонишь. Если что, демонстративно лягу спать, и пусть напарник даже не претендует на мою кровать!

После тихого часа проводим в беседке сбор отряда. Выясняем, кто у нас творческий – поет, танцует, играет на инструментах. Отправляем ребят с готовыми номерами на эстраду, где методисты отсматривают их выступления и выбирают для вечернего концерта. С остальными садимся обсуждать название отряда и выбирать командира. Это дело очень сложное, тут главное не ошибиться и не сделать неверный шаг, ведь в таком случае командовать целой бандой будет человек, у которого это будет плохо получаться.

Складывается так, что свою кандидатуру выдвигают сразу двое: ожидаемо Степа, а вот его друг Сережа, пожалуй, неожиданно.

Со Степаном мне уже все понятно, я помню его и в прошлые годы в лагере, хотя в моем отряде он не был. Этот парень всегда любит быть в центре внимания, собирается участвовать во всем – санкционированных активностях и несанкционированных, гордится тем, что знаком со многими вожатыми и имеет вокруг себя целую компашку.

Сережа, кажется, в прошлом году уже был в лагере. Я плохо его помню, но в этом году он представился как победитель Всероссийской олимпиады по физике, значит, путевку получил за достижения. Еще сказал, что играет в баскетбол, как и Степан, по секции они и знакомы. И в целом какое-то чутье говорит мне, что настоящий командир – он, а не звезда всех вечеринок Степа. Можно быть неформальным лидером и вдохновителем, но при этом не становиться главным. Но и у этого есть своя проблема – если не дать такому ребенку власти, ему будет тяжело.

В общем, мне интересно мнение отряда, но и мнение напарника надо уточнить, хотя он и не педагог. Может, ему виднее, он сам парень, мальчиков должен лучше понимать, чем я.

Перед тем, как запустить тайное голосование за командира, отвожу Германа в сторону под тем предлогом, что вожатым нужно посовещаться.

– Как ты думаешь?

– А какая разница, что думаем мы, если решать детям? Или ты предлагаешь мухлевать? Подделать результат под наши нужды? – удивленно спрашивает Герман. – Такого я от вас не ожидал, Марья Николаевна.

– Послушай, мы сейчас должны оценить риски. В первую очередь, риски из-за того, что капитаном может стать Степа, который любит быть в центре внимания, но не факт, что сможет как следует организовать отряд. А если командиром станет Сережа, у Степы будет обида и зависть к другу, который его обошел.

– То есть ситуация по-любому не в нашу пользу? Тогда надо сделать ход конем.

– Это какой? – я не улавливаю его идею.

– Сделать командиром девочку, которой они оба смогут помогать. Тогда у мальчиков будет равное положение, а помогать девочке – это честь.

Хмм. Идея, конечно, интересная, но у нас нет девочек, которые хотели бы сами выдвинуть свою кандидатуру. Если предложим кого-то мы с Германом, это будет слишком бросаться в глаза остальным детям. А уговаривать девочек становиться самовыдвиженками надо было раньше.

– Что? Думаешь, это невозможно? – Шацкий улавливает мои сомнения.

– Боюсь, что так.

– Можем просто прийти и сказать, что мы за равноправие. Так как в отряде одинаковое количество девочек и мальчиков, по правилам нужно, чтобы среди кандидатов была хотя бы одна девочка.

– Но, Герман, в правилах такого нет…

– Пфф, и что? По-твоему, дети смогут это проверить? Давай я озвучу это. Я же говорил, что я юрист и законы знаю лучше всех, со мной точно спорить не будут.

– Что ж. Хорошо, пусть будет по-твоему. Давай попробуем.

Я соглашаюсь, потому что вариант Шацкого кажется самым безопасным. Я действительно боюсь мужского конфликта в отряде, он может иметь серьезные последствия.

Возвращаемся в беседку к детям, Герман без единой запинки рассказывает отряду, что нужна девочка, чтобы разбавить наш список кандидатов. Даже я начинаю верить, что такое требование есть в правилах. Подумав немного, две девчонки действительно выдвигаются.

Дальше придется мухлевать, Герман прав. Победить должна девочка, иначе у нас будут проблемы.

Правда, когда мы собираем бумажки с голосами и отходим снова в сторону, чтобы их пересчитать, случается интересное. Подделывать результаты не нужно – девочка выиграла без нашей помощи!

– А я что говорил? Женщины – страшная сила, – ухмыляется Шацкий.

В общем, у нашего второго отряда появляется командир Влада. А затем и название – «Выше гор». Оказывается, старую тему «чем выше горы» эти дети тоже знают, слышали. Ну, хорошо. Вроде бы организационные вопросы улажены, можно немного выдохнуть. Еще и два творческих номера наших ребят взяли в концерт – вообще класс! Можно отправить художников рисовать плакат с названием и девизом отряда, а остальных – просто быть «группой поддержки» по желанию. Артисты начинают готовиться к концерту, зрители – прихорашиваться перед ним и предстоящей после дискотекой.

В целом вечер проходит спокойно. После ужина наши замечательно выступают: одна из девочек впечатляет классической хореографией, а парень, который впервые в нашем лагере, играет на саксофоне. Меня радует, что дети громко и шумно поддерживают своих – в первые дни это особенно важно. Едва завершается концерт, весь движ переезжает на открытую площадку у большого корпуса. Диджей Паша опытным путем выясняет, какая музыка нравится детям, и потихоньку зажигает толпу. Полчаса, не меньше, все колбасятся на импровизированном танцполе, а потом Паша затевает медляк.

Сначала площадка пустеет. Пацаны из старших отрядов пользуются моментом и бегут курить. Конечно, они курят, просто за руку мы их не ловим. Стеснительные девочки мнутся у самого входа в корпус. Те, кто посмелее, пританцовывают, надеясь все-таки заполучить пару.

Степан берет всё в свои руки и приглашает на танец Владу. Ну естественно, ему хочется наладить связи с командиром. Потом его примеру следуют еще несколько парней из нашего и первого отрядов. А потом ко мне неожиданно подходит… Нет, не Герман. Федя. В прошлом году мы были напарниками на одном из средних отрядов, в этом нас повысили до «сотки».

Федя классный. Он из моего университета, на физкультурном учится. Может, действительно пойдет потом в школу работать, кто знает? А пока мы с ним немного общаемся как приятели.

– Потанцуешь с бывшим? – спрашивает Федя, улыбаясь.

– Потанцую, – улыбаюсь в ответ и принимаю приглашение.

– Как тебе отряд? Не слишком сложный?

– Сложный, взрослые детки, все хотят быть лидерами. А у вас?

– Вроде нормально, но вот уже два дня, а пока не понял. С Германом нашла общий язык? С пацанами он уже подружиться успел.

Прикусив язык, думаю, как бы лишнего не ляпнуть.

– Все нормально, просто он сам еще ко всему привыкает, хотя иногда у него действительно получается помочь мне.

Федор улыбается, и мы еще немного болтаем, пока длится медленная композиция. А в конце, когда мы уже киваем друг другу на прощание, рядом появляется явно очень недовольный Герман.

– То есть со своим напарником ты не хочешь потанцевать, а с чужим – пожалуйста? – выдает обиженно.

– Так, во-первых, ты не приглашал, а во-вторых…

– А во-вторых, я ее бывший, – за меня заканчивает мысль Федя, и глаза Германа резко округляются.

Глава 11. Ты должна мне медляк

Герман

Какого…? Что значит «бывший»? То есть она встречалась с парнем, с которым сейчас вместе работает, и не говорила об этом?

Нет, стоп. А почему должна была говорить? Мы же в душу друг к другу не лезли.

– Бывший? Вы встречались? – я все-таки хочу уточнить. В этот момент для меня нереально важно знать, правда ли это.

– Да успокойся, ревнивец, – подтрунивает надо мной Федя. – В том году мы с Машей были напарниками, поэтому я ей не чужой, как ты выразился. А если хотел, чтобы она танцевала с тобой, не надо было тормозить.

Подмигнув нам обоим, Федя удаляется в сторону детей из своего отряда и начинает о чем-то с ними болтать.

– Он просто мартовский кот, – резюмирует Маша, провожая парня взглядом.

– Мне показалось, что по отношению к тебе – не просто.

– Герман, да что с тобой?

Что со мной? Все правильно сказал Федя, назвав меня ревнивцем. Марью я ревную, потому что здесь она должна быть только моей. Инстинкты собственника, знаете ли.

– Все нормально, просто следующий танец посвяти, пожалуйста, своему напарнику.

Я немного злюсь, хотя не следовало бы. Ничего плохого Маша не сделала, просто я сам так решил: раз мы напарники – должны быть всю смену вместе. А тут, оказывается, может быть все совершенно иначе.

В итоге медляк обламывается – Раиса просит сворачивать дискотеку, так как концерт задержался, дискотека тоже началась позже, и в итоге уже пора отправляться на отрядные круги, чистить зубы и в кровать. Детям, разумеется, а вожатым – на планерку. Пожелав всей толпой спокойной ночи, мы разбредаемся по отрядным местам, обмениваемся эмоциями за день, выстроившись в большой круг и положив руки друг другу на плечи. Чтобы сильно не баловать девочек из отряда своим вниманием, я становлюсь между Машей и Владой, которая теперь командир. Субординация, все-таки. Это наша первая отрядная «свечка», и хотя я думал, что дети скажут по три слова и побегут умываться, не тут-то было: каждый начинает изливать душу, словно они уже сто лет знакомы. Я сам в шоке.

Когда эти болтушки прекращают описывать миллионом слов, как прошел их день, а Маша тихо произносит традиционную вечернюю шепталочку, мы отправляем всех переодеваться в пижамы и укладываться. Шатания по корпусу продолжаются полчаса: девочки хихикают с мальчиками, слоняются по комнатам и выясняют, у кого припасена еда к ночному дожору. Мы с Виталиком сидим за столиком в коридоре, смотря на все это без единого комментария, пока Дима с Федей в очередной раз за день на перекуре. Парни вдвоем остаются старшими по корпусу, а мы с Виталиком отправляемся на ночную планерку.