В бане со свёкром

Низкого.

Бархатного.

Чарующего…

– Положи руки вот сюда, – берёт он мои ладони в свои и вкладывает в них мягкий тёплый сосок.

– У меня ничего не получается, – тяну я за него, и коровка лишь недовольно мычит в ответ.

– Потому что надо не дёргать, а надавливать, нажимать… Легонько. Тихо… Не спеши… Тише… Тише… Надавливай и веди пальцы вниз, – инструктирует он меня и уже положил свои пальцы сверху на мои.

Я не могу ни о чём думать, когда наши пальцы переплетаются, его тело прижимается к моему, словно накрывает меня сзади, и я слышу его бархатный низкий шёпот, от которого, мне кажется, балдеют даже коровы…

– Ну вот видишь, – удовлетворённо заключает мой свёкр, когда наконец-то тоненькая струйка вырывается из соска и белая молочная поверхность начинает пузыриться. – Нежно. Но твёрдо. Вот и весь секрет, – отлипает он от меня, и я чувствую, как вся покрылась испариной.

Голова кружится от молочного тумана.

– Ну ладно, городская красавица. Не буду тебя больше мучать. На сегодня, думаю, хватит впечатлений, – убирает он из-под бурёнки ведро и зачерпывает прямо из него кружкой парное молочко.

Протягивает мне, и я беру её, надеясь, что он не заметит, как дрожат мои руки от одного его взгляда.

Подношу край кружки к губам и делаю маленький глоток: тёплая молочная сладость растекается по нёбу, языку, обволакивает весь рот.

Я на самом деле никогда в жизни не пила такого вкусного молока!

Я жадно допиваю его до конца, но оно не освежает, а словно добавляет мне ещё больше сладкого дурмана в кровь.

Как пряное вино.

Наконец-то убираю кружку от лица, вся дрожа, и вижу, как мой свёкр внимательно рассматривает меня.

Наклоняется ближе, и я вся замираю от внезапного сладкого ожидания: его лицо так близко, голубые глаза пронзают меня, как рентгеновский луч, а от его тела идёт такой сильный жар, что мне кажется, ещё чуть-чуть – и я расплавлюсь, как крошечный кусочек медового воска…

Я чуть приоткрываю губки: мне кажется, он так близко, что сейчас поцелует меня, и я ни за что не смогу ему сопротивляться.

Вот он протягивает руку, и чуть шероховатая подушечка пальца легко касается моей кожи, проводит по верхней губе, и я вся трепещу, сгораю, а он лишь произносит с улыбкой: