Пиковая Дама лихих 90-х

Геннадий Викторович – высокий блондин с карими глазами, умный, успешный стал настойчиво за мной ухаживать. Казалось, появился шанс начать всё заново. "Наконец-то мужчина, который ценит меня. Который не пьёт, не курит».

– Давай жить вместе – предложил он после очередной командировки.

Он даже попросил моей руки у родителей. Я поверила ему, поверила в новое счастье.

Но, переехав ко мне… он не оформил развод со своей женой. Когда начались звонки его жены, мир снова рухнул.

"Опять не туда… Опять ошибка… Почему я не видела этого сразу?"

Её слова: "Будь ты проклята! Ты никогда не будешь счастлива!" – звенели в голове. Она работала в больнице психиатром и знала, как воздействовать на психику человека. Я не верила в проклятия, но её ненависть была настолько сильной, что я начала сомневаться.

Я лежала ночью без сна, и мысли крутились по кругу:

"Может, она права? Может, я действительно не заслуживаю счастья? Сначала неудачный брак, теперь это… Господи, когда же это закончится?"

Однажды она позвонила своему мужу и сказала:

– Если ты не вернешься, я убью детей и себя, а ты будешь всю жизнь виноват, – она даже приготовила шприцы с ядом, чтобы напугать его.

Мир вокруг померк. Я не хотела никому несчастья.

Узнав, что беременна, наглоталась таблеток.

– Зачем тебе женатый? Ты такая красивая и молодая! – причитала медсестра в больнице.

Очнувшись, я сделала аборт и разорвала эти отношения.

Моя личная жизнь потерпела фиаско.

Через много лет Соколов нашел меня в соц. сетях. Рассказал, что он все равно развелся со своей женой. Женился, много лет прожил в Германии, затем переехал в Алма-Ату. Он попросил у меня прощение за короткий неудачный роман.

Отец снова запил, мама ушла от него и поселилась у меня. После всего пережитого, мы с ней решили переехать в другой город на Севере Иркутской области, где жила ее подруга, и начать жизнь заново.

Собирая вещи перед отъездом, я смотрела в зеркало и думала:

«Да, было больно. Да, были ошибки. Но я не сдаюсь. Несмотря на разрушенные надежды, я научусь быть счастливой. Одна. С ребенком и мамой. Но-счастливой».

Переезд на Север

В 1980 году мы обменяли мою двухкомнатную квартиру на такую же в городе Железногорске, что на севере Иркутской области. Переезд пришелся на зиму, и первое, что бросилось в глаза, – гигантские снежные сугробы, нависавшие над улицами словно белые исполины. Дома, укутанные в снежные шапки, казались крошечными среди этих заснеженных великанов. Город, затерянный в тайге, был словно островок цивилизации среди бескрайних лесов.

Климат здесь был суровым: короткое прохладное лето и долгая зима с трескучими морозами, когда столбик термометра порой опускался до минус пятидесяти. Но холод переносился удивительно легко – ветра почти не было, и сухой мороз щипал щёки, словно иголочками. Этот район приравнивался к Крайнему Северу, а значит, зарплаты здесь были выше – с «северной надбавкой».

Единственным градообразующим предприятием был Коршуновский горно-обогатительный комбинат. Меня сразу взяли мастером в ремонтный цех, а мама пошла работать в цех с вредными условиями труда – ради хорошей пенсии, потому что повышенная пенсия в 120 рублей приравнивалась к средней зарплате. Работа в цехе была посменная, приходилось ходить в каске и спецодежде, от которой к концу дня ломило плечи. Возвращалась домой поздно, усталость накапливалась, и вскоре я поняла – так больше не могу.

Однажды, поднимаясь по лестнице управления, я столкнулась с директором комбината. Он остановился, окинул меня любопытным взглядом и спросил:

– Откуда у нас такая девушка? Впервые вас вижу.

Не растерявшись, я ответила, что приехала из Казахстана, имею высшее образование и хочу работать инженером. Директор запросил моё личное дело, и через неделю меня перевели на должность инженера по охране труда, выделив отдельный кабинет. В отделе кадров зашептались:

– За какие заслуги? Кто за неё слово замолвил?

По ночам я всё ещё плакала – не сбылись мечты, не сложилась семейная жизнь, продолжала любить своего мужа и всех поклонников невольно сравнивала с ним. Вспомнила предсказание цыганки и решила: раз не повезло в личной жизни, значит, надо строить карьеру.

Вступила в члены КПСС – без партбилета в те годы высоких должностей не добиться. Вскоре меня избрали секретарём партийной организации на общественных началах. Проводила собрания с начальниками цехов, а иногда производственные совещания в отсутствие главного инженера, мечтала о кресле второго секретаря райкома партии или получить другую руководящую должность.

Летом всех работников комбината отправляли собирать траву иван-чай. Я всячески избегала этой повинности – тайга кишела комарами, и даже москитные сетки не спасали от их укусов. Коллеги завидовали, шептались:

– Она в привилегированном положении!

Однажды дама из бухгалтерии не выдержала и с упрёком бросила:

– У нас лица искусаны комарами, а ты – хоть на выставку! Начальство покрывает?

Но руководство лишь отмахивалось – я хорошо справлялась со своей работой и мне прощались такие вольности.

Однажды, оформляя командировку в Ленинград для сдачи экзаменов на курсах по вопросам патентования и изобретательства, я столкнулась в коридоре с заместителем директора по экономике – Владимиром Петровичем Карповым. Мужчина лет сорока, крепкий, холёный, он оценивающе посмотрел на меня и восхищённо произнёс:

– Какая женщина! Таких я ещё не встречал.

Он спросил:

– Где Вы работаете?

Я ответила, что работаю инженером по охране труда и второй год учусь заочно в Ленинграде на курсах по вопросам патентования и изобретательства. Владимир Петрович проявил большой интерес и принял активное участие в оформление командировки за счет предприятия – в СССР предприятие могло оплачивать обучение своих работников, и я полетела в Ленинград сдавать экзамены.

Ленинград встретил меня промозглым ветром и дождём. Я тут же простудилась, но поразилась доброте местных жителей. Соседки хозяйки, у которой я остановилась, приносили лекарства, мёд, давали советы как лечиться. Эти люди, пережившие блокаду, были особенными – душевными, искренними, с неподдельной заботой в глазах. На всю жизнь запомнила их внимание, сочувствие, поддержку и очень им благодарна.

Несмотря на высокую температуру, экзамены сдала на «отлично» и после двух лет обучения, получила свидетельство об окончании курсов. Мне страстно хотелось заниматься оформлением патентов – защищать советские изобретения от иностранцев, которые бесплатно пользовались нашими разработками, а потом патентовали их за границей на себя, пользуясь тем, что в нашей стране не был отлажен этот механизм. В то время все было государственное и частным образом было трудно это сделать, а я видела перспективу в развитии патентования и хотела принять активное участие в этом процессе, поэтому с интересом изучала все новое. Но в связи с переездом оставалось лишь об этом мечтать.

Жизнь в Сибири очаровывала. Тайга манила своей первозданной мощью – вековые кедры, поваленные буреломом, ковры из мха, брусничные поляны. Таинственное величие и спокойствие чувствовалось в самой природе.

Как-то мы с друзьями отправились в тайгу за брусникой. Сначала плыли на моторной лодке, потом шли пешком. Было жутковато пробираться сквозь чащу в глубь тайги, потому что поговаривали, что хозяин тайги медведь иногда нападал на людей, которые собирали грибы и ягоды или охотились на зверей. Вдруг перед нами открылся сказочный вид – бескрайний ковёр из брусники. Мы с азартом собирали её специальным совком до темноты, домой я привезла четыре ведра брусники, мы с мамой закатали банки на зиму.

Японцы, приезжавшие в наш город, дивились нашим богатствам, восторгались тайгой. В их ресторанах брусника стоила целое состояние, а мы ели ее ложками. Они даже покупали у нас мыло из-за деревянных ящиков, в которых оно лежало. Искренне не понимали, почему мы не используем в производстве огромное количество поваленных деревьев, из опилок которых они изготавливали мебель. Природные богатства нашей страны, а также полезные ископаемые всегда вызывали и вызывают жгучий интерес у иностранцев.

Владимир Петрович Карпов продолжал оказывать мне знаки внимания, но вскоре он с семьей переехал в другой город.

Моя жизнь протекала спокойно и, чтобы скрасить одиночество, я окунулась в общественную работу. Активно выступала на партсобраниях комбината.

В газете «Магнетит» от 19 июня 1987 года было полностью опубликовано мое выступление «Не на словах, а на деле», в котором я говорила: «Перестройку и демократизацию еще не все понимают правильно и пытаются свести счеты с требовательными и принципиальными руководителями» – и, дальше продолжила: «Я же суть перестройки вижу именно в том, чтобы на постах руководителей всех рангов, стояли такие люди, которые могут быть лидерами, способными найти правильные решения, поднять за собой народ и вдохновить его на выполнение поставленных задач». Закончила свое выступление словами: «Нам всем необходимо перестраиваться в работе. Не на словах, а на деле. А для этого надо постоянно повышать требовательность прежде всего, к себе».

В мои задачи также входило организовывать встречи с жителями города и объяснять, какие изменения происходят в стране. Мы расклеивали объявления на подъездах и приглашали жителей после работы на детскую площадку, где я проводила с ними собрания.

В это же время я принимала участие в художественной самодеятельности коллектива. На соревнованиях между цехами исполнила темпераментный цыганский танец.