Когда вернулись бумеранги

Федор тяжело вздохнул. Вот именно что «был».

Мама убрала со стола посуду и организовала его чистить яблоки для пирога, а Мише показала, как столовым ножом нарезать их на дольки. Сама тем временем достала миксер, приготовила тесто. Все это время болтала с Мишей, спрашивала, как у него дела в садике, в какие игры тот любит играть. Пообещала найти старые игрушки, с которыми в детстве играл еще Федор, а потом его старшие дети.

Заметив, что ребенок отвлекается, перестал резать яблоки и не хочет помогать бабушке, Федор предложил уложить его на дневной сон.

Мама постелила им в его бывшей комнате. Теперь там стояли две кровати, для Антона и Даши. Те до сих пор, несмотря на возраст, с удовольствием оставались ночевать у бабушки с дедушкой.

А у них с Мишей здесь и одежки никакой нет, переодеться не во что.

Махнул рукой. Ничего страшного, это вообще не проблема, поспят в трусах, а потом разберутся.

Сын давно уснул, а Федор все тянул время, не хотел вставать. Придется разговаривать с мамой, что-то ей объяснять. Она у него строгая, но справедливая. Морально уничтожать его тем, что «она же говорила, что не надо уходить от Люды», не должна. Хотя, все равно не понятно, что ей говорить.

Послышался голос отца. Похоже, мама так беспокоится за него, что уговорила отца отпроситься, вызвала его с работы.

Родители, несмотря на пенсионный возраст, оба продолжали работать: мама в школе, учителем русского языка и литературы, отец – инженером на заводе.

Ладно, выйдет к ним, чтобы не тревожить еще сильнее. У отца сердце, у мамы – давление. Так что придется держать лицо.

Как был в трусах, так и вышел, не захотел обратно надевать брюки и рубашку.

Родители были на кухне, отец обедал.

Федор поздоровался с ним за руку, присел рядом.

Мама подхватилась, ушла в комнату, а потом вернулась с трениками и футболкой:

– Держи, должны быть впору.

Федор приложил штаны. Длинные, точно не отцовские. Они с отцом не только разных комплекций, но и разного роста. Он высокий, худощавый, следит за собой, в сорок лет имея фигуру пацана, а отец – коренастый, плотный.

Надел штаны, потом приложил футболку. Усмехнулся, посмотрел на маму:

– Футболка отцовская, шире меня в два раза, а штаны чьи?

– Штаны Антона. Он переодевается в них, когда заходит. А его футболка будет тебе мала в плечах.

– Понятно, – кивнул Федор и подумал, что готов говорить о чем угодно, обсуждать все подряд, лишь бы ни о чем не думать.

– Как ты, сынок? – наконец решилась спросить мама. – Что произошло?

Федор вздохнул, опустил голову:

– Я вернулся домой за договорами, а там на нашей кровати Кристина с незнакомым парнем. Я взял договоры и ушел. Потом забрал Мишу из садика и приехал к вам.

Родители молчали, и Федор продолжил, брезгливо поморщившись:

– Жить с ней я больше не смогу. Все, как отрезало. Так и стоит перед глазами разобранная постель, Кристина с парнем, пытаются перетянуть друг у друга одеяло, чтобы прикрыться.

– Ужас, – сглотнула мама, прикрыв рот рукой.

– Может, по пятьдесят граммов? – предложил отец Федору. – На тебе лица нет. Все полегче станет.

– Мама не разрешит, – покачал он головой.

– Почему не разрешу? – возмутилась та. – Я потому и вызвала отца с работы, что не представляю, как помочь. Тебе бы выговориться. А я женщина. Со мной не все обсудишь.

– Тогда пошел за бутылкой, – поднялся отец. – У нас и виски остался, который ты на мой день рождения привез, и коньяк маме кто-то из родителей благодарных учеников подарил, и водка есть. Что будем?

– Давай водку, – решил Федор.

– Я соберу закуску, нарежу колбасу, сыр, селедку открою, картошку пожарю, минут через пятнадцать будет готова, – засуетилась мама.

– Ты будешь с нами, наливать? – уточнил у нее отец.

– Наливай, – махнула рукой та.

Отец достал рюмки, разлил водку. Выпили без тоста, не чокаясь, молча закусили. Потом, не задерживаясь, еще по одной.

У Федора мелькнула мысль, что всего середина дня, надо бы притормозить, но водка совершенно не брала, как воду пил.

Мама пожарила картошку, поставила на стол.

– Что дальше будешь делать? – нарушил молчание отец.

– Не знаю, – пожал плечами Федор. – Подумаю об этом завтра.

Проснулся Миша, прибежал на кухню. Бабушка собрала ему полдник, а потом увела в комнату разбирать коробки со старыми детскими игрушками и книжками Антона и Даши.

Федор почувствовал благодарность к родителям.

Мама взяла на себя Мишу, чтобы тот поменьше видел пьяных папу и дедушку. Отец пытается его отвлечь, рассказывает о работе, каких-то общих знакомых. Он поддакивает, ни да, ни нет, так, слушает как радио, кивает по диагонали.

Допили бутылку. На вопрос, открывать ли вторую, отмахнулся, мол, открывай, чего спрашиваешь.

Хмель потихоньку догонял. Мысли из головы никуда не делись, только стали какие-то замедленные, вязкие и уже не такие болезненные.

Ну, изменила жена. Очень плохо. Но так бывает. Жизнь по любому продолжается. Он тоже изменял своим женам и не считал, что это проблема. Жена – это одно, переспать с кем-то – это совсем другое. Потом представил, что он простил Кристину, она ждет его в постели, и его чуть не вывернуло.

Помотал головой, сбрасывая наваждение. Нет, никогда такого не будет.

Из комнаты послышался звонок телефона. Мама принесла его на кухню, держа в вытянутой руке и неприязненно на него поглядывая.

– Мне звонит Кристина. Что делать?

– Разговаривать, – пожал плечами Федор и подпер рукой голову, которая подозрительно не хотела держаться прямо.

Какой смысл прятаться от разговора? Не хватало еще, чтобы она заявилась сюда, устроила при Мише скандал. Конечно, было бы правильнее самому с ней поговорить, вот только он для этого уже слишком пьяный.

Мама подняла трубку и включила громкую связь.

– Добрый день, Тамара Васильевна!

– Добрый день, Кристина!

Было слышно, как та вздохнула:

– Может, знаете, где Миша? Я пришла за ним в садик, а воспитательница сказала, что папа забрал его еще до обеда.

Федор кивнул.

– Они у нас, – передала мама Кристине.

– У Федора, похоже, отключен телефон, я не могу с ним связаться. Передадите ему трубку?

Тот покачал головой.

– Нет, не могу, – продублировала мама в трубку.

– Тогда я вам скажу.

Кристина помолчала, а потом, как будто решившись, быстро проговорила:

– Федор мне сказал: «Не хочу тебя видеть». Хорошо. Я уеду. Жизни у нас все равно уже не будет. Я его знаю, он меня не простит и Мишу не отдаст. Что-то доказывать, трясти грязным бельем я не стану. За пару дней решу вопрос в школе, уволюсь и уеду. Если у Федора будет что мне сказать, телефон знает, пусть звонит. До свидания, Тамара Васильевна.

– До свидания, – растерянно ответила мама в погасший телефон, потому что Кристина сразу положила трубку.

– Отлично, не надо ничего придумывать, – с пьяной ухмылкой махнул рукой Федор. – Кристина все решила. Она уезжает, мы с Мишкой остаемся и живем дальше вдвоем, счастливо и радостно. Больше баб в моей жизни не будет.

– Не зарекайся, сынок, – попеняла ему мама. – Все люди разные. Люда у тебя вообще однолюбка. Как влюбилась в тебя еще студенткой, так и любит всю жизнь.

– Проблема в том, что я больше никого не люблю, и никогда ни с кем из них не захочу иметь никаких дел.

Глава 4

Проснулся рано, еще затемно. Совершенно не получается спать в последнее время. Тишина прямо давит на уши.

Год назад, после предательства Кристины, когда оказалось, что им с Мишей негде жить, его все раздражало до такой степени, что он посчитал важным купить именно дом, а не квартиру, чтобы рядом не было никого постороннего.

Вот и вбухал все деньги, которые собирался потратить на новые холодильники для магазинов, в большой трехэтажный коттедж недалеко от родителей.

Дом был хороший. Просторный, светлый, полностью оборудованный мебелью и техникой, с гаражом, садом и большим двором, огороженным от улицы туями. Он даже был шапочно знаком со старыми хозяевами, которые уезжали из города поближе к взрослым детям, и поэтому продавали дом, где сами прожили больше десяти лет.

Только для них с Мишей коттедж оказался просто огромным, они и в половине комнат не бывают.

На первом этаже обжили гостиную, совмещенную с кухней, на втором у них с сыном по спальне. Для работы поставил себе стол в гостиной, не захотел оборудовать кабинет. Родителям тоже обустроили спальню, но они так ни разу у него и не ночевали, всегда возвращались домой.

Вот и все пространство, которое они используют. На третий этаж вообще никогда не заходят.

Миша в своей комнате только спит. Играть любит на ковре в гостиной. Читают или занимаются они с бабушкой за кухонным столом, несмотря на то, что в его комнате стоит ученический. И бабушка ленится подниматься на второй этаж, и сам Миша тоже предпочитает быть со всеми внизу, в большой комнате.

Утром они с Мишей справляются сами. А вечером бабушка или дедушка забирают ребенка из садика, приводят домой, дожидаются его с работы, а потом возвращаются в свою квартиру.

Конечно, было бы проще жить всем в одном месте, но оставаться у родителей он не захотел, а те не захотели переезжать к нему. Так и ходят туда-сюда, хорошо, что недалеко.

Летом еще Даша заходила. Ее как-то позвала бабушка, помочь присмотреть за Мишей, и дети неожиданно сдружились, несмотря на разницу в возрасте. Они с отцом повесили для них качели, натянули в саду между деревьями гамак.

Даша с удовольствием занималась с младшим братом, учила его читать, играла с ним в настольные игры. Дочка у них с Людой получилась на удивление доброй и заботливой. Хотя, чему он удивляется? Даша похожа на маму, а Люда точно такая же.

А больше никто у него в доме и не бывает.

Люду он так и не пригласил к себе, и маме запретил, хоть она порывалась много раз. Антона позвали через Дашу, но тот отказался, сославшись, что нет времени.

Со старшим сыном они не то, чтобы помирились, просто сейчас тот уже не так сильно отталкивает отца. По крайней мере, принимает помощь, берет деньги для учебы на платном. Даже поздравил его с днем рождения, впервые за семь лет. Правда, открыткой в телефоне, словами они так и не поговорили, но и это уже прогресс.

В общем, теперь даже не понятно, зачем ему такой большой дом? В квартире было бы уютнее, не так пусто. Не бросалось бы в глаза, что у них с Мишей такая маленькая семья, папа и сын.

Родители, правда, от всей души участвуют в их жизни, очень ему помогают, большое спасибо им за это, он вообще не представляет, как бы все успевал без них.

Вот только с мамой они в последнее время много ссорятся. Та доказывает, что он живет неправильно и все пытается убедить его вернуться к Люде. А он объясняет ей, что в его жизни женщин больше не будет. Хотя дело не только в них. Давно пора признаться самому себе, что все летит в задницу. Он не справляется ни с ребенком, ни с бизнесом, ни со своей жизнью. Ни с чем.

Все начало разваливаться в тот злосчастный день, когда он застал Кристину с любовником. Вся его благополучная, размеренная, счастливая жизнь рухнула в один момент. К предательству жены он был абсолютно не готов.

Как там психологи говорят про пять стадий принятия? Отрицание, гнев, торг, депрессия и только потом принятие.

Три стадии он тогда проскочил меньше, чем за час.

Отрицание вообще за пару секунд промелькнуло, когда он не поверил своим глазам и хотел вернуться, убедиться, что правильно все понял, увидев Кристину в постели с незнакомым парнем.

Гнев тоже длился недолго, минут пять, пока не вышел из подъезда и не сел в машину. Все в нем бурлило, хотелось хотя бы начистить рожу Кристининому ухажеру.

Торг, когда пытался провернуть фарш обратно в мясорубку, убедить себя, что все нормально, тоже мгновенно проскочил. Сделать вид, что ничего не произошло, он не смог. Все уже случилось так, как случилось. Ничего не изменишь. От Кристины его отвернуло. Не зря сразу сказал ей, что больше не хочет ее видеть. В одном городе с ней он не смог бы жить.

А следом накатила депрессия. Совершенно нет ни сил, ни желания что-то делать. Он честно старается и бизнес не запускать, и сыну уделяет внимание. Но куда-то подевались напористость и неутомимость, как будто из-за измены Кристины у него полностью пропала энергия. Остались лишь трудолюбие и ответственность. Только на них держится и бизнес, и вся жизнь.

В спортзал перестал ходить, сразу поднабрал несколько килограммов. Даже, наверно, как-то постарел внешне, или повзрослел, по крайней мере пацаном уже не выглядит.

Год прошел, а его все не отпускает.

Кристина, как и собиралась, уехала. О ее жизни ему периодически докладывает мама, с которой делятся коллеги по школе, продолжающие общаться с девушкой.

Оказалось, что парень, с которым он застал ее в постели, одноклассник, первая любовь, зовут его Павел. Сразу после школы тот уехал учиться и пропал на много лет, а потом вернулся, нашел Кристину и сломал им всем жизнь.

По ее словам, так она рассказывала подругам, они с Павлом встретились один единственный раз, когда тот к ней приехал, позвонил в квартиру, она открыла и случилась страсть. По закону подлости в этот момент пришел домой муж, как будто кто-то подсказал.

Сейчас, на сколько он знает, они с Павлом живут вместе, хотя Кристина до сих пор официально замужем на ним. Ни она не подала на развод, ни он.

Сам он опасается, что в случае развода у него заберут сына, отдадут маме. Так чаще всего бывает. Считается, что папа не в состоянии вырастить ребенка. От этого руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Представить, что его сына растит какой-то посторонний мужик, он не смог бы и в страшном сне.

Почему Кристина не подала на развод, он даже не догадывался. Неужели надеется, что сможет к нему вернуться? Ни за что. Никогда такого не будет.

Тут же себе возразил: «А если для Мишиного спокойствия, ради сына, смог бы ее простить? Кто для него важнее: Миша или он сам?»

Отмахнулся от внутреннего голоса. Вот если Кристина скажет, что возвращается, тогда и будет размышлять.

Стоп. Надо прекращать думать. Вроде и смирился со всем, а все равно настроение портится, как только о ней вспомнит.

Сейчас он уже почти не злился на нее как мужчина, которого предали. Сейчас он злился на нее за сына, которого она бросила. Потому что Кристина как уехала год назад, так больше в их с Мишей жизни не появлялась.

Да, сын тогда был маленьким, достаточно быстро привык, что мамы нет рядом. Но все равно периодически спрашивает, где она и когда вернется.

Он пытается его отвлечь, отвечает, что та уехала работать в другой город, очень далеко, и приехать пока не может.

Только ни он сам, ни бабушка с дедушкой не заменят ребенку маму. Тем более он Мишей совсем не успевает заниматься, все время съедает работа, и по выходным, и по вечерам. Ему даже иногда кажется, что сын за год как-то отдалился о него. О своих секретах ребенок скорее расскажет бабушке или деду, чем ему.

В августе летали с ним вдвоем в отпуск на море. Там ему пришлось много работать, разбираться со срочными проблемами, а сын сидел в это время с планшетом. Конечно, он старался каждый день с ребенком плавать, несколько раз поднимались в горы. Но слишком яркими были воспоминания о прошлогоднем отпуске, вместе с Кристиной.

Тогда у них впечатлений было просто через край. Ездили на экскурсии, видели дельфинов, несколько раз побывали на водных аттракционах. А в этом году отпуск получился каким-то совсем нерадостным.

Бизнес идет на спад. Как отказался от тех злосчастных холодильников, источников всех бед, так все и хиреет потихоньку.

Торговые сети давят, открывают в городе все больше магазинов, в которых и цены ниже, чем у него, и ассортимент разнообразнее. За качеством его сотрудники лучше следят, но каждому покупателю ведь не объяснишь, что у них дороже, потому что лучше, и молоко, и мясо, яйца, хлеб – все от проверенных поставщиков.

Вчера смотрел предварительные итоги торговли за восемь месяцев. Ну, так себе результаты, плюс минус ноль. Еще чуть-чуть, и придется брать кредиты, которыми он старательно не пользовался уже много лет.

Женщины у него так и не появилось. Как год назад решил, что никто, кроме мамы, не переступит порог этого дома, так и держится. Больше баб в его жизни не будет.

Тут же себя поправил. Оксанка не в счет. Он считает ее скорее другом или подругой, с которой можно не просто переспать, а еще и поговорить. Причем, поговорить – это, во-первых, а уже потом – переспать. Ей единственной, кроме родителей, признался в измене Кристины. Даже Люде не смог рассказать, той скорее всего мама объяснила, почему он расстался со второй женой.

С Оксаной они начали встречаться еще в десятом классе. После школы разъехались учиться в разные города, и домой он вернулся уже с Людой. А Оксана вышла замуж за однокурсника, какое-то время пожила в большом городе, но через несколько лет возвратилась к родителям вместе с сыном Ваней.

У него тогда уже было несколько магазинов, достаточно крепко стоял на ногах, поэтому, когда Оксана обратилась к нему за помощью, взял к себе товароведом.

Незаметно возобновились отношения, он ее поддерживал, она была ему благодарна. Через несколько лет помог ей купить небольшую квартирку, в которой они с сыном живут до сих пор. Не такая уж великая любовь, по крайней мере с его стороны, но им всегда было хорошо вдвоем.

Оксанка совершенно не изменилась за те годы, что он ее знает. Та же симпатичная брюнетка с короткой стрижкой, веселыми, карими глазами, чувственными губами, гибкой и стройной фигурой.

Поморщился, почувствовав, что возбуждается. Да, что-то мысли набежали совсем не подходящие для утра. Давно виделись с ней, еще до отпуска. Надо будет договориться на ужин с продолжением. Хотя Оксана опять будет намекать, что ему в дом нужна хозяйка, и она с радостью согласится ею стать. Так что, как обычно, коротко пообщаются в отеле и разбегутся до следующего раза.

Они поддерживают такие легкие отношения много лет. Правда, пока жил с Кристиной, свидания практически прекратились. Так, было несколько раз, после каких-то корпоративов.

Зато за последний год встречи с ней стали важной частью его жизни. Именно она помогает ему хоть как-то справляться с депрессией. Вот только позвать Оксану в свою жизнь, доверить воспитание Миши, он был не готов.

Вздохнул про себя. Такие разные у него женщины.

Может, все-таки послушать маму и вернуться к Люде?

С первой женой они учились в университете в одной группе, вместе жили в общежитии. У него было море девчонок, на Люду как-то не обращал внимания. Но, когда пришла пора жениться, почему-то выбрал ее. Она вначале отказывалась, ссылалась на его репутацию бабника, но он ее уговорил.

Теперь уже, конечно, осознал, что Люда была очень хорошей женой.

Спокойная, хозяйственная, ответственная, с удовольствием возилась с детьми, заботилась о нем, принимая таким, какой он есть. Она не то, чтобы помогала ему, но не мешала развивать компанию, строить магазины. Сама растила сына и дочку.

В какой-то момент они отдалились друг от друга. Он все больше уходил в бизнес, Люда – в заботу о детях. У него периодически случались другие женщины, та же Оксанка, потом увлекся Кристиной.

Люда тогда, давно, почти восемь лет назад, спокойно отнеслась к разводу. В ее повседневности после его ухода мало что изменилось.

Муж перестал приезжать домой по вечерам, да выходные стали без него проходить. Так он всегда много работал, они и до развода не так уж много общались, она привыкла к его отсутствию. Дети как были главным в ее жизни, так и остались, а в деньгах он ее никогда не ограничивал.

Надо все-таки хорошенько подумать о том, чтобы вернуться к Люде, как бы этому не сопротивлялось все в душе.

Мише однозначно стало бы лучше. Люда с ее добротой и душевностью вполне смогла бы заменить ему маму. Бабушка перестала бы жаловаться, что ей тяжело, она устала их тянуть. Да и у него в жизни появилось бы какое-то подобие гармонии.

Вот только сможет ли он почувствовать себя счастливым? Чтобы опять горели глаза, хотелось завоевать весь мир? Или уже все, такого больше никогда не будет?

В душе пусто. Как будто предательство Кристины выжгло там огромную дыру в том месте, где живет любовь и радость.

А еще это непроходящее ощущение бетонной плиты на плечах. Как почувствовал ее год назад, так она и пригибает его к земле. Все чаще ловит себя на том, что сутулится, ходит, как сгорбленный старик.

Ладно. Надо вставать, все равно уже больше не уснет. Спокойно соберется, приготовит завтрак, разбудит Мишу.

На работу сегодня не поедет. Вчера специально порешал все срочные вопросы, чтобы сегодня посвятить весь день сыну, который впервые идет в школу.

Так что убирает с лица хмурое выражение и настраивается позитив и праздник для ребенка. Все-таки первый звонок бывает раз в жизни.

***

Он допивал кофе, разглядывая мокрый сад за окном.

Как-то быстро пролетело лето в этом году. Всего первое сентября, а уже и деревья стоят желтые, и похолодало. Придется Мише надевать куртку. Да и самому тоже стоит потеплее одеться.

Хорошо хоть, что дождь прекратился, хотя с утра еще бодро моросил. Надо обязательно взять с собой зонтик. А то знает он этих учителей, мама всю жизнь в школе проработала. Дождь, снег, ветер, камни с неба падают – линейка по случаю начала учебного года в любую погоду состоится на улице.

Они с Мишей уже позавтракали. Сын, как обычно, без аппетита немного поковырялся в омлете, да съел пару ложек гречки. Совсем плохо ест, а разогретую еду вообще не любит. Поэтому ему пришлось освоить кухню. Сорок лет не подходил к плите, а теперь поневоле научился.

Большинство еды, правда, готовит мама, но он сам тоже может и из яиц что-то несложное сделать, и кашу какую-нибудь простую сварить.

– Миша, ты собрался? – поднялся Федор на второй этаж и заглянул в комнату к сыну.

– Не могу ремень надеть, – проворчал тот, пытаясь просунуть хвост ремня в петли брюк.

– Бабушка не показала тебе, как его надевать?

– Нет, только все приготовила, – пожал плечами сын, показав на стопку одежды на стуле.

У Федора привычно защемило что-то слева под ребрами.

Он вчера допоздна был на переговорах, потом еще с делами разбирался, чтобы сегодня можно было не думать о работе, провести время с сыном. Вернулся домой, когда бабушка уложила ребенка спать. Поэтому ничего и не проконтролировал, понадеялся на маму.

Миша у них взрослый, и не по годам самостоятельный, но с какими-то вещами не справляется. А он, хозяин бизнеса, сильный и жесткий мужик, который дает работу почти сотне человек, не может не только найти время для ребенка, но и не всегда способен догадаться, что тому нужна помощь.

А в такие моменты, как сейчас, глядя на худенького, светловолосого, такого похожего на стебелек сына, становилось невыносимо жалко и его, и себя. Захотелось обнять его, прижать к себе крепко – крепко, посадить на колени, защитить от всего мира.

Еще захотелось спросить: «Господи! За что?»

Хотя ладно, ему, взрослому дядьке, который иногда считает себя циничной сволочью, скорее всего, есть за что.

Но почему со всем этим столкнулся его ребенок?

Так, спокойно. Нельзя показывать сыну свои переживания. Он и так у него слишком тревожный, из-за всего беспокоится.

– Давай, я тебе помогу, – присел он на корточки рядом с Мишей. – Вместе разберемся с твоим ремнем.

Глава 5

Все, собрались. Взяли портфель, цветы. Федор одобрил выбор бабушки. Красивый букет, небольшой, аккуратный, из разноцветных хризантем, он совершенно не подавлял Мишу, как это часто бывает у первоклассников.

До школы минут десять неторопливым шагом, поэтому решил машину не брать, чтобы не возиться с парковкой. Вполне могут пройтись с Мишей пешком.

Школа для него самого особое место. И он тут учился, и старшие дети, мама всю жизнь проработала. Даша до сих пор учится, идет в девятый класс. Здесь он познакомился с Кристиной.

Так, стоп, не нужно о Кристине. Он сегодня и так что-то слишком часто о ней вспоминает. Хватит.

Позвонил маме, предложил за ней зайти. Оказалось, что та давно в школе. У нее же десятый класс, ее ребята ведут линейку, так что она вся в заботах.

Вздохнул про себя. Может, мама наконец-то согласится выйти на пенсию через два года, когда выпустит этих детей? Ей шестьдесят три года, все пенсионные возрасты давно прошли, и здоровье подводит, и нервы расшатаны. А у него никак не получается уговорить ее больше не работать.

В школьном дворе уже стояли построившиеся классы. Передал сына учительнице, а сам пристроился за детскими спинами с остальными родителями.

Дождь как прекратился утром, так больше и не собирается. Наоборот, небо потихоньку прояснилось. Сквозь облака выглядывает робкое сентябрьское солнце, отражаясь в еще непросохших лужах.