Дом Мориса Сантьяго

Андрей Медой

Дом Мориса Сантьяго

Глава 1. Дом на Авенида Мелиан. 22 апреля 1998 год. Утро.

Ми Ре Ми Ре Ми. Мелодия, состоящая из этих двух простых нот, едва слышно доносилась из радио в такси. Мужской голос диктора мягко произнес:

– Апрель в Буэнос-Айресе выдался на редкость хорошим. Воздух свеж и чист, солнце лишь начинает пригревать, обещая по-настоящему приятный день.

Такси плавно скользнуло по широкой, ухоженной Авенида Мелиан, где старые деревья склонялись над улицами, шепча забытые истории. Автомобиль остановился у дома, обнесенного кованой оградой, скрытого за пышной зеленью. Из него вышли двое: Сара, невысокая женщина лет сорока с копной рыжих волос, и ее спутник Джеймс, высокий мужчина с вечно растрепанными волосами и блокнотом в руке. Они были архитекторами из Калифорнии, ищущими вдохновения, а возможно, просто уставшими от рутины своей небольшой, но успешной студии.

– Это он? – спросил Джеймс, поднимая глаза на фасад.

Дом, хоть и казался заброшенным, сразу поражал своей роскошью и французским стилем. Его фасад цвета слоновой кости, покрытый лишь легким налетом времени, украшали изящные лепные детали, а высокие окна были плотно закрыты старинными ставнями, словно веки спящего гиганта. Он был слишком большим, слишком величественным для обычной аренды на неделю.

– Он самый, – подтвердила Сара.

Два силуэта уже шли к ним навстречу: мужчина и женщина средних лет, одетые безупречно, но с некой старомодной, почти музейной элегантностью в манере держаться. Их улыбки были слишком широкими, а глаза – слишком внимательными.

– Сеньоры Уильямс? – произнес мужчина, протягивая руку. – Добро пожаловать в Дом Сантьяго. Я Рамон, а это моя коллега, сеньора Инес.

Инес, с тщательно уложенными волосами и пронзительным взглядом, добавила:

– Мы давно ждали вас. Морис Сантьяго, владелец дома, всегда говорил, что этот дом умеет выбирать своих постояльцев.

Сара и Джеймс обменялись недоуменными взглядами.

– Вы архитекторы, верно? – спросил Рамон, смотря на Джеймса. – Как интересно! Морис Сантьяго тоже был влюблен в искусство и красоту форм. Он постоянно что-то чертил, придумывал… Удивительное совпадение, не правда ли?

Джеймс вежливо улыбнулся, хотя легкое недоверие уже закралось в его мысли.

Инес подхватила, окидывая взглядом Сару.

– А вы, сеньора Сара, я вижу, цените комфорт и уют. Изысканный вкус. Морис Сантьяго тоже любил окружать себя прекрасным. И, знаете, у него было очень много женщин… – Она понизила голос до заговорщицкого шепота. – Говорят, все пары, что останавливались здесь, никогда об этом не жалели.

Сара покраснела, а Джеймс с трудом сдержал смех. Риэлторы явно выходили за рамки. Они открыли тяжелую, скрипучую калитку, и дом принял их в свои тенистые объятия. В воздухе витал запах старого дерева, пыли и чего-то неуловимо притягательного, словно старая книга, ждущая, чтобы ее открыли.

– Прошу, – пригласил Рамон, жестом указывая на парадную дверь. – Ваше приключение начинается.

Казалось, сам воздух внутри дома был плотнее, чем снаружи, пропитанный некой затхлостью и каким-то сладковатым, едва уловимым ароматом, напоминающим старые цветы. В полумраке холла тени от резной мебели танцевали на стенах, а солнечные лучи едва пробивались сквозь высокие окна с плотно закрытыми ставнями, высвечивая облачка пыли, кружащиеся в воздухе.

– Прошу, сеньоры, – Рамон распахнул тяжелую деревянную дверь, ведущую, по всей видимости, в гостиную. – Чувствуйте себя как дома!

Вместо того чтобы начать стандартную презентацию, он жестом фокусника указал на небольшой столик у окна, где стояла ваза с увядшими розами и лежали пожелтевшие газеты.

– Морис Сантьяго любил читать прессу именно здесь, по утрам. За чашечкой кофе, с видом на сад. Он говорил, что это место дарит ему вдохновение. А вы, сеньор Джеймс, любите читать? – спросил Рамон, не дожидаясь ответа, и перевел взгляд на Сару. – А вы, сеньора Сара, предпочитаете утренний кофе или чай? Морис всегда говорил, что кофе бодрит, но чай… чай дарит покой.

Сара слегка нахмурилась, оглядывая комнату, где даже на пианино виднелся заметный слой пыли.

– Извините, – начала она, глядя на Рамона. – Дом выглядит так, будто в нём давно не убирались. Если мы его арендуем, будет ли здесь проведена полная уборка до нашего заселения? Все-таки, мы рассчитываем на комфорт.

Инес, до этого молчавшая, резко вскинула голову, будто очнувшись от сна, и ее смех прозвучал чуть более резко, чем следовало бы.

– Ох, уборка! Конечно, сеньора! Дом какое-то время… отдыхал, вы понимаете? Он ждал своих особенных гостей. Но как только вы примете решение, буквально в тот же день, к вашему приезду, здесь будет идеальная чистота! Ни пылинки, ни соринки! Морис Сантьяго был очень гостеприимным человеком. Он говорил, что настоящий дом – это дом, который любит своих жильцов. Так что, ключи… они обычно просто… лежат. Да, лежат. Где-то.

Она махнула рукой в неопределенном направлении, а затем подошла к старинному пианино и провела пальцем по клавишам, оставив четкий след на пыли.

– Морис любил музыку. Он часто играл здесь по вечерам. Не хотите попробовать? Может, найдете в себе его талант?

Джеймс откашлялся, пытаясь вернуть разговор в профессиональное русло.

– Мы бы хотели осмотреть дом. Какие-то особенности? Система безопасности? Оплата?

Сара обменялась взглядом с Джеймсом. Это было не похоже на обычную сдачу дома в аренду. Никаких форм, никаких четких ответов на вопросы о безопасности или условиях. Казалось, этих людей больше интересовала их личная жизнь и связь с бывшим владельцем, чем собственно деловые аспекты.

Рамон вдруг хлопнул в ладоши, отчего Сара вздрогнула.

– А теперь… самое главное! Кухня! Морис Сантьяго был гурманом!

И он, не дожидаясь Сары и Джеймса, энергично зашагал по коридору, насвистывая мелодию: «Ми Ре Ми Ре Ми». Инес, улыбаясь своей странной, слишком широкой улыбкой, последовала за ним, оставив архитекторов одних в полумраке холла.

Сара и Джеймс переглянулись, их недоумение росло с каждой минутой. Это было явно не то, чего они ожидали от встречи с риелторами. Никакой деловитости, сплошные загадки и странные намёки.

– Это… необычно, – прошептал Джеймс, поправляя очки.

Сара кивнула.

– Их поведение очень странное. И этот дом… он просто кричит о том, что его забросили.

Они медленно пошли за Рамоном и Инес, слушая доносящееся из глубины дома насвистывание. Запах старого дерева становился сильнее, смешиваясь с тем сладковатым, едва уловимым ароматом, который Сара уже замечала.

Рамон стоял посреди огромной кухни, похожей на музейный экспонат. Повсюду были старинные шкафы из тёмного дерева, массивная плита, которая, казалось, видела не одну эпоху, и большой деревянный стол в центре, на котором лежали какие-то запылённые предметы. На подоконнике стояли горшки с давно засохшими травами.

– Вот! Сердце Дома Сантьяго! – воскликнул Рамон, разведя руками. – Морис проводил здесь часы! Он говорил, что еда – это поэзия, а кухня – её сцена! Сеньора Сара, вы любите готовить?

Сара сделала шаг вперёд, присмотревшись к столу. Среди пыли и засохших листьев она увидела несколько старинных предметов: бронзовый ключ с замысловатой резьбой, небольшой деревянный сундучок, покрытый тусклым лаком, и свернутый в трубку пожелтевший пергамент.

– Что это? – спросила она, осторожно указывая на ключ.

Инес издала короткий смешок.

– Ох, это! Это ключи. Морис Сантьяго был человеком… с особенностями. Он не любил обычные вещи. Говорил, что каждый замок должен иметь свою историю. Эти ключи… они от разных частей дома. Или… от чего-то ещё. – Она снова странно улыбнулась. – Они словно ждут, чтобы их использовали.

Джеймс подошёл к столу и осторожно взял бронзовый ключ. Он был тяжёлым и холодным на ощупь, его витиеватый узор завораживал.

– Вы хотите сказать, что это единственные ключи? – спросил он, пытаясь скрыть растущее беспокойство. – Нет набора для парадной двери? Для комнат?

Рамон и Инес снова обменялись взглядами, и на этот раз их улыбки показались Саре ещё более натянутыми.

– Ключи сами находят своих хозяев, сеньор, – загадочно произнёс Рамон. – Морис всегда так говорил. Главное – слушать дом. Он подскажет.

– Позвольте, мы не собираемся играть в загадки, – решительно сказала Сара. – Нам нужны обычные ключи от входной двери, чтобы мы могли запереть дом, когда уходим. И от комнат, если таковые имеются.

Инес вздохнула, словно Сара задала очень скучный и неинтересный вопрос.

– Дом Сантьяго… он никогда не спит. Ему не нужны замки. Но, конечно, если вы настаиваете… Есть, кажется, какой-то запасной набор… где-то в кабинете Мориса.

Джеймс положил бронзовый ключ обратно на стол.

– Это просто несерьёзно. Мы не можем арендовать дом, не имея возможности его запереть или получить чёткое представление о правилах.

Рамон и Инес одновременно приблизились к ним, их лица стали ещё более напряжёнными.

– Но это не обычный дом, сеньор Уильямс, – тихо сказал Рамон. —Это Дом Сантьяго. Он… выбирает своих жильцов. И, кажется, он выбрал вас.

– И он будет рад вам помочь, – добавила Инес, её взгляд казался почти гипнотическим. – Особенно вам, сеньора Сара. Он чувствует вашу… чувствительность. Ваше желание комфорта. Он знает, что вы оцените его историю.

Сара почувствовала, как по её спине пробежал холодок. Эти люди были не просто странными риелторами. Они были частью чего-то гораздо более необычного и, возможно, пугающего.

– Нам нужно обсудить это, – сказала Сара, пытаясь сохранить спокойствие. – Мы можем выйти на улицу на пару минут?

Рамон кивнул, но его глаза продолжали внимательно следить за ними.

– Конечно, сеньоры. Дом всегда подождёт.

Они поспешно вышли из кухни и быстрым шагом направились к входной двери. Тяжёлая калитка со скрипом отворилась, выпуская их на свежий воздух Авенида Мелиан. Солнце уже поднялось выше, и птицы пели в кронах деревьях, но ощущение тревоги не покидало их.

– Что это было? – спросила Сара, как только они отошли достаточно далеко, чтобы их не услышали. – Они ненормальные! Никакой информации, никаких условий, только эти странные разговоры о Морисе Сантьяго и каких-то ключах, которые сами находят своих хозяев!

Джеймс задумчиво потёр подбородок.

– Да, это совершенно безумно. И дом… он выглядит так, будто там никто не жил годами, несмотря на их обещания об 'идеальной чистоте'.

– Я не хочу здесь оставаться, – решительно заявила Сара. —Это просто жутко. Давай поищем что-то другое.

Джеймс кивнул.

– Согласен. Никакого профессионализма. Но… есть что-то в этом доме, что меня цепляет. Эта архитектура, эта история… Может, стоит просто быть осторожными и попытаться получить чёткие ответы?

– Какие ответы? – усмехнулась Сара. – Они даже не знают, где ключи от их собственного дома! Это не просто отсутствие профессионализма, Джеймс. Это… нечто другое.

Они стояли на тротуаре, глядя на таинственный Дом Сантьяго, скрытый за кованой оградой. Высокие окна со старинными ставнями словно наблюдали за ними, а воздух вокруг дома по-прежнему витал запах старого дерева и чего-то сладковатого, неуловимо притягательного. Несмотря на все странности, или, возможно, именно из-за них, дом продолжал манить, обещая не просто временное жильё, а нечто гораздо большее.

– Что ж, – сказал Джеймс, наконец. – Давай попробуем ещё раз. Если они не дадут нам нормальных ответов, мы уходим. А если дадут… то, возможно, это будет самым интересным проектом в нашей жизни.

Сара колебалась. Что-то внутри неё кричало беги, но любопытство, присущее каждому архитектору, заставляло задуматься. Дом действительно был великолепен, несмотря на свою заброшенность. И она чувствовала, что Морис Сантьяго, о котором так много говорили, был не просто владельцем, а неким невидимым присутствием.

– Хорошо, – согласилась Сара, хотя её голос звучал неуверенно. – Но, если что-то пойдёт не так, мы уезжаем немедленно. Я не шучу.

Джеймс улыбнулся.

– Договорились. Пойдём, вернёмся в этот Дом Сантьяго. Возможно, он действительно ждёт именно нас.

Они снова прошли через скрипучую калитку, и дом принял их в свои тенистые объятия, словно старый друг, ждавший их возвращения. Мелодия «Ми Ре Ми Ре Ми» снова едва слышно доносилась откуда-то изнутри, словно сам дом пел свою приветственную песню.

Сара и Джеймс вернулись в холл, где их уже ждали Рамон и Инес, по-прежнему стоявшие с этими странными, слишком широкими улыбками.

– Ну что же, сеньоры Уильямс? – спросил Рамон, сложив руки на груди. – Вы приняли решение?

Сара глубоко вздохнула.

– Мы бы хотели осмотреть кабинет Мориса Сантьяго. И, если возможно, найти те… запасные ключи, о которых вы говорили.

Инес одобрительно кивнула, словно их просьба была частью какого-то заранее продуманного плана.

– О, кабинет Мориса! Это сердце его вдохновения! Он всегда говорил, что именно там рождались его самые смелые идеи.

– И его самые… личные секреты, – добавил Рамон с загадочной ухмылкой. – Прошу за мной.

Он развернулся и повёл их по длинному коридору, вдоль которого висели тёмные, потускневшие картины в тяжёлых рамах. Воздух здесь был ещё плотнее, насыщенный запахом старой бумаги и сухих чернил. Коридор привёл их к массивной деревянной двери, украшенной причудливой резьбой.

Рамон распахнул дверь с драматическим жестом.

– Добро пожаловать в мир Мориса Сантьяго!

Кабинет был огромным. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь высокие окна, затенённые плотными шторами, создавая театральный полумрак. Первое, что бросилось в глаза Саре, был неимоверно большой портрет молодой женщины, висевший над резным камином. Её лицо, обрамлённое тёмными кудрями, было идеально прекрасным, с тонкими чертами и глубокими, выразительными глазами. На губах играла едва заметная, чуть печальная улыбка. Женщина была одета в платье из бархата тёмно-зелёного цвета, и её поза излучала некую таинственность.

– Кто это? – невольно вырвалось у Сары.

– Ах, это она! – воскликнула Инес, с благоговением глядя на портрет. – Морис называл её своей музой. Говорил, что она была его вдохновением… и его проклятием. Он нарисовал её бесчисленное количество раз. Прекрасная француженка. Её звали Иветта.

Джеймс тем временем оглядывал остальную часть комнаты. Стены от пола до потолка были уставлены огромными книжными шкафами, заполненными тысячами томов. Переплёты из кожи и золота тускло блестели в полумраке, обещая бесчисленные истории. В центре комнаты стоял массивный письменный стол, заваленный бумагами, чертёжными принадлежностями и какими-то странными безделушками.

– Итак, ключи, – напомнил Джеймс, подходя к столу. – Вы говорили, они где-то здесь.

Рамон пожал плечами.

– Морис всегда говорил, что порядок – это для скучных людей. Он всегда оставлял вещи там, где ему было удобно. Но я помню, что иногда он прятал их в книгах. Он любил, когда всё имело второе дно.

Сара и Джеймс начали осторожно осматривать стол и ближайшие полки. Среди кипы старых чертежей и пыльных фолиантов они искали хоть что-то, напоминающее ключи. Джеймс открывал толстые тома, пробегая глазами по страницам, словно искал послание. Сара тем временем заглядывала в ящики стола, которые, к их удивлению, оказались незапертыми.

– Вот! – воскликнула Сара, вытаскивая из верхнего ящика стола небольшой, обтянутый кожей футляр.

Внутри, на бархатной подложке, лежала связка старинных железных ключей. Они были тяжёлыми, с витиеватыми бородками, и выглядели так, будто им было не меньше века. Один из них, самый большой и тёмный, был явно предназначен для входной двери.

– Отлично! – облегчённо выдохнул Джеймс. – Наконец-то что-то понятное.

Инес подошла ближе, её улыбка стала ещё шире.

– Ах, да. Эти ключи… Морис называл их – ключами к свободе. Он всегда говорил, что дом сам решит, кому их показать. – Она провела пальцем по обтянутому кожей футляру. – Он говорил, что каждый ключ имеет свою душу. И каждый из них открывает нечто большее, чем просто дверь.

Сара взяла связку ключей. Они были холодными на ощупь, но в то же время излучали какое-то странное, почти электрическое тепло.

– Ну что ж, теперь у нас есть ключи, – сказал Джеймс, обращаясь к Рамону и Инес. – Мы готовы обсудить условия аренды, стоимость и всё остальное.

Рамон и Инес на мгновение замерли, их странные улыбки померкли. Они переглянулись, словно им задали вопрос, к которому они были совершенно не готовы. Впервые за всё время их поведение стало… неуверенным.

– Условия… – начал Рамон, пытаясь собрать мысли. – Да. Условия. Конечно, есть определённые… формальности.

– Сеньор Сантьяго всегда был очень… щедр, – подхватила Инес, её голос прозвучал чуть громче, чем обычно, словно она пыталась убедить саму себя. – Он оставил чёткие инструкции. Стоимость аренды составляет пятьсот долларов в неделю. Это очень умеренная цена за такой дом, не так ли? И, конечно, никаких контрактов. Морис не любил бумажную волокиту. Всё на честном слове.

Сара и Джеймс снова обменялись недоуменными взглядами, но на этот раз в их глазах читалась не только странность, но и доля подозрения. Пятьсот долларов в неделю за такой огромный и роскошный, пусть и запущенный, дом в Буэнос-Айресе было невероятно дёшево. И полное отсутствие контракта? Это было совершенно немыслимо для аренды такой недвижимости.

– Никаких контрактов? – уточнил Джеймс. – А как же… юридические аспекты? Страховка?

Рамон нервно усмехнулся.

– О, Дом Сантьяго сам о себе позаботится. И о своих жильцах тоже. Морис всегда говорил, что лучшие сделки заключаются сердцем, а не чернилами. Просто… оставляйте деньги на столике в холле по понедельникам. В конверте.

– В конверте? – переспросила Сара, чувствуя, как абсурдность ситуации достигает апогея.

– Да. В конверте, – подтвердила Инес, кивая с нарочитой серьёзностью. – И не беспокойтесь о квитанциях. Морис считал, что доверие – это лучшая квитанция.

Уильямсы стояли, обдумывая услышанное. Невероятно низкая цена, полное отсутствие бумаг, странные "риелторы" и общая атмосфера тайны и заброшенности. Это было безумие. Но для архитекторов, ищущих что-то необычное, это безумие было слишком притягательным. Они искали вдохновение, а нашли целую загадку.

– Хорошо, – наконец произнесла Сара, взвешивая в руке связку старинных ключей. – Мы согласны.

Лица Рамона и Инес мгновенно преобразились. Их странные улыбки вернулись, но на этот раз в них читалось явное облегчение.

– Превосходно, сеньоры! – воскликнул Рамон. – Вы не пожалеете! Дом Сантьяго будет рад вам!

– Да, – добавила Инес, её глаза блестели. – Он давно ждал таких… особенных жильцов.

Сара и Джеймс попрощались с риелторами, которые, казалось, были счастливы, как дети, и поспешили выйти из дома на солнечную Авенида Мелиан. Воздух снаружи казался невероятно свежим и чистым после тяжёлой атмосферы Дома Сантьяго.

Рамон и Инес смотрели им вслед из-за кованой ограды, пока Уильямсы не скрылось из виду. Их лица мгновенно утратили все странные улыбки. Взгляд Рамона стал усталым, а Инес нервно пригладила тщательно уложенные волосы.

– Ух, это было сложнее, чем я думал, – пробормотал Рамон, потирая виски.

Инес вздохнула, прислонившись к стене дома.

– Я думала, они никогда не согласятся. Особенно эта женщина… Она была слишком практичной.

– Но Дом выбрал их, – сказал Рамон, глядя на старинные ставни. – Он всегда выбирает. И мы просто… помогаем ему. Хотя, признаю, про «конверт на столике» мне почти не хватало воздуха.

Они оба тихо рассмеялись, после чего Рамон стал снова напевать: «Ми Ре Ми Ре Ми».

Глава 2. Анонимная наводка. 22 апреля 1998 год. 9:55.

Си Ре До Ля. Эта мелодия преследует меня с самого утра. Что она значит? Где я её слышал? Или мне просто мерещится?

Я сидел в своем прокуренном «Шевроле», припаркованном через дорогу от дома на Авенида Мелиан. Утреннее солнце Буэнос-Айреса только начинало пригревать. Из приоткрытого окна доносился почти неуловимый запах… чего-то странного.

Мой диктофон лежал на приборной панели, готовый к работе. Анонимный звонок был коротким, голос глухим и искаженным, но слова врезались в память: «Дом на Авенида Мелиан. Что-то там нечисто. Копай». Я, журналист Хуан Гонсалес, повидавший на своем веку немало грязи, знал, что такие звонки не поступают просто так.

Итак, я был на месте. Дом выглядит… мрачно. Старое здание, архитектура в французском стиле. Высокие окна, ставни, закрытые как веки мертвеца. Невольно вспоминаются старые истории о призраках и пропавших без вести.

Наконец, такси остановилось у кованой ограды. Из него вышли двое: женщина – рыжая, невысокая, лет сорока, и мужчина – высокий, в очках, с блокнотом. Пара американцев, должно быть. Вон, к ним уже идут двое местных. Мужчина и женщина, одетые безупречно, но с какой-то старомодной, почти музейной элегантностью.

После непродолжительного разговора все зашли в дом. Я потянулся к диктофону.

Запись первая: 22 апреля 1998 год. Район Авенида Мелиан. На часах 10:01. Пара архитекторов, предположительно из США, по фамилии Уильямс обсуждали с другой парой, предположительно риэлторов, Рамоном и Инес дом какого-то Мориса Сантьяго. Американку зовут Сара. Имя мужчины не называли.

Эти двое, Рамон и Инес. Похожи на персонажей из второсортного фильма ужасов. Их улыбки… пластиковые. Такие бывают у тех, кто видел слишком много или у тех, кто сам что-то скрывает. Что ж, подожду. Посмотрим, что будет дальше.

Запись вторая: На часах 10:20. Уильямсы вышли на улицу. Женщина выглядела недовольной, мужчина был спокоен и всё время разглядывал дом. Они что-то обсуждали, но спустя пару минут вернулись обратно.

Запись третья: 10:39. Уильямсы снова вышли из дома, но на этот раз вместе с риэлторами. В руках у американки связка ключей. Похоже сделка состоялась.

Как только Уильямсы ушли фальшивые улыбки с лиц риэлторов тут же исчезли. Они о чём-то поговорили, затем оба рассмеялись. Типичное поведение аферистов.

Запись четвёртая: 10:49. Риэлторы садятся в машину. Начинаю слежку.

Я держал дистанцию, едва виднеясь в их зеркале заднего вида. Эти двое – Рамон и Инес – были не просто продавцами недвижимости. Что-то в них кричало о тайне, о чём-то, что было гораздо глубже, чем просто показ старого дома. Я следил за ними, стараясь не привлекать внимания, сквозь плотный поток машин на Авенида Мелиан. Мелодия «Си Ре До Ля» продолжала звучать в моей голове, будто привязанная к ним, к этому дому, ко всей этой странной истории. Я должен был понять, что она значит.

Они ехали не слишком быстро, их маршрут был извилист, будто они пытались запутать следы. Похоже, у них не было срочных дел.

Через двадцать минут они припарковались у кафе «las violetas» в районе Альмагро. Не самое логичное место для риелторов после «сделки».

Я остановился за грузовиком, и наблюдал. Рамон и Инес зашли внутрь. Я подождал несколько минут, потом вышел из машины. Чтобы скрыть лицо я натянул шляпу пониже и направился к кафе. Проходя мимо машины риэлторов, я обратил внимание что это был старенький убитый седан. Эта машина явно не подходила тем, кто сдаёт дом на Авенида Мелиан.

Я заказал кофе, стараясь выглядеть как обычный посетитель, и занял столик через один от Рамона и Инес. Они пили матэ и спокойно беседовали. Никаких бумаг, никаких деловых разговоров. Только тихая беседа, изредка прерываемая смехом.

Они провели в кафе около получаса, затем встали и направились к выходу. Я вышел следом. Вернувшись в машину, я продолжил слежку.

Вскоре риелторы снова поехали. Они продолжают вести себя так, будто им совершенно некуда торопиться. Это необычно, очень необычно. Люди, только что завершившие «сделку», обычно торопятся в банк, чтобы положить деньги, или, по крайней мере, в свой офис, чтобы отчитаться. Но не эти двое. Они едут медленно, словно просто катаются по городу. Куда же они направляются?

Они въехали в район Сан-Кристобаль. Здесь нет той ухоженности Авенида Мелиан, нет высоких деревьев и элегантных особняков. Это рабочий квартал, где жизнь кипит по-своему. И вот, наконец, они остановились у небольшого, неказистого дома, обшарпанного временем, с потрескавшейся штукатуркой и выцветшей краской на дверях.

Рамон и Инес вышли из машины. Никаких фальшивых улыбок. Их лица были… обычными. Усталыми. Они выглядели как два человека, которые только что закончили тяжёлую смену. Это совсем не вяжется с тем образом, который они демонстрировали американцам. Я был уверен, что они сейчас зайдут в этот дом, но они куда-то пошли. Я пошёл за ними. Свернув за угол, они прошли ещё немного и зашли в какое-то здание. Я подошёл к нему. Над входом висела выцветшая табличка: Дом престарелых. Признаться такого я не ожидал.