Пепел дружбы: красноярские тени

«Выходим» – прохрипел Влад, протирая рукавом закопченное лицо. Он выглядел изможденным, но собранным. Рана на предплечье, скрытая порванной тканью куртки, явно беспокоила его – он бережно двигал рукой. «Шторм кончился, но фон тут еще долго будет пиздецовый. Надо искать укрытие глубже. Метро. Или бомбоубежище. Знаешь, что – нибудь поблизости?»

Алекс, прислонившийся к холодной стене, с трудом выдавил из себя: «Метро… „Площадь Революции“ … километра полтора отсюда… но…» Он махнул рукой в сторону выбитого окна подъезда, за которым лежал кошмарный пейзаж. «Как? Сквозь это?»

«Как – как… ползем, пробираемся, убиваем всех, кто мешает» – отрезал Влад. Он поднял свой фонарь, щелкнул – луч, заметно потускневший, все же пробил полумрак: «Твой арматурный друг нам пригодится. Держи». Он подтолкнул к Алексу ржавый прут, который тот бросил, вбегая в подъезд. Алекс взял его. Холодный, шершавый, неудобный. Но тяжесть в руке давала жалкое подобие уверенности. Его собственная царапина на руке горела, пульсировала, края были неестественно красными и припухшими. Он старался не смотреть на нее.

«Правила выживания номер один, Леха: не замирай. Движение – жизнь. Особенно когда вокруг…» – Влад кивнул в сторону улицы, где послышался новый звук: не крик, а протяжный, полный отчаяния вопль, резко оборвавшийся: «…включается буфет. Пошли. Я – первый. Ты – в метре сзади. Смотри по сторонам, особенно на верхние этажи и подворотни. Услышишь щелканье или рычание – орешь. Понял?»

Алекс кивнул, сглотнув комок страха. «Понял».

Выход на улицу был как прыжок в индустриальный ад. Воздух, густой от дыма и пепла, резал легкие. Температура была аномально высокой, несмотря на сибирское утро. Они шли по проезжей части, петляя между сгоревшими остовами машин, оплавленными трамвайными рельсами и горами строительного мусора. Под ногами хрустело битое стекло и что – то более хрупкое – фарфор? Кости? Алекс старался не думать. Он сосредоточился на спине Влада, на дрожащем луче фонаря, выхватывающем из мрака кошмарные картины:

Группа людей, человек пять, копошилась у разбитого витринного окна универмага. Они дрались за тюбики с кремом, за пачки сигарет, за бутылку с непонятной жидкостью. Один, с окровавленным лицом, отчаянно лупил другого обломком кирпича, вырывая у него банку тушенки. Никто не обращал внимания на Влада и Алекса.

Женщина сидела на тротуаре, прижимая к груди что – то завернутое в окровавленное одеяло. Она качалась и тихо пела колыбельную. Одеяло было слишком маленьким для ребенка.

Мужчина в истлевшем деловом костюме брел навстречу им, вытянув руки, как зомби. Его лицо было покрыто страшными волдырями, один глаз вытек. Он мычал что – то невнятное, пуская пузыри кровавой слюны. Влад резко свернул в сторону, уводя Алекса за груду плит. «Радиационный ожог. Скоро сдохнет. Не подходи».

И повсюду – трупы. Под завалами, размазанные по асфальту, висящие на балконах. Некоторые – обугленные до неузнаваемости. Запах смерти висел в воздухе плотной, сладковато – тошнотворной пеленой, смешиваясь с гарью.

«Люди… с ума посходили», – пробормотал Алекс, едва переставляя ноги. Контузия, недосып, страх и боль от царапины сливались в свинцовую усталость.

«Не все. Смотри» – Влад пригнулся, указывая лучом фонаря в переулок слева. Там, в тени уцелевшей стены, стояла группа. Трое мужчин. Один – с обрезом, явно самодельным. Двое других – с монтировками. Они смотрели на Влада и Алекса оценивающе, хищно: «Вот эти – не сошли. Они адаптировались. Быстро. Ищут, кого ограбить или сожрать. Держим дистанцию».

Они обогнули опасный переулок, но чувство слежки не покидало. Влад ускорил шаг. Метро было еще далеко. Город напоминал гигантскую ловушку, где за каждым углом таилась смерть – от руин, радиации, людей… и других тварей.

Рычание донеслось внезапно. Не сбоку. Сверху. С крыши двухэтажного магазинчика, мимо которого они пробирались.

«Блядь! Верх!» – заорал Влад, резко отпрыгивая в сторону и толкая Алекса под навес разрушенного киоска.

Сверху свалилась тень. Не одна. Две. Первая – крупная, похожая на ту, что они убили в подъезде, но с более длинными, хищными когтями. Она врезалась когтями в асфальт как раз там, где стоял Влад секунду назад. Вторая – поменьше, юркая – прыгнула на крышу киоска над Алексом, издавая пронзительный, визгливый вой.

«Они стаей!» – выдохнул Алекс в ужасе, вжимаясь в стенку киоска. Он видел, как Влад, пригнувшись, метнул свою дубину не в большую тварь, а в киоск, прямо под ноги той, что была над Алексом! Удар пришелся по стеклянной витрине. Остатки стекла с грохотом обрушились внутрь, и тварь на крыше, потеряв опору, с визгом провалилась вниз, в темноту киоска.

Большая тварь не дала Владу передышки. Она рванула к нему, двигаясь скачками, невероятно быстро, отталкиваясь всеми конечностями. Когти свистели в воздухе. Влад, оставшийся без дубины, использовал фонарь как оружие: он бил лучом в глаза, пытаясь ослепить, и отбивался корпусом фонаря, как кувалдой. Металл корпуса звенел, принимая удары когтей. Тварь была сильнее и яростнее предыдущих. Она не отступала, ее желтые глаза горели нечеловеческой ненавистью.

«Алекс! Киоск! Добей!» – закричал Влад, едва уворачиваясь от удара, который мог распороть ему живот. Он отступил к стене, зажатый.

Алекс оглянулся. Из разбитой витрины киоска доносилось яростное шипение и скрежет когтей по металлическим полкам внутри. Тварь там была ранена, но не убита. Она пыталась выбраться. Алекс сжал арматуру. Страх кричал в нем, чтобы он убежал, пока Влад отвлекает большую. Но вид друга, отбивающегося от чудовища, пересилил. Он рванул внутрь киоска.

Тьма. Запах гнили и разлитой химии. Луч Владового фонаря мелькал снаружи, выхватывая клочья мрака. Алекс увидел тварь. Она застряла между упавшими стеллажами, одна задняя нога была неестественно вывернута, но передние когти яростно рвали металл, пытаясь освободиться. Ее глаза, светящиеся желтым, нашли Алекса. Она зашипела, плюнула в его сторону сгустком черной слизи.

«На… нахуй!» – заорал Алекс, не думая. Он размахнулся и со всей силы вогнал острый конец арматуры в открытую пасть твари. Хруст. Шипение. Тварь дернулась, из пасти хлынула черная жижа, но не умерла. Она рванулась на арматуру, пытаясь дотянуться когтями до Алекса. Он отпрянул, выдернул арматуру (она вышла с отвратительным чавканьем) и снова ударил. В голову. В шею. Он бил, пока тварь не перестала дергаться, заливая все вокруг липкой, вонючей чернотой. Он дышал как загнанный зверь, руки по локоть в слизи, тошнота подкатывала к горлу.

Снаружи раздался душераздирающий визг. Алекс выскочил из киоска. Влад стоял над поверженной большой тварью. Он дышал тяжело, по лицу текла кровь из царапины на щеке. В руке он держал длинный, изогнутый коготь, выломанный у твари. Самого когтя не хватало на ее передней лапе. Влад использовал его как кинжал, вонзив твари в основание черепа. Черная жижа пульсировала из раны.

«Ловко… ты ее…» – начал Алекс, но Влад резко его перебил.

«Молчи!» Он прислушался. Откуда – то из глубины квартала, привлеченные шумом боя, доносилось ответное рычание. Не одно. Несколько. И… человеческие голоса. Злые, возбужденные. «Нас нашли. И те, и другие. Бежим!»

Они рванули вперед, не разбирая дороги, прыгая через завалы, спотыкаясь о трупы. Луч фонаря Влада скакал перед ними, как сумасшедший. Алекс чувствовал, как горячая волна от царапины поднимается по руке, как будто яд растекается по венам. Он слышал за спиной – и близкое рычание тварей, и крики людей: «Стой, мудаки! Сдавайтесь! У нас ствол!» – Началась погоня.

Они свернули в арку, выбежали на более широкую улицу. Впереди, в полукилометре, угадывался знакомый силуэт – вход на станцию метро «Площадь Революции». Часть его фасада была разрушена, но сам спуск под землю казался целым. Луч надежды.

Но путь преградила новая группа. Не твари. Люди. Шестеро. Оборванные, грязные, с безумными глазами. Вооруженные кто чем: лом, нож, бита, а у одного в руках – охотничий нож с длинным лезвием. Они стояли полукругом перед спуском в метро, как разбойники у большой дороги. За их спинами виднелись другие выжившие, робко ждавшие очереди спуститься, но боящиеся этих «хозяев положения».

«Куда спешите, братцы?» – крикнул самый крупный, с битой, покрытой темными пятнами. Его лицо было обезображено оспинами ожогов: «Подземка – наша. Плата за вход – всё, что ценного несете. И фонарик этот – наш».

Влад остановился, переводя дыхание. Он посмотрел на спуск в метро – их спасение. Потом оглянулся. Из переулка, откуда они выбежали, показались две тени – Твари. Они не спешили, выжидая, чуя легкую добычу. И сзади, по их следу, бежали те трое с обрезом и монтировками, ора: «Держи их! Они наши!»