На драконе по галактикам. Рассказы

– А Димка? – не унималась хозяйка.

– Какой Димка?

– Как же, Димка, Толика Котова сын!

– Так Димка твой, лет пять как в городе живет, только летом в отпуск к отцу и приезжает.

– И то правда, Поля, и что делать-то с туманом с этим, вдруг и взаправду помрем? – Александра Андреевна закончила жарить рыбу и уселась за стол к подруге.

– Ой, не знаю, Саня, куда я со своей спиной выберусь?

Спина у семидесятивосьмилетней Полины Евгеньевны и правда сильно болела, особенно по утрам.

– Да и куда поедем-то, Саня? – вопрошала гостья.

– А хоть в район, пусть нас там и размещают, где хотят.

– Ну, ладно, в район, так в район. Собираться что ли идти? – Полина Евгеньевна с грустью взглянула на подругу, уж больно ей не хотелось покидать родную деревню.

– Иди, Поля, иди, я за тобой зайду.

– Ну я пошла. Рыбу с собой возьми, поужинаем в районе, – гостья все не уходила, даже из-за стола не встала.

– Иди уже, Полина, – хозяйка повысила голос, – собирай пожитки.

– Ладно-ладно, подняться только надо, спина окаянная, – Полина Евгеньевна наконец встала и направилась к выходу.

Через час Александра Андреевна зашла в дом Полины Евгеньевны, который практически ничем не отличался от ее домика, разве что кухня была побольше. С собой у старушки был небольшой коричневый потрепанный чемодан, и полиэтиленовый пакет, из которого пахло жареной рыбой. Одета была в старое болоньевое пальто серого цвета, а на голове красовался вязаный бежевый берет.

– Ты чего так разоделась-то? Тепло же на улице, – улыбнулась хозяйка, глядя на подругу.

– Так это сегодня тепло, а что потом случится – неизвестно, может мы до зимы в районе просидим, а может еще куда увезут? Ты что не собираешься-то? – возмутилась Александра Андреевна, увидев подругу сидящей перед телевизором и совершенно не готовой к поездке, – так и тумана этого дождемся.

– А хоть и дождемся, мне как-то все равно. Знаешь, Саня, никуда я не поеду, коли помирать, так в своем доме. Чему быть, тому не миновать, – Полина Евгеньевна отвечала совершенно спокойно, – да и кто нас повезет-то? Автобусы уж неделю как к нам не ездят, а Галка-продавщица вчера сказала, что и продукты в деревню больше не возят, даже хлеб не свежий, остатки распродают.

– Пойдем к Колюхе, у него мотоцикл с коляской, не откажет нас отвезти. Сколько мы ему добра сделали? Ты же его оболтусов грамоте в школе обучала? – не унималась Александра Андреевна.

– Не долго-то я их и обучала, на пенсию спровадили. Да что там говорить, ты и сама сколько им уколов сделала пока фельдшером трудилась? Нет, Саня, не поеду я никуда, а ты поди к Колюхе, не откажет, конечно, отвезет, – Полина Евгеньевна отвернулась к телеэкрану.

– Ну как знаешь, пошла я тогда, – Александра Андреевна, вышла за дверь, не прощаясь.

– Ишь какая, даже до свидания не сказала. Подруга называется, – сама себе пробубнила хозяйка.

Через десять минут в дом вернулась Александра Андреевна:

– Нету Колюхи, уехал он, да и все в деревне уехали. Совсем никого не осталось.

– Что ты мне врешь? Не ходила ты к Колюхе, постояла во дворе, и обратно вернулась, – Полина Евгеньевна говорила строго, но с улыбкой.

– А что? Ничего я не вру.

– А то, что врешь. До Колюхи километра три топать, не успела бы ты. Не ходила ты ни куда!

– А хоть бы и не ходила, что с того? Все одно на деревне тишина, все разъехались, – Александра Андреевна поставила свой чемодан у дверей, сняла обувь и, не дожидаясь приглашения, прошла в комнату и села за стол.

– Чаю налить? – как не в чем не бывало спросила хозяйка.

– Налей уж, коль не шутишь.

Пока Полина Евгеньевна ходила на кухню, перестал показывать телевизор.

– Ну, всё, Поля, сейчас начнется.

– Что начнется-то?

– Как что? Туман.

Старухи уселись за стол, положили из полиэтиленового пакета на тарелку жареную рыбу и стали ужинать. Чай сладкий, рыба вкусная, что еще надо? А как же туман? А что туман! Чему быть, того не миновать.

***

Всё

обязательно

будет

отлично!

Как часто мы слышим эту дурацкую установку.

Мне кажется, что это уже не совсем прилично

Столько лет трясти перед моим носом морковкой.

Всё

обязательно

будет

отлично!

Эта теория уже надоела изрядно.

Но я повторяю заезженную фразу бодро и ритмично,

Хотя эта мантра выглядит очень уж заурядной.

Всё

обязательно

будет

отлично!

А ведь верю! Живу и верю, вариантов не много.

И вроде бы жизнь одинакова и совсем типична,

Но по крайней мере, не накрывает унылая безнадёга.

Всё

обязательно

будет

отлично!

Конечно же будет, только вот, наверное, не часто.

Да мне, признаться, это уже не сильно критично,

Просто хочу разглядеть в чем разница, для контраста.

ЗДЕСЬ

ИГРОК

Камень на сердце,

Море не спрячет тайну,

Новые чувства.

Лёха, задумавшись, шёл вдоль берега Чёрного моря. Погода была плохая, пальцы на руках замерзали даже в карманах брюк, плечи были приподняты, капюшон на голове. Лёха брëл по каменистому берегу, запинаясь о камни, в ушах свистел ветер, но Лёха всë шёл, не обращая внимания на погодные катаклизмы.

В голове у молодого человека бушевала единственная мысль – где достать денег. И самое противное то, что денег необходимо много. Лёха уже успел взять кредит в банке на триста тысяч, сдать в ломбард золотую цепочку с крестиком за пятерку, обратиться к родителям и занять у них пятьдесят, обзвонить всех своих друзей и знакомых и насобирать ещё тридцатку. Но денег всë равно не хватало. А ведь это такой шанс отыграться!

Ему, простому парню, по большому секрету нашептали верную ставку, но взнос должен быть не меньше миллиона. И он обязательно его достанет.

Оставалась одна надежда – надо попросить у Танюхиных родоков. Только как это сделать? Она ни за что не согласится, зная, что он все деньги опять отнесет букмекерам. Лёха судорожно напрягал свои извилины, сожалел о проданной полгода назад машине, когда он, как дурачок, поверил какому-то проходимцу, который обещал стопроцентный верняк. Срочно надо было что-то придумать. Шестьсот пятнадцать тысяч!!! Он был близок к панике. Лёха был в ломке, но не в героиновой, а в игровой.

Его жена Татьяна с двухлетним сынишкой сейчас находилась у своих родителей, отношения с ней не ладились, так как она не одобряла Лехиных игроцких увлечений, и по этому, в молодой семье регулярно происходили ссоры. Буквально пару дней прошло с тех пор, как супруги решили некоторое время отдохнуть друг от друга, и Таня перебралась в отчий дом.

Лёха остался один, но не особо этому огорчился, тишина, покой и пиво по вечерам. Красота. И тут Лёхе в голову пришла мысль. Дедовские ордена и медали с войны. Точно. У Танюхи дед в войну был полковником, этих орденов от него осталось – не сосчитать, вроде бы даже Звезда Героя была. Все проблемы одним махом решатся.

Лёха тут же достал телефон и позвонил жене, долго извинялся, плаксивым голосом сообщил супруге, что очень сожалеет о случившихся ссорах и напросился в гости к Таниным родителям, чтоб с ней помириться.

Через полчаса Лёха сидел на кухне напротив жены, хлебал свежеприготовленный гороховый суп и усиленно вымаливал прощения. Дома оказались только жена с сыном, у которого как раз был дневной сон, и по этому никто им не мешал выяснять отношения. Наконец, Таня сдалась, они с Лехой тепло обнялись и крепко поцеловались. Сын проснулся, и молодая мама стала собираться на прогулку, а Лёха напросился помыть за собой посуду. Ребенок был уже одет, но Леха так с посудой и не справился и, супруги договорились, что Лёха гулять не пойдет, а домоет посуду и подождет их в квартире.

Когда Таня с сыном вернулись с прогулки, в квартире Лёхи не оказалось.

Через три дня Татьяна сидела в кабинете у следователя и давала свидетельские показания по поводу кражи орденов и медалей её деда, а Лёха уже как несколько часов находился в камере предварительного заключения, дожидаясь суда об избрании меры пресечения. Полиции его сдал ломбардщик, к которому Лёха на радостях примчался с наградами. Таня готовилась подавать на развод, а Леха готовился отбывать срок.

***Рассказывать ли детям о войне?А может им сказать совсем немножко?Вдруг хватит детворе двух слов вполне?К чему им знать про голод и бомбёжки?Не вспоминать блокадный Ленинград,Забыть героев братские могилы.Так легче и спокойней во сто крат.В конце концов, мы все же победили.Зачем нам вспоминать концлагеря?Как узников травили едким газом.Ведь удалось же, проще говоря,Искоренить фашистскую заразу.Но в сердце бьётся памяти озноб.Сегодня нам такое и не снилось,Мы не забудем вечно, в жизни чтобВсе это никогда не повторилось!И дети чтобы помнили всегда,Вели с дедами о войне беседы.Как люди в те далекие года,Ковали нам Великую Победу.

ТИМА

– Мам, смотри, что это? – восьмилетняя Даша удивленно смотрела в светлое ясное небо, на котором присутствовала всего одно облако.

– Где? – посмотрела туда же её мать, – что там? Облако?

– Да нет же, – не унималась Даша, – смотри, это же наш Тима.

– Где Тима? – мама смущенно стала оглядываться по сторонам в поисках своего кота, который, конечно же остался дома.

– Да вот же, на небе, неужели ты не видишь? – Даша была в непонимании, – ну вот же он, улыбается.

– Прекрати, дочка. Во-первых, кошки не улыбаются. Во-вторых, наш кот дома. В-третьих, на небе, кроме облака ничего нет.

– Да как же нет-то? – начала было Даша, но остановилась.

Ее любимый кот Тимофей, светло серой дымчатой раскраски, очень явственно сказал ей:

– Тс-ссс, – приложил кошачий коготок к мордочке и тут же исчез.

Девочка плохо соображала, что происходит, но послушалась, и просто пошла молча рядом с мамой. А мама, не переставала в полголоса сама себе причитать:

– Глупости какие-то придумала. Тима ей на небе померещился. Сидит себе, старый, у порога, нас дожидается. Никуда он не делся.

Мама Даши, Софья Алексеевна, была довольно-таки строгой, и при этом симпатичной молодой женщиной тридцати трёх лет. Одевалась всегда элегантно, и Дашу тоже наряжала подобающе. Например, сегодня на маме было одето длинное фиолетовое платье, а чёрные волосы украшала фетровая шляпа, при этом, Даша шествовала в строгом чёрно-белом костюме. Жарко, конечно, но, как говорила мама, красота требует жертв.