Сглаз

Вдалеке виднелась полоска из деревянных реек. С боков забором служили покосившиеся сарайки и баня. С тыла огород охраняли громадные ели с шершавыми макушками, которые пиками втыкались в прозрачное небо.

– Меня сейчас вырвет, – прошептал Игорь.

– Если начал, надо кончить, – ответил Миха. Его брови прикрыли веки, а зубы слегка покусывали щёку изнутри. – Погнали.

Он махнул рукой и широким шагом вступил на петлявшую меж кустов тропинку. За спиной послышался двойной глубокий выдох и неспешные шаги.

Осторожно, то и дело цепляясь за ветки, парни подходили к дому. В головах шумело и отбивало чечётку сердце. «Это виски», – думал каждый про себя. Нет. Другое. В животах парней начал просыпаться и сладко потягиваться его величество Страх.

Дошли до крыльца. Прошли чуть дальше и замерли. Дверные петли заскрипели: «Куда вы?» Или им послышалось? Миха шикнул. Стали прислушиваться. Дверь молчала. Лишь тонкая щель появилась в проходе и подглядывала за тремя, которые продолжили путь через задний двор, а когда дошли до забора, то на ощупь попытались найти калитку.

– Нет её здесь, – сказал Игорь.

– А! – вскрикнул Вадим.

– Что?

– Я посадил занозу.

– Придурок, – фыркнул на него Миха. – Пойдём левее, там виднеется щель. Отломаем одну рейку и войдём.

– М-м-м. Кража со взломом – как заманчиво.

– Игорь! Хватит! – Миха уже заглядывал в проём. – Там за кустами вижу теплицу.

Он упёрся на забор руками и надавил. Доска, что прожила здесь лет пятьдесят, а то и все сто, застонала, издала последнее громкое «стой!» и разломилась надвое. Нижнюю часть Миха легко вытащил. Верхняя срослась со ржавыми гвоздями и осталась на своём месте.

– Пошли, – скомандовал он и исчез.

Остальные не двинулись, смотрели немым отражением друг на друга. Луна светила над лесом, и её мутные лучи проникали сквозь новое отверстие, приглашая войти, будто в портал другого измерения.

– Что там у вас? Яйца лопнули? – голос доносился издалека. – Я почти у цели. Твою же мать! Я запутался!

Похоже, выбора нет. Парни пролезли сквозь дыру и оказались перед густыми зарослями кустарника, который был окутан чем-то вроде паутины.

– Наверное, сетка от птиц, – прошептал Игорь и вытянул руку. – Вон. Смотри.

В глубине этой поросли барахталось тело.

– Миха!

– Я запутался в сетке. Идите осторожней, она колючая. Я порвал рукав олимпийки и, похоже, плечо.

Игорь решительно заправил кофту в брюки, а брюки в носки. Вадим последовал его примеру. Снял жилетку и закинул на забор, потом быстро заправил футболку в джинсы, которые не влезли в носки – слишком широкие. «Хотел ведь надеть спортивки», – подумал он.

– Не двигайся! – шёпотом крикнул Игорь в сторону Михи.

– Мы идём! – в тон добавил Вадим.

Силуэт замер, но были слышны едва различимые ругательства. Спасительная сила пробиралась сквозь спутанные ветви и нейлоновые нити с когтями, которые глубоко цеплялись за одежду. Что это может быть? Игорь опустил голову, нащупал колючку, аккуратно взял подушечками пальцев и поднял к лунному свету.

– Вадим, смотри. Это рыболовный крючок.

– Вижу. Двойной. Папа говорит, что такими удобно ловить крупную рыбу. Глянь на мои руки.

От рукавов футболки и до кистей их покрыли множество мелких царапин.

– А я переживал из-за занозы, – попытался пошутить Вадим.

– Говорил, одень джинсовку. Подними руки и иди за мной.

Медленно Игорь берётся за ветки кустов и отодвигает их вместе с сетью. Он ещё ни разу не зацепился кожей. Вот удача. До Михи оставалось каких-то десять шагов, как вдруг за спиной раздался мучительный стон боли. Такой звук не спутаешь с другим. Завывание тянулось сквозь сжатые зубы Вадима.

– Что? – обернулся Игорь.

– Я наступил на долбаный крючок.

– Что случилось? – спросил через плечо Миха

– Вадик ногу проколол.

– Иди ко мне, помоги выпутаться, потом на плечах его вынесем. К чёрту грёбаные огурцы!

– Я подожду. Иди, – Вадим попытался нагнуться, оценить степень поражения, но тут же получил жалом крючка по щеке, едва не зацепив правый глаз.

На расстояние в десять шагов у подростка уходит несколько секунд. У Игоря ушло минут пять. Рукава и правый бок кофты были в зацепках и кое-где торчали рваные длинные нити. Неважно. Главное до кожи они не достали. Спасибо маменькиным пальцам, что месяц связывали тугие петли.

– Как ты? – Игорь осматривал Миху. – Дай фонарик.

– Нет. Нас увидят.

– Так и я ничего не увижу. Мне надо тебя распутать.

– Ладно. Держи.

В руках Игоря фонарик показал плечо друга с выдранным клочком плоти. Образовалась тоненькая корочка, из которой, оставляя бордовую дорожку на рукаве, пробивался ручеёк крови. Ниже, на кисти, он сливался с другими, более мелкими красными дорожками, и вместе они стекали густыми каплями с кончиков пальцев. Фонарик показал ноги хозяина: со спортивных штанов Михи свисало более десятка крючков с сетью.

– Ты что, вообще под ноги не смотришь? Мне придётся кое-где порвать штаны.

– Да по фиг. Давай я вообще их сниму?

– И на обратном пути покалечишься.

– Ладно. Помочь?

– Нет. Главное, не дёргайся.

Аккуратно дрожащие пальцы просовывали жала сквозь ткань. Много в каких местах были дырки, поэтому работа прошла быстро.

– Готово. Пошли.

Игорь выпрямился и направил фонарик в сторону Вадима. Тот оставался неподвижным и щурился.

– Не слепи! Выключи! – крикнул он.

Свет погас. Игоря пошатнуло. За спиной Вадима, у забора, стояла старуха. Чёрная одежда скрывала всё, что ниже шеи. Создавалось ощущение, что голова парит в воздухе. Длинные волосы кружили вокруг неё серебристыми волнами, словно змеи. Лицо в лунном свете выглядело мертвецки белым, а огромные круглые глаза вот-вот выкатятся из орбит. Склера пожелтела, а веки были красны, будто янтарные камни в кровавой оправе. Даже Вадим, ноющей болью в затылке, ощущал её взгляд.

– Кто там? – спросил Миха и обернулся. – Блядь. Морозиха.

Траурные лохмотья старухи пришли в движения. Из них показалась рука и палец, который указал в сторону воришек. Ссохшиеся губы Морозихи начали быстро и почти беззвучно шевелиться, но в конце чётко произнесли: «Аминь». На секунду она замолчала, а потом из глубины гортани начали эхом доноситься слова:

"Раз!

Открывается сглаз!

Два!

Зачитана молитва!

Три!

От страха умри!

Четыре!

И вот ты в могиле!

Пять!

Будешь трупом лежать!"

Голова старухи склонилась, волосы затихли.

– Злу не место бродить по земле. Покайтесь или не встретите год нового цикла вашей жизни.

После этих слов она развернулась, открыла калитку и поковыляла к дому. Парни не двигались, пока её тело не скрылось за дверью дома.

– Так вот где была калитка, – нарушил тишину Миха.

– Тебя только это волнует? – ответил Игорь. – Пошли отсюда быстрее.

С трудом они добрались до Вадима. Он положил руки им на плечи и они выбрались из кустарного плена. Затем Миха велел ему лечь и поднять ногу.

– Дай фонарик, – сказал он Игорю и, когда получил, подсветил стопу, потом будто опытный хирург, серьёзным взглядом оценил ситуацию. – Неглубоко вошёл.

Миха ухватился за крючок и резко выдернул. Пациент даже не успел выдавить из себя какой-либо звук.

– Всё. Жить будешь.

– Мне кажется, я видел вселенную, – лёжа на спине, ответил Вадим. – А ещё я вижу свою жилетку. На ней сидит птица.

Все посмотрели на забор. Обычная ворона или ворон, особо не разберёшь в темноте. Миха присвистнул на неё – та не шелохнулась, даже голову не повернула.

– Может, она околела? – спросил Вадим, встал на одну ногу и прихрамывая подошёл к ней. – Или это чучело сделала старуха? Эй, ты, отдай мою жилетку.

Он дёрнул за бегунок на молнии. Птица ожила и расправила крылья.

– Парни, – шептал Игорь. – У неё нет глаз.

– Валим! Валим! Валим отсюда! – закричал Миха.

Беглецы петляли по переулкам и тропам, спешили ближе к дому, подальше от пережитого ужаса. Но это событие навсегда останется в их памяти, а от неё сбежать будет труднее.

Наконец, показалась знакомая улица, и парни остановились. Сердца барабанили по ушным перепонкам и сбивали дыхание. Постепенно страх начал отступать и вместо него подползли усталость и облегчение.

– Ну? Продолжим у Вадика? – Миха усмехнулся и достал из кармана ягоды малины. – Закуска есть.

– Ты дурак? Ты на фига это взял? – вспылил Вадим.

– Пока стоял, нарвал. А что такого? – Он закинул в рот всё содержимое ладони.

– Нас застукали и, вроде как, прокляли, – мрачно произнёс Игорь.

– Ерунда это, – ответил Миха.

– Я домой пошёл, – Игорь повернулся и махнул на прощанье ладонью над головой.

– Я тоже пойду, – сказал Вадим.

– Идите. Как бабы струсили. Штаны намочили? Переодеть торопитесь? – фыркнул Миха. – Это не вы уходите, а я вас покидаю. Сау булыгыз!

3

У всех людей ритуал перед сном примерно одинаковый: раздеться, умыться, расправить кровать или диван, лечь на подушку, укрыться одеялом. Для троих друзей в эту ночь можно добавить ещё один обязательный пункт: включить свет.

Первым это сделал Игорь.

От парней он уходил медленным сбивчивым шагом, но как только вышел из поля зрения, ускорился и влетел в дом, хорошенько заперев уличную дверь и ту, что между верандой и прихожей.

Несколько минут его тело прижималось к косяку и незаметно подгибало колени. Куда ни посмотри, всё от него уезжало, возвращалось на место и снова ускользало: стены, пол, потолок. Голова с желудком протестовали: избавиться от содержимого или перетерпеть. В последний момент Игоря передёрнуло. Он схватил стоящий рядом сапог и выплеснул наружу едкую жидкость с кусочками яблока. Нос зажгло, но, в общем, стало немного легче. Рука пару раз стукнула тыльной стороной в висок и стала придерживать стену, пока ноги вели тело на кухню к умывальнику.

Там Игорь разделся, аккуратно сложил одежду на ближайший табурет, почистил зубы и напоследок засунул голову под струю холодной воды. Он поднял глаза на умывальник, тот оставался на месте, затем повернулся и посмотрел в зеркало.

– Больше никогда, – произнёс он своему отражению.

Напоследок зачесал тонкой расчёской волосы назад и, более или менее довольный результатом, побрёл в свою комнату. “Завтра будет лучше” – подумал он и нырнул под одеяло.

На кухне качалась на проводе лампочка и холодным светом заглядывала через дверную щель на спящего Игоря.

Вторым стал Вадим.

В отличие от друга, он, не торопясь, доковылял до дома. Хотя, если бы не рана от крючка, то, не раздумывая, побежал в укрытие.

Небольшой одноэтажный домик с одной спальней, гостиной и кухней был уютным: с рюшечками и цветочками от маминой руки и деревянной мебелью от папиной. Сейчас Вадим радовался, что может сделать всё необходимое и не совершать долгих прогулок по нему. В ванной он умылся и промыл раненую стопу, немного подумал и вымыл вторую. На кухне заклеил рану пластырем. И, наконец, добрался до спальни, лёг на ближайшую кровать и спрятал голову под плед, чтобы включённый светильник на тумбе не мешал ему заснуть.

Сначала Миха решил прогуляться, но идея быстро отвалилась за отсутствием цели, поэтому повернул к дому. Несколько минут он сидел на крыльце и светил фонариком: на цветочную клумбу, себе под ноги, на щели забора и на корявую рябину, а когда проходил через порог входной двери, обернулся и прошёлся светом по всему двору. Чисто. Можно заходить и запереться на крючок.

Сон ещё не опускал веки Михи, поэтому он решил засесть в гостиной и посмотреть телевизор. К тому же есть остатки виски. Его тело упало на жёсткий диван, который достался от бабушки. Видимо, раньше не особо думали про удобства и то, что на нём можно спать. Но вставать было лень, да и к тому же всё необходимое лежало рядом на журнальном столике: виски, пиала с шоколадными конфетами и пульт от телевизора.

Спустя полчаса Миха свернулся калачиком и уснул. Раздеваться он тоже не захотел, как и вымыть покалеченную руку. Из пореза давно перестала идти кровь и образовалась корочка, к которой прилипла часть рукава олимпийки. Это решится завтра, а сегодня сон.

Экран телевизора то загорался и освещал силуэт спящего Михи, то полностью скрывал его во мраке. Хорошо, что он оставил включённым свет в коридоре.

***

Свободный от пыли и заполненный сладкой свежестью воздух наполнял тело Игоря. Перед глазами небо с пухлыми облаками в рамке из зелёной травы. Он лежал в поле и улыбался. Прекрасная свободная жизнь. Нет никого, кто нарушил бы покой и вклинился острыми замечаниями в мозги. Здесь всё по-другому. Нет переживаний о завтра, лишь вечное время «сейчас».

Медленными движениями рук, он помог себе перевернуться на живот. На траве внизу у самого носа Игоря лежал на спине мотылёк. Довольно крупный, величиной с большой палец. Крылья и лапки не двигались. Наверно спит. Конечно, ведь сейчас день, а мотыльки – обитатели ночи. Указательным пальцем Игорь легонько провёл по его спинке. Мотылёк ожил и начал перебирать лапками в воздухе. Он снова поднёс палец и тот уцепился за него. Теперь они смотрели друг на друга.

– Откуда ты? – спросил Игорь и поднёс его ближе.

Коричнево-рыжее, пушистое, с чёрными глазами существо наклонило головку, будто от сожаления или грусти, и вдруг начало рассыпаться, как ссохшийся осенний лист на ветру. Спустя несколько секунд от мотылька ничего не осталось. «Странно» – удивился Игорь и стал подниматься на ноги.

Поле, по которому он шёл, не имело границ, будто существует лишь два цвета: голубой и зелёный. Густая трава щекотала живот, но идти было легко; без цели и без проблем.

Но внезапно брюки за что-то зацепились. Игорь одёрнул ногу и услышал, как рвутся нити. Он посмотрел вниз: от бедра до стопы левая штанина была разорвана надвое и оголила мерзкие бугристые шрамы.

– Ненавижу, – прошептал он, а потом закричал: «Ненавижу!»

Внезапно небо раздвинуло двери и из него зловещей тенью, медленно стал опускаться чёрный куб. Игорь попытался бежать, но ноги начали вязнуть в тягучей массе и в итоге намертво застряли в ней. Он вырывался и кричал, но куб уже завис над ним и продолжал двигаться ниже, накрывая его словно колпаком. Вскоре беспросветная мгла окружила и проглотила его целиком. В полном мраке вдали показалась звезда, которая стремительно летела на Игоря. И, чем ближе она подлетала, тем отчётливее он понимал, что это не звезда. Это был огромный, словно планета, жёлтый, с мелкой сетью кровяных сосудов глаз.

В это время два его друга видели почти такие же сны. Тоже поле и небо, мотылёк, которого Миха прихлопнул. Вадим же испугался и решил от него уйти подальше, из-за чего постоянно оборачивался и не заметил, как наступил в чёрную жижу. Миха, вместо острой ветки, встретил солнечного зайчика, что постоянно светил в глаза, из-за чего начал раздражаться и упал лицом в мазут. А дальше: куб, мрак, глаз и невозможность вырваться из сна.

Парни ворочались и корчились от привкуса крови во рту. Постельное бельё пропиталось потом и воняло тухлой рыбой. Сон стал отпускать, лишь когда солнце показалось над лесом в полный круг.

4

Тяжёлая работа на заводе должна перекрываться привилегиями. В далёкие девяностые одной из таких стала раздача земельных участков в ближайшем от города посёлке Глубокий. Каждому цеху – свой район. Одними из первых их получили родители Вадима, Игоря и Михи, поэтому три друга были неразлучны не только в городе, но и на дачных выходных и каникулах. Дом Вадима стоял в центре, слева через три участка – Игоря, справа через два – Михи. И сейчас они впервые отдыхали здесь без родителей и чувствовали себя единоличными хозяевами. Но это было до того, как парни пошли на речку, залезли в чужой огород, и их застукала старуха. Теперь одному в пустых стенах было невыносимо. Тревога заполняла тело, словно дым сквозь щели. Жаль, что им раньше не пришла в голову идея заселиться у кого-то одного.

После долгого сна Игорь открыл глаза и резко сел в постели. Одеяло с подушкой на полу, подушка тоже, а простынь скомкана в ногах. Сквозь тюль комнату освещали лучи солнца. На улице было жарко, но тело трясло, и оно быстро покрылось мурашками. Оказалось, матрас под ним был влажным от пота.

– Надеюсь, только от пота, – сказал себе Игорь и посмотрел на прилипшие к телу трусы.

Его взгляд скользнул по комнате и зацепился за трюмо. В зеркале на него смотрел бледный с темнотой вокруг глаз незнакомец, который резко отвернулся, потряс головой и направился на кухню.