Осколки небесной короны

Элеонора Максвелл

Осколки небесной короны

Введение

Я не знаю, кто ты и когда ты прочтёшь это. Может быть, через год. Может – через столетие, когда и следов от нас не останется. Но если ты открыл эту книгу – значит, что-то ещё держит этот мир. И, возможно, ты хочешь знать, с чего всё началось. Или – как всё кончилось.

…Только, прошу, не ищи в этих страницах чётких ответов и прямых дорог, потому что всё, что мы пережили, всё, через что прошли – было далеко от прямоты. Мир тогда был уже треснувшим, словно тонкий лёд под ногами в весеннюю стужу: красивым снаружи, опасным в глубине. Он держался на последнем дыхании древних клятв, на обломках магии, давно ставшей тяжелее судьбы, на гордости Домов, что предпочитали молчать, когда надо было говорить, и сражаться, когда можно было просто остаться.

Я не была избранной, меня не окликало небо, мне не шептали боги. Я просто оказалась там, где всё рушилось. И в какой-то момент – слишком рано или слишком поздно – стало ясно: никто не придёт, чтобы вытащить нас. Ни пророчества, ни герои с яркими клинками. Только мы. Те, кто остался. Те, кто дышал.

Я не сразу поняла, что всё началось с короны. Не той, что носят на голове, а той, что держит мир – невидимая, небесная, будто выкованная из памяти самих звёзд. Корона держала равновесие, соединяла то, что нельзя было соединить, и удерживала то, что давно хотело вырваться. А потом… треснула. Не в одно мгновение, не под ударом врага, а медленно, незаметно, как трещина в стекле, которая сначала кажется линией, потом – узором, а затем разбивает всё.

И когда осколки той короны рассыпались по миру, каждый из них унес с собой часть нас. Часть звёзд. Часть времени. Часть любви. Мы не сразу поняли, что стали другими. Что с каждым шагом, с каждым выбором, с каждой потерей мы переставали быть собой, чтобы остаться чем-то большим. Или меньшим.

Мы шли не потому, что знали дорогу. Мы шли потому, что знали: если остановимся – исчезнем. И не только мы, но и всё, что было прежде: песни, сказания, тёплые руки, детские голоса, дыхание между двух выдохов. Мы не могли этого позволить. Даже если сами были на грани.

И если ты открыл эту книгу, если строчки не истёрлись и пепел не съел бумагу – значит, в этом мире ещё горит искра.

И может быть, ты – тот, кто донесёт её дальше.

Я оставляю тебе не легенду, не хронологию, не свод побед и поражений.

Я оставляю тебе след – живой, пульсирующий, неровный.

Я оставляю тебе правду.

О нас.

О Домах.

О Тени.

О рассыпавшейся короне, на которой держалось небо.

И о том, что мы выбрали – даже тогда, когда выбора больше не было.

И если ты когда-нибудь встанешь перед своим осколком – а каждый встаёт – вспомни, что даже разбитое может сиять, если в нём осталась память.

Я – Элара.

И я помню.

Пролог

До того, как корона треснула

Когда звёзды ещё пели над башнями из белого камня, а древние имена произносились с благоговейной тишиной, мир держался на равновесии, выточенном временем и забытым порядком. Он не был безгрешным. Не был мирным. Но он стоял – скреплённый не мечами, а клятвами, которые знали вкус крови и вес молчания.

В центре того мира – невидимая, и потому вечная, – стояла корона.

Не та, что надевали на головы утомлённые монархи. Не та, что терялась в пыльных битвах и династических браках.

А иная – та, что держала ткань реальности, соединяя линии магии, дыхание богов, пульс времени и желания смертных в нечто цельное, живое, но хрупкое.

О ней не говорили вслух.

О ней помнили.

И забывали – как всегда случается с тем, что кажется вечным.

Дом Ветра смотрел на небо и считал себя ближе к звёздам.

Дом Камня строил крепости в уверенности, что прочность – спасение.

Дом Огня верил, что сила есть истина.

А Дом Света… Он слишком долго искал ответы и забыл, как задаются вопросы.

Но ничто не вечно. Даже равновесие.

Особенно – равновесие.

Трещина началась с шёпота.

С чего-то незначительного: спора, предательства, отклонения от ритуала.

Но с каждым поколением она росла – тонкая, как волосок в стекле, пока однажды…

не прошло предчувствие.

Сначала дрогнуло небо.

Затем – камни под храмами.

Магия стала колоть под кожей, будто больше не желала лежать спокойно.

И те, кто чувствовал, не смогли отвернуться: знали —

началось.

Не падение.

Не война.

А раскол.

Медленный, внутренний, древний.

Тени не пришли снаружи.

Они проснулись изнутри.

И когда в один из дней, полный обычного света и обычной тишины, корона, что держала небо, дрогнула —

никто не услышал.

Кроме тех, кому было суждено пройти сквозь её осколки.

Глава 1. Трещина в небе

Ночь над Ильдарионом была странно тёмной – такой, какой её не помнили даже старейшины. Луна казалась кровавым пятном, разлившимся по звёздной тьме, а воздух звенел, как перед грозой, но гроза не приходила.

Элара Ваэлора стояла на балконе родового замка, вглядываясь в горизонт. Ветер рвал её волосы, и в каждой его порывистой вспышке слышались шёпоты – отголоски древних заклинаний, некогда заключённых в Небесной Короне. Теперь они вырывались на свободу, искали того, кто осмелился бы собрать расколотое.

– Ты тоже чувствуешь это? – голос прозвучал позади, тихий, но напряжённый. Каэль шагнул в лунный свет, его лицо было скрыто тенью, а на шее блестела странная метка – тёмный знак, похожий на обрывок древнего письма. Метка дышала вместе с ним, пульсируя в такт сердцу.

– Чувствую, – Элара не обернулась. – Магия ослабевает. Границы тоньше, чем прежде.

Каэль замолчал, но её спина чувствовала, как он напрягся, как напряглись его руки, словно готовые к битве. Между ними повисла пауза – тишина, наполненная тревогой. Внизу, во дворе, факелы догорали, оставляя мир в полумраке. Мир, который скоро перестанет существовать, если они не найдут способ вернуть Корону.

– Сегодня пророчество говорит о трещине, – наконец сказал он. – Двойные луны, расколотая небесная цепь, кровь на камнях…

– Хватит, – Элара стиснула зубы, прогоняя дрожь. – Я знаю, что говорит пророчество. Я знаю, кем, возможно, должна стать. Но я не верю, что всё предрешено.

Каэль криво усмехнулся – взгляд полон усталости, словно он уже видел, как рушатся миры.

– Ты не веришь в пророчество, Элара? Тогда посмотри на небо.

Она подняла голову.

Над замком небеса разверзлись.

Рваная трещина, похожая на открытую рану, расколола тьму, и из неё хлынуло сияние, нестерпимо яркое, как пламя, как кровь на раскалённом железе. Ветер завыл, словно тысячи голосов закричали в унисон, и замок задрожал в своих основаниях.

Элара сделала шаг назад, сердце бешено стучало. Шепот стал громче, превратившись в слова, слышные только ей:

– Однажды ты выберешь. Однажды ты расколешь мир. Однажды ты станешь Проводником… или Погибелью.

Каэль вцепился в её плечо, удерживая её от падения.

– Нам нужно уходить. Они идут.

– Кто они? – прошептала она, не в силах оторвать взгляда от трещины в небе.

Каэль посмотрел на неё долгим, усталым взглядом.

– Те, кто за гранью. Боги Пустоты. И они голодны.

Глава 2. Шрамы на земле

Замок Ваэлоров был построен на краю скалистого плато, известного как Голос Камня. Легенды говорили, что в этих местах лежат кости древних титанов, павших в битвах с богами Пустоты, и что каждый камень здесь хранит в себе отголосок тех боёв. Стены замка, серые, обожжённые ветрами, были исписаны рунными клеймами – защитными знаками, выжженными магами предков, чтобы удерживать потоки магии под контролем. Но даже эти печати трещали теперь, словно ткань мира начинала расползаться под невидимым давлением.

Элара шагнула в тёмный зал, где горели лишь несколько светильников. Её руки дрожали, но взгляд был твёрдым. На ней – простое тёмное платье из плотной ткани, на груди – амулет в виде осколка кристалла, оставшийся от матери. Говорили, что её мать, Лириса Ваэлора, была сильнейшей чародейкой своего времени, но сгорела в огне собственной силы, когда пыталась сдержать вторжение Теней в портовом городе Лассир. В этом амулете, возможно, ещё теплится часть её силы, но Элара никогда не осмеливалась проверить.

– Если пророчество сбудется, – хрипло сказал Орин, входя следом, – ты станешь связующей нитью. Либо расколешь мир окончательно.

Он был старше Элары лет на десять, худощавый, с резкими чертами лица и глазами, в которых пылал фанатичный огонь знаний. Пальцы его были в чернилах, на поясе висели свитки и амулеты, а в руках он держал Книгу Песни Миров – древний фолиант, обтянутый кожей неведомого зверя, страницы которого мерцали, будто дышали.

– Если мир суждено спасти, – тихо ответила Элара, – я должна знать, кто его враги.

Орин усмехнулся, открывая книгу, и страницы зашуршали, излучая слабый голубоватый свет.

– Враги? Они всюду, Элара. Даже под этой крышей. Даже в нас самих.

Она сжала зубы и отвернулась к окну. Внизу, в долине, бушевал Мёртвый лес – место, где магия вырвалась из-под контроля после Битвы Трёх Династий. Когда-то там росли вишнёвые рощи, но теперь из земли тянулись скрученные, черные, будто обугленные деревья, а воздух дрожал от остаточных заклятий. В тех местах редко кто осмеливался ходить: говорили, что корни леса шевелятся по ночам, а тени сами выбирают, кого забрать.

– Мы пойдём туда завтра, – сказала Элара, словно отвечая своим мыслям.

– Ты хочешь умереть? – спросил Каэль, появившись из-за колонны, как тень. Его лицо частично скрывал капюшон, а на поясе висели два коротких меча, их рукояти потемнели от старой крови. Каэль был человеком без прошлого, или, точнее, человеком, который своё прошлое старательно прятал. Лишь редкие обрывки – татуировки на его руках, рубцы на груди, странные слова, сказанные во сне – выдавали, что он, возможно, был когда-то частью культа Пустоты.