Там, где поёт коростель

Диана Львова

Там, где поёт коростель

Глава 1

 Ганька.

Воспитательница  старшей группы детского сада "Василёк" Маргарита Владимировна, женщина средних лет, с уставшими, спокойными глазами, сидела на скамейке. Половину детей уже разобрали родители. Оставшиеся дети играли на участке. Кто-то играл в песочнице, остальные крутились рядом с ней.

В дальнем углу садичного участка, среди зарослей акации стояла  девочка лет шести, с каштановыми кудряшками и зелёными, не по-детски серьёзными глазами.

Карманы её курточки отвисли под тяжестью содержимого. Они были набиты камешками и палочками.

Девочка сосредоточенно изучала только что отрытый в земле обломок камня.

Сквозь резную ограду сада она увидела идущую по тропинке, молодую, светловолосую женщину.

–" Мамуля",– девочка побежала на встречу матери.

–"Здравствуйте, Маргарита Владимировна" – поздоровалась  женщина,-"Опять в гордом одиночестве наш археолог?"– спросила она смеясь, и прижимая к себе дочь.

–"Уникальный ребёнок",– улыбаясь ответила воспитатель,-

"Вот бы все дети были такие. Ни каких проблем с ребёнком. Играет себе с палками и камнями. Спокойная, послушная девочка у вас. Не ребёнок, золотце!"

–"Мам, мам, купим набор археолога?" -девочка потянула мать за руку к выходу .

–"Ты почему опять одна играешь? Лазаешь по кустам. Вся "умазюкалась",– спросила мать,-

"Все дети, как дети. Нормальные девочки с куклами должны играть. А ты камней домой натаскала."

–"А я не хочу с ними , с ними скучно. Они ссорятся всё время. А ещё дразнятся, что у меня имя дурацкое. В самом деле, лучше была бы я Ксюша или Аня. А то какая то Ганя",– она надула губки и сморщила смешную гримасу.

–"Ну прости уж меня! За твое редкое имя. Зато, ни у кого больше нет такого в саду! Ты одна такая у нас-Агния! Ганнушка наша! Что хорошего быть как все?"– мать обняла её, целуя пухлые щёчки.

–"Фу, слюни, мам! Не люблю целоваться, ты же знаешь!"– Ганька отстранилась от матери, вытирая щёки рукавами курточки.

–" Купим "Барни", мам? "

–"Ты же знаешь, нет денег пока. Будут, обязательно купим! "

–" Ну тогда "чупик?"

–"Чупик можно",   -мать порылась в кармане джинс.

– " Ты самая моя, самая, любимая, мамочка! Когда папа приедет? "

–" Еще не знает. Надеюсь, что скоро"– мать вздохнула,-”Пойдём на Волгу, смотреть Яхты ? Там сегодня "Яхт- клуб" выступает.

Отец приехал через три дня. С кучей подарков. Пошли в пиццерию.

– " Мы должны переехать! Так жить нельзя больше. Тут нищета, там хороший заработок. Продадим квартиру и поедем, мои девчонки."

Мать молчала. Тут была любимая работа. За которую, правда, платили гроши.

– " Поедем, поедем!", – Ганька обрадовалась, – " Что раздумывать , мам? "

Покупателей нашли быстро. Квартиру продали с мебелью, дёшево. Было решено-оставить всё. Взяли самые нужные вещи и Пафнутия- Ганькиного крысёнка.

–" Пафнутя, тебе будет хорошо в Москве! Вот увидишь! Мам, заведем котика?"

–"Котик съест твою крысу. А ещё он будет писать по углам, будет вонять! Нет, кота нам не надо! " Возьмем собаку лучше. Правда, папа? "

–"Хоть крокодила, мои девочки. Всё для вас. "

ло

Глава 2

Пафнутий.

 Денег от продажи квартиры хватало только на покупку комнаты в коммуналке.

Сняли, на первое время, “двушку в хрущёвке”. Холодную, облезлую. Зато теперь у Ганьки была отдельная комната. На дверях которой, тут же, появилась табличка "Ни вхадить!"

Стояла  жара. В квартире было душно. Клетку Пафнутия поставили на балконной лоджии, на старую тумбочку. Рядом с клеткой Ганька устроила ему "бассейн" в маленьком тазике. Дверцу клетки днем открывали, чтобы крыс мог купаться.

В ночь на 9 мая случилась сильная гроза. Мать проснулась от раскатов грома. Балконная дверь хлопала от порывов ветра. Полусонная мать встала с постели и закрыла дверь на балкон.

Проснувшись утром, Ганька, как всегда, вышла на балкон, проведать крыса. Но странно, его в клетке не было. Дверца клетки была открыта.

Она обыскала лоджию. Зверь пропал. Квартира была на третьем этаже хрущёвки. Даже если бы человек спрыгнул с балкона, наверняка расшибся бы. До соседнего балкона было далеко. Перепрыгнуть на него было невозможно. Мать с Ганькой обыскали газон под балконом. Обшарили кусты вокруг. Зверя нигде не было. Если он разбился, упав вниз, наверняка его тельце лежало бы на земле. Если только его не утащили вороны или кошки. Ганька заплакала. -"Мама, это ты виновата, что он пропал! Ты оставила его на балконе в такую грозу! У меня и так нет здесь друзей. Он был моим единственным другом!"

Ганька закрылась в комнате. Весь день она просидела там. Отец приехал с работы вечером.

Сели ужинать.

–"Что у вас стряслось, пока меня не было",– спросил он.

Мать молчала нахмуренно.

Узнав о случившемся, отец сказал – "Не мои это слова. Слова  Экзюпери. Был такой писатель. Но сейчас, и я бы додумался до них. Мы должны нести ответственность  за тех, кого приручили!"

Мать молча мыла посуду.

Ганька подошла сзади, обняла.

–" Мам, прости. Мы обе виноваты. Но я больше. Ведь он был Моим другом. Я его приручила. Если у меня когда-нибудь будет друг, я ни за что не брошу его в беде! "

Мать обняла Ганьку и поцеловала в макушку.

Целыми днями отец был на работе. Мать тоже была занята поисками подходящей работы. Ганька целыми днями сидела в комнате, изводя пластилин. Она рисовала, а потом прилепляла с помощью плпстилина свои творения на дверь и стены комнаты.

Мультики на CD были просмотрены в сотый раз. Ганька скучала.

Гулять одну, в большом городе её не пускали.

Было решено на лето отправить ее в деревню, к бабушке с дедушкой.

За тысячу километров от Москвы, на север, в тайгу.

Глава 3

Там, где поёт коростель.

По началу Ганька ныла, ни за что не желая выходить из дома, и быть "съеденной заживо" комарами и мошкарой. Привыкнув понемногу, она все же, освоилась. А тут ещё троюродные братья и сестрёнки приехали на лето из города "отбывать ссылку" к своей бабушке, приходившейся родной сёстрой Ганькиному деду. От всей деревни, когда то, домов на сто, на сорок километров вокруг осталось домов десять, куда приезжали на лето люди. Поля вокруг , которые когда то засевали рожью и овсом, поросли молодым лесом. Деревня стояла на высоком угоре, на левом берегу большой реки. Весной половодьем, по её берегам намывало песчаные острова. Огромные пляжи простирались вдоль берега. При наступлении жары вода в реке сильно падала и становилось очень мелко. Можно было долго брести по колено в воде, до самой середины реки. Поэтому детей без опасений отпускали одних на пляж. На отмелях, в лужицах вода была тёплая и прозрачная, янтарного цвета. Стайки шустрых мальков носились в ней. Дно отмелей испещрили моллюски – беззубки. Их следы напоминали загадочные иероглифы. Крутые берега над пляжами были пристанищем ласточек-береговушек. Которые с утра до ночи носились в воздухе, добывая пропитание для птенцов. Под крышей дедушкиного дома пара таких ласточек свила гнездо и вывела потомство. Птенцы высовывали из гнезда свои головки и всё время пищали, требуя от родителей накормить их.

Ганька, по природе, своей была необщительной и замкнутой девочкой. И неохотно общалась с людьми. Но здесь, в этом диком захолустье она чувствовала себя уверенно и свободно. Среди братьев и сестёр Ганька была самая старшая. Живой ум и любознательность Ганьки были источниками нескончаемых идей. Младшие дети слушались её, и ей это нравилось. Вся "банда" с рассвета до заката пропадала на свежем воздухе. Скучать было некогда. На краю деревни, на склоне холма была небольшая берёзовая рощица. Дедушка Ганьки на толстых ветвях старой берёзы повесил верёвочные качели. Вокруг рощи дети наставили табличек, с надписью " Взрослым вход запрещён!" Это было их "тайное" убежище. Посредине рощи дети вырыли большую яму, и каждый вечер разводили в ней костёр. Сидя у костра, они жарили хлеб и сосиски. Но самым главным развлечением, было придумывать страшные истории и пугать друг друга на ночь.

Ганька очень любила рисовать. И часто, устав от шумной компании, с альбомом и карандашами забиралась на чердак старого дома. Бывать здесь, окружённой непонятными старинными вещами, ей нравилось больше всего. Надев наушники, наедине с Элвисом, Ганька рисовала и мечтала, что когда-нибудь она вырастет и навсегда сможет поселиться в дедовом доме. В старых русских деревенских домах есть нежилая пристройка, располагавшаяся обычно над хлевом, называемая повить. На повити раньше хранили сено, корма для скотины, сельскохозяйственный инвентарь. Теперь же здесь хранили корзины, ведра, старую ненужную одежду, которую почему-то было жалко выбросить. В жару, когда в избе было спать очень душно, на повити дед с бабушкой стелили постели и вешали марлевый полог от комаров. Спать было очень приятно. Пахло сеном и стариной. Ганька очень полюбила спать на повити. Засыпая, она каждую ночь слышала, как поёт какая то неизвестная ей птица. Где то в поле, в зарослях Иван-чая птица издавала странные звуки, скорее похожие не на пение, а на потрескивание: "Трек-трек, трек-трек". Звук её был слышен на километр вокруг. Он то приближался, то удалялся. Но непременно, каждую ночь, как ритуал, звучал голос неведомой птицы.

В молодости дед Ганьки был заядлый охотник. После перенесённого им инфаркта, врачи запретили ему заниматься охотой. Тяжёлое охотничье ружье ИЖ-27 пришлось продать, за ненадобностью. Легкую одностволку ИЖ – 18 всё же дед оставил. На всякий случай, отпугивать волков, частенько наведывавшихся осенью в деревню. От охоты теперь остались только воспоминания, да рассказы. И старый курцхаар Асс. Умнейшее, доброе существо. Наполовину оглохший, он ,все же, не потерял своего чутья. По пятницам из района приезжал молочник с тележкой. Он останавливался на обочине большой дороги, за полем, так как дальше проехать с тележкой было трудно. Поэтому , в назначенное время, обитатели деревни ходили ему навстречу через поле, чтобы купить на неделю молока, творога и сливок. Бабушка и Ганька отправляясь за молоком, всегда брали с собой Асса.

В одну из таких пятниц Ганька с бабушкой, возвращались домой. Шли по тропинке, через заросшее Иван-чаем поле, с бидонами молока. Пёс шел впереди. И вдруг, неожиданно сделал стойку. Вытянувшись как струна, подняв переднюю лапу, пес встал, как вкопанный, подчиняясь старой охотничьей привычке. В высокой траве что то забарахталось, закряхтело. Пёс рванул в заросли. -"Ко мне, Асс”,– крикнула бабушка. Через мгновенье курцхаар стоял перед ними, держа в зубах какую-то птицу. Подача дичи – важный навык для курцхаара, и он врожденный у этой породы. Хорошо обученный курцхаар всегда подаёт дичь в руки охотнику, не разгрызая и не повреждая ее. Птицу взяли в руки. Она была живая. Желтовато- серого цвета в белую крапинку. Размером с подросшего цыплёнка домашней курицы. Птица барахталась и кричала, пытаясь вырваться из рук. Ноги птицы обмотались рыболовной леской. Попытки снять леску не увенчались успехом.

–" Бабушка, давай унесем её домой. А дома разрежем леску ножницами."

Птицу аккуратно завернули в бабушкин платок, оставив только голову снаружи. Ганька неслась домой. На её крик сбежалась " банда". Аккуратно , шаг за шагом, леску расстригли маникюрными ножницами. Птицу посадили в плетёную клетку, в которой когда то держали цыплят.

–"Дедушка, а что это за птица такая, странная",– спросила Ганька.

–"А это, Ганюшка, птица – коростель. Вроде курицы дикой, но не курица, и не утка. Хотя очень похоже крекает. Утка крякает, а коростель крекает.  Крек- крек, крек- крек. Летать умеет, но несильна в полёте. Больше ногами любит по земле бегать Так бежит шустро, не догонит и пёс охотничий. А у этой, вишь, ноги то связаны были, вот и догнал её наш Асс. "

–"Как, говоришь, крякает она? ", – спросила Ганька.

–"Да не крякает, утка – та крякает, а эта на свой манер кричит. Вроде как зубчики у гребенки дёргает. За это её ещё дергачем называют. Пастушок- дергач. Бегает он по полю всю ночь значит, и подругу зовёт к себе. Все лето так и тарахтит, пока гнездом не обзаведется. Увидеть его большая редкость. Скрытный он очень. "

–"Вот кто ,значит, ночью уснуть не даёт мне",– засмеялась Ганька,– "Оставим его, дедушка? Можно? Он милый такой. Я его кормить буду"

–"А ты представь, что тебя забрали у мамы с папой. И заставили жить в клетке ", – ответил дедушка, -"Или родителей взяли и забрали. Вот понравились они кому-то, и забрали их у тебя ". Ганька тяжело вздохнула -" Придётся отпустить ? " -"Придётся",– улыбнулся дедушка.

Птицу отпустили в поле, там где нашёл её Асс. Коростель в мгновение исчез в зарослях Иван-чая. Спать Ганька ушла пораньше. И все прислушивалась, когда же подаст голос спасённый найдёныш. И лишь когда стемнело, раздался знакомый голос. -" Крек-крек, крек-крек". И радостно стало на душе у Ганьки. И она заснула.

Глава 4

Симона.

На пороге новой жизни, с букетами наперевес, первоклашки толпились перед зданием школы. Кто то из детей уже нашёл себе пару. Кто то стоял один. Ганька стояла одна, с огромным букетом роз и портфелем больше неё. Взволнованная и серьёзная.

–"У тебя есть пара?"– спросила подскочившая к ней девочка, с желто-зелеными, озорными глазами, -" Тогда я с тобой! ",– девочка схватила Ганьку за руку, – "Меня Симона зовут, а тебя как?"

Ганька опешила, но руку не убрала. Половины молочных зубов спереди у девочки не было. От этого её улыбка была ещё смешнее. Густые русые волосы девочки были заплетены в две косы.

–" Сядем вместе, ты не против "-сказала она, больше утвердительно, чем вопросительно,– "А то посадят с каким нибудь".

С "каким нибудь" Ганьке сидеть за партой совсем не хотелось. Она сжала руку девочки покрепче.

Оказалось, Симона живёт в доме напротив Ганькиного. В цыганской семье с мамой, папой и старшим братом. И ещё целым табором родственников, постоянно обитавших в их квартире. Каждое утро Ганька, Симона и Мариус  вместе шли в школу.  И после школы, и в выходные дни девочки проводили время вместе. Наконец-то, у Ганьки появился кто-то близкий , кроме мамы и папы. Тот, кому можно было доверить самое личное. Как могли сойтись эти две противоположных личности. Эти два, абсолютно разных по характеру, человечка. Спокойная и рассудительная Ганька. И Симона, с её цыганским бешеным темпераментом. Вулкан и тихий омут.

В этой необузданной дикарке Ганька нашла родную душу, семьи их очень сдружились. Отец Симоны-истинный цыган. Жгучий брюнет, с таким же, как у дочери, необузданным характером, боготворил детей и жену. Мама, напротив, была спокойная и сдержанная, русоволосая женщина, с глубокими голубыми глазами. И старший брат Симоны по лицу копия папы, а по характеру мамы. Дверь их квартиры никогда не закрывалась. Гостепреимство и радушие царили в этой семье.

Как то раз девочки притащили домой щенка. Примерно пяти месяцев от роду. Щенок был рыжий, с лисьей мордой, на высоких лапах, с дурашливым взглядом. Уши у собакена жили своей жизнью: то левое ухо стояло, как у овчарки, а правое болталось во все стороны, то оба уха свисали и болтались по сторонам. Подросток, у которого, на карманные деньги, был приобретён щен "очень редкой породы", заверил их, – "Это- очень редкая помесь лабрадора с карельско-финской лайкой!" И отдал пса вместе с "дорогим" ошейником и длиннющим поводком.

Девочки долго не могли решить, у кого будет жить это чудо природы.

–"Вот обрадуются родители", – сказала Ганька,– " Мама всегда хотела лабрадора. А папа, вообще, крокодила обещал".

–" У вас квартира маленькая, и хозяйка злая. Она не разрешает с животными. А нашей хозяйке все равно, лишь бы платили вовремя",– возразила уверенно Симона, – "Но, мы будем вместе заботиться о нем. И гулять по очереди будем. Идёт?"

Ганька вздохнула. Мечта о крокодиле медленно угасала в её глазах.

Всё же было решено, сначала, привести щенка домой к Ганьке.

–"Окончательно и безповоротно, нет!"– сказала мама.

Папа очень смеялся, когда узнал, о родословной щенка. И почему то идею Ганьки не поддержал.

–"Doamne-fereștе! Симона? Ce este asta?"-папа Симоны тоже был не особенно рад лохматому гостю.

–"Nu-l voi lăsa pe stradă, Тата!"– Симона выбежала из квартиры.

Ганька не поняла ни слова. Но было ясно- Симона от своего не отступит.

Ганька выскочила за ней во двор. Симона сидела на лавке, под кустами в дальнем углу двора и дулась, и что-то возмущенно бормотала на румынском.

Через несколько минут пришел Мариус, -"Папа разрешил оставить собаку. Пойдем домой."

Симона торжествуя, рванула домой. Ганька была потрясена: -" Надо как нибудь на своих проэксперементировать будет."

Собаке постелили в коридоре коврик и накормили до отвала кашей. Девочки договорились с утра вместе выгулять пса.

Когда все домочадцы и соседи, конечно же, крепко спали, пёс дико завыл.

Потом он стал лаять, надрывно, с подвыванием. Соседи начали стучать по батареям и кричать за стенкой. Пса вывели на улицу "по собачьим делам." Дела он делал неторопливо, поднимая лапу у каждого куста. После этого тщательно рыл землю задними ногами, закапывая своё безобразие. Снова легли спать. Через какое-то время, пёс снова заскучал и поднял на ноги своим воем всех в квартире, не исключая соседей.

Заснули уже под утро.

И казалось, идилии этой и Ганькиной радости не будет конца.