Воля и судьба

Дмитрий Югрин

Воля и судьба

Воля и Судьба

Фанфик по мотивам романа Василия Шукшина «Я пришел дать вам волю»

Степан Разин замер на высоком берегу Волги, вглядываясь в темную воду, покрытую рябью от вечернего ветра. Последние лучи заката окрашивали реку в багровый цвет, напоминая ему о крови, пролитой за минувшие годы. Его широкие плечи, некогда расправленные с вызовом, теперь слегка сутулились под тяжестью прожитого. Длинный шрам пересекал левую щеку от скулы до подбородка – память о неудачной попытке ареста где-то под Тамбовом, когда он едва ушёл от стрельцов.

Прошло пять лет с тех пор, как его казнили в Москве. Пять лет, как он должен был умереть.

Но судьба распорядилась иначе.

В тот роковой день на плахе подменили его двойником – преданным казаком Михаилом Ярославцевым, невероятно похожим на атамана статью и чертами лица. Михайла добровольно пошёл на смерть, понимая, что Разину суждено завершить то, что начал. Подмена была совершена в подземелье прямо перед казнью, когда стражу отвлекли подкупленные люди.

Степан поднес к губам кружку с квасом, вспоминая тот день. Квас был терпким, как и память.

– Говорят, казнь была страшной, – проговорил он вполголоса. – Рассказывают, я кричал перед смертью…

– То не ты кричал, батька, – отозвался седой казак Фрол, сидевший на поваленном дереве неподалёку. Его морщинистое лицо, изрезанное шрамами и временем, выражало спокойную уверенность. – Михайла молчал до последнего. А крики те приписали уже после, чтобы народ не сомневался: мол, струсил атаман перед смертью.

Фрол был единственным из прежних соратников, кто знал правду. Остальные верили, что их предводитель казнён. Пятеро участников подмены дорого заплатили за свою верность – троих схватили и пытали до смерти, двое сгинули в лесах по пути к Волге.

– Не думали они, что Стенька Разин воскреснет, – Разин усмехнулся, сжимая в руке медный нательный крест, потемневший от времени. – Пять лет готовился, залечивал раны, присматривался, думал…

– Возвращение из мёртвых – грех великий, батька, – покачал головой Фрол, крестясь. – Народ может не понять. Одни испугаются, решат, что нечистая сила тебя подняла, другие донесут властям.

– А разве меньший грех – жить на коленях? – Разин повернулся к старому другу. Годы скитаний прорезали морщинами его лицо, добавили седины в черную бороду, но глаза горели прежним огнём, только теперь к ярости примешивалась мудрость. – Не за себя я встаю. За правду встаю. За волю.

Вдалеке на реке показалась рыбацкая лодка. Фрол напрягся, но Степан положил руку ему на плечо.

– Свои. Федор возвращается из Черного Яра. Послушаем, что скажет.

Федор, крепкий казак средних лет с окладистой рыжей бородой, выбрался на берег и, отряхнув сапоги от речного песка, низко поклонился Разину.

– Ну что, видел кого нужно? – спросил Степан, отводя казака подальше от воды, под сень прибрежных ветел.

– Видел, батька. – Федор говорил тихо, хотя вокруг на версты не было ни души. – Жив ещё дух вольный в народе, тлеет, как угли в золе. Стоит подуть – и разгорится.

– Сколько готовы встать?

– В Черном Яре человек тридцать верных. В Царицыне меньше, десяток, не больше, но место важное. По деревням вдоль реки сотни две наберётся, кто топор поднимет. Только… – Федор замялся.

– Договаривай, – нахмурился Степан.

– Не верят люди, что ты жив, батька. Думают, обман это, провокация стрелецкая, чтобы выявить непокорных. А кто и верит – боятся. Слишком много крови было в прошлый раз. Да и имени твоего страшатся – царские люди пять лет сказки рассказывали, как ты детей ел да с бесами якшался.