Развод. Нас обманули

– Не представляю, – тихо произносит муж, его тело напряжено, он не шевелится. – И представлять не хочу. Я бы, наверное, умер.

– Так вот и я чуть не умерла.

Матвей поднимает ладонь и вытирает скатывающуюся с моей щеки слезу. Все-таки не сдержалась. Не хотела, чтобы он видел мои слезы.

Он наклоняется и касается лбом моего, заглядывает в глаза.

– Прости.

– Если у тебя кто-то есть, скажи мне сразу, – с надрывом шепчу я, запинаюсь, не сразу могу продолжить фразу, которую собираюсь сказать. – И мы… тогда… – слезы прорываются, и у меня не получается договорить.

– Что тогда, Юль? – рука мужа замирает на моей щеке, а его взгляд вдруг становится испуганным. Матвей напуган. Он едва заметно качает головой, догадавшись, о чем я хочу сказать.

– И мы тогда разведемся. Я измену не прощу, Матвей. Никогда.

Матвей всматривается в мои глаза и отвечает не сразу. Гладит по щеке. Я хочу прильнуть к его ладони, но, вопреки этому, отворачиваюсь. Матвей не дает, удерживает за подбородок.

– Я тебе не изменяю. Не изменял и не собираюсь, – как-то тихо говорит он. – Кто бы что ни говорил, не верь.

Муж тянется ко мне с поцелуем. Я не сразу отвечаю, но вскоре целую в ответ. Я так его люблю.

Муж укладывает меня на кровать, стягивает лямки ночного топа по плечам, целует в живот, тянет шортики вниз по ногам.

– Попробуем снова зачать? В этом месяце у нас как, не получилось еще забеременеть? Сейчас удачный период?

Я киваю и прижимаю его к себе крепче. Но почему-то не говорю о том, что у нас уже все получилось и под моим сердцем уже живет крошечный малыш. События дня заставляют меня молчать.

Муж сегодня очень пылкий и страстный. Наверное, моя ревность, разговоры о разводе его распалили. Он целует меня, оставляя метки на шее. Обозначая, что я его. И после мы засыпаем в обнимку, он не отпускает меня от себя.

На следующий день, когда я жду сестру, я решаю позвонить мачехе, чтобы она присмотрела за Витькой. Потому что если Ольга расскажет мне, что муж мне изменял, то… лучше ребенку не слышать этого и не видеть меня.

– Людмила, хочу попросить тебя о помощи, – говорю я.

– Что тебе опять понадобилось? – отвечает мачеха.

У нас с ней всегда были прохладные отношения, так и не получилось близиться. Папа хотел как лучше, женился после смерти мамы, чтобы обо мне могла заботиться женщина.

– Ты можешь присмотреть за Витей вечером? Я могу сама привезти его к тебе, а после забрать, – спешно добавляю я.

– Ну вот еще, придумала. Сама рожала – сама и сиди с ним, а у меня дел по горло, чтобы я еще сидела с твоим отпрыском.

Мачеха на меня будто ведро ледяной воды вылила. Я даже не знаю, что сказать, у меня слов не находится. Я открываю рот, как безмолвная рыба, и пытаюсь сделать вдох, но получается плохо.

Никогда Людмила не была такой грубой. Всегда холодная и отстраненная, но чтобы так откровенно грубить… никогда.

– Ведь говорила тебе, зачем так рано рожаешь? Отговаривала тебя, малолетнюю дуру. Или уже, может, забыла? Не послушала ты меня, Юля, теперь сама нянчись, а меня не нужно беспокоить.

– Люда… да как ты… можешь?

Да, они меня отговаривали, да, мне было всего восемнадцать… но мы с Матвеем любили друг друга и хотели малыша.

– Могу, Юля, могу, – продолжает мачеха. – Тебе взбрело в голову пойти на гулянки, а ребенка пристроить некуда? Так вот нечего теперь, родила – сиди с ним.

– Да какие гулянки?! – взрываюсь я. – Ко мне Оля должна прийти, я хотела с ней посоветоваться… кое о чем, – тихо добавляю я, но не хочу говорить о своих подозрениях.

Мачеха всегда была против нашего брака с Матвеем.

– Ничего, посидите с Ольгой и Витей вместе. Тебе нужно было учиться, а ты сразу в койку прыгнула и залетела. Как какая-то, прости господи, потаскуха. Что о нас соседи думали?..

– Да что ты себе позволяешь! Слышал бы тебя сейчас папа!

– Ничего не попишешь, уже не услышит, – наигранно вздыхает мачеха. И резко добавляет: – И прекрати мне звонить. Нас больше ничего не связывает.

Меня начинает раздирать злость. Как она может так говорить о моем папе?!

– Вообще-то, ты живешь в моей квартире, которую папа завещал мне, – цежу сквозь зубы, хотя никогда не попрекала ее этим, и даже не напоминала, она просто продолжала жить там.

– Этот вопрос мы с тобой еще у юристов будем решать, – вдруг выдает она, снова шокируя меня.

– У каких еще юристов?

– Раз уж ты позвонила, то я тебе скажу. Но ты все равно жди судебное извещение, почаще проверяй почтовый ящик. Я подала заявление в суд, буду оспаривать завещание твоего отца. Он мне, своей жене, практически ничего не оставил! – грозно произносит мачеха. – Только какую-то развалюху, свое старое ржавое корыто, которое продолжает гнить у подъезда. Эту машину только в металлолом. А Ольге что он оставил?

Я, кажется, теряю связь с реальностью, вообще не понимаю, что происходит. И машина у отца была всего десятилетняя.

– Деньги… счета…

– Ха! И что ей эти деньги? Много их там? Что она на них может купить? Мог бы эту квартиру нам с ней оставить, ты вон и так выскочила замуж и живешь богато. А мы должны теперь работать. И я теперь должна ходить работать. А все из-за твоего отца.

Я не узнаю мачеху, ее как будто подменили. Будто она решила вывести меня из себя, сыграть на моих нервах и довести.

Поглаживаю живот и делаю медленный вдох. Нельзя, мне нельзя нервничать, а то немудрено еще и в больницу загреметь.

– Ольга и так всегда работала, – тихо говорю я.

– И продолжает, к сожалению. А могла бы выйти замуж и не работать!

Мачеха вдруг замолкает, будто не хочет сказать лишнее.

Глава 6

Разговор с мачехой меня настолько ошарашил, что я уже ничего не понимаю. Я совсем не ожидала от нее этого. И даже не догадывалась, что она на такое способна. Как же долго она, оказывается, скрывала свое настоящее отношение ко мне. А Ольга? Она тоже так думает?

Я спохватываюсь и смотрю на часы. Сестра скоро должна прийти. Нужно будет с ней и об этом поговорить. Я одеваюсь и тороплюсь в сад за Витькой. Последний месяц дохаживает, в сентябре уже в школу пойдет, первоклассник будущий. Выбегаю из дома и чуть не сбиваю соседку.

– Куда ж ты так торопишься, Юленька? – говорит тетя Галя.

– Да в сад, Витьку нужно забрать.

– Ну-ка стой, – вдруг останавливает меня соседка. – Это что за слезы на лице? Кто тебя расстроил?

Я вытираю глаза. Гормоны так играют в организме от беременности, а разговор с мачехой вывел меня из себя, что я снова разревелась, когда она сбросила мой звонок. Я попробовала ей позвонить еще через несколько минут, но оказалось, что Люда отправила мой номер в черный список.

– Да не обращайте внимания, – отмахиваюсь я от соседки.

– Ну как это? И ты с таким лицом собралась за сыном идти?

– Кто-то же должен его забрать.

– Матвей тебя не обижает? – вдруг спрашивает тетя Галя.

– Не-е-ет, вы что…

Но я не договариваю, соседка не дает:

– А то я видела его вчера, расхаживал тут перед подъездом, дымил, что не продохнуть было. Никого не замечал вокруг.

Мой взгляд становится мрачным, перед глазами снова вспыхивают воспоминания вчерашнего дня.

– У него на работе клиент сложный, – оправдываюсь я.

– Клиентка, видимо.

– Что?

– По телефону он вчера тут громко говорил. Он, может, думал, что его никто и не слышит, но мне-то с первого этажа все было слышно, – говорит тетя Галя.

Мне очень неудобно перед соседкой, но мне безумно хочется узнать, что она слышала. И меня даже пронзает острое желание проверить, залезть в телефон Матвея и найти этот звонок, узнать, с кем он говорил. Но тетя Галя сама продолжает, хотя я и не просила. Наверное, по моему отчаянному выражению лица слишком многое считывается.

Тетя Галя оглядывается по сторонам и шепчет:

– Ругался на кого-то твой Матвей, чтобы не учила и не вмешивалась в его семью, и занялась своей. И работала лучше, – добавляет она.

Я хмурюсь, не могу понять, с кем Матвей мог так говорить. И меня почему-то снова начинает трясти. Внутри поднимается новая буря. А я и так за вчерашний день уже окончательно выжата от постоянных переживаний. И хоть Матвей меня вчера убедил, но… слова соседки снова заставляют все это вспоминать и переживать заново.

Возможно, он с Ольгой говорил, ругался из-за работы, ведь они работают вместе, а у Матвея клиент сложный.

Может, он вызывал ее на работу, а она отказалась, потому что к ней парень должен был приехать?