Совиное Ухо

Эркман Шатриа́н

Совиное Ухо

Дорогие читатели,

С волнением и благоговением представляю вам забытый шедевр готической прозы – «Совиное Ухо». Эта история, столетиями остававшаяся в тени классиков жанра, наконец обретает голос на русском языке.

Когда я впервые обнаружил эту рукопись, меня поразила её дьявольская двойственность. Это не просто «история о привидении» – это гипнотический сплав научной одержимости, мистики и почти детективной загадки. Здесь есть всё: таинственный незнакомец, скрывающийся в древней цистерне с акустическим феноменом, его безумные чертежи, необъяснимая смерть… и тот леденящий вопрос: что именно он услышал?

Совиное Ухо

29 июля 1835 года Каспер Бёк, пастух из деревушки Хиршвиллер, в широкой войлочной шляпе, откинутой на затылок, с холщовой сумкой на боку и с рыжим псом на пятках, явился около девяти часов вечера к дому бургомистра Петруса Маурера. Тот как раз закончил ужин и потягивал рюмку киршвассера, дабы облегчить пищеварение.

Бургомистр был высок, сухопар, с седыми усами, торчащими, как щетка. В молодости он служил в войсках эрцгерцога Карла. Нрав имел веселый, а деревней правил, как говорили, и пальцем, и дубинкой.

– Господин бургомистр! – крикнул пастух, явно взволнованный.

Но Петрус Маурер, не дожидаясь конца речи, нахмурился и сказал:

– Каспер Бёк, начни с того, что сними шляпу, выведи пса из комнаты, а потом говори внятно, без запинки, дабы я мог тебя понять.

С этими словами бургомистр, стоя у стола, спокойно осушил рюмку и равнодушно обтер усы.

Каспер вывел пса и вернулся, сняв шляпу.

– Ну? – сказал Петрус, видя, что тот молчит. – Что случилось?

– Случилось то, что призрак опять явился в развалинах Гейерштейна!

– Хо-хо! Сомневаюсь. Сам видел?

– Как есть, господин бургомистр.

– Не сомкнув очи?

– Точно так, господин бургомистр. Луна светила вовсю.

– В каком виде предстал?

– Видом – с малого ростом человек.

– Ладно!

И, повернувшись к стеклянной двери слева:

– Катель! – крикнул бургомистр.

Дверь отворила старуха-служанка.

– Чего изволите?

– Я выйду прогуляться – на холмы. Жди меня до десяти. Вот ключ.

– Слушаю-с.

Тогда старый солдат снял со стены ружье, проверил затравку и закинул за плечо. Потом обратился к Касперу Бёку:

– Ступай, скажи леснику, чтобы ждал меня на тропе у остролиста, за мельницей. Твой призрак – не иначе как мародер. А если лиса – сделаю себе шапку с длинными наушниками.

Господин Петрус Маурер и смиренный Каспер вышли. Ночь стояла дивная, звезд – без счета. Пока пастух стучал в дверь лесника, бургомистр нырнул в кусты бузины, в переулок, что вился за старой церковью.

Через две минуты Каспер и Ганс Гёрнер, с ножом за поясом, бегом догнали господина Петруса на остролистовой тропе.

Втроем они двинулись к развалинам Гейерштейна.

Эти развалины, в двадцати минутах хода от деревни, казались невзрачными: несколько обветшалых стен, высотой от четырех до шести футов, торчали среди колючек. Ученые называли их то акведуками Серануса, то римским лагерем Хольдерлока, то следами Теодориха – кто во что горазд. Единственное, что заслуживало внимания, – лестница в цистерну, вырубленная в скале. Внутри этой спирали, вместо обычных ступеней, витки расширялись с каждым оборотом так, что дно ямы было втрое шире входа. Причуда ли зодчего или расчет – не суть важно. Результат же был таков: в цистерне стоял тот самый смутный гул, что слышишь, приложив к уху раковину. Здесь же ловились и шаги на гравии, и шепот ветра, и шелест листьев, и даже отдаленные речи прохожих у подножия холма.

Наши трое шли меж виноградников и огородов Хиршвиллера.

– Ничего не вижу, – говорил бургомистр, насмешливо задирая нос.

– И я тоже, – вторил лесник, подражая его тону.

– Он в яме, – пробормотал пастух.

– Посмотрим, посмотрим, – отвечал бургомистр.