Мама. 110 лет со дня рождения

Когда мне было 13 лет, мы с сестрой Леной и мамой продолжили жить в Орджоникидзе, а отец поехал на Север зарабатывать на пенсию, ему не хватало трёх лет. Отец и мама разошлись.

На нашей кухне висели механические настенные часы в деревянном корпусе с круглым маятником, мама не давала им останавливаться, регулярно залезала на стул и заводила их металлическим ключиком. Эти часы Денис попросил отдать ему на память о бабушке.

Мама любила флоксы, они росли огромными кустами под окнами квартиры в палисаднике. На моей подмосковной даче тоже растут флоксы разной окраски – белые, розовые, фиолетовые. Я полюбила эти цветы за их красоту и незабываемый аромат.

Мама лежала и вздыхала:

– Чем их завтра кормить?

И она варила постный суп: рис, картошка, пожаренный на подсолнечном масле репчатый лук. Такой вкусный супчик! Пальчики оближешь. А какие вкусные сочные котлетки жарила из говяжье-свиного фарша, приготовленного ею, прокрученного на ручной мясорубке. А какая вкусная квашеная капуста, необыкновенно вкусный соус из разваристой мягкой говядины, тающей во рту, и картошки с томатной пастой. В голодные перестроечные годы мама передавала с проводницей поезда нам в Москву коробки с едой: куски ветчины, яйца, испечённый ею торт «Наполеон». Коробка мне, коробка Лене. Приехав в Москву, она возила от метро Молодёжная сумку на колёсиках с бутылками подсолнечного масла на улицу Пилюгина, где жила семья Лены: в их районе не было подсолнечного масла. Сумка тяжеленная, огромная, размером в половину её роста. Как она её «тягала» по лестничному переходу в метро Библиотека Ленина на Сокольническую ветку?

– Ничего доча, не волнуйся, я прошу молодых людей спустить сумку по ступенькам, ни разу не отказали, всегда помогают, – успокаивала она меня.

От сестры она привозила сумку, гружёную мясом, которое не продавали в моём районе.

– Ваша мама похожа на княжну, она такая миниатюрная и уму непостижимо, как она могла родить такую большую дочь, – делился впечатлением о моей маме профессор кардиологии Борис Алексеевич Сидоренко, когда мама лежала в Центральной клинической больнице Управления делами Президента РФ (ЦКБ) с первым инфарктом. Мама сокрушалась:

– Надо было больше рожать, всех кого посылал Бог. Чем больше детей, тем лучше.

Ещё она часто повторяла мне и Лене:

– Девочки, будьте дружны. Вы же сестрички, не ссорьтесь, вы одни друг у друга.

Когда после размолвки мы с Леной начинали общаться, Денис отмечал:

– Вот бы бабушка была рада, что вы помирились.

– Лена, я начинаю писать повесть «Маме 110 лет». Набросай, пожалуйста, несколько предложений, что бы ты сказала маме сейчас, если бы она была жива, или какое твоё самое яркое впечатление о маме.

Лена:

– Помню, как в старших классах ты не пришла вовремя домой. И мы с мамой ходили по улицам в поисках заблудшей дочери. Потом ты нашлась.

– Мама любила переставлять мебель в нашей большой комнате. Приходишь домой, а шкаф стоит не на том месте. Сейчас я просто не понимаю, как ей удавалось двигать такую тяжёлую мебель.

– Помню, как она в пору дефицита купила очень красивую ткань, и мне сшили отличное платье на школьный выпускной. Мама откуда-то принесла очень красивые туфли, но, к сожалению, они оказались маловаты, но я всё же надела их. Пришлось терпеть…

– Когда Маша и Глеб были маленькие, мы ездили к маме летом в Кисловодск. Я часто вспоминаю, как мама встречала нас, когда мы возвращались с долгих прогулок. Она восседала на стуле, который ставила наверху лестницы, которая вела в подъезд. Это был ее «трон». Такое светлое чувство до сих пор в моей груди. А когда мы приезжали из Москвы и входили в дом, на столе нас ожидал огромный торт «Наполеон», каждый раз разный. Мы его очень любили.

– Мама очень вкусно жарила картошку, у меня так не получалось. Ещё мама когда что-то готовила, относила своей соседке, угощала её. Это в Кисловодске.

– В квартире всегда было чисто, ничего не разбросано. Теперь я удивляюсь, как мы все помещались в маминой однушке: я с детьми, Денис и ты?

А я знала, как маме удавалось двигать мебель: она под ножки наливала воду из чайника и мебель скользила.

Лена окончила во Владикавказе Горно-Металлургический институт по специальности металлургия цветных металлов, по распределению 3 года работала в Пермской области в городе Березники в филиале ВАМИ (Всесоюзный Алюминиево-Магниевый Институт), поступила в аспирантуру в институт Стали и Сплавов в Москве, защитила кандидатскую диссертацию, работала первым помощником первого Министра цветной металлургии, зав. отделом. В тяжёлые перестроечные времена окончила курсы бухгалтеров и до сих пор работает главным бухгалтером в одной иностранной фирме.

Мама ни минуты не сидела без дела: одна работа сменяла другую. Каждую неделю по субботам она меняла постельное бельё, стиральной машины не было, и она варила бельё в выварке – большая оцинкованная кастрюля, затем она обязательно крахмалила. Бельё получалось белее снега. Зинка – грузинка со двора, ехидно говорила:

– Мария стирает чистое бельё.

В субботу обязательно проходила генеральная уборка, моей обязанностью являлось мыть полы всей квартиры.

Мама очень любила сирень, и весной она покупала и ставила большие букеты во все вазы, в вёдра. Вот и у себя на даче в память о маме я посадила сирень, выросло шесть огромных деревьев, и каждую весну по саду разливается густой аромат сирени.

Часть 4. Первые внуки, правнучка и два праправнука

Гурген, Лиза и Ирина, дети Беллы – первые внуки мамы. Четвёртый внук – мой сын Денис. Он очень любил бабушку, и едва научившись говорить, подходил к ней, сидящей у стола вечером, гладил по руке и говорил:

– Люби-и-и-мая, хоёшая, красоту-у-у-лечка!

Дети всё чувствуют. Как-то вечером он подошёл к Лизе, тоже стал гладить её по руке и говорить те же самые слова, а в конце как ущипнёт её, да так сильно, что Лиза даже подскочила. Он как бы говорил:

– Не обижай мою бабушку!

На листочке тетрадной бумаги аккуратным почерком выведено: «Дорогая бабуля, Леночка, Танечка! Бабуля, как твоё здоровье? Мы живы-здоровы. Привет учительнице я передала. Сейчас я пишу авторучкой. Шлю свою тетрадь и фото. Целую 200 раз свою любимую бабулю! От внучки Лизы. Никогда не старей, бабуля. Это ты», – она нарисовала портрет девушки с подведёнными стрелками на веках глаз, с красивой причёской и подписала: «Будь такой. Это ты, бабуля». На обороте написано: «Бабулечке».

Из моего дневника, февраль 1965 года:

«Мама уехала в Москву, так плохо без неё! Сейчас надо идти обед готовить, надо и уроки делать и даже не знаешь за что браться. Пришло письмо от Беллы, пишет, что у Лизы на глазике опухоль, положили в больницу в Москве и будут удалять глазик. Так жалко Лизочку! А дальше в конце письма написано: «Врачи сказали, что Лизочка умрёт». Я прямо не могу, всё время реву и реву. Я рассказала в школе Алле и расплакалась. Как жалко Лизочку! Бедная Лизочка! Я бы всё отдала, чтобы она жила. Ей же нет ещё и 6 лет! Я не могу больше писать. Хотя бы её спасли, разве не могут её спасти? Прямо не укладывается в голове. Сейчас же делают мировые открытия, а Лизочку не могут спасти. Ладно, посмотрим, что покажет будущее».

Из дневника, март 1965 года:

«Вот и пришло хорошее будущее. Получили письмо от тёти Зины. «Лизочке операцию делать не будут. Опухоль спала, глазик видит. Болезнь перешла на веко и будут лечить рентгеном. Всё это к лучшему», – пишет она. Мама, я и Лена очень обрадовались. В письме ещё говорилось, что Лизу можно забрать через 2 недели. Мы с Леной сидели и мечтали о будущем Лизочки. Мы её запишем в музыкальную школу, а может и в гимнастический кружок. Она пойдёт в пятую школу, так как там английский язык учат с первого класса. Это будет хорошо для Лизы. Я так хочу, чтобы Лиза скорее приехала!»

Из дневника, апрель 1965 года:

«Мама поехала в Москву и привезла Лизу. 20 мая маме снова придётся ехать в Москву с Лизой в больницу. Лизу в больнице так смешно подстригли. Глазик правый у неё открывается до половины. Так жалко! Мама в Москве купила ей такую красивую куклу! Просто прелесть. Лизочка уже повзрослела».

«…В июле меня с Леной мама отослала в Кисловодск к тёте Арфене, а сама поехала с Лизой в Москву, где ей должны проводить курс лечения. Сын тёти Арфени Эдик с женой Люсей приехали лечиться в санаторий в Кисловодске, а Неллу, мою ровесницу, ей 13 лет, и пятилетнюю Ларисочку – двух своих дочерей, оставили тёте Арфене. Прошло 22 дня, мы с нетерпением ждали приезда мамы в Орджоникидзе с Лизой, хотели, чтобы она поскорее прислала нам деньги на дорогу назад. Ну что здесь в Кисловодске хорошего? Утром встаём в десятом часу, завтракаем и идём в парк или ещё куда-нибудь. Приходим к обеду, обедаем, а потом играем в лото, в карты или читаем книги. Затем ужинаем и тётя Арфеня забирает внучку Ларисочку и идёт с ней наверх спать. Я, Лена, Неля и Алик (сын моей двоюродной сестры Терезы – дочки тёти Афени) сидим внизу в летней кухне и разговариваем до двенадцати часов ночи. Между прочим, мы с Леной спим внизу в летней кухне, а Нелла и Алик наверху. Вообще, тётя Арфеня разделяет нас на своих внуков и племянниц. Тётя Арфеня всё время кричит. Через неделю получаем письмо от мамы, где она пишет, что 26 июля Лизу кладут на операцию. Отец прислал Лене 50 рублей. Папа выслал деньги на имя Лены. Тётя Арфеня обиделась, Лена хотела отдать ей деньги, она не взяла. В конце концов оказалось, что мы с Леной мешаем ей, и она отправляет нас с Леной в Орджоникидзе, хотя знает, что у нас нет ключа от квартиры. А на наш вопрос: «Что мы будем делать, если мама не приедет?» – сказала: «Поживёте у бабушки Вари». И она нас отправила в Орджоникидзе. Получилось удачно, в этот же день приехала из Москвы мама с Лизой… 5 ноября утром была генеральная уборка, я помыла полы. Затем сводила Лизу в кино «От 7 до 12» – это детский фильм».

Лиза окончила библиотечное училище, родила дочку Дашу. У Даши двое детей: Роберт и Аня, они учатся в школе, Роберт перешёл в четвёртый класс, Аня во второй. Даша училась и окончила Астраханскую Государственную Медицинскую Академию, стала классным кардиологом, живёт и работает в Кисловодске.

Воспоминания Даши о прабабушке:

«К сожалению, познакомилась я с прабабушкой уже подростком, обращалась на «Вы». Сейчас, вспоминая, называю Мария Джановна. Помню её милую и особенную манеру говорить: «Что ты ходишь сюда-туда?» – когда кто-то суетился. Именно в такой последовательности. Больше никогда и ни от кого не слышала эту фразу, сказанную именно так. Рассказами и жизненными историями особо не баловала. Помню её безусловную любовь к Пусику (надеюсь, я правильно помню имя кота прабабушки), её желание накормить его самыми лакомыми кусочками. Ходила Мария Джановна с палочкой, очень медленно, и производила впечатление такой хрупкости, что даже обнимать её нужно было осторожно. При этом сила её духа не снилась многим здоровякам».

Из дневника, февраль 1970 года:

«Сегодня так неохота было вставать утром. Всю ночь дул ветер и как будто укачивал. После лекции была политэкономия. Как обычно, первое занятие никто не подготовил, поэтому нас отпустили со второго часа. Выходя на улицу, я остановилась, так как ко мне обратились мальчик с девочкой.

– Вы не скажете, где можно найти Огневу? – спросил меня мальчик.

– Огневу? А на какой кафедре?

– Если бы мы знали, на какой кафедре, – мальчик смущённо улыбался и мне показался очень знакомым голос… и глаза, да-да, глаза тоже были очень знакомыми и вот ещё нос, губы…

– Мальчик! – я крикнула ему вслед, – мальчик, как тебя зовут?

– Гурген, – услышала я голос за дверью.

Гурген? Меня так и ошпарило с ног до головы. С первой же секунды он показался мне знакомым. Я его просто не ожидала встретить здесь. Медленно, ни о чём не думая, я вышла на улицу:

– Куда же я иду? Надо сейчас же догнать его!

Я крикнула девчонкам, которые пошли в столовую, что скоро вернусь и повернула назад. В корпусе никого не было. Я спросила у вахтёра, куда пошли мальчик и девочка, он указал мне. Я повернула налево. Тут я столкнулась с Гургеном и девочкой.

– Я Таня. Ну, узнаёшь? Почему не заходишь? Как учишься? Бабушка по тебе очень скучает, ведь ты же раньше очень часто приходил!