Последний коан

«Из всего сказанного Вы выделили только слово «токсичность», любой психолог подтвердит, что люди замечают в тексте то, что в них самих проблемно. Что и требовалось доказать».

«Попытка скрыть эгоизм за умными словами. Фу! Какой примитив!» – Кира, красотка, в точку!

«Поток обвинений в адрес незнакомого человека, это не примитив?» – ты смотри, продолжает, неспокойный какой! Может, бот? Лена зашла на страницу этого Дмитрия. Молодой, двадцать пять. Москвич. Фото с женой или девушкой, дети у них. Немного толстоват, но мужики себя не слишком блюдут, это к женщинам они всегда с претензиями, чтоб как минимум модель, а сами жиробасы ещё те. Странно он себя ведёт. Что там дальше?

«Вы ещё и бескультурный, жаль, что в вашей деревне не учат манерам, называть женщину примитивной такое себе мужское достоинство. Не вижу смысла с хамами вообще разговаривать. Пишите тут сами, самоутверждайтесь сколько хотите. Прощайте!» – Кира.

«Отличный повод не замечать ничего, кроме собственных желаний!» – Дмитрий неугомонен.

«А вам надо, чтобы мы ваши хотелки исполняли?! Сейчас плюнем на все свои проблемы и побежим ваши прихоти воплощать! Вот чьё мнение меня вообще не интересует», – Лариса.

«Вас тут никто не оскорблял, если сами себя оскорбили, то на воре шапка горит», – Диана подливает.

«Дмитрий, что вы тут забыли? Идите к жене, детям, зачем вам бабские сплетни? Или вы из этих?» – Кира уела. В самом деле, чего мужику лезть в бабские пересуды, если только не голубой. О, тут еще какой-то мужичок нарисовался. Макар! Что пишет?

«Всегда теснятся тучи средь вершин

И хлещут ветры крутизну нагую

Кто средь других возвысится один,

Тому идти сквозь ненависть людскую»

О Господи! Это он о чём? Ещё один сумасшедший? Вот и Ирина его об этом спрашивает:

«Вы о чём, Макар?»

Лариса даже большой палец Ирине показала.

«Ботам поручено и Байрона применять!! До чего дошёл прогресс!» – Лариса.

А Дмитрий-то притих, всё ж таки отшили его девочки, молодцы, правильно, нечего лезть к умным приличным людям со всякими глупостями.

«Я про Вектор!» – это Макар, ну слава богу, значит, за Вектор заступился, а то все уже подумали, что за Дмитрия.

«Вектор, она такая!» – соглашается Диана. – «Я не знаю ни одного мужика на этой планете, который был бы её достоин».

Лена долистала чатик до конца. В принципе, норм, разогнала хайп Марии. Пусть пользуется. Она это заслужила.

11. Академия искусств

За ресепшеном на входе в Академию дежурила симпатичная голубоглазая женщина с длинными белыми волосами.

– Добрый день! – поздоровался Игорь.

– Здравствуйте.

– Сегодня нет лекций у известного искусствоведа Инны Степанян?

– Сейчас посмотрю. О, да, в четырнадцать ноль-ноль во второй лекционной аудитории. «Источники импрессионизма».

– Спасибо вам, а как можно купить билеты на лекцию? Мы просто восхищаемся этой учёной и хотим попасть.

– Что вы, какие билеты, лекция для студентов академии. Вы можете у охраны оформить разовый пропуск, и я помогу вам пристроиться где-то на задних рядах, ну, знаете, где обычно спят студенты?

– Знаем, – хихикнул Руслан.

– Вот, оформите пропуска, там даётся на целый день, и подходите за пятнадцать минут до начала.

– Окей!

На площади перед академией было совершенно пусто. Игорь и Руслан стояли в тени здания, и это хоть как-то спасало от жары, охватившей мироздание.

– Сколько там уже?

Руслан посмотрел на часы:

– Пять минут десятого.

– Ещё четыре часа.

– Три часа сорок минут.

– Смотри, радуга!

Руслан недоверчиво повернул голову в ту сторону, куда показывал Игорь. В самом деле, в знойном небе светилась совершенно неуместная в такую погоду разноцветная дуга.

– Фигня какая-то, что-то я дождя совсем не наблюдаю.

– Ну красиво же!

– Красиво. Но странно.

– Чем займёмся?

– Может, по кофейку?

– Согласен. Приятно выпить кофе, когда никуда не спешишь.

Они прошагали два квартала в поисках кофейни и возле здания, оформленного в откровенно индийском стиле, со всякими лепными павлинами и полагающимися сине-белыми колоннами, наткнулись на толпу людей в оранжевых одеждах.

– Кришнаиты, – улыбнулся Руслан, наблюдая, как мужчины и женщины под собственную песню кружатся в незатейливых танцах.

– Секта? – спросил Игорь.

– Типа того. Индуисты. Называют Аллаха Кришной.

– Иегову?

– Ага.

– А ничего, что в индуизме сотни богов?

– Не знаю, я общался с ними, говорят о Верховной личности.

К бывшим пограничникам, хотя бывших и не бывает, подрулила девушка в зелёном сари со сладостями на подносе.

– Угощайтесь!

Руслан посмотрел на Игоря и спросил:

– Идоложертвенное?

– Не имеет значения, что входит в голодный организм, – усмехнулся Игорь и взял симпатичный шарик размером с теннисный мяч. – Главное, что из него выходит. Тем более, если эти люди считают, что поклоняются Единому неведомому Богу.

– Ну почему неведомому? – рядом нарисовался седой кришнаит с хитрым прищуром. – Это у эллинов были неведомые, а у нас очень даже ведомый. Вы мусульмане?

– Не совсем, – ответил Руслан.

– Зачем отвлекаться на конфессии, когда можно просто общаться с Богом? – спросил Игорь.

– Экуменисты! – по-своему понял кришнаит. – Приглашаю на программу. Через пять минут в ашраме. Вот тут вход. Потом прасад. Вас угостят изысканной пищей и чудесными напитками.

– А кофе у вас будет? – поинтересовался Игорь.

– Кофе? Это же гуна страсти! Нельзя употреблять наркотические, алкогольные и прочие изменяющие сознание напитки. В том числе чай и кофе.

– А что вы пьёте?

– Нет ничего приятнее простой воды, предложенной Кришне.

– То есть вы приглашаете нас попить простой воды?

– Нет, – смутился кришнаит, – у нас есть разнообразные соки.

– Мы лучше по кофейку, – сказал Руслан, но Игорь о чём-то задумался и не спешил двигаться дальше.

– Знаете, а давайте мы зайдём, – вдруг сказал он. – Вот в эту дверь?

– Да, там на входе разувайтесь, обувь можете оставить на полочке, и проходите в зал, туда где алтарь.

В просторном зале прямо на полу, точнее, на постеленных на пол циновках сидели, кто как мог, мужчины и женщины самых разных возрастов. Примерно половина из них – в оранжевых одеждах, остальные в чём попало, будто просто заглянули с улицы, приглашённые, скорее всего, этим хитрым кришнаитом.

Игорь и Руслан присели в дальнем углу от алтаря, завешенного тёмно-синим занавесом.

Рядом спорили двое в шафрановых накидках.

– Райские планеты – ничто! – говорил один. – Главное, попасть на Голоку, там Кришна!

– Это дело нескольких реинкарнаций, – возражал второй, – так просто на Голоку твою дживу никто не пустит.

– Извините, – Игорь повернулся к спорящим. – Я правильно понимаю, что Кришна – это Единый творец Вселенной?

– Правильно, – ответил первый спорящий, с острым носом и большим белым пятном на лбу.

– Да, – согласился второй, сероглазый и курносый, с совершенно белыми бровями.

– Тогда какой смысл ждать смерти или реинкарнации, если можно прямо сегодня увидеть Его?

– Кого? – не понял остроносый.

– Кришну!

Оранжевые засмеялись.

– А вы видели Кришну? – спросил остроносый.

– Конечно, – ответил Игорь.

Белобровый вопросительно посмотрел на своего спутника:

– Имперсоналист?

Тот пожал плечами, повернулся к Игорю и спросил:

– Расскажите, что Кришна носит на шее? Какой кулон или ожерелье?

– Настолько антропоморфно? – растерялся Игорь. – Предполагаю, что у Бога может быть бесконечное число обличий. И бесконечное число ожерелий!

– А вот и не угадали! – счастливо рассмеялся остроносый. – Кришна всегда носит одно и то же украшение.

Он со значением посмотрел на белобрового и кивнул:

– Имперсоналист.

– Я не буддист, – не согласился Игорь, припоминая, что имперсоналистами называют тех, кто отрицает или не считает важной личность Бога и поклоняется Его безличностной форме, типа нирваны или Абсолюта. – И не даос. Я признаю личность Бога. А вы действительно хотите увидеть Бога?

– Конечно, – ответил белобровый.

– Тогда пойдёмте, я вам его покажу.

– Нет, так не делается, – засопротивлялся остроносый. – Мы не можем доверять майавади.

– Но если хочешь чего-то больше жизни, и кто-то предлагает тебе это, ты же по-любому рискнёшь, а вдруг?

– Нам нет смысла рисковать. Мы в надёжных руках, у нас есть джапа, гуру и Прабхупада. Этого достаточно для того, чтобы попасть на Голоку.

– Ну как хотите, – пожал плечами Игорь, в его глазах обозначилось разочарование. – Моё дело предложить.

В этот момент затрубили в рог и занавес разошёлся, обнажив фигурки божеств, жертвоподношения на красивых тарелочках и много-много цветов.

– Пошли, брат, – сказал Игорь Руслану, поднимаясь. – Тут Кришну мы не найдём.

Молчавшая до того девушка в оранжевом сари, сидевшая рядом с остроносым, поднялась и пошла за ростовчанами в коридор к полкам с обувью.

– Не обижайтесь на Мчандру, – сказала она приятным тонким голосом. – Вот, возьмите визитку, если будет время, позвоните, мы встретимся и пообщаемся в другой обстановке. Меня зовут Радха.

– Радуга? – переспросил Руслан.

– Радха.

– Очень приятно, – вежливо ответил Игорь, засовывая визитку в карман. – Меня зовут Игорь. Его – Руслан. Мы просто хотели попить кофе.

– Кофе? Это же не гуна благости.

– А что делать? Несовершенны мы пока. В отличие от Всевышнего.

– Вы позвоните? Мне интересно… про Кришну.

– Возможно.

– Хорошо, тогда я побегу на лекцию. Там сейчас Индрадьюмна Свами будет выступать. Это очень крутой проповедник!

– Спасибо. До свидания!

– До свидания!

В фойе академии они вошли ровно без пятнадцати два. Женщина на ресепшене узнала их и улыбнулась, а когда подошли поближе, поманила за собой пальчиком.

Зал располагался совсем рядом, буквально через две двери по коридору.

– Вон туда, наверх, – показала женщина на вершину конструкции столов и скамеек.

– Спасибо вам огромное, – с чувством поблагодарили фанаты Инны Степанян и двинулись в гору.

Руслан сел, потрогал шершавый, исписанный французской похабщиной стол и улыбнулся:

– Вспомнил МГУ. Ты хоть понял, зачем мы с тобой его закончили?

– Так надо было, – пожал плечами Игорь. – Быть дипломированным философом – необходимое условие.

– Лучше бы на сварщиков выучились. Или на машинистов.

– Зачем? Деньги? Слава? Почёт? Ты о чём?

– Согласен. А что философы из перечисленного получают?

Игорь засмеялся.

– Ну, мы даже без диплома сварщика неплохо зарабатываем.

– Не поспоришь. Кстати, Славик звонил, говорил, приходили эти ребята в чайную лавку, которые Андрей, как его там… Ефимыч и Михаил Аверьянович. Разнюхивали, что и как, расспрашивали, как нас найти. Думали, наверное, мы всю жизнь в этом подвале сидим.

– Интересно, чего хотят?

– Славик предположил, что вербовка.

Дверь внизу у кафедры распахнулась, и к огромной чёрной доске вышла женщина с кипой тетрадей.

– Это она? – спросил Руслан.

Игорь промолчал. Он не смог ничего сказать. Связки, которыми обыкновенно пользуется человек для разговора, прихватила такая судорога, что ни вздохнуть ни глотнуть. Да, это была она. Девушка, которая снилась ему каждую ночь, каждую божью ночь уводила его в несбывшуюся юность, туда, куда обычной логикой и обычным воображением вернуться просто невозможно. Но это была совсем не она, совсем не милая Инка из снов о прошлой жизни, совсем другая, пусть роскошная и красивая, но чужая Инна Степанян.

– Понял, – вздохнул Руслан, – она. И что теперь?

Игорь потёр глаза обеими ладонями, положил руки на парту и, как прилежный школьник из «Ералаша», приготовился слушать учительницу.

– Добрый день! – сказала учительница на чистейшем немецком. Так говорят в Гамбурге, Игорь учил немецкий с берлинцем, а в Гамбурге удивлялся, как по-разному говорят немцы. – Тема нашей сегодняшней лекции – «Импрессионизм». Вы понимаете, что это очень общее выступление?

Студенты, а их по залу было разбросано с полсотни, загудели и закивали.

– Хорошо, – продолжила лектор, – чтобы понять, откуда вырос импрессионизм, надо изучить почву, то время и те обстоятельства, в которых он возник. Представьте себе Францию конца девятнадцатого века. Все эти революционные настроения, как в политике, так и в морали, религии, философии, литературе и, конечно, живописи. Мир не таков, каким представляли его тысячи лет до нас наши предшественники, всё нужно начинать, создавать, выстраивать, собирать сначала – мораль, религию, нравственность, литературу и, безусловно, живопись. Вообще конец девятнадцатого – начало двадцатого века это попытка революции в искусстве, сотни новых направлений и стилей....

– Игорь, – Батов толкнул Тарасова в бок. – А нам обязательно это запоминать?

– Как хочешь, мы тут не для этого. Я не сильно на себя похож?

Руслан внимательно осмотрел лицо товарища. Ей-богу, если бы встретил на улице, не узнал бы. Вместо толстых чёрных бровей – тонкие белёсые бровки, вместо чёрных глаз голубые линзы, какие-то смешные рыжие усы под носом.

– Да тебя мать родная не узнает, даже если вчера видела. Я не понимаю, зачем тебе прям такая маскировка. Ты забыл, каким дрыщом в армию попал?

– Ну уж дрыщом! Весил, конечно, не так много, но не дрыщом же!

– Дрыщом-дрыщом, по сравнению с тем, как теперь раскачался. Ты, кстати, бросай свою качалку, я читал у умных людей, что с возрастом эта лишняя масса приводит к куче проблем со здоровьем.

– Мальчики, я не сильно вас отвлекаю?

Игорь сообразил, что Инна смотрит на них с Русланом и покраснел как школьник.

– Мы внимательно слушаем, – отозвался Руслан и сделал вид, что страшно сосредоточился.

– Итак, на этой выставке в Париже можно было увидеть труды не только Клода Моне, но и Пьера Огюста Ренуара, Камиля Писсарро....

– Чуть не попалились, – шепнул Батов Игорю.

Тот посмотрел сердито, мол, что опять начинаешь, смотри на лектора, не отвлекайся. Руслан хмыкнул, вытащил из кармана телефон и под партой начал листать какую-то соцсеть.

12. И снова Михаил Аверьянович

Площадь перед Академией не была столь пустынна, как несколько часов назад, наоборот, вопреки усилившейся жаре сразу несколько торговцев мороженым, хот-догами и даже открытками разместились по периметру, прибавилось влюблённых парочек и скучающих на лавочках стариков, электрики решили поменять лампочки в фонарях, а водопроводчики вскрыли канализационный люк и светили в него фонариками.

Человек в высоком цилиндре вошёл в здание Академии торопливой уверенной походкой и сразу направился к комнатке охраны.

– Господа, – обратился он к двум пожилым мужчинам в чёрной форме. – Утром вы зарегистрировали этого молодого человека, вот, на фотографии, не подскажете, он ещё в здании?

– А кто вы, собственно, такой? – справедливо возмутился один из охранников.

Михаил Аверьянович вытащил из внутреннего кармана пиджака удостоверение и раскрыл перед суровым лицом. Суровость тут же сменилась растерянностью, оба охранника вытянулись в струнку и почти в один голос полушёпотом доложили:

– На лекции он, во второй аудитории.

– Благодарю за службу, господа, – сказал Михаил Аверьянович и похлопал по плечам расцветших стражей порядка.

13. Попытка к бегству

Сразу после лекции Игорь подошёл к Инне, заполняющей какие-то бумаги за преподавательским столом.

– Я хотел бы извиниться за нас с другом, – сказал он.

Инна посмотрела внимательно и улыбнулась.

– Вы же студенты, хотя и в некотором, можно сказать, возрасте, но ничто человеческое вам не должно быть чуждо, иногда можно и поболтать на лекции неинтересной училки.

Так странно было стоять с ней рядом.

– Интересной!

– Лекции или училки!

– Вы очень интересная… интересно рассказываете. Я так много нового узнал об импрессионизме!

– Да? Что именно?

– Всё.

– Всё – это ничего.

– Ну вот, например, о жёнах Моне. Они такие разные.

– Ну, понятно, что не искусство вас интересовало.

– Искусство! Я видел ваши картины. Они реально прекрасны.

– А вы считаете, что разбираетесь в этом?

– Даже если нет, я показывал ваши картины Серджио Баку. Он был очень нескромен в оценке.

– Серджио? – недоверчиво нахмурилась Инна, – а вы что, с ним знакомы?

– Да, это мой друг.

– Интересные у вас друзья.

– Вы тоже очень интересная, фамилия русская, а говорите, как девушка из Гамбурга.

– Не совсем русская. А вы, я так понимаю, из Германии?

– Да. Из Германии. Может, продолжим наш разговор в каком-нибудь уютном кафе?

– Я замужем, – она показала кольцо на безымянном пальце.

– Я не в этом пошлом смысле, просто вам интересно искусство, мне интересно искусство и у нас есть общие знакомые.

– Я подумаю.

– Прекрасно. Тогда, если это нормально, давайте обменяемся телефонами и пусть кто-то из нас не выдержит и позвонит первым.

Она усмехнулась и протянула свою визитку. Игорь положил картонку в карман и дал ей свою.

– Отто Бауэр, – прочитала она. – Очень приятно.

– Мне тоже очень приятно, фрау Инна, до новой встречи!

– До свидания, Отто.

Они вышли с Русланом под жаркие лучи нависшего над площадью солнца и увидели Михаила Аверьяновича.

– Экая неожиданная встреча! – с совершенно искренним удивлением крякнул человек в цилиндре. – А вы какими судьбами в Цюрихе?

– Здравствуйте, – ответил Игорь, пока Руслан оглядывался по сторонам. – Слушали лекции по искусству.

– Вы ещё и искусством интересуетесь! Какие разнообразные вкусы у современной молодёжи. А я хотел вас попросить о незначительном дельце.

– Мы не принимаем заказы.

– Нет, что вы, упаси Господь! Я хотел предложить посидеть в «Ле петит», тут рядом, в двух кварталах. Я бы рассказал вам очень интересные, просто уникальные истории, я же вижу, сколь вы любознательны.

– Мы очень спешим.

– А вот это жаль. Подумайте хорошо, я не отниму у вас даже получаса.

Игорь посмотрел в серые холодные глаза, не выражающие ничего, кроме некоего смутного сожаления. Где-то он уже видел такие глаза. Где? Неважно. Чего хочет от них Московский дом? Зачем они бросили сюда этого человека в цилиндре? Один он здесь или вон те электрики работают с ним в паре? Может, пора бежать. Всего лишь лёгкий удар в висок – и этот цилиндр покатится по брусчатке площади, с электриками разборок на пять секунд, это ещё с учётом дороги в тридцать метров… Но ведь явно не хотят убрать, уже давно убрали бы, если бы хотели, значит, что-то важное не даёт им провести утилизацию. Что? Почему не узнать прямо от него?

– Где, вы говорите, это ваше «Ле петит»?

14. Приятного аппетита!

Они расселись за столиком, как старые добрые друзья: расслабленные, добродушные бюргеры, решившие пропустить по стаканчику в жару. Игорь сел спиной к стене, лицом ко входу, Руслан чуть сбоку от товарища, а совершенно беспечный Михаил Аверьянович устроился так, словно всем своим видом хотел заявить: покушайтесь на меня, делайте со мной всё что хотите, я совершенно мирный и далёкий от всех этих ваших условностей человек.

– Итак, – приободрил собеседника Игорь, когда официант ушёл наливать кофе.

– Ах, да, – вскинулся снявший к тому времени цилиндр собеседник, – у меня к вам есть необычное коммерческое предложение.

– Михаил Аверьянович, – загрустил Игорь, – я же вам сказал, мы сейчас на отдыхе.

– Нет, вы неправильно поняли, я не хочу делать заказ. Я хочу предложить вам интересный образ жизни. Вот, к примеру, деньги. Они вам нужны?

– Ну, в каком-то смысле да, – кивнул Игорь. – Это ведь средство ускорения достижения целей.

– Вот, а я хотел бы подарить вам возможность не думать о деньгах вообще.

– Это как? – не понял Руслан. – Лоботомия?

– Прелестное чувство юмора! Браво! Но нет. Я хотел бы вручить вам безлимитные денежные карты.

– Что это значит? – не понял Игорь. – Безлимитные… А если я захочу купить Америку, Северную, к примеру? У меня хватит денег?

– Ну зачем вы утрируете, Америку в прямом смысле слова вам никто не продаст, но при ваших необычных умственных способностях я не сомневаюсь, что вы смогли бы прибрать к рукам в Северной Америке все банки и, например, коммерческую недвижимость, включая платные дороги и частные побережья водоёмов. Впрочем, зачем останавливаться на какой-то Америке, Азия сейчас тоже весьма перспективна.

– Вот тут я как раз и не понял, – тормознул Игорь, – если я приобрету весь мир, вам какая выгода от этого?

– Вот, уважаемый Игорь Николаевич, мы и подошли к главному пункту нашей сделки. Ежели я предоставляю вам истинную свободу от этого презренного жёлтого металла, что само по себе богоугодно, согласитесь, то взамен имею право просить самую малость, ваше, так сказать, согласие выполнять мои редкие, не больше раза в месяц, задания. Даже, простите, неправильно сформулировал, не выполнять, а пытаться выполнять. Мало ли что пойдёт не так, не всё в этом мире, к счастью, я ведь правильно это понимаю, решают деньги, и на старуху, как говорится у нас с вами на родине, бывает проруха.

– Чего-то я не понял, – сказал Руслан. – Вы просто хотите купить нашу фирму?

– Нет. Это была бы одноразовая сделка. Вы быстро растратили бы эти средства и что? Деньги – это ловушка, они всегда заканчиваются, сколько бы их ни было. Вот я и хочу, чтоб вы не попали в эту ловушку. Понимаете? И ведь я ещё не говорил о побочных бонусах вашего согласия. Например, в некоем роде вам предусмотрена бесконечная жизнь. Я бы даже сказал – Вечность.

– Что ещё за жизнь? – недоверчиво нахмурился Руслан.

– Наша медицина, если это так называть, довольно сносно разбирается в проблемах биологических форм земной жизни и способна продлевать её по вашему желанию, омолаживая, знаете ли, в каких-то пределах организмы. Ну, для вас это пока не актуально, а вот лет через тридцать, знаете ли, может быть и очень даже да, вот видите, я говорю о долгосрочном обеспечении нашего в вас вклада.

– А что значит «ваша медицина»? Корпоративная?

– Ну, можно так сказать, – улыбнулся Михаил Аверьянович.

– А корпоратив называется «Московский благородный дом»?

– Ну нет, зачем так мелко. Это ваш Геннадий Степанян и супруга его Инна Аркадьевна, лекцию коей вы изволили посетить, московский, да, дом. А мы несколько другая, так сказать, номенклатура.

Игорь почувствовал не напряжение, а как отлегло от сердца – может, и врёт старик, но то, что открещивается от «Московского дома», приятно, слишком много претензий накопилось к «москвичам». Может, и надо как-то пересечься, может быть, даже «Паладины Всевышнего» будут рады такому проникновению.

– А как скоро нам нужно ответить на ваше предложение? – спросил Игорь.

– Ну, не знаю, – развёл руками Михаил Аверьянович. – Я не говорю прям сейчас, хотя желательно как-то быстрее, ну в течение недели, допустим, чтоб мы тоже могли как-то наши отношения планировать.

– Я вас понял, в принципе, мне интересно, вы сумели ухватить за живое. Так что завтра ответ точно будет. Не знаю, как Руслан…

– А что Руслан?! Я как ты. Ты к ним, и я тоже, а вы хотя бы скажите, как организация называется?

– О, это очень древнее и очень скромное название, «Мастера Великих Форм», вы наверняка о таком ордене не слышали.

– Не слышали.

– Замечательно, и это одно из условий приёма – никому никогда не говорить данное название, кроме, разве что, тех, кто состоит в организации.

– А мы же не состоим, – удивился Руслан, – вас что теперь, накажут?

– Уже состоите, – ласково улыбнулся Михаил Аверьянович, – наша сеть уже просчитала данный факт. Вероятность равна ста процентам, так что я имею полное право.