Байки Баюна

Кошечка понимала, что отец её детей всё же скучает по своей хозяйке, и, придя полностью в себя, стала отпускать Баюна домой. Когда он сам об этом просил. Отпрашивался он не часто, прекрасно видя, что без него маме шкодной четверки придётся более чем весело. Но всё же бывало.

И вот в один из таких визитов домой, кот рассказывал Ягусе о проделках своих отпрысков, которые уже вполне уверенно носились везде, куда успевали добраться, стоило только отвернуться.

Из-под шкафа их уже вытаскивали. Из клубка ниток выпутывали. Недокопченный окорок отбирали. Из корзинки рыбака доставали.

Ягуся весело смеялась над этими рассказами, не забывая угощать любимца, параллельно накладывая в корзинку гостинцы для Бьянки, когда раздался стук в дверь.

Баюн шустро соскочил с лавки и пошел открывать.

Громкий бряк и странный звук чуть не выбил корзинку из рук Яги. Она чуть ли не бросила её, и скакнула на помощь любимцу.

В слегка приоткрытую дверь виднелась только абсолютно растерянная спина кота.

Ягуся выглянула. Кот сидел на ступеньках крыльца. Рядом валялся уроненный дрын.

Баюн сидел на охвостье, широко раскинув лапы во все стороны, и громко икал. Очень, очень громко.

Перед ним стояла корзинка. Из неё выглядывали, жалобно мяукая, четыре очаровательных, разноцветных котенка.

Явление её народу

Впрочем, о том, что котята были очаровательными, можно было только догадываться. Автор явно преувеличила способность этих индивидуумов покорять взоры своей прелестностью. Или предвосхитила события.

Они были страшно запущенными. Грязными. Худющими. Тощими, точнее. Шерстка свалялась, глазки слезились. Грязная шерстка кишела насекомыми. Они даже не мяукали. Они так жалобно постанывали, что сердце разрывалось.

– Твои?! – грозно упёрла руки в боки Ягуся.

Баюн, так и не пришедший в себя, настолько яростно замотал головой, что удивительно, как его уши не отправились в свободный полет.

– Точно?! – слегка сбавила тон хозяйка.

Кот от волнения забыл и котовский, и русский язык. Да любой забыл.

– МЕЕЕЕЕЕ!!!! – только и смог он промычать, продолжая отрицательно мотать всей головой. Вместе с мордой.

От такой активности вся его тушка пришла в резонансное колебание, и кот продолжил мекать уже под крыльца, куда его снес собственный хвост.

– Мда…– протянула Ягуся, и осторожно взяла выводок.

Их срочно нужно было накормить. Но сначала отмыть. Или накормить…

– Баюн! Грей молоко! – рявкнула хозяйка.

– У меня же…– вспомнил речь Баюн, сделав попытку вытянуть лапки, – Домовеюшка!!! – сообразив, что лапками дело не шибко справишь, – Хозяин- батюшка, помогай!!!

– Как огурцов не давать, – пробурчал Домовой, высовываясь из-за печки, – да хозяйке ябедать, так ворюга огуречный! А как помощь затребовалась….охти мнеченьки, …предки мои пращуры, динозавров помнящие, это что же за хлюпики такие?!

– Потом будем разбираться! – гаркнула Ягуся, – молоко грейте!

Домовой что-то пошептал печке, та послушно сделала огонь по малу, молоко поставили в уголок, велев печке следить, чтоб не перегрелось.

И шустро, дружно начали мыть малышей. Те покорно, наверное, просто сил не было, свисали мокрыми тряпочками, пока их освобождали от нахальных квартирантов.

Чистенькие, уже похожие на котят, а не на старую половую тряпку, которой отмывали мазут, но тощие до слез, котята были высушены, уложены на чистую подстилочку.

Ягуся где-то нашла в своём бесконечном хозяйстве бутылочки с сосками…

Ох,…котята чуть соски не сгрызли, как только первые капельки молока попали в их широко разинутые ротишки.

Скоро малышня чистенькая, накормленная, мирно сопела на чистеньком одеяльце, укрытая теплой, мягкой старой шалью.

– Мда,…– задумчиво протянула Ягуся, глядя на внезапный приплод, – мда,…значит так, вы тут за ними следите, а я слетаю, кое-кого расспрошу, откуда нам такое счастье привалило.

И она не тратя больше времени на пояснения, схватила метлу, и вылетела из Избушки.

Котята спали, время от времени вздрагивая всеми тощими тельцами, и перебирая лапками, будто пытаясь убежать. То один, то другой начинал жалобно плакать, и тогда Баюн их успокаивал, громко мурлыча.

– Да…– жалостливо протянул Домовой, – на коровьем-то молочке не то у них здоровье будет, не то, мамино-то, кошачье пользительней…

Баюн вытаращился на него чуточку диковатым взглядом, заметался по горнице, нашел подходящую корзинку, выстелил её покрывальцем, и осторожно, стараясь не разбудить, перенес в неё детвору, укрыв после той самой шалью, под которой они спали.

– Хозяйка явится, скажешь, что я скоро! – велел он оторопевшему от его активности Домовому, хватая корзинку крепкими зубами.

Очень быстро бежать он с таким грузом не мог, не потому что, тяжело, а потому что трясти сильно боялся. Но всё же до поместья Бьянки долетел влёт.

– Ты опять за своё?! – грозно схватился за метлу сторож.

– Потом объясню, всё потом! Но я честно, тут крайним боком! – Баюн постарался как можно скорее шмыгнуть к Бьянке.

– Это что?! – опешила она, заглянув в корзинку, поставленную перед ней котом.

– Не мои!!! Хвост даю! Не мои! Честно, честно!!! Кто-то принес и на крыльце оставил! А я тут вообще не при делах! Честно! Поверь мне! – заторопился Баюн.

В этот эпичный момент один из котят открыл глазенки и жалобно, очень, очень тихо что-то пропищал.

– Ох…– сердце Бьянки просто зашлось от жалости, – ну, и чего ты хочешь? – перетаскивая подкидышей к себе из корзинки, спросила она.

Котята, почуяв родственный запах, упоенно начали тянуть молочко, так смешно причмокивая, что несколько минут взрослые коты только и могли, что упоенно смотреть на эту картину.

Баюн откашлялся, и хрипло выдавил из себя:

– Возьми их себе, а? Я помогу!!! Я во всём помогу!!! Но иначе они могут не выжить!

Бьянка задумчиво смотрела на того, кто сначала проявил себя таким…несознательным, а теперь менялся на глазах.

– Я всё, всё буду делать! Ты их покорми только! Сама же понимаешь, коровье молоко, это как смесь искусственная для них! Или вообще не вырастут, или слабенькими будут…

Баюн с такой надеждой смотрел на кошечку, что той аж не по себе стало.

– Оставлю, конечно, чего уж тут, – пробурчала она немножко смущенно, вылизывая своих, да, да, уже своих приемышей.

Баюн стек на пол, облегченно выдыхая.

– А! ты уже всё знаешь? – в комнату Бьянки вошла Ягуся вместе с ведьмой.

– Я только то и знаю, что вам их подкинули, – улыбнулась на кошачьем Бьянка, а Баюн перевел.

– Короче, дело такое. Та самая Акварелька, – Бьянка поморщилась, услышав не самое любимое имя, – так вот, та самая пройда, с тем котом, что от Баюна свалила, – теперь уже перекосило Баюна, – долго с ним не пробыла. На сторону сходила. Да котят принесла. Он её выгнал. А она, …сначала они вообще в каком-то подвале голодные сидели, она их, дай Бог, раз в день кормила, а потом вот, сообразила…

Тишина, наступившая в комнате, была очень, очень выразительной.

– Ин, ладно! – махнула лапкой Бьянка, Баюн всё переводил, – справимся! Вон Баюн помогать обещал!

Ягуся с ведьмой переглянулись, и согласно кивнули.

Время шло, котята стали именно теми очаровашками, какими их и увидела в своих мыслях автор. И … Мда…

Восемь котят на один дом…описывать?

Ведьма, так хотевшая котенка, теперь частенько падала на диван с холодным компрессом на лбу. А выспаться ей удавалось, только если она втыкала в уши беруши.

Весело у них было несказанно. Восемь котят,…думаю, комментарии излишни, но если вы их озвучите, Баюн с Бьянкой может и услышат. Может быть. Потому что, восемь котят, это не только море очарования, но и шум на пределе всех котячьих возможностей!

Котята росли, Баюн выполнял все свои обещания. Бьянка даже успокоилась по поводу всего предыдущего.

Как-то вечером все восемь шкод наконец-то угомонились, и сладко сопели под одеялком.

Тихо скрипнула дверь, и в комнату скользнула какая-то грязно бурая тень.

– Где тут мои детоньки, где тут мои лапоньки, – хрипло, будто бы только от ларька отползла, прохрипела гостья.

Пахло от неё, …ох, как пахло…Фу, полное! Совершенное!

– Вы кто?! – удивленно вскинулся Баюн, машинально прикрывая собой спящих котячьих карапузов.

– Что? Не узнаешь свою горячую любовь? – прохрипела гостья, – короткая же у тебя память…

Антимонии ещё разводить!

– Как, как, каккуюууу, – в испуге попятился от чудища Баюн.

– Акварелька, это, не видишь, что ли?! – плавно поднялась со своего места Бьянка.

Контраст между ухоженной, аккуратной Бьянкой, и той что стояла напротив, был настолько резок, что Баюн уселся на окорочка, прищемив самому себе хвост.

– Акварелька?! – только и сумел прохрипеть он.

А Бьянка грациозно, как будто выписывая каждый шаг, пошла на гостью.

– Детки тебе?! Какие тебе детки?! Те, которых ты чуть не уморила?! Которых сама бросила?!

– Да что ты понимаешь?! – взвыла гостьюшка, – мне так тяжело было! Меня все бросили! Да я…

– Что ты?! Погулять хотелось?! Да ты…

Метаморфоза из красивой, воспитанной кошечки в злющее, увеличившееся раз пять злющее чудовище, была мгновенной.

Бьянка взрыкнула на зависть стаду тигров, и …

Ой! Шерсть полетела во все стороны! Трехцветная. Акварелька даже не успевала разглядеть, откуда на неё что прыгает, теряя тонны шерсти, и остатки собственного достоинства. Если оно у неё ещё осталось. Что вряд ли, однако.

Бой был яростным, но коротким. Пришелица сдалась быстро. Улепетывая со всех лап, как только смогла вырваться из когтей Бьянки, она напоследок всё же обернулась, и провыла:

– Ты ещё про меня услышишь! И прихвостень твой тоже!

Баюн, вытаращившись, смотрел на безмятежную Бьянку, спокойно вылизывающую лапки. Она была довольно брезглива, и после того, как этими лапками проредила шерсть гулёне, ей было не очень-то …тьфу, короче.

Вдруг в полной тишине раздался вопль кухарки:

– А ну, пошла отсюда, блудня! Бьянку с другом поссорила, деток бросила, ещё и жаловаться приползла!

Громкий всплеск, и отчаянный мяв, предварили несущуюся с очистками на хвосте и ушах Акварельку.

Всё остальное из помойного ведра ссыпалось с неё по пути. Много чего ссыпалось.

Кухарка воинственно помахала вслед беглянке полотенцем. А сторож со звоном запахнул калитку, крикнув:

– И чтоб лапы твоей здесь не было!

– Я и не знал, что ты можешь быть такой…– восхищенно, с оттенком испуга пробормотал Баюн.

Бьянка только кокетливо ему улыбнулась, вылизывая котят, проснувшихся от шума.

Несколько дней ничего не напоминало ни о визите, ни о баталии, Баюн с Бьянкой предпочитали молчать о происшествии.

На улице стоял шикарный, теплый день. Бьянка вывела весь выводок поиграть в сад. Баюн расположился рядом, и смотрел, чтобы народец никуда не расползался.

Из кустиков малины почти выполз громадный мышь. Он еле держался на ногах.

Баюн ощетинился, и уже хотел броситься на незваного гостя. Как вдруг мышь пошатнулся сильнее прежнего, и, падая на земь, сумел выдавить из себя:

– Берегите котят, кто-то раскидал отраву…

Сумев предупредить, мышь закрыл глаза и отключился.

Баюн недолго думая, подхватил бессознательное тельце, и понесся к Ягусе.

И он успел! Уж как он бежал! Ни в сказке сказать, ни пером описать. Наши скоростные машины просто отдыхают! И он успел!

Ягуся сразу поняла, чем его отравили. И спустя несколько часов промываний, и прочего, сумела откачать мыша.

– Вы мои спасители! – первыми словами мыша, пришедшего в себя, были слова благодарности, – отныне, какая бы помощь вам не понадобилась, лапы, уши, хвост, да и весь Главмышь к вашим услугам!

Ягуся с Баюном переглянулись. Заполучить такого союзника, дорогого стоит!

Главмышь, очухавшись, рассказал, что кто-то раскидал отраву. А он, старый дурень, не подумав, её схватил! Почуяв неладное, сразу понял, что кто-то хотел, чтобы отравленных мышек потом съели кошки.

Но он, успев запретить мышам прикасаться к раскиданным лакомым кусочкам сыра, сумел добраться до Баюна.

Что его заставило это сделать? А Главмышь и сам не знал. Вот честно. Просто, почему-то захотелось.

Кто это сделал, Баюн понял сразу. И Ягуся, когда он всё разложил, с ним согласилась.

Прощать такого было нельзя! Это ж надо додуматься до такой мсти!

Общим собранием котов, кошек и мышей, случившимся впервые в истории, было решено найти преступницу, и посадить в большую, крепкую клетку.

Но как ни искали Акварельку, она как сквозь землю провалилась!

Вот такой кирзовый сапог

Дни шли за днями, коты и мыши, в кои-то веки, сплотившись, искали вышеозначенную особу, но Акварелька растворилась в пространстве, как никогда и не было!

Все получили ориентировки: «Грязная, оборванная, наглая особь кошачьей породы!»

Но даже самые пронырливые мышата, умеющие увести кусок сыра из-под носа у жующего, возвращалась с пустыми лапками, и полностью расстроенными чувствами. Но никто не сдавался, нет, нет! Поиски были очень, очень упорны!

Шикарный кортеж важного вельможи двигался степенно по улицам, вызывая восхищенные взгляды и завистливую икоту.

Мерно покачивалась карета, в которой ехал сам вельможа с семьей. Четыре носильщика плавно, стараясь не колыхать, сами как будто плыли, неся в крепких руках палантин.

Внутри, на мягких, абсолютно роскошных подушках, возлежал такой же шикарный, как подушки, кот. Или наоборот, подушки были такие же шикарные, как он. Впрочем, это, наверное, не важно.

Кот бы в возрасте. Отъевшийся, очень, очень пушистый. И очень, очень самодовольный.

Градус самодовольства подымало то, что рядом с ним так же вальяжно раскинулась шикарная, под стать ему и подушкам, кошечка.

То, какими влюбленными глазами она смотрела на кота, подымало и подымало децибелы любви к себе единственному и неповторимому коту.

Окружала кортеж строгая, при полном параде охрана. Как сквозь её плотный строй сумел пробраться маленький, шустренький мышонок, наверное, отдельная песня со сказкой.

Но он смог!

– Ай, яй, яй!!! – заверещал один из носильщиков, подпрыгивая, и извиваясь всем телом.

От его прыжков, ровная поступь четверки резко сбилась. Скачки носильщика становились всё выше, вопли всё громче. Он начал дергаться, как в припадке, громко вереща.

Палантин стало мотать во все стороны. И наконец, что было вполне ожидаемо, его содержимое вывернулось на брусчатку.

Шикарные, роскошные подушки вылетели из палантина вместе со своими пассажирами, судорожно вцепившихся в седушки всеми возможными когтями и зубами.

– Ваша светлость, – говорящий кот, каким-то странным образом оказавшийся возле вельможи, говорил очень, очень убедительно, – а вы знаете, что вот эта кошечка вытворяла?

Вельможа, придя в себя от изумления, надменно спросил:

– Что могла вытворять такая прелесть?!

Кошечка, к слову сказать, уже пыталась дать деру, но плотное кольцо котов, кошек и мышек, взявшихся в доли секунды из ниоткуда, не пропустили ощетинившуюся красотулю.

Баюн недолго думая, рассказал, всё что было.

Пожилой, вальяжный кот вдруг схватился за горло.

– Она мне утром сама еду готовила…– захрипел он на котовьем, и повалился набок.

Баюн перевел.

– Схватить её! – рявкнул на стражу вельможа, тыча пальцем в скомковавшуюся Акварельку. Да, да, вы уже догадались, кто это был.

– Как она к вам попала? – спросил Баюн.

Вельможа уже смирившийся с тем, что беседует с котом, на автомате ответил:

– Пару месяцев назад пришла, сказала, что в родном государстве была подвержена политическим гонениям. Попросила убежища. А потом Леонард в неё влюбился, когда её отмыли и откормили…

Вельможа с тревогой смотрел на своего любимца. Но лекарь, выскочивший из одной карет кортежа, успокоил его, сказав, что это просто нервное.

– Что с ней делать? – совершенно растерялся вельможа.

– Отдайте её нам, ваша светлость, мы разберемся.

Вельможа махнул рукой, и Акварелька ракетой влетела в широко раскрытую дверцу клетки, уже подтащенную старательными мышами.

Громкий щелчок крепкого замка на клетке привёл в чувство обморочного кота.

– Держите меня в курсе! – мстительно прохрипел он, приоткрыв один глаз, – я хочу знать, что ей будет!

– Конечно, конечно! – ответил довольный Баюн.

И благосклонно посмотрел на мышонка:

– С меня обещанная награда!

Счастливый мышонок радостно прижмурился, мысленно обнимая большую головку сыра.

Надо ли говорить, что в ближайшие дни он был главным героем мышиного поселения?

Бешеная востребованность Баюна

Баюн наслаждался покоем. Что такое невинные шалости котят, в виде чего-то там сорванного, разбитого и запутанного по сравнению со всякими акварельными кознями? Ерунда полная!