Тропинки господина Ежа. Часть II

Ирина Пиляр

Тропинки господина Ежа. Часть II

ТРОПИНКИ ГОСПОДИНА ЕЖА

ЧАСТЬ II

Ирина Пиляр

Хельсинки 2025

Глава 10. У ручья

Прошло всего несколько часов с утренней встречи на поляне.

Господин Ёж долго сидел над своим дневником, выводя тонкие строки.

Но мысли – будто рой невидимых пчёл – не давали ему покоя.

Когда солнце стало мягче,

а ветер зашептал в кронах что-то успокаивающее,

он неспешно направился к ручью. Просто пройтись,

не ища никого – и ничего

Но именно там,

в тот же понедельник, после обеда,

они вновь столкнулись.

Госпожа Че, казалось, знала, что он придёт.

И не пряталась. Наоборот – будто ждала.

Ручей журчал в камышах, отражая зыбкие отблески неба.

А между ними снова возникла тишина с продолжением —

не завершившаяся беседа,

перешедшая в новую форму.

Госпожа Че вдруг ощутила силу.

Она не демонстрировала её – но чувствовала.

И это внутреннее ощущение хрупкой власти

смягчило её тон, сделало голос почти ласковым.

– Моё сердце, – начала она, не глядя в глаза, – отмечает совсем иные вещи, чем мой ум.

Я вижу в вас – натуру благородную, тонкую… А слышу – слова более приземлённые. Они не вяжутся с моим представлением о вас.

Ёж, стоявший у воды, приподнял брови.

– Значит, чтобы соответствовать, мне нужно говорить лишь о

возвышенном?

Ни слова о простом? Ни слова – о дружбе, о насущном, о живом?

– Его голос был ровным,

но в нём сквозил укол – не злости, а тоски.

Он посмотрел на нее

сдержанно, но внимательно.

Черепаха отвела взгляд.

В ней боролись два голоса – рассудочный и… едва проснувшийся.

– О лесной дружбе… —

медленно произнесла она.

– Лучше мечтать. И ждать того дня,

когда будешь абсолютно уверен —

в том, с кем собираешься дружить…

«Пока эти мечты не застынут,

не замёрзнут,

не спрячутся навсегда где-то под панцирем…» —

подумал Ёж,

но промолчал.

Он чуть склонил голову,

словно надел на себя заново панцирь вежливости:

– Разрешите откланяться, сударыня.

Мне пора приступить к своей нелёгкой миссии —

по очистке леса.

Он сделал шаг назад,

но задержался, указывая на куст багульника у самого русла:

– Если однажды вы… захотите передать весточку —

надкусите вот этот прутик.

– Он посмотрел на неё особенно тихо.

– Это будет означать, что вы обо мне… не забыли.

Багульник, будто услышав, чуть качнул цветочной головой.

Господин Ёж развернулся и ушёл в тень деревьев.

И только шорох листвы и голос ручья остались напоминанием о том,

что иногда слова – только половина сказанного.

Тропа, Пещера и Мостик Тссс

(фантазии Ежа)

После долгой прогулки по Тропе Затерянных Мыслей, где всё казалось немного не таким, как прежде, Ёж оказался у знакомого укрытия.

Пещера Молчания не звала. Она просто… ждала.

Вход скрыт листвой, будто сам лес старался сохранить её тайну.

Ёж постоял у порога.

Иногда он рисовал молчание. Оно было то воздушным, то тяжёлым, как мох.

Внутри не было ни эха, ни звуков шагов – только дыхание, пульс и мягкий свет.

Ёж присел на тёплый камень и достал карандаш – не чтобы рисовать, а чтобы слушать, как он звучит на бумаге.

Сегодня он написал одну строчку:

«В тишине рождаются те картины, которые не помещаются в рамку.»

Под вечер он вышел к ручью, где вода почти не шумела.

Здесь стоял Мостик Тссс – лёгкий деревянный мост над зеркальной гладью.

На ветке висела старая табличка с надписью углём:

«Здесь не кричат. Здесь вспоминают.»

Ёж остановился на середине.

Под ногами – мягкий скрип.

Под мостом – отражения.

Лица. Лапы. Карандаши.

Кто они? Он не знал. Но они были с ним.

Тогда он решил: нарисует не мост, а то, что соединяет одну душу с другой.

Иногда, чтобы услышать себя, нужно пройти по тропе, побыть в пещере и остановиться на мосту.

А потом – вернуться с новым светом внутри.

Галерея, грусть и строки, родившиеся в тишине

После прогулки по мосту Тс-с! господин Ёж вернулся в свою мастерскую.

Сумерки легли на рамки с портретами предков.

Тени от свечей дрожали по лицам, будто сами портреты вспоминали что-то.

Он не стал продолжать ни одну из начатых работ.

Перед ним лежал чистый холст.

Но кисть не двигалась.

Вместо этого в голове у Ежа начала звучать строчка —

тихо, как шорох в траве:

«О грусть моя, ты не тоска…»

Он записал её на листке, прямо поверх старого черновика.

Потом снова замолчал.

Это было начало. И он знал —

это стихотворение не родится сразу.

Оно вырастет.

С каждым шагом, с каждой тенью, с каждым светлым воспоминанием.

Глава 11. Страж лесных троп

«И в тишине живёт Великая забота…»

❦

Лес, куда судьба привела господина Ежа, был не просто чащей —

это был мир, полный дыхания и света,

мир, что знал свои корни и рассказывал их лишь тем,

кто умел слушать.

И слушал его один человек —

старый лесничий в резиновых сапогах и с батожком в руках,

что жил в избушке с цветущим палисадом

и сушёными травами под навесом.

В углу – гербарии: бережно уложенные листки,

пронумерованные, как письма старых времён.

Каждая веточка – живая память.

Каждая травинка – строчка дорогого письма.

❦

Днём он обходил тропы,

словно опытный следопыт.

А ночью отдыхал под шепот деревьев,

что склонялись к его окнам,

рассказывая о былом,

о вечном…

Господин Ёж проникся к нему уважением.

Он чувствовал: этот человек не просто жил здесь —

он был хранителем порядка,

тихим стражем зелёного мира.

И потому сам Ёж, не прося похвалы, смиренно

делал своё:

очищал тропы от змей,