Исповедь белого барбера

Илья Матлыгин

Исповедь белого барбера

Книга посвящается моим детям Елисею и Савелию.

Все события реальны, но некоторые имена изменены.

Все названия приводятся не на правах рекламы.

Введение

Давайте познакомимся, меня зовут Илья Матлыгин. Друзья и коллеги, узбеки из известного барбершопа, в шутку называли меня Брат-альбинос, потому что я, будучи коренным жителем России, так же, как и они, приехал в Москву на заработки и работал шесть дней в неделю, проводя на ногах по 12 часов, чтобы мои клиенты уходили от меня стильно и безупречно подстриженными. Сейчас я серебряный призер чемпионата России-2023 по парикмахерскому искусству среди профессионалов индустрии, и у меня своя личная барбер-студия. В перерывах между посетителями я написал эту книгу, стараясь передать всю полноту мира барберинга в России на основе своей личной истории жизненного опыта. Надеюсь, она покажется вам интересной!

Эта книга появилась прежде всего благодаря моим студентам, подарившим мне идею написания собственной истории. Истории о том, как человеку может понадобиться полжизни, чтобы понять, в чем его предназначение. Я расскажу вам о петле времени и о том, с чем я столкнулся на пути к профессии, от которой бежал всю жизнь. Как искусство барберинга постепенно стало для меня и увлекательным хобби, и финансовой поддержкой, и источником связей для развития других бизнес-направлений.

Кто такой барбер? Иногда даже люди нашей профессии с трудом могут объяснить, чем отличается барбер от парикмахера или цирюльника. Приведу реальную цитату из разговора студентов про амбассадора мужской линейки известного брэнда: «Знаешь, кто такой цирюльник, барбер, парикмахер? В чем разница?» «Скорее всего, это чудо на каблуках – парикмахер. Барберы так не одеваются». То есть разница между этими профессиями для неискушенного взгляда трудноуловима. Но она есть, и, прочитав эту книгу, вы в этом убедитесь.

До открытия барбершопов в России я и сам не знал, как называется то, чем я владею с детства почти на подсознательном уровне. Даже не представлял, зачем мне даны способности к искусству барберинга, которые до появления барбершопов в России я не желал признавать.

Эта профессия имеет многовековую историю и всегда была в почете. Моя книга расскажет вам о том, как появились барбершопы в России и что повлияло на их бурное и непредсказуемое развитие. Я раскрою вам секреты довольно редкой и очень интересной профессии, которая помогала нам выжить в трудные времена.

Человеку, решившему освоить искусство барберинга, я скажу так: где бы вы ни жили, эта профессия ещё долгие годы будет приносить вам доход, помогать налаживать вертикальные и горизонтальные связи между людьми различных взглядов и социального положения, даже если это останется вашим хобби.

В наше время важно не просто быть менеджером или продавцом чего-либо, но ещё необходимо уметь что-то творить своими руками. Хотя реальность современного мира такова, что барбер обязан владеть навыками продаж, и об этой многогранности нашей профессии в нынешней реальности мира я тоже расскажу в своей книге.

История про русский барберинг и его подводные камни наверняка будет полезна всем мастерам в этой сфере и тем, кому интересно узнать об этой профессии из первых уст. Книга также предназначена для всех мужчин, желающих понять, не только чем отличается стрижка за 500 или 20 000, но и как внешний вид способен без слов открыть двери в любом направлении.

А эту дверь, ведущую в тайны барберинга, я с радостью открываю пред вами…

Глава 1. Рожденный в СССР

Мне вспоминается, что когда я был совсем малышом, мой дядя, родной брат папы, стриг нашу семью в деревянном, отапливаемом чугунным «Титаном» доме. Большие, покрытые серой пылью печной золы сугробы привлекали дворовых мальчишек на улице. Но не меня! Когда я гостил у бабушки, мной владели совсем другие интересы – я не мог оторвать взгляда от ловких дядиных рук.

Помню, «Титан», призванный обогревать дом, был холодным. Возможно, взрослые ленились принести дров и затопить печь. Я ходил в кофте с большим воротом и в коричневых колготках. Дядя-парикмахер тоже был одет похожим образом. Папа, несмотря на холод, сидел на деревянной скрипучей табуретке в белой открытой майке, называемой в народе «алкоголичкой». Чтобы волосы не сыпались на майку, плечи отца были укрыты надетой через голову большой развернутой газетой с вырезанной по центру дыркой. Местом стрижки стал малоосвещённый коридор. В руках у дяди Саши ловко двигались большие ножницы с какой-то закорючкой на одной ручке и Т-образная бритва с обломанным краем для оголения лезвия. Он стриг моего отца ножницами, а потом бритвой делал ровные линии по краю стрижки (окантовку). Несмотря на мой тогда весьма юный возраст, мне эта картина навечно врезалась в память.

Я играл своими игрушками, наблюдая за процессом стрижки. После окончания процедуры братья – мой отец и дядя – отмечали встречу, изрядно нагружаясь белой жидкостью из бутылки со странной зеленой этикеткой. Отец развлекал присутствующих родственников игрой на гармошке, все пели песни. И такие посиделки неизменно заканчивались дракой, за которой я также следил с большим интересом.

Братья были абсолютно разными. Выросли они в одной спецшколе-интернате, где дети жили и учились самостоятельно, без участия родителей, что в эпоху СССР считалось вполне нормальным. Они выбрали каждый для себя разные жизненные пути, вследствие чего их взгляды на жизнь сильно различались. Дядя Саша в семье появлялся редко, а потом и вовсе пропал, уехав в «длительную рабочую командировку по профессии» – на 14 лет в места лишения свободы, причем не впервой. Отец же мой служил в милиции, всегда ходил с пистолетом в кобуре и был абсолютной противоположностью своего младшего, родившегося позже на 8 минут, брата-двойняшки. Так что поводов для разногласий у них хватало.

Разнять дерущихся братьев присутствующие родственники были не в силах. А я с любопытством наблюдал за тем, как можно сломать табуретку одним ударом руки. Заканчивались драки всегда победой старшего брата. Папа делал дяде Саше «темную» и стремительно объявлял об этом. (К слову, ритуал делать «темную» объекту избиения был популярен у советских пацанов, вероятно, чтобы жертва не видела, кто именно из ребят ее бил.) Подобно тому, как борцы на татами завершают поединок, укладывая соперника на лопатки, отец задирал кофту дяди Саши ему на лицо с криком «Темная!». И это сразу же заставляло дядю Сашу успокоиться. После драки родственники собирали разрушенную мебель. Возможно, это было неотъемлемой частью их совместных развлечений. Точно помню, что мир прошлого сильно отличался от современного: многие люди обладали вокальными данными, часто вместе пели, слушали живую музыку, читали книги и даже умели драться без причинения вреда здоровью.

Стричь дядя умел хорошо. Подозреваю, что вся его клиентская база была «там». В тюрьме у него имелась работа, а на воле – нет. Потому что в бытовавшем в то время представлении мужчина должен заниматься мужской работой, а не тем, с чем справится и советская женщина. Хотя на самом деле профессия цирюльник – сугубо мужская, но об этом я расскажу чуть позже.

Мой отец любил музыку, играл на гармошке. Не имея музыкального образования, мог подобрать любую мелодию на слух. В отличие от младшего брата Сашки-бандита, Витя стал хранителем закона. Только вот не сложилась у отца карьера в милиции. «Скажи мне, кто твой брат, и я скажу, кто ты». Отца «подставили» и красиво попросили уйти – либо тюрьма, либо увольнение из органов, скорее всего, из-за репутации брата. То было советское время, и люди занимались тем, чему их учила система.

Отец ушел в охрану. Достатка в нашей семье не стало, даже на поход в парикмахерскую деньги выделялись с трудом. Практика стрижки самих себя для нас стала нормой. Живя в старом деревянном доме-бараке, каждые выходные мы посещали общественную баню, а при ней была парикмахерская. Каждый раз, выходя из бани, я испытывал острое желание туда заглянуть – пытался подсмотреть, как красиво стригут посетителей упитанные тёти в серо-коричневых фартуках. Коричневый цвет в то время присутствовал буквально везде. (Сегодня, если меня спросить, с чем у меня ассоциируется коричневый цвет, сразу отвечу – детство, стиль Советского Союза.) Ослаблял мой интерес к стрижкам только запах анисовых листьев от свежего «Тархуна», который папа покупал после бани нам с братом. А себе на утаенные от мамы деньги он брал бутылочку ячменного «Жигулевского».

Я любил походы в баню. Как и в древние времена, цирюльни при бане манили проходящих мимо мужчин запахом одеколона – и меня, маленького мальчика в неубиваемых коричневых колготках, которые мне не нравились.

Подрастал мой младший брат, и у мамы становилось все меньше времени на нас. За мной присматривал брат старший. Вечерами мы тренировались, тянули шпагат, отжимались. Отец приглядывал за нашим развитием, лишь иногда вмешиваясь. Как-то он мне сказал: «Хочешь победить старшего брата? Каждое утро делай двадцать отжиманий от пола на кулаках и пятьдесят приседаний». Победить старшего брата мне не удается и по сей день, да я и не пробовал, а вот постоять за себя в детском саду и в школе совет отца помог.

Я копировал повадки старшего брата, особенно его самостоятельные походы в парикмахерскую. Мне нравилась его длинная челка, та стрижка называлась «Теннис». Деньги я брал у мамы – затопив печку и помыв полы, выпрашивал рубль. Даже бегал отцу за пивом за небольшие «чаевые». Парикмахерская у дома всегда собирала большую очередь в коридоре. По приходу всегда спрашивали крайнего. Мужской зал находился с левой стороны от большого коридора с деревянными лавками. Заняв очередь, я старался сесть поближе к заветной двери. Из мужского зала пахло одеколоном, а из женского – прокисшей серой от химической завивки. Многие наверняка помнят запах старых универсальных парикмахерских, может быть, именно он привил мне отвращение к работе в салонах красоты.

Перед стрижкой всех подростков усаживали на дощечку, которая ставилась на ручки кресла. А если ребенок вертелся во время стрижки, его либо стригли налысо, либо сопровождали процесс подзатыльниками. Я же наслаждался стрижкой, и выходил из парикмахерской с гордостью, радуясь своему обновленному виду.

В парикмахерскую я ходил только летом, когда были каникулы, и мы отдыхали от школы и спорта. Перед школой нас стригла мама, чаще всего коротко, чтобы на тренировках по боксу в шлеме голова не потела. В парикмахерские перед первым сентября было не попасть. И по сей день пик посещаемости парикмахерских в России – это канун Нового года и Первого сентября.

Парикмахерский «совок»

Для наглядности считаю нужным рассказать о парикмахерском деле той эпохи, которую многие мои читатели, возможно, не застали. В СССР не было салонов красоты в современном их понимании. Постричься, покрасить волосы и сделать причёску можно было в обычных парикмахерских. И выглядели эти заведения совсем не так, как нынешние. Мы привыкли к тому, что сейчас любая парикмахерская стремится хоть как-то выделиться, сделав красивую вывеску, интересный интерьер, креативный дизайн. А в те времена все парикмахерские были одинаковыми: светлое помещение с окном, трюмо с зеркалом, кресла для посетителей, накидки, расчёска и ножницы. Развешанные на стенах картины или фотографии с эффектными причёсками считались особенным шиком.

Уникальным изобретением советских времён был автомат, который распылял одеколон на мужчин. Бросив 15 копеек, можно было услышать громкую работу компрессора, а затем наружу выбрасывалось ароматное облако одеколона. Порция составляла целых 5 мл, и всё лицо клиента становилось мокрым. Автоматы заправляли разными одеколонами, чаще всего «Шипром», «Полётом» или «Красной Москвой».

Примерно с 60-х годов парикмахерские начали оснащать длинными рядами сушуаров, под «колпаками» которых женщины терпеливо сидели, листая журналы «Работница» и «Крестьянка». Подобную картину, типичную для советской эпохи, вы наверняка видели в фильмах, посвященных тому времени. Бигуди и сушуары были основным инструментом парикмахеров, ведь модные причёски часто предполагали завивку локонов.

Цены в СССР были стандартизированными, и за услугу клиенты платили одну и ту же цену – что в маленькой парикмахерской на окраине, что в престижном салоне в центре Москвы. К примеру, модная женская стрижка «Сассон» стоила 1 рубль 60 копеек, накручивание волос на бигуди и сушка – 80 копеек, а популярная химическая завивка с последующей стрижкой – 4 рубля 60 копеек.

Химикаты для работы поставлялись централизованно, но их не хватало, и мастера часто использовали «народные средства». Для фиксации завивки применяли пиво и сладкую воду. Особенно много экспериментировали с красками. Самыми доступными красителями были хна и басма, поэтому многие советские женщины ходили с рыжими или чёрными волосами. Чтобы получить другие оттенки, парикмахеры готовили краски дома и приносили их на работу.

И, разумеется, тысячи женщин в СССР мечтали стать блондинками. Светлые волосы вошли в моду с 50-х годов XX века благодаря Мэрилин Монро. Для осветления волос использовали перекись водорода, цвет получался не слишком естественный, но модниц это не смущало. Настоящим хитом у советских женщин стала химическая завивка, поскольку она позволяла создавать пышные и упругие локоны, которые держались долгое время. Женщины видели в этом возможность преобразиться и почувствовать себя настоящими кинозвездами. «Химия» была доступной и относительно недорогой процедурой, что делало её ещё более популярной.

К слову, перекись водорода и средства для химической завивки были очень агрессивными веществами, и если их передержать, волосы вообще могли остаться в руках парикмахера. Однако советские женщины шли на риск, ибо красота, как известно, требует жертв.

Про сервис в те времена мало кто слышал, и посетителей парикмахерских часто ждали нерадушный приём и не всегда удачный результат. Но никто не обижался, и клиенты редко высказывали недовольство. «Волосы – не зубы, отрастут», – такая в то время была поговорка.

Надо сказать, для советской элиты существовали специальные парикмахерские, где мастера создавали настоящие шедевры. Эти заведения были доступны только избранным, и попасть туда для «простого смертного» считалось большой удачей. В 1970-х в «Чародейке» на Арбате стоимость услуг была значительно выше – 3 рубля. Тамошние мастера обладали высочайшей квалификацией и часто проходили обучение за границей, чтобы быть в курсе последних модных тенденций.

Нельзя не упомянуть стиляг – субкультуру, которая появилась в СССР в 1950-е годы. Ее приверженцы стремились к свободе самовыражения и выбирали яркие, модные образы, вдохновленные западными тенденциями. Их прически были особенно заметными: длинные волосы, яркие укладки и необычные стрижки. Сегодня такие стрижки называют «Old School». Стиляги часто посещали парикмахерские, чтобы создать современные фирменные прически, которые выделяли их из толпы и подчеркивали бунтарский дух.

В целом же мода на причёски в Советском Союзе устанавливалась в основном в подражание популярным актёрам и звёздам кино и эстрады. В 80-х годах самыми популярными были химические завивки и начёсы на голове, которые называли «бабеттами», потому что похожая укладка была у Брижит Бардо в фильме «Бабетта идёт на войну». Входили в моду и гладкие причёски «под Мирей Матье». Мастеров-технологов иногда отправляли на семинары за рубеж. Ежегодно в крупных городах проходили конкурсы профмастерства, где демонстрировали последние новинки в мире моды.

Вот таким было парикмахерское искусство в СССР, и вместе со всей нашей страной оно прошло долгий и насыщенный событиями путь, отражая как дух времени, так и возникающие и модные тенденции.

Глава 2. Лебединое озеро из детства

Мои лучшие воспоминания детства – это когда мы бежали с тренировки по боксу, чтобы посмотреть очередную серию своих любимых иностранных мультиков… Но однажды мы включили телевизор, а мультиков не было. На всех каналах показывали балет «Лебединое озеро». А где мои мультики? Где Чип и Дэйл, удивился я.

Примерно тогда и закончилось детство славного советского мальчика. Отец стал чаще прикладываться к бутылке, ругаясь с мамой. В день зарплаты он приносил пачки денег, гора которых занимала весь кухонный стол, мне казалось, их очень много. Но, несмотря на большие кучи денег, мы по-прежнему ели одну картошку в разных видах, донашивали старые вещи, отстаивали большие очереди за хлебом.

Помню большой рюкзак, набитый хлебом. Отец принес его домой и аккуратно выложил буханки в холодном коридоре для заморозки. Это нам на месяц, сказала мама. Там же зимой хранились замороженные рыба и мясо. Мы по-прежнему жили в старом одноэтажном бараке с большим студеным коридором. В доме была только холодная вода. Зимой ежедневно топилась печь. Только сейчас я понимаю, как сложно было нашим родителям вырастить троих мальчишек. Мама и папа были заняты житейской рутиной, дел у них хватало, а мы, дворовые пацаны, оказались предоставлены сами себе.

Вторым отцом для меня стал мой тренер по боксу, Владимир Адольфович Кунц, который объяснял нам, что правильно, а что – нет. Бокс помогал мне ощущать себя уверенно среди сверстников, в школе и на улице. В любых компаниях я действовал строго в соответствии с тем, как учил тренер.

Мама с папой развелись, но мы какое-то время продолжали жить все вместе. Потом маме на работе дали квартиру от профсоюза работников. Да, квартиры тогда не покупали, а получали. Вот такие были времена! Мы переехали в квартиру получше на втором этаже деревянного дома. Там тоже приходилось топить целых две печки, таская дрова и уголь по лестнице на второй этаж. Забот прибавилось. Уже тогда я чувствовал себя взрослым, сознавая всю ответственность за наш непростой быт.

Однажды беззаботным летом кто-то из моих дворовых приятелей запустил колючками в пышную кудрявую шевелюру нашего друга Сереги, и те запутались в волосах. Мы не знали, что делать, домой же в таком виде было нельзя! Тогда я предложил ему: давай, я тебя подстригу? Он согласился, и остальные ребята с радостью поддержали такое решение проблемы, так как хотели посмотреть, что из этого получится. Так Серега стал моим первым «клиентом». Стриг я его долго – в темном подъезде под тусклым светом лампочки Ильича. Все зачинщики «мероприятия» постепенно разошлись по домам. Персонализацию формы и доработку мы продолжили рано утром на улице. Тогда я еще не знал профессионального сленга, а стрижка вышла приличной.

Наверное, с этого момента и началась моя профессиональная история. Не помню точно, сколько лет мне было, но с тех пор я начал стричь всех своих дворовых друзей. В 12 лет я уже стриг не только окрестных мальчишек, но и их родителей.

Моим инструментом были ножницы – хирургические, из белой стали, заточенные на наждаке моего друга. Приобрёл я себе и Т-образный станок, точно такой же, какой был у дяди. Обломал защитный слой для того, чтобы лезвие, вставлявшееся в эту бритву, было абсолютно голым. Этой бритвой я и делал ту самую окантовку полочкой.

Старшего брата призвали в армию. Во дворе старого барака, где жил отец, брат устроил громкие проводы. Его сверстники с половины нашего района собрались в большом дворе. На улице гремела дискотека, подъехала грузовая машина с напитками и сладостями. Тогда я впервые попробовал кока-колу. Музыка играла до поздней ночи. Брат решил подстричься налысо, тут и пригодились мои инструменты. Довериться моим рукам брат не захотел, стрижкой занялась мама. В конце концов в ход пошла моя бритва. Поучаствовать в бритье головы брата неумелыми движениями пробовали и его присутствующие друзья. Я наблюдал со стороны, в дела старших не лез. Брату голову в конце концов побрили, но крови было пролито немало. Оголенным лезвием брить нужно аккуратно и правильно, соблюдая угол наклона, иначе микропорезы неизбежны.

Брат ушел в армию, оставив меня в семье за старшего. Друзья брата присматривали за мной и всячески поддерживали в «решении вопросов» на улице. Времена были трудные, пресловутые девяностые. Умение постоять за себя приходилось использовать регулярно. Изобилие наркоманов и бандитов среди молодежи никого не удивляло. Недавно вышел хороший фильм про жизнь подростков того времени – «Слово пацана», посмотрите, кому интересно.

От плохой компании, в которой присутствовали и друзья старшего брата, меня отвадила мама. Она как-то даже закрыла меня дома на три месяца, отслеживая каждый мой шаг от школы до тренировок и держа толстый провод от чайника в руке. Била, не жалея, этим проводом по лицу, если оступлюсь. Только лишь после того, как мама одобрила моих новых друзей, я обрел свободу прогулок по улицам. Тренер же устраивал изнурительные тренировки каждому, кто был замечен в неподходящем обществе.

От такой жизни я чувствовал себя лишенным свободы и собственного мнения «ботаником» во внешнем обличии машины для уличных драк с тупыми наркоманами, вымогающими деньги у подростков на улице. Были времена! Так или иначе, но именно мой тренер и мама помогли мне справиться с перипетиями жизни, не стать бандитом и наркоманом в печально известные девяностые, выкосившие немалую часть моего поколения.

Блеск и нищета 1990-х

В 90-х годах парикмахерское искусство в России буквально взорвалось яркими красками и креативными решениями. После серо-коричневых однообразных времён СССР наступила эпоха перемен и экспериментов. Постсоветское общество жаждало новизны, и парикмахеры с радостью подхватили этот тренд. Парикмахерские начали превращаться в настоящие модные оазисы. На смену скучным светлым залам с одинаковыми трюмо и зеркалами пришли стильные салоны с дорогими интерьерами. Стены украшали яркие плакаты, фотографии знаменитостей и оригинальные картины.

Одним из самых крутых новшеств стали кресла с регулировкой высоты и наклона. Теперь клиенты могли наслаждаться процессом, не испытывая дискомфорта. Мастера вооружились современными инструментами: профессиональными фенами, утюжками для выпрямления, разнообразными плойками и бигуди.

1990-е стали временем, когда профессия парикмахера-стилиста приобрела статус искусства. Мастера не просто создавали причёски, они воплощали уникальные образы, которые отражали современность и индивидуальность каждого клиента.

В парикмахерских начали появляться первые мастера-колористы, которые творили настоящие чудеса с волосами. Они создавали сложные омбре, балаяж и даже пиксельные окрашивания, которые выглядели просто потрясающе. Клиенты приходили в салоны не просто за стрижкой или укладкой, а за целым шоу.

В моду вошли креативные стрижки с выбритыми висками, асимметричными чёлками и необычными формами. Неотъемлемой частью парикмахерского искусства стали различные аксессуары для волос: заколки, ободки, ленты и даже декоративные элементы, такие как перья и цветы. Всё это добавляло причёскам уникальности. Все новшества были направлены на красоту женскую. В мужских же стрижках продолжал преобладать единый стиль и ограниченный набор услуг в парикмахерских, ввиду укоренившегося страха отличаться.

Кроме того, в 90-х годах начали активно развиваться различные конкурсы и соревнования среди парикмахеров. Мастера состязались в создании самых необычных и креативных образов, демонстрируя свои навыки и таланты.

Мода на причёски продолжала меняться с невероятной скоростью. В начале десятилетия в тренде были яркие и экстремальные цвета, а к концу 90-х на смену им пришли более натуральные оттенки. Парикмахеры научились работать с текстурами, создавая объёмные укладки и лёгкие волны, которые выглядели естественно.

Однако была у этих бурных времен и своя обратная сторона. В 1990-х годах жизнь многих бывших советских людей сильно изменилась. После распада СССР началась эпоха экономических и социальных потрясений, которая повлияла на повседневную жизнь каждого. Множество людей столкнулись с резким падением уровня жизни. Закрывались заводы, сокращались рабочие места, зарплаты задерживались на месяцы, а цены на товары и услуги стремительно росли. В таких условиях даже самые обычные вещи становились роскошью.

Люди, «не вписавшиеся» в новую реальность рыночных отношений, не могли позволить себе стрижку раз в месяц, как это было раньше. Они вынуждены были экономить на всём, включая уход за внешностью. Вместо парикмахерских, многие стриглись и укладывались дома самостоятельно.

Экономическая нестабильность привела к тому, что многие оказались за чертой бедности. Пенсионеры и многодетные семьи особенно тяжело переживали эти годы. Им приходилось выбирать между покупкой еды и оплатой коммунальных услуг, а поход в парикмахерскую и вовсе был далеко не на первом месте в списке приоритетов.