Танька

В 6.30 просыпалась Танька, после неё вставал Валерик, следом, кряхтя, поднималась с постели Ольга, и замыкал круг утреннего подъёма всеми любимый и избалованный Мишаня.

Завтрак для Светляковых готовила, конечно же, Танька. Это была ее святая обязанность. Ставила чайник на плиту, доставала из-под стола из корзинки 4 яйца, (корзинка была укрыта кухонным полотенцем от посторонних глаз), клала яйца в железный ковшик, заливала водой и ставила на огонь рядом с чайником. Делала все согласно предписанию: Танькиной семье полагались две конфорки на шестерых. Всё это она проделывала изо дня в день на автомате.

Между делом успевала умыться, заплести две косички, пусть и тоненькие, но, всё же, косички, завернуть Валерику бутерброд с маргарином, посыпанным сверху сахаром и несколько раз забежать в комнату, чтобы понять, проснулся или нет Мишаня.

Тетя Тамара обычно не спешила, она знала, что Танька всех соберёт и всех отправит вовремя. К восьми часам утра в квартире наступала тишина, и только тогда она выходила на кухню. Проверяла закрыта ли дверь, расставляла по местам вещи, которые успели раскидать все те, кто ушел или убежал на работу и учебу, подходила к узкому, высокому окну, которое выходило за дом и наблюдала одну и ту же картину: как грузчики разгружали машину с привезенным в магазин товаром. Магазин находился в первом этаже их дома. После традиционного обхода квартиры начинала собираться и сама, её почта открывалась в 9.00 утра.

Самым последним аккордом в этой ежедневной утренней увертюре было появление высокой сухопарой женщины в очках и черном сарафане: сначала она высовывала голову из-за низкой двери третьей, самой маленькой комнаты, потом, удостоверившись в том, что все ушли, выходила в прихожую.

Это была Эмма Францевна Штрах. Старая немка. Никто не знал историю её жизни, она была очень скрытной женщиной. Ни с кем из соседей не общалась, ни с кем не разговаривала, все свои дела делала в первой половине дня, когда в квартире никого не было. Одно лишь доподлинно было известно, что у неё была дочь: женщина лет тридцати пяти, тучная, с химической завивкой на голове и веснушками на лице, которая не очень-то баловала мать своим вниманием, но сына своего, то бишь, внука Эммы, отправляла к бабушке каждый день.

Лёнька, так звали подростка, Лепин (по фамилии отца), которого он отроду не видел в глаза, учился в Светкином классе и, по её рассказам, был настоящим шалопаем. У бабушки он появлялся почти каждый день и, в основном, тогда, когда не хотел идти на уроки, благо, школа была совсем рядом, и сбежать он мог с любого урока.

Эмма внука боготворила, прощала ему все его недостатки, вернее сказать, не прощала, а просто не замечала. Для неё Лёнька был самым хорошим. Да и не только для неё. Мишаня души не чаял во внуке соседки. Хоть Лёнька и был старше Мишки, они быстро нашли общий язык. И Мишка ходил за Ленькой как хвостик, во всём ему подражая, выполняя все его поручения. Они, наверное, не случайно и по жизни оказались рядом, и этому будет подтверждение, только потом…

Глава 5

– Да вы проходите, можно вот тут сесть, – Вера Михайловна войдя в свою комнату, указала гостье на стул за столом.

– А давайте попьем чаю… Я вчера печенье испекла по своему старому рецепту. Я ведь раньше, до этой квартиры, жила на улице Глинки, в доме 11, в семье брата. Да-да, это четыре дома, которые друг за другом стоят, – начала рассказывать Вера Михайловна, одновременно расставляя чайные чашки на столе. – Я ведь тоже молоденькой была когда-то, – хихикнула она, – и сюда меня с собой привез Юра, мой брат, он художником был и работал в Доме культуры им. Калинина. Ну и я туда устроилась работать библиотекарем.

– Да, точно, там была библиотека. Хорошая библиотека. И читальный зал помню. Мы туда часто ходили, когда нам давали задание, что-нибудь законспектировать с источника, – вклинилась в рассказ Веры Михайловны Татьяна, продолжая осматривать комнату, в которой прошли её детство и начало юности.

– А комната стала совсем иной, – неожиданно для всех произнесла она, тяжело вздохнув.

– Конечно! Совсем не та, что была. Поначалу я поселилась в той самой малюсенькой комнатке, с низкой дверью. Мне её дали после смерти прежней жилички. А в вашей жила супружеская пара, работники заводоуправления, потом им выделили отдельную квартиру, а мой Юра походатайствовал, чтобы эта комната досталась мне. Ну вот, на радостях мы её соединили с моей маленькой, сломав стенку и замуровав дверь… Вот и получилась прекрасная, просторная комната с балконом и с окном. Солнца много, я люблю свет! – она улыбнулась и, разломав на дольки плитку шоколада, высыпала лакомство на блюдце. – Ну, давайте, что ли пить чай! Зоя, принеси-ка, пожалуйста, чайник. Он там на плите стоит, ну ты же знаешь, – обратилась она к соседке по свойски и стало понятно, что они поддерживают хорошие соседские отношения.

– Да, что это я всё о себе, да о себе! Татьяна… Так, кажется, вас зовут… Расскажите немного про себя. Как вас занесло к нам? – она с любопытством посмотрела на гостью и осторожно опустилась на стул.

В это время Зоя по-хозяйски громко занесла чайник в комнату, и стала разливать кипяток по чашкам.

– Зоенька, милая, да погоди… Сначала ведь заварку нужно налить, потом сливок или молока добавить, а потом уж и кипяток. Это так всегда делали наши татарочки. У них такой вкусный чай получался.

– Господи, да какая разница в каком порядке в чашку наливать, – начала было оправдываться Зоя, но замечание приняла во внимание и в последнюю чашку налила в той последовательности, которую озвучила Вера Михайловна, и в этом выразилось почтение, с каким она относилась к своей соседке.

– Вы знаете, я давно не была в этих краях, – тихо начала говорить Татьяна, размешивая ложечкой чай в чашке. – С тех самых пор, как мы переехали в Дему, хотя нет… Потом пару раз я приезжала в гости к своей подружке Альке, они жили в частном доме, тут рядом с нами. У них еще такой роскошный сад был с палисадником, а там вишня цвела… – Татьяна это произнесла так мечтательно, что все ощутили, как в воздухе виртуально повис аромат той самой вишни в период цветения, и тихо продолжила:

– Жизнь меня изрядно помотала, жила я в разных городах и даже странах. А вот всё равно тянет к родным корням! Я в городе несколько дней, приехала, чтобы побывать на могилах родителей и родных мне людей. Любила я их, семья ведь… Да… А, вообще, давайте не будем о грустном, – быстро поменяв интонацию, улыбнулась Татьяна. – И, правда, вкусный у вас чай, точно татарский, с молоком, как из детства. Наши соседи Кагармановы всегда такой заваривали.

– Понятно, что ничего не понятно, – заключила Зоя, ставя чашку на блюдце. – Это я не о чае, а о тебе Татьяна. Ты просто так пришла, что ли? Без всякой надобности?

– Да какая надобность? Просто захотелось погулять по родным улочкам, заглянуть в прошлое, так сказать… Ведь есть, что вспомнить. Пойду я, пожалуй! Большое вам спасибо. И за чай, и за гостеприимство, и, вообще, за то, что пустили в квартиру. Очень хотелось почувствовать себя той, маленькой, юной… Почувствовать себя Танькой!

Она решительно встала из-за стола и медленно направилась к выходу из комнаты, задерживая свой взгляд на стенах, как будто хотела прокрутить в памяти киноленту с кадрами из той прошлой жизни.

– Ну, что ж, прощайте! Скорей всего, никогда уже и не увидимся… – с грустью сказала Вера Михайловна, продолжая сидеть за столом. – Будьте здоровы и удачи вам!

– Если надумаешь еще приехать, так заходи, нам не жалко, так ведь Михайловна? – добавила вслед Зоя, которая так и не смогла простить нежданной гостье свою слабость – элементарную женскую зависть.

– Дверь просто захлопни, – не поворачивая головы, процедила она сквозь зубы.

Татьяна быстро вышла из квартиры и медленно стала спускаться по лестнице. У нее было непонятное чувство: правильно ли она сделала, зайдя к незнакомым людям в дом? Да, она здесь когда-то жила. И что? Это ведь было раньше. Да, она хотела каких-то особых ощущений от воспоминаний. Но, увы, не получилось: всё было чужое, уже чужое. Видно, правильно говорят, что дважды в одну воду не входят.

Подойдя к выходу из подъезда, она глазами стала искать кнопку, на которую нужно было нажать для открытия кодового замка, как вдруг, дверь сама открылась и внутрь влетел симпатичный подросток небольшого роста, лет двенадцати. Он быстро пробежал мимо Тани, даже не посмотрев на неё. Татьяна на мгновение вся сжалась… «Господи, как такое может быть?» Паренёк, как две капли воды, был похож на Мишаню, на её любимого братишку. Эх, Мишка…

Глава 6

Тот день Татьяна запомнила на всю жизнь. День, который поменял весь ход событий в их семье. Казалось, ничего не предвещало плохого, жили в своем обыденном, размеренном темпе. Родители работали с утра до вечера, думая только о «хлебе насущном» – как прокормить и хоть что-то дать детям.

А дети? Что дети? Они жили каждый сам по себе. Танька была уже в 9-м классе, Ольга проходила практику на заводе после ремесленного, Валерик жил у своей пассии, они готовились к свадьбе.

Мишка, хоть и был младшим в семье, но замашки и поведение его никак не соответствовали ученику 6-го класса, видно, сказывалось общение с подростками старше него, хулиганистыми и непредсказуемыми.

Начало надвигающейся беды витало в воздухе. Все заметили, что Мишка стал реже появляться дома, часами где-то пропадал, приходил только разве что ночевать.

Тамара Ивановна, как мать, естественно, его покрывала, и на вопрос отца: «Где Мишка?», каждый раз придумывала разные варианты: то у друга задержался, то в секцию записался, то макулатуру сегодня собирает.

На что Александр Викторович только вздыхал и тихо говорил: «Ох, доиграется наш Мишаня, ох, доиграется!» И ведь, как в воду глядел…

* * *

Танька посмотрела на часы, которые висели на стене возле шифоньера, пора было идти на репетицию в ДК. Как обычно, по вторникам и четвергам, они занимались квартетом.

Она надела пальто, нахлобучила на голову берет, повязала шарф, поискала глазами сапожки резиновые, а потом вспомнила, что она их оставила в коридоре, потому что не успела помыть.

Выйдя из комнаты, по привычке проверила всё ли выключила на плите после приготовления обеда, натянула свои не очень чистые резиновые сапожки, и хотела было уже открыть входную дверь, как она сама резко открылась, и в квартиру влетел Мишка. Он был бледным, испуганным, еле дышал.

– Ой, Мишаня! Ты чего? Что случилось?только и успела спросить брата Танька.

– Да тихо ты! Чего орёшь? Дома кто есть? – заговорщицки просипел Мишка.

– У нас никого, а соседи все дома: Светка с родителями и Эмма. Ей-то куда деться! – мимоходом ответила Танька и уже собиралась было открыть дверь, чтобы выйти, но Мишка грубо оттолкнул её от двери.

– Э-э-э, ты нормальный? Ты чего толкаешься? С ума, что ли, сошел? Сейчас как врежу, мало не покажется! Совсем от рук отбился! Ишь, ты! – Таньку вдруг понесло.

– Не ори, кому сказал! Меня ищут дружинники и инспектор по делам несовершеннолетних из ментовки, – совсем по-взрослому сказал Мишка.

В это время тихо скрипнула самая низкая дверь в коридоре и появилась голова в очках. Это была Эмма Францевна, её явно заинтересовали громкие голоса за дверью.

– Мишенька, ты один? А Лёнечки не было с вами?

– Эмма Францевна, нет! Нет вашего Ленечки, идите же вы к себе! – крикнула в сердцах Танька. – А если, по-честному, то всё это из-за него, из-за этого Лёньки! Вот что ты с ним связался, не друг он тебе! Правильно папа говорит, плохая у него компания, а ты всё к ним лезешь, – не унималась Танька.

– Зря вы так, Танечка, зря! Мой Ленечка хороший парень, очень хороший, – посетовала Эмма Францевна, скрываясь за дверью своей комнаты.

– Да уж! Очень хороший! – передразнивая пожилую женщину, вошла в раж сестра Миша-ни, который опустился на корточки у двери и сидел молча, обхватив руками голову.

– Тань, ты сейчас выйдешь из подъезда, и если увидишь дружинников, не говори, что я дома. Ничего не говори, ладно? – тихо произнес Мишка, продолжая сидеть на полу.

– А что ты натворил, а? Мишань?

– Иди, опоздаешь на свои песенки… Потом, потом скажу, – прошептал Мишка, уткнувшись лицом в согнутые коленки.

Татьяна вышла из подъезда и направилась в сторону ДК им. Калинина. На улице уже стало темнеть. Впереди она увидела несколько мужчин с красными повязками на рукаве. Это были дружинники, в основном, комсомольцы, которые помогали милиции наводить порядок в микрорайоне ИНОРС.

Она хотела было пройти мимо них, но молодые люди остановили ее вопросом:

– Девушка, простите… Можно вас на минуточку? Это же вы сейчас вышли из подъезда дома?

– Да я, а что случилось? – стараясь сохранять спокойствие, спросила Таня.

– Мы ищем паренька, лет 12-ти – 13-ти. Шустрый такой, симпатичный, одет хорошо! – начал описывать «преступника» один из дружинников.

– Краснощёкий такой, – улыбаясь, подхватил другой.

– Нет, не видела таких… А что он сделал?

– Представляете, этот шкет отобрал деньги у другого парнишки возле книжного магазина, – начал рассказывать третий из дружинников. – Прямо на глазах у прохожих. Вот ведь ничего не боятся! Настоящее разбойное нападение!

– Да ладно тебе, Вова, какое разбойное?! Ну, отнял малый 30 копеек у другого, делов-то? Пацаны ведь, сами пусть и разбираются! – попытался урезонить товарища парень в очках.

– Да понимаю я, но только у другого-то папаша заявление уже в милицию написал, и нам поручено этого пацана найти и привезти на допрос! – объяснил дружинник Володя.

– Значит, будем искать! Там, кажется, кто-то из свидетелей знает того паренька. Найдем! И не таких находили! Извините, девушка, за беспокойство! – и мужчины пошли дальше на поиски малолетнего преступника.

Таня шла по улице, не чувствуя земли под ногами. «Её любимый Мишаня – преступник! Как такое могло произойти? Господи, ну зачем ему эти 30 копеек! Тоже мне великие деньги! Мишке, в отличие от всех других детей в семье, всегда выдавались деньги на карманные расходы. Мама баловала его! Что теперь будет? Что сделает с ним папа? Жалко Мишаню… Он ведь такой хороший! Господи, я – как Эмма, для неё Лёнька лучше всех! А для меня – Мишка. Это и есть безусловная любовь! Просто люблю своего брата и всё! Не за что-то, а просто за то, что он у меня есть! Я всегда буду на его стороне, что бы он не натворил. Никогда его не оставлю!»

С такими мыслями она дошла до своего музыкального класса, где её ждали девчонки из квартета «Подруженьки»: – Надя, Ольга и Алька.

Глава 7

Татьяна вышла из подъезда. Сейчас она не знала в какую сторону ей двигаться. Истина была лишь в том, что пойди она в любом направлении, её везде будут одолевать воспоминания, плывущие за ней шлейфом.

Она направилась к светофору, чтобы перейти дорогу. Движение было активное: много автобусов, троллейбусы, автомобили, грузовой транспорт – все как в большом городе. Ей не верилось, что она на своей родной улице Тульской, которая сейчас носит название «Ферина» и является главной магистралью микрорайона.

Зажёгся зелёный свет и Татьяна Ярвинен, урождённая Светлякова, уверенно влилась в толпу пешеходов и пошла вперед. Когда она увидела на доме впереди себя вывеску: «Аптека 59», у неё защемило в груди. «Боже ж ты мой, неужели она всё ещё функционирует? Это ж надо, столько лет прошло, а она… Прямо как у классика: «Улица. Фонарь. Аптека»…

Это была единственная аптека в округе, куда все ходили за лекарствами, а ещё там был отдел парфюмерии, где можно было купить духи «Красная Москва».

К тому же здесь работала мама одноклассницы Ирки Веревочниковой, тётя Рая. Они были дружны с Тамарой Ивановной, матерью Татьяны. Обе были известными личностями в Инорсе, всё про всех знали. Понятное дело, ведь почта и аптека – места наиболее посещаемые населением.

Татьяна не решилась зайти в аптеку, да и что ей там было делать, лекарства ей не нужны, а тети Раи – царствие ей небесное, давно уже нет на этом свете.

Татьяна пошла дальше по тротуару, оглядываясь, ей явно чего-то не хватало. «Точно! Нет тополей, видимо их спилили», – промелькнуло у нее в голове.

Раньше здесь была целая аллея высоких тополей. Она вспомнила, как они цвели в июне, и наступала настоящая «тополиная зима» от пуха.

Она шла прямиком к дому своей подруги Альки: улица Тульская, дом 9. Это раньше он там стоял, а сейчас по этому адресу возвышался большой многоэтажный дом с Универмагом на первом этаже.

Татьяна подошла к зелёной сосне, которая осталась, видимо, с тех самых времён, и чуть было не разрыдалась, комок к горлу подступил, и воспоминания нахлынули сами собой.

* * *

Подходя к Алькиному дому, Танька не в первый раз была очарована красотой этого милого уютного уголка, который утопал в зелени: раскидистые ветки клёна закрывали забор и невысокую калитку.

В палисаднике, прямо перед окнами дома цвела вишня. Это казалось чудом: деревья были белыми, словно невесты в подвенечных платьях. А потом, когда созревали ягоды, отец Альки обязательно заставлял всех собирать бордовую вишню. Он у нее был строгий, и что касалось заданий по дому и саду, доставалось всем: и домочадцам, и друзьям, приходящим в гости.

«Старый клён, старый клён… Старый клён стучит в окно, приглашая нас с друзьями на прогулку. Отчего, отчего, отчего мне так светло? Оттого, что ты идёшь по переулку»… – эта песня просто преследовала Таньку, когда она подходила к дому своей подруги. Наверное, потому, что перед калиткой именно эти необыкновенно красивые деревья с кисточками, встречали её.

С Алькой Татьяна подружилась с самых первых дней учебы в школе, это было в 1962 году. Возвращаясь после уроков, девочки часто заходили к Альке. Татьяне нравилось бывать в просторном и гостеприимном доме, в котором жила большая семья подружки, где всегда пахло пирогами и уютом. Мама Альки, тетя Фая, была домохозяйкой, на службу не ходила, а воспитывала своих четверых детей и вела хозяйство.

Дом стоял на той же Тульской, недалеко от Танькиного многоэтажного, и она легко могла видеть его прямо со своего балкона. Альку «Алькой» все звали на русский манер для простоты обращения, а имя у нее было татарское – Алия, и была она младшей среди своих двух сестер и брата, наверное, поэтому её любили больше всех, как и у Светляковых, где Мишка был на особом положении. Почему-то так на свете устроено, младших любят больше.

– Здравствуйте, дядя Мансур! Алька дома?открыв калитку и, увидев отца подруги, быстро выпалила Танька.

Мужчина сухощавого телосложения, не маленького роста, в пижаме и шляпе, с граблями в руках производил какие-то садовые манипуляции.

– Салям! Заходи, дочкина подруга! Халяр нищек[1]? – начал свой приветственный разговор, хозяин дома. Дядя Мансур любил пообщаться, был не прочь поучить людей, да и как иначе? Нужно же было подчеркнуть, что он работал начальником отдела на заводе.

– Как дела? Как здоровье? – продолжала Татьяна, задавая ни к чему не обязывающие вопросы и присаживаясь на скамейку у крыльца дома.

– Аллагашикер[2]! Слава богу! И тебе не хворать. Вот ты мне скажи-ка, как можно было так волосы накрасить? Это я про Алию, на днях явилась домой красная, как медный таз! Я её чуть лопатой не огрел, хорошо, что лопата вовремя застряла в земле, а то точно бы получила. Это наша Галимяшка так учудила, жена моего брата, она в салоне красоты работает. Работнички! Да за такую работу увольнять надо! – никак не мог успокоиться дядя Мансур.

Танька сидела, еле дыша, боясь разразиться смехом, ей было понятно, о чем говорил отец подруги. Накануне Алька ходила к своей родственнице на покраску волос: хотела чуть освежить цвет. Теперь, когда они закончили школу, можно было производить эксперименты над своей внешностью. Так вот, Галима, положив краску на Алькины волосы, позабыла о ней, видимо сработал механизм – «свои» – это не клиенты, они денег не платят, значит, можно и схалтурить. Алька просидела с краской часа два и в результате – неестественный огненно-красный цвет, который просто сразил наповал её отца.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Халяр нищек? (с татарского) – Как дела?

2

Аллагашикер – Слава богу.