Оберег Экономиста

Отношения с бухгалтерским отделом и конкретно с главбухом складывались, мягко говоря, тяжеловато. Константин Фёдорович слыл первоклассным финансистом с опытом работы в солидных организациях, со связями с «нужными людьми», умеющим найти правильную информацию по многим вопросам. Но при этом он был чрезмерно заносчивым и придирчивым в отношении ошибок сотрудников, постоянно критиковал и обесценивал труд Бориса, как экономиста, а также частенько открыто хулил администрацию компании за те или иные поступки. Хотя сам большую часть рабочего времени тратил на решение личных вопросов, перекладывая многие обязанности на своего заместителя Елизавету Львовну, ничуть не стесняясь порицания руководителей в свой адрес. Бывало, что Малкин под благовидным предлогом уходил с работы раньше, а на следующий день приходил весь опухший и запахом алкоголя, потом полдня «восстанавливался», выпивая большое количество кофе. Кофе готовился в кофемашине, установленной в бухгалтерии. Собственно распитие свежесваренного напитка стало традицией по утрам, и отнимало у приглашённых работников предприятия как минимум сорок минут. Приглашёнными были курильщики, составлявшие компанию Константину Фёдоровичу. Имея пагубные для здоровья привычки, Малкин время от времени болел, отпрашиваясь у руководителей на несколько дней, при этом, не беря больничного листа.

– Сергей Леонидович, почему Вы терпите Малкина, он же явно для Вас «токсичен»? – как-то поинтересовался Исаев у Вершинина. – Не проще ли его «попросить на выход» и принять более лояльного главбуха?

– Здесь не всё так просто, – тяжело вздохнул замдир. – Малкин хороший бухгалтер, много лет отработавший в крупной корпорации с мировым именем, его опыт бесценен.

– А Вы не интересовались, что заставило его уволиться из солидной организации? Было ли это его решением или там не захотели больше сотрудничать с таким работником?

– Я понимаю, на что Вы намекаете, но для меня важен человек и его ресурс. Конечно, периодически я его «осаждаю», но потом всё «снова-здорово». Приходится с этим мириться, без него нам будет сложно.

Но закончилось сотрудничество с «ценным» главбухом весьма неожиданно, когда Малкин запросил повышения зарплаты, а Нестеров ему отказал. Елизавета Львовна решила уволиться вслед за своим бывшим начальником. В результате предприятие осталось без бухгалтерского отдела. Началась кадровая чехарда, продолжавшаяся более полугода. Специалисты-бухгалтеры приходили, но не задерживались более двух недель. В этот сложный период Вершинин, будучи финансистом по образованию, «тащил на себе груз задач», привлекая сторонние организации лишь для формирования бухгалтерской отчётности. Во всём ему помогал Борис Исаев, исправно выполняя необходимые поручения, за что неоднократно поощрялся устной похвалой на периодически проводимых аттестациях. Позднее главного бухгалтера, конечно, приняли, а вместе с ним и двух рядовых бухгалтеров, разделив между ними должностные обязанности.

****

У коллектива предприятия Борис Исаев пользовался большим уважением. Ему выделили отдельный кабинет и новый компьютер. Он очень дорожил своей работой, буквально был влюблён в неё. Высокая зарплата позволяла особо не беспокоиться о текущих расходах. Недостающие средства оформлялись в виде банковского кредита, часть денег он тратил на тиражирование своих книг. Присланные из издательства книги Борис целенаправленно рассылал с гуманитарной миссией на Донбасс для госпиталей, где проходили лечение участники СВО, а также с удовольствием дарил печатные издания всем понравившимся ему людям, в том числе работникам предприятия.

С Вершининым дела складывались вроде неплохо, если не брать в расчёт его раздражительность по поводу проявлений у сотрудников инициативы, поскольку замдир всегда требовал, чтобы всё было сделано чётко в рамках поставленной им задачи. Когда начальник «истерил», его голос становился визгливым, в этот момент он напоминал маленького ребёнка, у которого забрали его любимую игрушку, что выдавало в нём «незрелого» неопытного управленца. Поначалу Борис попадался на желании решать задачи исходя из собственной интуиции, но в дальнейшем старался инициативу не проявлять, и вообще обходил стороной сомнительные темы, нервирующие замдира.

Сергей Леонидович в разговорах с Нестеровым частенько жаловался на проблемы в отношениях с женой-домохозяйкой, и на вопрос «чего ей не хватает?», возможно, желал получить от Георгия Геннадьевича мудрый совет старшего товарища. Но тот ничего не советовал, а лишь произносил какие-то шаблонные фразы, типа «ничего не поделаешь» или «женщины, есть женщины». Невольно слушая их разговоры, Исаев понимал, чего не хватает молодой женщине, которая постоянно находилась в «опостылевших до чёртиков» четырёх стенах, занимаясь воспитанием восьмилетнего ребёнка. А не хватает ей общения, которое можно получить, например, в рабочем коллективе. Основная проблема заключалась ещё и в том, что Сергей Леонидович всегда и везде хотел всё контролировать, и злился от того, что не находил понимания у своей второй половинки.

Несмотря на своё внешнее добродушие и улыбчивость, Георгий Геннадьевич оказался человеком ворчливым, с ним у Бориса нередко возникали проблемы. Директор по любому поводу делал разного рода замечания, постоянно придирался к качеству текстов деловой переписки, составленных Исаевым, типа «а ещё поэт называется». Без особой надобности Борис старался не беспокоить директора, не волновать его лишний раз, ведь было известно, что Нестеров имеет проблемы с сердцем, и у него был установлен кардиостимулятор. На совещаниях нередко слышалось от Вершинина: «Георгий Геннадьевич, Вы с нами?», это означало, что директор неожиданно для всех закемарил в своём кресле. Чтобы как-то наладить отношения и «задобрить» его, Борис подарил ему пару своих книжек. Однако это не привело к нужному результату.

– Зря ты руководителям книги даришь, – узнав об этом, говорила ему жена. – В твоих стихах слишком много сокровенного, о чём не следует знать на работе. Получается, Боря, ты перед ними раскрываешь свою душу. Как бы они в неё не наплевали.

Но Борис не сомневался в лучших человеческих качествах своих директоров, за полтора года работы он был посвящён во все их дела, в том числе и личные. Казалось бы, если руководство делится с Исаевым конфиденциальной информацией, значит, всецело доверяет, и вряд ли ему, как «носителю тайн», грозит увольнение, по крайней мере, в ближайшее время. Однако случилось всё иначе.

****

В середине июля 2024 года у Исаева был запланирован двухнедельный отпуск, по случаю юбилея жены. Узнав пожелание своей благоверной, Борис оформил новый кредит в банке и приобрёл всё необходимое. Торжество решили отметить в узком семейном кругу. С утра Боря купил большой букет алых роз, перед этим зашёл в магазин, чтобы докупить некоторые недостающие для стола продукты. С тяжёлым пакетом покупок и букетом цветов, он возвращался домой. Вдруг у него зазвонил телефон, с трудом он вытащил аппарат из кармана и не глядя, нажал кнопку приёма вызова.

– Алло, – раздался в трубке женский голос. – Могу я услышать Бориса Владимировича?

– Говорите, – откликнулся Борис.

– Договорной отдел Моторного завода, я по поводу нашего нового контракта.

– Простите, мне не очень удобно разговаривать…, – пытался закончить беседу Исаев, но из уважения к заказчику не сбрасывал звонок первым.

– Вы видели наш контракт? – не унималась дама.

Неожиданно у полиэтиленового пакета оторвалась одна ручка, несколько упаковок с продуктами выпали на тротуар. Прижав плечом к уху телефонную трубку, Борис стал собирать рассыпавшиеся товары.

– Я сейчас в отпуске, у меня нет перед глазами компьютера…, – пыхтел он.

– Вы точно Исаев Борис Владимирович?

– Да, конечно. Но без компьютера, я не помню…

– Что Вы вообще помните?

– Вам лучше перезвонить моему непосредственному руководителю Вершинину Сергею Леонидовичу.

– Так что же Вы помните? – голос в трубке явно провоцировал Бориса.

– Может, я Вам лучше перезвоню?

– Зачем? Мы так мило беседуем, – явно издевалась женщина. – Мне просто хотелось понять, как Вы, работая с нашей компанией, не соизволили изучить текст контракта.

– Почему же, мы вроде его даже обсуждали, – поддавшись на провокацию, произнёс Исаев.

– Вроде, обсуждали, – передразнила его собеседница. – С кем?

– С персональным менеджером, закреплённым за нашим предприятием, только он недавно уволился, вместо него сейчас работает новенькая девушка, кажется у неё татарская фамилия…

– Какая фамилия?

– Возможно, я ошибаюсь…

Он понимал, что не был готов к этому разговору и выглядел глупо, но теперь уже поздно, это как в той поговорке: «слово не воробей, вылетит, не поймаешь».

Дама захихикала и сказала:

– Мне действительно следует перезвонить Вашему непосредственному руководителю.

Связь прервалась. «Да кто она такая?! Устроила, понимаешь, допрос!» – мысленно возмущался Исаев. Казалось бы, какая ерунда, плюнь и забудь. Но этот нелепый разговор, продлившийся 4 минуты 12 секунд, засел в голове, и возникло нехорошее предчувствие.

А когда отпуск закончился, и, выйдя на работу, в своём кабинете Борис обнаружил пустой стол, на котором отсутствовал его компьютер, то сразу всё понял, те 4 минуты разговора поставили точку в его любимой работе. Наверняка беседовавшая с ним представительница заказчика, позвонила-таки его начальнику и наговорила про него чёрт-те что.

Он набрал Вершинина, сказав, что вышел из отпуска и готов приступить к своим обязанностям.

– Зайдите к нам, – сухо отозвался замдир.

Как и на первом собеседовании, Исаев сел на предложенный ему стул между двумя столами руководителей.

– Борис Владимирович, – начал Вершинин. – Мы решили закончить сотрудничество с Вами, наша компания в Вас больше не нуждается. Если Вы помните, Ваша должность являлась экспериментальной, и данный эксперимент подошёл к концу.

– По договорам Вы нас не разгрузили, в ассортименте толком не разобрались, логисты и служба сервиса постоянно говорят мне о Вашей некомпетентности, – ворчливо перечислял Нестеров «высосанные из пальца косяки». – Да и заказчики жалуются, дескать, кто у вас там на том конце провода ничего не знает, «всякую хрень собирает». Обязанности Ваши распределили в отделе логистики, у них всё прекрасно получается.

У директора зазвонил телефон, он посмотрел на экран, сбросил звонок и продолжил:

– Мой Вам совет, не работайте с людьми, Вам это не подходит. Кажется, изначально Вы намеревались попасть на производство? Вот можно попробовать поработать в какой-нибудь небольшой бригаде, если возьмут.

Исаев молчал, поскольку возражать смысла не было, ведь руководство уже приняло решение об его увольнении. Подавленный, он смотрел, как ветер за окном раскачивал верхушки деревьев, где-то вдалеке порхали птицы, радуясь последнему летнему месяцу. Единственное желание – быстрее выйти на свежий воздух.

– Я подготовил Ваше заявление, подпишите, – сказал замдир и сунул ему лист, на котором было написано: «Прошу уволить меня по собственному желанию».

Борис в нерешительности взял лист, подумав: неужели это и есть благодарность за проявленную лояльность и добросовестный труд?

– Ну, давайте, – напрягся Вершинин. – Подписывайте, подписывайте.

Словно пребывая в каком-то тумане, Исаев взял ручку и поставил свою подпись. Оба руководителя заметно выдохнули, их напряжение спало.

– Вопросы у Вас есть? – спросил Сергей Леонидович, явно повеселевший от содеянного.

– Когда мне необходимо покинуть кабинет? – выдавил из себя Исаев.

– Забирайте личные вещи, сдавайте служебную сим-карту и ключи от кабинета. Увольнение формально с завтрашнего дня, но уже сегодня Вы можете быть свободны.

4

Таким образом, в начале августа Исаев лишился работы. Конечно, Борис мог бы «поторговаться» с бывшими руководителями, не подписывать заявление с формулировкой «по собственному желанию», ведь он был готов работать и дальше. Наверно следовало бы поспорить и «выторговать» для себя некие «отступные», и хотя бы частично погасить взятый в банке кредит. Но Борис поступил так, как подсказала ему его «совдеповская» воспитанность: не стоит спорить с начальством, им всегда виднее. Всему виной тот злополучный телефонный разговор с заказчиком, хотя вероятно, были и другие причины, приведшие к такому результату. В глубине души он чувствовал себя отверженным и оскорблённым, преданным людьми, которым всецело доверял. Вполне возможно, что начальники поступили так, не разобравшись во всех обстоятельствах. Ведь конкретно они не указали основание для увольнения, не предоставили ему слово в своё оправдание, просто избавились от ненужного работника.

То, что это увольнение было под надуманным предлогом, подтвердилось спустя пять дней. Он встретил техника-электрика, который в день, когда состоялась нелицеприятная беседа Исаева с начальством, занимался заменой проводки, вскрыв подвесной потолок перед кабинетом, и слышал всё в деталях. После того, как Борис покинул аудиторию, между руководителями разговор продолжился. Вот что рассказал техник:

– Мастерски ты, Серёга, его «отшил», – говорил директор.

– Сработал эффект неожиданности, – отвечал Вершинин. – В его глазах было всё написано. Чисто по-человечески мне жаль Исаева.

– Наплевать! Переживать ещё из-за какого-то обормо́та. Не понимаю, зачем ты его вообще принял?

– Надо было мне тогда хоть немного разгрузиться, отдохнуть.

– Вот он мне сразу не понравился, – признался Нестеров.

– Я в курсе.

– Какой-то он слишком прямолинейный и честный. С заказчиками надо быть хоть немного хитрее и изворотливее. У него нет этих качеств. Удивляюсь, как до этого он в торговле работал? В общем, не наш человек. А если надо будет, другого найдёшь.

– Такого, как Исаев, вряд ли.

– Ладно, дело сделано. Экономиста теперь у нас нет.

Вот такой был разговор. Что ж пускай это останется на их совести.

****

Через пару недель Исаев получил статус безработного, встав на учёт в Центре занятости. Оперативно найти работу великовозрастному гражданину, коим он являлся, надежды не было. Первый звонок от потенциального работодателя был таким:

– Здравствуйте, Борис Владимирович! Звоню Вам из пункта отбора на военную службу по контракту. Есть ли у Вас желание в добровольном порядке заключить контракт с Вооружёнными силами Российской Федерации?

– Простите, но в следующем месяце мне будет 55 лет, и я уже не гожусь для службы.

– С чего Вы взяли, что не годитесь? До 60 лет милости просим. Главное, чтоб здоровье позволяло. Про выплаты слышали?

– Слышал. Но в своём здоровье я всё же сомневаюсь.

– То есть служить добровольно Вы не хотите, и будете ждать мобилизации? – с ноткой явного раздражения, спросил звонивший. – Что ж, ладно, ждите.

Положив телефон в карман, Борис печально вздохнул. Жителям Донбасса и Малороссии он, безусловно, сочувствовал, к нашим бойцам, которые мужественно отстаивали интересы России, относился с большим уважением, однако идти на войну желания не было.

На сегодня Исаев запланировал посещение офиса банка, в котором у него был оформлен кредит, расписанный к выплате на полтора года. Он очень надеялся, что показав справку из Службы занятости, ему отсрочат кредитные выплаты.

– Я Вас понимаю, – говорил ему на встрече банковский менеджер. – При оформлении кредита Вам предлагалось оформить страховку на случай непредвиденных ситуаций. Потеря работы, также входила в страховой пакет. Однако Вы проигнорировали этот момент, и по условиям договора обязаны вносить ежемесячные платежи, независимо от обстоятельств. В случае Вашего отказа, через Службу безопасности мы передадим Ваши данные в Коллекторское агентство, а там сами наверно знаете, жизнь будет несладкой.

– Я считал, что у Вас в банке индивидуальный подход. Безусловно, я продолжу искать работу, но как быстро удастся устроиться не понятно.

– Банковские каникулы существуют только для контрактников СВО. В иных случаях ничего подобного не предусмотрено.

– То есть Вы предлагаете мне пойти на СВО?

– Не предлагаю, просто информирую. А Вам желаю поскорее найти работу и производить выплаты по кредиту в соответствии с утверждённым графиком. Чем-то могу ещё быть полезен?

– Нет, спасибо.

Расстроенный до глубины души, Борис покинул отделение банка и присел на лавочке в городском сквере. Надеяться на помощь родственников не представлялось возможным, жить под натиском угроз коллекторов тоже не хотелось. Немного подумав, он взял телефон и набрал номер пункта отбора службы по контракту.

****

По телефону договорились о встрече. В назначенный день он явился и предстал перед начальником пункта отбора – мужчиной средних лет с пухлым румяным лицом в звании майора.

– Я, Исаев, – начал с порога Борис. – Мы созванивались…

– Проходите, садитесь, – прервав его, распорядился начальник.

Борис послушно «приземлился» на предложенный стул. С портрета на стене на него пристально смотрел Владимир Путин, как будто Президента попросили понаблюдать за действиями потенциального контрактника, пока военком копался в бумагах.

– Нашёл, вот у меня Исаев, – положив перед собой распечатку личного дела, присланного из военкомата, сказал майор. – В Афганистане служили?

– Так точно.

– Были снайпером?

– Снайпер-то я только на бумаге. По прибытии в расположение части, меня действительно отправили на переподготовку. А через пару месяцев объявили о начале вывода войск из Афганистана, необходимость в снайпере отпала, и меня зачисли во взвод командно-штабных машин в качестве радиста-стрелка на БТР-60. Потом в течение года я принимал участие в боевых действиях именно в этом качестве.

– Ну, обучение прошли? Учебные стрельбы были? С устройством снайперской винтовки знако́мы?

– Да, знако́м.

– Это главное.

– Товарищ майор, всё же в большей степени я человек мирный и хотел с Вами переговорить немного о другом. Могу ли я попасть на Донбасс или в Малороссию, например, в качестве строителя? Ведь для восстановления разрушенного хозяйства прифронтовых городов нужны рабочие руки.

– По таким вопросам необходимо в Москву обращаться, мы набираем добровольцев на СВО, желающих служить по контракту. Да и зачем Вам быть строителем, пусть этим другие занимаются. Вы же снайпер, и этим всё сказано.

Начальник пункта выдал Исаеву бланк анкеты и направление на медицинскую комиссию.

****

Осмотр у врачей проводился бегло, возможно считалось, что если мужчина добровольно решил подписать контракт, значит должен быть уверен в своём физическом здоровье. Терапевт при осмотре, конечно, дежурно спросила:

– Чем болел? Жалобы есть?

– После Ковида у меня проявились некоторые заболевания, – отвечал Борис.

– Какие именно?

– Гипертония, желудочно-кишечные расстройства. Особенно это ощущалось, если мало двигался. Но когда я стал следить за весом, возобновил занятия спортом, проблемы исчезли.

– Для Вашего возраста это нормально. И Вы правильно заметили, обострения могут происходить при малоподвижном образе жизни. В армии Вы об этом и думать не будете. А уж движения там хоть отбавляй.

В общем, комиссия серьёзных отклонений в здоровье не выявила, проверка на стрессоустойчивость также была пройдена успешно, и Исаева признали годным к прохождению службы. На следующий день в пункте отбора произвели дактилоскопию, то есть, как говорится, «откатали пальчики». Данная процедура являлась обязательной, чтобы можно было установить личность при тяжёлом ранении или гибели бойца. Потом имело место собеседование информационного характера, связанного с денежными выплатами. А уже после этого было подписание самого контракта и выдача направления в военно-учебный центр подготовки контрактников Уральского региона.

****

Исаев не сразу объявил жене о своём решении, но так получилось, что она заметила странности в его поведении, и поинтересовалась, всё ли у него в порядке. Вот тогда-то Борис и рассказал ей. Зная его характер и видя тот настрой, который у него присутствовал, супруга поняла, что отговаривать уже бессмысленно.

– Когда ты уезжаешь?

– Пока не знаю, сказали, что дополнительно позвонят. Медкомиссию прошёл успешно, все необходимые формальности с контрактом соблюдены, осталось собрать вещи и дождаться вызова. Перечислили единовременную выплату, и я закрыл кредит в банке. Конечно, мне можно было бы оформить «кредитные каникулы», но там лишняя беготня с документами, просто закрыл и всё.

– Наверно это правильно.

– Надь, ты не переживай, я обязательно вернусь.

Надежда кивнула, а глаза её наполнились слезами.

Они сидели на кухне, глядя друг на друга в полной тишине, которую нарушали лишь настенные часы, отсчитывая секунды.

****

Вызов последовал через два дня. Вспоминая свои первые проводы в армию от военкомата, почти 37 лет назад, – волнение, напутствие отца, слёзы матери, – в этот раз Борис настоятельно попросил домашних его не сопровождать, простились дома. До места сбора добрался на такси. В назначенный час туда подтягивались остальные контрактники в окружении родственников. Эмоции были разнообразные, женщины утирали слёзы, мужики в основном были спокойны, кто-то хорохорился и отпускал разнообразные прибаутки. По очереди подходили к офицеру, у которого был список, и отмечались. Через некоторое время дали команду занимать места в автобусе. Под усилившиеся всхлипывания и плач женщин контрактники напоследок крепко обнимали своих друзей и родственников, постепенно заполняя транспортное средство. Оставшиеся на площадке провожающие махали руками, вплотную приблизившись к автобусу. Двое военных пытались их оттеснять. Затем автобус тронулся и покатил в сторону выезда на проезжую часть.

Сопровождающий группу офицер сообщил, что ехать до места назначения придётся примерно четыре с половиной часа, преодолев 250 километров, в пути сделают пару остановок, но при необходимости остановиться можно будет в любой момент.

В автобусе, не считая водителя и сопровождающего, находилось 20 человек. Ехали, не общаясь друг с другом, большинство уткнулось в экраны своих смартфонов, некоторые предпочли вздремнуть. Борис отрешённо смотрел в окно, размышляя о новом повороте своей судьбы.

Таких поворотов в его жизни было не мало. В детстве, например, отложилась в памяти неожиданная поездка в пионерский лагерь «Артек». Кто помнит своё пионерское прошлое, знает, что «юные ленинцы» участвовали в сборе макулатуры и металлолома. Отец, Владимир Николаевич, во всём поддерживал Борю, и тогда помогал парням дотащить до места приёмки, разобранный на части остов старого автомобиля, который уже несколько лет ржавел на пустыре. На торжественном собрании по итогам учебного года Борису вручили Почётную грамоту и медаль «Миллион Родине» за победу в соревновании по сбору металлолома, а затем его вызвали в Городской отдел народного образования, сокращённо ГорОНО, и наградили путёвкой во всесоюзную здравницу. Лагерная смена была первая, и с погодой не повезло, поэтому в море не купались. Но не отменились традиционные пешие походы на знаменитую гору Аю-Даг, похожую на огромного медведя, у подножия которой и расположен лагерь Артек. Были и автобусные поездки по достопримечательностям Крыма, по местам боевой славы. Ну и конечно, важным являлось общение с детьми из разных стран. Тогда Борис впервые увидел чернокожих сверстников из Африки и мулатов из Кубы. В словарном запасе этих ребят было немного русских фраз, в основном: «Здравствуйте», «На здоровье», «До свидания», и ещё «О, Ру́ссия – хорошо». Применяли они эти фразы там, где надо и там, где не надо. В отличие от них, парень из Чехословакии по имени Йозеф неплохо знал русский язык, и с ним Борис быстро подружился, а покинув лагерь, приятели ещё долгое время переписывались.

****

– Приехали! – сообщил сопровождающий. – Выходим по одному. Вещи не оставляем.

Когда автобус отъехал, вновь прибывших построили, согласно списку провели перекличку, и назвали каждому новоиспечённому курсанту номер его взвода учебной армейской части, именуемой на жаргоне «учебкой». Затем контрактников «передали» встречающему офицеру, который объявил, что с дороги людей накормят обедом, а после выдадут обмундирование и разместят в казармах.

Обед был без особых изысков, но достаточно плотным: суп с лапшой, перловка с мясом и стакан морса. Далее около получаса ожидали в беседке у столовой, обозначенной как «Место для курения». Приехавшие использовали это время, чтобы позвонить домой. Потом их пригласили пройти к складу. Заходили по одному, Исаев шёл последним. Размеры одежды были вписаны в личные дела, и заранее подготовленный комплект формы выдавался в руки военнослужащего, когда тот при входе называл свою фамилию.

– Берцы сам выбирай, – говорил каптёрщик Исаеву. – Всё китайское, поэтому маломерит.