Наружное наблюдение

– Для него, конечно, это будет тем еще сюрпризиком. Он ждет раскрытия любовной интрижки красавицы жены, а тут попахивает чем-то покрепче, – добавила Мартина.

Макс немного успокоился и закурил. Помощница последовала его примеру. Она взяла в руки газету и некоторое время рассматривала материал об убийстве. Потом сказала:

– Максик, как думаешь, какая между ними связь? Между Моникой и этой убитой Бригиттой.

– Думаю, все просто. Они вместе работали в этом клубе. Возможно, они даже подруги. Думаю, что Моника здесь уже некоторое время не работает. Да это и понятно: она нашла себе обеспеченного мужа. А этой Бригитте все еще приходилось вертеться, причем в буквальном смысле. Ты же бывала в ночных клубах? Видела эти танцы с раздеванием?

– Только один раз, – соврала Мартина и покраснела.

Макс продолжил строить предположения:

– Они были, пожалуй, в приятельских отношениях. Бригитта с легкостью согласилась помочь подруге. Она не подозревала, что Монике грозит опасность. Думаю, что эта опасность связана с прежней работой Моники в ночном клубе. Покинув клуб, она не смогла разорвать все вольно или невольно установившиеся там связи.

– Тогда Бригитта должна была что-то об этом знать. Если согласиться с тем, что они подруги…Например, о существовании неких обстоятельств, представляющих угрозу для Моники…

– А она и знала, но недооценила эту угрозу. Возможно, уже потом, когда Моника ушла из клуба, угроза усилилась. Бригитта могла об этом не знать, ведь они стали реже видеться, а потом Моника вышла замуж за Лео Фишера.

Мартина выпустила струйку дыма и решительно сказала:

– В любом случае надо начинать с этого ночного клуба. Как он там называется..?

– "Фантазия", – ответил Макс, а про себя подумал: "Вот уж воистину фантазия."

Мартина быстро продолжила:

– Вот с этой "Фантазии" и начнем. Ты не против, Максик?

– Разве у нас есть выбор? Все дороги ведут в "Фантазию".

Мартина спросила с легкой улыбкой:

– Как ты думаешь, какой будет реакция господина Фишера, когда он узнает, что его четвертая жена бывшая стриптизерша?

– Во-первых, строго говоря, мы еще в этом не уверены. Во-вторых, он очень спокойно говорил мне, что его новая жена работала в сфере обслуживания. Это его ничуть не смущало. В-третьих, чем не сфера обслуживания занятие стриптизом, – завершил Макс и расхохотался.

Мартина легко улыбнулась:

– Зато жена красотка.

– Ну да, ну да, – с грустью пробубнил Макс и снова подумал о Бригитте, теперь уже мертвой.

Мартина взглянула на него внимательно. Ей снова показалось, что не все так просто с этой Бригиттой, что у Макса к ней какое-то особое отношение. Такую мысль внушало ей женское чутье. Потом она подумала, что это ее не касается, что между ними чисто деловые отношения, а всякие другие в прошлом. По меньшей мере сейчас она не скажет ни слова относительно своих ничем, в принципе, необоснованных подозрений. Она просто сказала:

– Когда пойдешь в клуб? Или меня пошлешь?

Макс словно вернулся из забытья:

– Спасибо, моя писательница, за предложение. Оно стоит того, чтобы над ним подумать. И не только над этим – я должен подумать обо всем случившемся.

Когда он проводил Мартину до парковки, большие часы на старинном здании напротив показывали два часа пополудни. Макс удивился, так как чувствовал себя разбитым, как никогда. Он все же вернулся в офис и, опустившись на клиентский диванчик, погрузился в собственные мысли. На этот раз они не касались планирования расследовательских мероприятий на ближайшие дни. На это не было сил. Он размышлял о превратностях судьбы. Какой философский смысл в том, что его курортный роман закончился так, как он закончился? Какие сигналы посылает ему судьба? Это снова его величество случай, на который он часто полагался в своих расследованиях? И надо сказать, часто помогал ему. Сейчас другое. В этот раз, пожалуй, случай не заслуживает титула "величество". Он не помог ему, а принес горе. Убита стриптизерша. Ну и что? Ему было хорошо с ней – и совсем недавно. Да, он не строил никаких далеко идущих планов, но ведь всякое могло случиться. Теперь уже не случится. Он должен найти заказчика несостоявшегося убийства Моники Фишер. В память о Бригитте Фогель. Он набрал номер Лео Фишера:

– Господин Фишер, мы должны серьезно поговорить. Здесь, в моем офисе.

9

Ее звали Шметтерлинг4). Он, конечно, понимал, что это просто кличка, которую ей присвоили в ночном клубе. Он не пытался узнать ее настоящее имя. Зачем ему это? Она нужна ему не для того, чтобы бывать с ней на публике, представлять ее друзьям или знакомым. Он просто желал ею обладать, владеть безраздельно, а для этого ей достаточно быть просто Шметтерлинг. Он поедал ее глазами, когда она вертелась вокруг пилона, высоко забрасывая ноги. Задыхался от страсти, когда она, держась одной рукой за пилон, изгибалась назад, и он тогда видел то ее раскрасневшееся лицо, то ее расставленные острые коленки, образующие некий угол, в вершине которого он видел узкую полоску ее трусиков. Она выпрямлялась, потом в какой-то момент трусики исчезали, и подвыпившая публика ревела. Она снова изгибалась, и в вершине угла уже не было трусиков, а публика ревела еще громче. Он ревновал ее к этой публике. Он готов был убить каждого, кто позволял себе нечто большее, чем этот рев. А они позволяли – пока она еще была в трусиках и чулках, они прорывались к ней, пихали мятые купюры в трусики, в чулки. Дотягивались даже до бюстика. Как он переживал все это! Зато потом, после выступления, он забирал ее с собой и в съемной квартире творил с ней, что хотел. Он словно мстил этой пьяной публике. Он упивался тем, что только ему одному это позволено. Таким образом он доминировал. Он, Маттиас Штайн, будет доминировать всегда. Какая разница, над кем. Сейчас ему нравятся женщины, и поэтому он доминирует над ними.

Нравилось ли это самой Шметтерлинг? Поначалу да. Она даже восхищалась его изобретательностью. Она думала: он не сексуальный маньяк, он просто очень творческий. Он и в самом деле не подходил под классическое определение сексуального маньяка. Это были просто его способы демонстрации его доминантности. Она иногда делилась с близкими подругами своим сексуальным опытом, рассказывая о некоторых деталях секса с этим Маттиасом Штайном. Подруги приходили в ужас, в один голос заявляя, что это садомазохизм. Она не была искушенной в психоанализе и отвечала, что такой "садомазохизм" ей нравится. Его же фантазия не знала предела. Ей все тяжелее было переносить его трюки, несмотря на ее спортивную натренированность. Все извращеннее становились его способы доминирования. У нее не стало никакой личной жизни. Если еще недавно он позволял ей куда-то сходить или поболтать с подругами, то теперь все ее перемещения ограничивались отрезком пути от съемной квартиры до ночного клуба и обратно. И все это под неусыпным контролем Маттиаса Штайна. Он не запретил ей вертеться вокруг пилона, так как это приносило неплохие деньги. О своих доходах он не рассказывал. Так она сделалась сексуальной рабыней Маттиаса Штайна. Когда однажды она попыталась изменить свою жизнь, он пригрозил, что убьет ее. Она часто с сожалением вспоминала тот день, когда после выступления в ночном клубе согласилась поехать с ним. Она знала, что так делают многие стриптизерши, и не нашла тогда в этом ничего особенного. Он еще щедро заплатил ей тогда. Теперь все было иначе. Ее сковал страх. Глядя в его разъяренные глаза, она не сомневалась, что он не остановится ни перед чем, если она попытается как-то покинуть его.

Но и мысль вернуться к образу жизни до Маттиаса не покидала ее. Только однажды он позволил ей повидаться с матерью, приказав вести себя там должным образом. Естественно, он сам присутствовал при этом, изображая заботливого жениха и бросая на нее испепеляющие взгляды при любой попытке сказать что-то, не устраивающее его.

Так изо дня в день протекала жизнь Шметтерлинг. Верчение вокрун пилона сменялось сексом с Маттиасом, а на смену его оригинальным трюкам вновь приходило верчение в ночном клубе. Иногда Маттиас куда-то исчезал, строго приказывая ей оставаться в квартире до его прихода. При этом он так смотрел на нее, что она понимала – пощады от него не будет. Она еще не представляла, что может изменить ее жизнь. Она забыла, что существует государство с его юристами, судами, полицией. Когда же иногда вспоминала об этом, то совершенно не представляла, как подать туда весточку, что есть в мире одна стриптизерша, терпящая бедствие.

Иногда ей удавалось переброситься парой слов с коллегами по ремеслу. Это случалось, когда Маттиас, дожидающийся ее после выступления, на некоторое время терял бдительность. Тогда она жаловалась какой-нибудь девушке, выслушивающей ее с ужасом на лице. Никто из них не вспоминал о полиции или еще о чем-то таком, что касается права личности на собственную жизнь.

Лишь однажды одна девушка порекомендовала ей обзавестись покровителем. Шметтерлинг не представляла, каким должен быть этот покровитель и как его найти, но эта мысль прочно засела в голове.

А что же сам Маттиас Штайн? Это был уже не тот обозленный пыхтящий мальчишка, которого держит за ворот трясущийся от негодования учитель Бауэр. Это был расчетливый похотливый молодой мужчина, который сам не понимал, что в первую очередь движет им в его оригинальных желаниях – необузданный половой инстинкт или просто болезненное желание доминировать. Он знал только одно – каждый, кто не подчинится ему, не уйдет от расплаты.

10

Лео Фишер вошел в комнату и зажмурился, как в прошлый раз. Раскрыв глаза, сказал:

– Определенно, господин Вундерлих, вам что-то надо делать с освещением вестибюля. Иначе можно ослепнуть из-за резкого скачка освещенности.

Макс улыбнулся:

– Вы преувеличиваете, господин Фишер, но я обязательно подумаю над этим.

Лео Фишер без приглашения опустился на диванчик:

– Так о чем серьезном мы должны поговорить?

– А вы ни о чем не догадываетесь?

– Из вашего последнего отчета по телефону я только понял, что вы два дня наблюдали за моей Моникой, но пока ничего не установили, – он замолчал и, словно вспомнив, добавил. – Ах да, там кого-то убили, а вы почему-то решили, что это моя Моника.

Макс спросил:

– Господин Фишер, кстати, где сейчас ваша жена?

– Дома. Признаюсь, она уже два дня никуда не выезжает. С одной стороны, это неплохо…

Макс перебил:

– Вот именно, господин Фишер, только с одной стороны. Другая сторона более мрачная.

Лицо Фишера передало гамму чувств, истолковать которую было трудно, но страха там не было.

– Неужели так все серьезно, господин Вундерлих?

– Вы читаете наши франкфуртские газеты?

– Не каждый день. Времени, знаете ли, не хватает.

Макс взял со стола номер "Бильда", который принесла Мартина, и протянул его Фишеру:

– Вот, полюбопытствуйте.

Клиент долго читал, шевеля губами, рассматривал фото, потом сказал:

– Насколько я понимаю, это не далеко от того маршрута, по которому двигалась Моника?

– Не просто недалеко, это одна из точек ее маршрута. Именно в этом месте она проходила за день до этого..

– А что же в этот день?

– В этот день ваша супруга тоже должна была пройти через эту точку.

– И наверное, в то же время, которое указано в газете. Поэтому вы решили, что ее убили? – Лео Фишер вдруг задумался. – Но ее не убили… Тогда она должна была видеть, что убили кого-то, но она мне ничего такого не рассказывала. Не думаю, что женщина могла бы промолчать о таком…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.