Убийство на скалистом утесе

По палубе прогуливались двое волшебников, оживленно обсуждая погоду. На носу, пристально вглядываясь в воду, сидел крепкий одноглазый лоцман. Отчаянно зевающий матрос драил доски палубы на удивление чистой тряпкой.

Упругий ветер, несущий мелкие, почти невесомые брызги, освежал. Скай постарался не думать о еде и качке, а сосредоточиться на звуках и пейзажах вокруг.

За бортом мерно шумела вода. С берега доносилась пронзительная трескотня незнакомых волшебнику птиц, а ближе, над водой, слышались отрывистые крики речных чаек.

Живописная бухта в устье Руанны, куда как раз входило суденышко, носила прозаичное и вполне предсказуемое название – Бухта Почтеннейших. Вырвавшаяся из Гарнейского пролива Руанна стала ярко-голубой, нарядной. Крутые берега зеленели травами и кустами и пестрели крупными белыми и розовыми цветами. В воздухе порхали мелкие духи, купаясь в солнечных лучах. Сквозь стайки духов тут и там с пронзительными криками проносились упитанные чайки. Речной народ прикармливал их рыбой, но если люди не торопились с угощением, птицы сами кидались в воду и чаще поднимались в воздух с добычей, чем без.

– Вон там, на мысе Радости, Приют, – пояснил Скай вставшему рядом помощнику, указывая на высящийся впереди крутой скалистый склон.

Ник молча кивнул, завороженно глядя на сине-голубую воду и залитые солнцем деревья и травы. На правом берегу взгляд притягивали обрывистые склоны утеса и бьющиеся у его подножия волны, ровные террасы виноградников на соседнем склоне. А прямо по курсу виднелась мрачная крепость, занимающая солидную часть Вратного острова. Скай, бросив мимолетный взгляд на друга, невольно отметил, как изменился Ник со дня первой встречи. Вытянулся, стал спокойнее и строже. Перестал просыпаться, вздрагивая от кошмаров, почти освоился в толпе и совсем свободно держится с друзьями. Хорошо, что прошлой осенью господин Марк поручил Скаю проверить старый особняк. Иначе кто знает, как сложились бы обстоятельства…

– А на том берегу кто-нибудь живет? – отвлек волшебника от воспоминаний Ник, по счастью даже не подозревающий, о чем задумался Скай.

– Вроде бы есть какой-то городок, – волшебник с некоторым трудом припомнил карту. – Да, точно! Видишь, от Руанны отделяется рукав? Вот чуть подальше, на его берегу, стоит Вертина.

– А почему не тут, у выхода к морю? – удивился Ник.

– Лет триста назад граница проходила вон там: Руанна и выход к морю принадлежали тогдашнему королю, а местный лендлорд ему назло построил город в неудобном месте, – хмыкнул волшебник.

– Вот глупости! – возмутился Ник.

Скай и не спорил. К счастью для местных жителей, после объединения королевства городок не захирел: сейчас Вертина славилась восхитительными соусами, фруктовыми десертами из кисло-сладких цитрусов, тончайшей шерстью белых гарнейских коз и азейным маслом.

– За Вертиной, между прочим, – заметил неслышно подошедший седобородый волшебник, совсем недавно обсуждавший с приятелем погоду, – простираются роскошные плодородные земли. Там и у господина Тарниса, главного советника по финансам, немалый надел имеется, и у супруги господина Галенуса, одного из советников по безопасности, и у высокопоставленных торговых чинов. В Аргассии говорят: «Что в землю положишь, то и поднимешь». А тут есть поговорка: «Лентяй три урожая собирает, работяга – десять». Примечательно, что еще три столетия назад сельское хозяйство этого региона не очень-то впечатляло, несмотря на благоприятный климат, исследователи связывают сей факт со следующими факторами. Во-первых…

Скай стоически выслушивал бескрайне нудную лекцию, надеясь, что она закончится вместе с путешествием, а не продолжится на суше.

Ник молча перевел взгляд на Приют. Он стоял на вершине огромного утеса, утопая в зелени, а из его окон наверняка открывался впечатляющий вид на Зеленое море. Помимо утеса Бухта Почтеннейших радовала глаз бирюзовой водой и занимавшими весь правый склон виноградниками, которые террасами спускались почти к самой воде. Левый склон, на пути к Приюту, покрывали рощицы не опознанных Скаем деревьев.

За спиной скрипнули доски палубы, и волшебник обернулся.

– Прошу прощения, через свечку прибываем, – сообщил Пит. – Не пора ли подготовить торжественный костюм господину?

Ник, спохватившись, отвернулся от величественных прибрежных пейзажей, поклонился волшебнику, прервавшему исторический экскурс, и поспешил в каюту. Самопровозглашенный лектор всплеснул руками и ушел к себе. Пит, уже вполне готовый к прибытию, только хмыкнул, проводив взглядом травника.

– Ты, кажется, стал еще мрачнее? С чего бы: на берегу-то хотя бы не укачивает.

– Там, конечно, не укачивает, – со вздохом отозвался Скай, – но будет грустно и скучно. Похоронные ритуалы, увы, не отличаются ни бодростью, ни познавательностью. Ну, по крайней мере местные.

Друзья еще в столице обсудили письмо, полученное господином Арли. Пит считал, что проверить, что именно случилось со старым волшебником, лишним не будет. Ник надеялся, что предстоящая поездка пройдет быстро и спокойно. Сам Скай полагал, что учитель дядюшки скончался от старости, но ехать собирался в любом случае, чтобы поддержать дядю.

– А вот тут, кажется, что-то познавательное намечается, – заметил Пит.

И правда: сидевший на носу речной человек, крепкий пожилой лоцман, внимательно вглядывавшийся в воду, вынул дудочку и заиграл что-то протяжно-печальное, не отрывая взгляда от водной глади. Скай и Пит тоже пригляделись. На воде проступили светящиеся пятна: миг – и на поверхность Руанны вынырнули мелкие, неведомые Скаю существа. Духи, напоминающие мелких подвижных рыбешек с лапками вроде муравьиных, плескались и иногда невысоко подпрыгивали над водной гладью.

Мелодия, льющаяся над водой, стала чуть веселее. Заслышав новые звуки, издаваемые дудочкой лоцмана, существа собрались на речной поверхности плотным слабо светящимся ковром и заскользили перед корабликом.

Парусник, повинуясь редким взмахам руки не прекращающего играть на дудочке лоцмана, плавно шел за существами. Те ловко скользили перед кораблем, то и дело меняя цвет со светло-прозрачного на более темный, синеватый, и обратно.

Пит, внимательно глядя на воду, сказал:

– Мне видится, что вода цвет меняет. Но на самом-то деле там кто-то есть, так ведь?

Скай как мог описал мелких речных духов, добавив, что, по-видимому, они меняют цвет в зависимости от глубины, показывая, где прячутся рифы и отмели.

Едва волшебник закончил объяснять, как за его спиной снова раздался скрип. Волшебник в очередной раз обернулся.

– Ваше мажество, прибываем через полсвечки. Костюм готов, – голос Ника звучал официально и удручающе сдержанно.

Сам помощник уже облачился в приличествующий случаю неброский, но изящный черный сюртук. К бледной коже и темным кудрям наряд отлично подходил, придавая Нику торжественно-аристократический вид. Даже жаль, что прекрасных дам, способных оценить такую красоту, в месте назначения не предвидится. Если не считать тех прелестниц, чей возраст давно перевалил за сотню.

Скай вздохнул, оторвался от борта и побрел в каюту.

Чем ближе подходил кораблик к берегу, тем сильнее качался. Во всяком случае, Скаю казалось именно так: почти прошедшая дурнота накатила новой волной, и облачение в парадный костюм потребовало не меньше времени и сил, чем приличный магический ритуал. Так что на берег волшебник сошел нарядным, голодным и мрачным. Земля поначалу подрагивала в такт корабельной качке, не особенно улучшая настроение Ская.

Остальные волшебники, несмотря на печальный повод, казались оживленными и без умолку болтали, будто пестрые южные птицы, галдящие в темно-зеленых кронах прибрежных деревьев. Только господин Арли, державшийся рядом с племянником, то и дело бросал угрюмые взгляды на высящийся на утесе Приют. Впрочем, возможно, к другим ученикам почтенного Хенна Скай просто-напросто не приглядывался с должным вниманием.

Почетных гостей встречала целая делегация: шестеро мужчин в похожих синих камзолах и две женщины в строгих платьях того же цвета. Приветственные речи Скай пропустил мимо ушей, наслаждаясь тем, как постепенно земля под ногами перестает покачиваться. К тому же оказалось, что деревья, цветы и бабочки, если смотреть на них не с борта корабля, а стоя на твердой земле, выглядят куда веселее и ярче. Даже солнце теперь светило иначе, не ослепляя, а лишь подчеркивая красоту окрестных пейзажей.

Взаимные приветствия заняли не более четверти свечки, так что вскоре и встречающие, и гости шумной толпой двинулись по тропинке вдоль ограды виноградников вглубь берега, а затем повернули налево и вверх.

Дорога заняла почти две свечки, и если бы по пути Ник не подкармливал «хозяина» пирожками из благоразумно взятой с собой корзинки, сил на то, чтобы любоваться незнакомыми деревьями, пестрыми цветами и яркими птицами, у Ская бы не осталось. Будь его спутниками обычные люди, Приют прислал бы кареты для почтенных господ, но для волшебника, даже разменявшего шестой-седьмой десяток, путь в две свечки скорее в радость, чем в тягость. Если, конечно, волшебник не страдает от недавно пережитой качки. Дядя, его друзья и даже совсем пожилые волшебники шли бодро, то и дело угощаясь пирожками из большой корзины, которую нес Пит.

У встречающих в синем тоже нашлись свертки с пирогами и мешочки с сухофруктами, так что до Приюта полные впечатлений волшебники добрались вполне благополучно, в приятном предвкушении обеда.

Приют Почтеннейших встречал гостей тремя цветущими аллеями, расходящимися от ворот. Слева шумели златоцветные акареции, справа сплетались коридором магнолии с нежно-розовыми цветами, а прямо шелестели белые облака яблонь. Деревья цвели не по сезону, да и все лепестки, на какие падал взгляд, казались нарочито свежими – ни единого жухлого. Дорожки между ними были узорчато вымощены светло-серыми и темно-серыми камнями. «Яблоневая» самая широкая: по ней могли идти плечом к плечу шесть-семь человек, «розовая» самая узкая – тут гулять рядышком получилось бы только у троих не слишком упитанных визитеров.

Любезный провожатый махнул рукой в яблоневую аллею.

– Нам сюда, к главному дому, уважаемые, – и, не дожидаясь вопросов, пояснил: – Золотая аллея ведет к залам для упражнений, за ними смотровая площадка, а розовая аллея ведет к домикам наших постояльцев. Если хотите, после встречи с господином Фарном можно будет организовать экскурсию. А пока – прошу за мной.

Волшебники вереницей потянулись за провожатым по широкой мощеной дороге. Кто-то вполголоса обсуждал поддерживающие цветение чары, но бо́льшая часть прибывших хранила молчание.

Яблоневая аллея вывела гостей к пруду, вернее к целой цепи прудов, простирающейся до самого главного дома – солидного здания, похожего скорее на крепость, чем на место обитания отошедших от дел престарелых волшебников. Скай успел во всех деталях рассмотреть выглаженные временем камни стен и прорезные переплеты стрельчатых окон, украшающих здание вместо приличествующих ему бойниц, пока процессия неторопливо брела вдоль прудов, на водной глади которых покоились крупные бело-розовые лотосы.

На крыльце главного дома волшебникам встретились две женщины средних лет в темно-синих форменных платьях. Они поклонились, глядя на визитеров с доброжелательным вниманием, и поспешили по своим делам.

– Бр-р-р, они так посмотрели на меня, будто уже прикидывали, куда меня положить, чем кормить и во сколько гнать на боковую! – негромко, но выразительно пробурчал Лэмм.

– Точно! – хмыкнул кто-то.

– И вовсе нет! Просто посмотрели – и все.

– Каил, ты насколько моложе Лэмма? На двадцать лет? Двадцать пять? Вот потому на тебя они и смотрят без интереса, а вот старина Лэмм для них уже почти добыча, хе-хе!

– На тебя так же посмотрели, дорогая Дори!

– Эй, даме напоминать о возрасте – это неприлично!

– А разве старина Лэмм когда-то был приличным человеком?

Волшебники разошлись вовсю и в этот момент очень напоминали Скаю однокурсников во времена учебы: так же ехидничали и обменивались колкостями, хихикали, а некоторые, кажется, даже флиртовали. Хотя, с точки зрения молодого волшебника, сложно было представить место, менее подходящее для легкомысленной болтовни и кокетства.

Прибывших проститься с учителем Хенном рассадили в небольшом зале. В свое время это, кажется, был обеденный зал, сейчас же его переоборудовали в помещение для проведения торжественных мероприятий: небольшая сцена с трибуной, ряды уютных кресел, затененные плотными занавесями окна. Лекционный зал Академии это помещение тоже напоминало. Правда, в студенческих аудиториях были жесткие скамейки, а тут мягкие кресла с подушками, но в остальном сходство было несомненным.

Волшебники уселись кто где хотел, и вскоре открылась дверца на сцене. К трибуне неспешно вышел худощавый темноволосый мужчина в роскошном темно-синем костюме, расшитом серебром.

Он оглядел аудиторию и заговорил сильным, хорошо поставленным голосом:

– Уважаемые волшебники и волшебницы, меня зовут Фарн, я управляющий Приютом. Приют Почтеннейших выражает вам глубокие соболезнования в связи с утратой любимого учителя, выдающегося ученого и прекрасного человека – господина Хенна. – Выразительная, скорбная пауза. – Теперь, когда собрались все желающие проститься, Приют проведет церемонию и, по традиции, предаст тело уважаемого господина Хенна огню. Церемония состоится завтра в полдень, на смотровой площадке.

Фарн снова сделал паузу, вполне убедительно выражая всей фигурой приличествующую случаю печаль.

Затем управляющий Приютом тяжело вздохнул и продолжил:

– Теперь несколько суетных организационных вопросов. Вновь прибывших разместят в комнатах для гостей на втором этаже этого здания или в домиках для гостей – по вашему желанию. Завтраки, обеды и ужины подают в столовой. Она находится в хозяйственном доме – вас проводят. Купальни в подвале, но всем желающим будет предоставлена вода для умывания в комнаты. К сожалению, практически весь персонал у нас закреплен за постояльцами, так что выделить каждому личного помощника не получится. Но я надеюсь, многие из вас прибыли со своими слугами и помощниками…

– Разберемся! – отозвался кто-то из волшебников.

– Прекрасно. Да, кстати, можно провести экскурсию по территории Приюта, если есть желающие. Но это, надо полагать, после церемонии. Кхм, так… ну что ж, у кого-то есть вопросы, дамы и господа?

– Да, у меня, – дядюшка Арли поднялся с места. – Как именно умер учитель Хенн?

Остальные волшебники согласно зашумели.

– Несчастный случай, – печально вздохнул Фарн. – Господин Хенн упал со смотровой площадки и разбился.

Волшебники снова зашумели.

– Как так?!

– Учитель что, был там один?

– А это точно несчастный случай?

Фарн немного подождал и, когда шквал вопросов слегка утих, ответил:

– Господин Хенн любил смотреть на море. Да, конечно, он был один: Приют обеспечивает постоянный присмотр только тем, кто не может сам о себе позаботиться. Господин Хенн до последнего дня оставался в добром – для своего возраста – здравии и сохранял ясность разума, так что ему не требовался надзор. Очевидно, у него закружилась голова, и он упал. Скорбим вместе с вами: у нас все любили господина Хенна. И сотрудники, и постояльцы – все!

Больше вопросов ни у кого не было, и вскоре господин Фарн откланялся, объявив, что обед подадут через полсвечки.

Дядюшка шепнул Скаю:

– Хочу поговорить с уважаемым управляющим в приватной обстановке. В несчастный случай я не верю ни капли. Учитель Хенн хотел меня увидеть, чтобы рассказать что-то важное, – и вдруг скончался. Да, я знаю, о чем ты думаешь, Скай, что он был стар. Но учитель вполне мог протянуть еще лет десять. А столь «своевременный» несчастный случай – это почти нелепо. Я намерен разобраться с тем, что тут творится. Составишь мне компанию?

– Конечно, – кивнул Скай.

Дядина тревога если и не заразила его, то во всяком случае, заставила насторожиться.

Остальные волшебники разбрелись кто куда. Одни, видимо, решили воспользоваться предложением осмотреться, кто-то мечтал умыться с дороги, а кому-то наверняка не терпелось добраться до выделенной комнаты и разложить вещи.

Господин Арли подождал, пока сотрудник Приюта, приведший сюда гостей, отдаст последние распоряжения, перепоручив почтенных гостей коллегам, и поинтересовался:

– Где я могу найти господина Фарна? У меня есть пара вопросов, на которые сможет ответить только он.

Любезный, но непреклонный тон главного библиотекаря сделал свое дело, и настойчивого гостя с увязавшимся следом племянником провели в левое крыло Приюта, где, судя по солидным табличкам на дверях, располагались кабинеты администрации.

– Прошу сюда.

Тяжелая створка с красивой металлической ручкой в виде виноградной лозы гостеприимно отворилась, и волшебники вошли в кабинет.

Темные старомодные шкафы и комод с медными ручками, петлями и декоративными узорами, глубокие темно-синие кресла с высокими подлокотниками, тяжелые портьеры в тон роскошному ковру оттенка грозового неба, украшенному волшебными знаками. Скай заметил чары успокоения, чары, отгоняющие вредителей и грызунов, и сигнальные заклинания.

За солидным столом из дорогущего черного дерева восседал господин Фарн. Вблизи была заметна легкая проседь на висках, глубокие морщины, пролегающие от крыльев носа до уголков рта, и сумрачный взгляд утомленного заботами чиновника средней руки.

– Господин Арли, мое почтение… – Фарн глянул на Ская, но, видимо, так и не понял, как обращаться к молодому волшебнику, потому ограничился многозначительной паузой.

– Позвольте представить вам моего племянника, Ская. Мы приехали, как только закончилась весенняя конференция: он выступал там с докладом о Подземном Страже и доказал, что это существо вовсе не миф! – полным гордости тоном представил родственника господин Арли.

Скай слегка поклонился господину Фарну, стараясь не краснеть слишком уж явно: дядюшка то ли пытался выдать его за настоящего ученого, то ли попросту хвастался его достижениями. И то и другое было в высшей степени неуместно.

– Похвально, похвально, – кивнул управляющий. – Приятно, когда подрастающее поколение идет по стопам старших. Вот, например, внук нашего почтенного постояльца Бирна блестяще защитил диссертацию и трудится в архиве Гильдии. А правнуки уважаемой Рены – вы их, наверное, знаете – прекрасные артефактеры, и старший, и младший. Или вот ученик господина Орли…

Управляющий с воодушевлением предавался воспоминаниям, то и дело повторяя, как, мол, замечательно, когда молодежь достойно продолжает дело старших.

Дядюшка кивал с самым довольным видом.

– Жаль, что мы встречаемся при таких печальных обстоятельствах, – вздохнул наконец Фарн. – Увы, это один из немногих недостатков моей работы… Итак, что вы хотели обсудить, господин Арли? У вас есть пожелания по проведению церемонии?

– Нет, я уверен: вы лучше знаете, как провести прощание, – покачал головой дядюшка. – Меня все же интересуют обстоятельства смерти учителя Хенна. Уверен, Приют заботится о безопасности своих обитателей, так что вряд ли возможно случайно перевалиться через ограждение.

Управляющий вздохнул еще раз, теперь невыразимо печально, помолчал, перебирая аккуратно разложенные на столе письменные принадлежности, и наконец произнес:

– Надеюсь, это останется между нами, господин Арли, – он перевел взгляд на молодого волшебника, – господин Скай… Не то чтобы это тайна: мы ничего ни от кого не пытаемся скрыть. Просто не хотелось бы досужих сплетен и пустых разговоров… Вы правы, это был не несчастный случай. Дело в том, что господи Хенн покончил с собой.

Глава 3

Дядюшка Арли озадаченно нахмурился:

– Вы хотите сказать, что учитель Хенн… Нет, это невозможно! Я прекрасно знаю… знал учителя. Он никогда бы не наложил на себя руки.

Во взгляде управляющего Скаю почудилось что-то вроде «ох, сколько раз я это слышал!», но голос господина Фарна прозвучал на удивление мягко и участливо:

– Господин Арли, я понимаю ваши чувства. Вы негодуете, вам кажется невозможным то, что я сказал, вы, вероятно, даже подозреваете меня лично или весь Приют в ужасных злодеяниях, но поймите, вы хорошо знали учителя Хенна несколько лет назад. Да, я знаю, что вы вели переписку, и не сомневаюсь, что учитель вам доверял. Но, уверен, он не стал бы жаловаться.

Скай бросил взгляд на дядю: кажется, господин управляющий не ошибся и старый учитель не был из тех, кто постоянно ворчит и сетует на все на свете.

– А ведь почтенный Хенн, увы, терял и здоровье, и волшебные силы… – грустно продолжал управляющий. – Он ведь был очень и очень старым волшебником. Сто восемьдесят пять лет – возраст более чем почтенный. Представьте, каково ему медленно, но неотвратимо переставать быть собой? Нет, он и здесь не жаловался. Ни другим постояльцам, ни сотрудникам. Но невозможно скрыть ни подавленное настроение, ни дрожь в руках, ни возрастающую забывчивость. Если хотите, вы можете поговорить с целителем, который опекал уважаемого Хенна, и с женщиной, которая поддерживала чистоту в его домике.

– Буду признателен, – кивнул дядя. – А могу я… можем мы взглянуть на тело учителя?

– Если вас это утешит… – вздохнул Фарн. – Некоторые из учеников почтенного Хенна уже простились с его бренным телом, так что не вижу никаких препятствий. Что ж, если вопросов больше нет, то после обеда вас проводят в холодный зал.

– Благодарю.

Дядюшка и Фарн обменялись положенными любезностями, и вскоре главного библиотекаря и его племянника препроводили в отведенный им домик, ненавязчиво напомнив, что через десятую часть свечки будет обед.

– Вот видишь! Они что-то скрывают, – заявил господин Арли, едва они с племянником остались наедине на крыльце дома. – О каком самоубийстве может идти речь, если учитель ждал меня после конференции?

В домике волшебников поджидали Пит и Ник, явно не сидевшие без дела: одежда была развешана, обувь вычищена, комнаты проветрены.

Дядюшка несколько рассеянно поблагодарил помощников, затем сотворил Купол тишины и сказал:

– После обеда пойдем смотреть на тело учителя. Ник, ты с нами. Пит?

– Вы подозреваете, что со смертью господина Хенна что-то нечисто? – вопросом на вопрос ответил тот.

К счастью, в присутствии господина Арли не было необходимости притворяться обычным слугой.

– Управляющий Фарн поведал, что учитель Хенн покончил с собой. Якобы из-за того, что его начали покидать силы. Я в это не верю: учитель никогда бы так не поступил. Ну ладно, допустим, это очень субъективное суждение, но! – дядюшка поднял указательный палец. – Но есть и объективное: если бы он собирался самостоятельно завершить свой земной путь, зачем он стал бы писать мне, что хочет что-то обсудить, и приглашать к себе?

Ник с легким смущением предположил:

– А что, если ваш учитель хотел обсудить именно это? Закончить все дела и объясниться с вами, ну, попрощаться… Или дать напоследок распоряжения, кому достанутся его книги и всякие памятные вещицы?

Все уставились на Ника, и он, смутившись еще больше, исправился:

– Хотя нет, тогда бы он дождался приезда господина Арли…

– Именно так, – кивнул дядюшка.

– А версию с несчастным случаем вы тоже отметаете? – уточнил Пит.

– Да. Как я уже сказал господину Фарну, не думаю, что в Приюте можно случайно погибнуть. Заметьте, самому управляющему версия о несчастном случае тоже кажется не слишком убедительной, иначе он ее и придерживался бы. Значит, остается одно…

Господин Арли сделал паузу и обвел внимательным взглядом слушателей.

Скай вздохнул:

– Остается умысел.

– Именно так! И поскольку я очень сомневаюсь в том, что это был умысел самого учителя, мне понадобится ваша помощь, чтобы узнать, кто же убийца.

Скай переглянулся с Питом. Поездка в Приют Почтеннейших уже перестала казаться молодому волшебнику скучным выполнением долга перед старшим родственником. Если учесть не слишком убедительные объяснения управляющего и письмо, полученное дядей, дело действительно походило на убийство.

– А можно задать глупый вопрос? – подал голос Ник.

– Конечно, – кивнул дядюшка.

Он так и не уселся в кресло, а продолжал стоять, но, удивительное дело, не нависал над молодежью глыбой непререкаемого авторитета, а напоминал скорее встревоженного посетителя лазарета. Может быть, потому, что впервые на памяти Ская дядюшка нуждался в помощи племянника.

Ник тем временем спросил:

– А что, если уважаемого Хенна вынудили совершить самоубийство? Ну, например, обращались с ним так плохо, что он не смог дождаться вас?

– С волшебником? – усомнился Пит. – Вряд ли.

– Но он же был уже старым и совсем одиноким, – развивал мысль травник. – Еще на корабле я слышал, что у господина Хенна не было ни детей, ни внуков. А Гильдия далеко…