Связаны любовью. О радостях жизни, несмотря ни на что

Мария Сова

Связаны любовью. О радостях жизни, несмотря ни на что

С любовью, благодарностью и крепкими объятиями моей чудесной семье и дивной дружине!

© ООО ТД «Никея», 2025

© Сова М. К., 2025

Не хлебом единым

Двадцать восемь петель. Связано с любовью

– Простите, а что это у вас? – поинтересовалась соседка по купе, увидев, как Татьяна достала пакет с нитками, спицами и небольшим прямоугольным полотном. – Я с определенных пор, знаете, очень интересуюсь вязанием!

– Да вот, люблю с пользой провести время в дороге. Это будущий плед. Надеюсь даже парочку успеть сделать. Для одного благотворительного клуба. Мы вяжем для малышей, которые решили раньше срока появиться на свет.

Татьяна так увлеклась работой, что не заметила, как собеседница замерла и не мигая смотрела на нее.

– Пледы, кофточки, носочки – все из натуральных материалов: хлопок, стопроцентная шерсть. Колется, конечно, при вязании, но в этом-то вся суть! Такой микромассаж стимулирует кровообращение у крошек, сохраняет тепло. Получается, что слабенький организм не тратит энергию на поддержание температуры тела, а все силы бросает на активный рост и развитие. До сих пор удивляюсь: такая мелочь – всего двадцать восемь петель на носочек – настоящие чудеса творит. Жизни спасает! Представляете?..

– Представляю! Пять лет назад… – тут женщина приподнялась к верхней полке, взяла что-то с кровати, а заодно поправила одеяльце спящей дочке.

– Вот. Любимая игрушка, – молодая мама протянула небольшую рыбку, больше напоминавшую павлина из-за яркого хвоста, связанного из разноцветных спиралек.

Тут уже с удивлением посмотрела на свою собеседницу Татьяна. Она узнала фантастическую зверюшку. Таких она вместе с другими «феюшками» из клуба вывязывала, чтобы малышам было не одиноко в больничных боксах. Как-то выяснилось, что, когда крохотные ручки новорожденного, весившего меньше килограмма, сжимали игрушки, хвостики-спирали производили полезный массаж. Но, главное, напоминали пуповину, что действовало успокаивающе.

– Не может быть! Это же моя работа! Первая, сделанная для клуба «Двадцать восемь петель».

В тот вечер еще долго равномерный стук спиц сливался со стуком колес: шерстяная нитка уверенно вплеталась в плед. А две случайные попутчицы узнали, что навсегда связаны чудом, начинающимся с двадцати восьми петель.

Согретый ребенок

Ночь. Или так кажется по прошествии лет. В темноте ноября легко ошибиться. В старенькой печке трепещет огонь.

Семилетняя девчушка слышит треск, с которым языки пламени кусают поленья. Звуки тепла вступают в диалог с щелчками конструктора. В двух кофтах и ватных штанах сидит на полу. Просто потому, что так удобнее собирать игрушечный домик. Из бесформенной горы, рассыпанной здесь, у печи, Машенька творит. Творит, чтобы скоротать время, пока родители на кухне готовят новую порцию угощений.

Первая партия сухариков почти готова. Вместе с теплом по комнате разносится сладковатый дрожжевой аромат. И девочке все труднее сосредоточиться на любимой игрушке. Хочется поскорее схватить парочку кубиков черного хлеба. Мерцающим светом огня крупные кристаллы соли заманчиво блестят. Девочка знает, что за хрустящей корочкой скрывается нежность только что подогретого хлеба. Так просто. Так вкусно, но пока горячо.

Рядом мама и папа. Вдвоем. Несмотря на недавний развод. Вместе. Семьей. В этом маленьком скромном домике только они. Отрезаны от мрачного мира и неприглядной реальности девяностых. Белоснежное покрывало сглаживает все.

За окном снова снегопад. Начало ноября удивляет заснеженной сказкой. Добираться на грузовике сквозь сугробы и нечищеные дороги – та еще задача для взрослых. И незабываемое приключение для ребенка. Препятствия и мороз делают выходные на даче лишь уютнее и теплее.

На втором противне оказывается десерт: ломтики булки с домашним вареньем. Папина кулинарная находка. Как же сладко! Да под индийский чай…

Конструктор собран, и чувство детского восторга вместе с напитком приятно разливается по телу.

В домике прохладно. Летняя времянка не предназначена для зимовок. Мама старается обогреть, предлагает уже третий свитер. Но зачем?

Тусклая комната освещена танцем огня в печке. Треск поленьев – гармоничный аккомпанемент зимнего вечера. В одной руке чашка согревающего напитка, во второй лакомство для сладкоежки. Но самое главное – папа и мама рядом. Вместе. Ребенку очень тепло. Особенно на душе. Лишь бы не скоро ложиться спать, чтобы с утра не обнаружить, что эта сказка – лишь сон.

Ночь. Или так кажется по прошествии лет. Да и какая разница, когда счастлив?

Случай в лесопарке

Январь. Час ночи. Лесопарк. Большой компанией зашли через тайный вход.

Знала не всех, но ребята подобрались веселые. На одной волне. Да и не доверять лучшей подруге Сашке причин не было. Который раз захватывала меня с собой.

– Точно туда ведешь? Навигатор случайно не фирмы «Сусанин»? – забеспокоился новенький, чье имя я не запомнила.

– Да. Днем проверял. Там все отлично. Гарантирую, время проведем улетно. Главное, не шуми. Не надо привлекать внимание, – подсвечивая дорогу фонариком на мобильном, ответил инициатор вечеринки.

– Вот-вот. Места тут хоть и безлюдные, но лишние свидетели ни к чему, – припугнул знакомый голос из темноты.

Действительно, пустой зимний лес – наше прикрытие. Чем меньше народа вокруг, тем проще было осуществить задуманное.

– Ура! На месте, – взвизгнула Саша. Сколько я ее знала, сдерживаться ей плохо удавалось. Попытки сказать что-то шепотом больше походили на тихий крик. – И никто под ногами не мешает. Удобно. Ну, готова? – обратилась ко мне и сразу же уронила на землю. А следом навалилась сама.

«Ну, и тяжелая же ты стала! Нам уже не по семь лет, аккуратнее», – не успела подумать, как подруга тут же схватила меня за ручки, и…

И понеслось! Мы скользили вниз по склону горы. Совсем как раньше. Как в год знакомства. Чарующая пора всегда крутых склонов. Неунывающее детство. Радость без повода.

Уже лет двадцать, по традиции, снова и снова окунаемся в то состояние легкого счастья. В прямом смысле ныряем с головой. В снег! Проживаем момент. Сейчастье. Просто потому, что есть горка и я, верная Сашина спутница: ледянка!

Зима – наше время. Любимое! Холод словно замораживает подругу такой, какой я ее знаю. Беззаботной, искренней, с ясным детским взглядом на мир. Из года в год именно в эти три месяца создаются условия, чтобы Сашка могла показаться. Проявиться! С удовольствием помогаю. Ведь каждому ребенку нужно кататься с ледяных горок. Особенно, если ему уже за «дцать» годиков.

Успех для каждого свой

«Пшшш». На сковородке зашкворчало ярко-желтое пятно глазуньи.

– Мда, разнообразное, однако, у тебя, Танька, меню. Как ты можешь вот так, изо дня в день, одно и то же?

– Жека, я свободный художник. Иногда мне приходится есть, что не люблю. Или не есть вообще. Тоже случается.

Под окнами пятиэтажной хрущевки Евгению Анатольевну ждал ауди с личным водителем.

– Не знаю, Таня, ты же на курсе самая талантливая была. Чего мучаешься? Переходи ко мне в фирму. Да, знаю. Как ты выразилась, в тех рамках творить не сможешь. Но и вот так жить месяц на одной палете яиц тоже как-то не радостно…

– Давай без вечных споров и риторических вопросов? Договорились же. Просто вместе позавтракаем.

Женя обреченно перевела взгляд на баночку растворимого кофе. Замечталась, чтобы подруга согласилась на встречу в кафе, где аромат элитных зерен смешивался со звоном дорогого фарфора, ослепительно белели скатерти и только что срезанные цветы украшали каждый стол. Помпезные рестораны с панорамными видами. Весь город, да что там, весь мир под ногами. А тут, с первого этажа, удавалось только лужи разглядеть. Нет уж. Лучше держаться в потоке современных тенденций. Где-то приходилось немного наступать себе на творческую жилку. Зато сколько возможностей открывалось. Сколько радостей момента. Кто придумал, что счастье не купишь? Купишь. Еще как. Вот настоящий успех.

* * *

– Улыбка на миллион! Вижу, хорошо с подругой провели время, – отметил водитель.

– О да! Разговоры с ней меня всегда на хорошие идеи наводят. – Удобно расположившись в роскошном салоне, Евгения Анатольевна мысленно продолжила спор с Таней.

«Какое счастье – позволить себе творить массовый контент. А свобода творчества… Что ж, весь дискомфорт спокойно покрывается удобством бизнес-класса».

* * *

– Какое счастье быть свободным от модных рамок и творить в удовольствие! – схватив в руки кисточки и палитру, Таня приступила к работе. Приезд однокурсницы, как обычно, подействовал вдохновляюще. – Ничего-то Жека так и не поняла. Успех в деньгах продолжает измерять. А он же в катарсисе. В однокомнатной каморке художника подруга видит только яичницу, не замечая, какие истории здесь создаются. Вот где жизнь. Вот где счастье! Свобода. Творческий полет не заменят полеты первым классом.

Перекресток

Вяз прохожий. Увязал в снегу. Пятьдесят шестое февраля. Беспросветная хмурь. Да еще ветер, по недоброй петербургской традиции, хлестал со всех сторон. Хоть бы метель эти колкие снежинки вверх поднимала – меньше каши под ногами и белой мути вокруг.

Промозгло.

Вяз прохожий. Вяз в тревоге о будущем, переживаниях настоящего, сокрушениях о прошлом. Загуляло вместе с весенней погодой и настроение. На работе нескладно, вместо здоровья множился список осмотров. Заново. Всюду, как опостылевшая зима, бумажная волокита.

Гадко.

Вяз прохожий. Скользил. Пару раз чуть не встретился лбом с тротуаром. Чудом поэтому в более мрачные мысли не провалился.

Замедлил прохожего светофор. Красным сигналом поставил на паузу. Паузу для успокоения. Физического. Душевного. Паузу под ритмичный скрежет лопаты, царапающей асфальт.

Рядом трудился дворник. Трудился тяжко. Работы безостановочно прибавлялось. При этом мужчина в яркой жилетке не хмурился. Улучшал мир. Преображал пространство вокруг себя. Зебра на заметенном перекрестке проявилась заметно.

И так хорошо от взгляда на расчищенный переход стало прохожему! Столько красоты проявилось в моменте. Добра. Сердце наполнилось радостью, пролилось искренним обращением:

– Спасибо за помощь!

* * *

– Благодарю, – заулыбался труженик.

Загорелся зеленый. Собеседники пожелали друг другу чудесного дня и разошлись. Разошлись по делам два человека. Два по-весеннему счастливых человека.

Маршрут перестроен

…более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства.

Кол. 3: 14

– Мам, я собираю вещи и еду к вам! – растерянный женский голос прерывался всхлипами.

– Конечно, милая. Мы с бабушкой всегда тебе рады. Что случилось-то?

– Ты была права! Не надо мне было с ним жизнь связывать! Только что с подружками встречалась. Лерке, однокурснице, помнишь ее? Да не важно… В общем, муж на Новый год шубу подарил. Норковую. Как я мечтала. Представляешь? А Алену парень на Кубу свозил. Просто так. Вот это дела любви. А мой? Максимум ромашки. И те на годовщину. Не дорога я ему.

– Ох, доченька, лучше поздно, чем никогда. Не реви. Переживем! Мама мне всегда говорила, что с милым рай в шалаше не построить. Я, как и ты, не слушалась. А в итоге? Что дед, что отец… Ой, все. Ворошить прошлое – только настроение портить. Приезжай.

– Вызови мне пока такси, пожалуйста. Нет сил ни на что. А надо еще с Толей как-то объясниться. Вещи собрать. Все, я уже у двери. Минут через двадцать буду готова ехать.

Вика прокрутила ключ в замке. Вместе с ним и парочку реплик предстоящего разговора. Нет, кажется, быстрее управится, если промолчит.

Щелчок. Как чужак, пугливо осмотрелась. Никого.

Забежала в ванную, схватила первую попавшуюся косметичку. Щетка, шампунь, крем… Вроде ничего из важного не забыла. И тут в поле зрения попала сушилка для полотенец. На ней аккуратно развешаны Викины носочки. Домашние. Те, что каждый раз перед выходом бросала у шкафа. Дотронулась. Теплые.

Удар. С пометкой «молния» доставлено детское воспоминание.

После прогулки по морозу в прихожей их с мамой встречает папа. С подогретыми на батарее пижамами. Без слов протягивает громкое признание. Не модную куклу Барби, как у Ксюши в детском саду. Нечто более дорогое. То, что может позволить себе инженер в девяностые: любовь и заботу о близких. Как прочувствовать силу поступка? Как ребенку услышать любовь, когда маминым голосом скандалит на кухне завистник по имени ТыНасНеЦенишь.

– Спускайся, – телефонный звонок вырвал из прошлого. – Такси ждет внизу.

– Мам, я к вам не поеду. – Вика уверенно растерла по щекам раскаленные слезы прозрения. – Мой маршрут изменился.

Бездомный

Гена жил на улице почти год. Сегодня от мокрого снега он прятался в подземном переходе. Милостыню в этот раз не просил. Ловить на себе брезгливые взгляды и слышать колкие фразы прохожих был не в силах. Хотел просто обсохнуть и немного согреться.

Глупая ошибка оставила его без крыши над головой. Он уже успел искренне раскаяться и даже немного свыкся с новой реальностью. А вот с пренебрежительным отношением к себе – нет. Будто, потеряв прописку, перестал быть человеком. Даже бродячие псы получали больше ласковых слов, чем он.

– Здравствуйте…

Подошедшую девушку Геннадий заметил не сразу. Настолько сильно погрузился в серые, под стать погоде, мысли.

– Здравствуйте. Вот, угощайтесь, – незнакомка перешла к активным действиям и одной рукой погладила бездомного по плечу. Другой ловко держала большой стакан навынос и бумажный пакет, на котором проявились многообещающие жирные пятна. – Подкрепитесь.

Мужчина продолжал потерянно смотреть в одну точку.

– Берите-берите! Тут чай. Черный и сладкий. Надеюсь, вы не против сахара? А еще пирожки. С мясом, капустой и яблоком. Не в одном сразу, естественно, взяла три разных начинки, – улыбнулась благодетельница. – Не бойтесь. Все только что куплено. Вон там.

Девушка показала рукой на лестницу перехода, за которой действительно располагалась булочная.

– Как вы… Спасибо! – удивление сдавало свои позиции радости.

– Я около часа назад пробегала мимо. Сейчас возвращаюсь, вы все тут же. Явно мерзнете. Сердце подсказало, что надо помочь. Человеку тепло нужно. Особенно в такую погоду. Вернее, непогоду.

На щеке Геннадия в этот момент сверкнула снежинка. Он наконец-то согрелся. А затем, благодарно кивая головой, принял и вкусный подарок тоже.

Мелодия жизни

I

Лира вместе с мужем приехала в свое родовое гнездо – разобрать вещи и подготовить дом к большим переменам. Понадобилось три дня, чтобы уложить два этажа воспоминаний в одиннадцать больших коробок. В каждой из них ценным грузом звенела подаренная на свадьбу родителей посуда, таились фоторамки, бабушкины любимые вазы и прадедушкина печатная машинка. Разные по характеру десятилетия больше века ладно уживались на одной территории.

На последний вечер оставили любимую комнату молодой жены: библиотеку. Здесь, теряясь в очаровательных историях сотен книг, Лира часто пряталась от строгой нянечки. Нужно было преодолеть несколько ступеней вверх, на антресоль, чтобы смело погружаться в приключения. Бесконечно манящий мир, расположенный между полок.

Противный скрип лестницы выдернул Лиру из воспоминаний. Пора возвращаться к реальности и браться за дело. Здесь и сейчас ей предстояло проститься с важной частью семейной саги.

Утомленные уже проделанной работой, супруги никуда не спешили. Монотонно шурша газетными страницами, они упаковывали милые безделушки, памятные статуэтки и кадры счастливой жизни. На улице тем временем непогодилось. Ветер ветками хлестал по окну. Крупные капли весеннего дождя разбивались о крышу, от чего находиться внутри дома становилось уютнее. Природа всеми силами добавляла собственные нотки в слаженную мелодию вечера. Вечера ностальгии. Завтра приедут грузчики. Они с прописанной в договоре деликатностью сложат детство хозяйки вещей в грузовик, даже не догадываясь, как этим разобьют ей сердце. Завтра позвонит риелтор, и объявление о чудесно сохранившемся особняке начала XX века будет опубликовано в сети.

«Завтра надо будет понять, как жить дальше, – думала Лира. – Но ведь завтра… наступит лишь через четыре часа, а значит, есть время раствориться в моменте и насладиться музыкой моих воспоминаний».

II

Пока грузовик не превратился в точку на горизонте, Лира не могла заставить себя отвести взгляд. Цеплялась за последние секунды, чтобы окончательно поверить в происходящее. Когда ее счастливая история так резко сделала разворот?

– Пора, милая! – Супруг заботливо открыл дверцу автомобиля. Лира улыбнулась. В бурном потоке перемен сохранился надежный остров спокойствия.

Дорога домой саднила открытой раной: километр за километром отдалялась от привычного и понятного. Молодые супруги выехали на набережную. От ускользающих пейзажей на лице сверкнули слезы. Или это так блики солнечной Невы отразились?

Волны точно так же омывали гранит год назад. Тогда Лира беззаботно прогуливалась по центру города в поисках вдохновения. Свидания с собой значились в ее ежедневнике обязательным ритуалом. Шум улиц и толп туристов заглушали любимые композиции, предусмотрительно загруженные в плеер. Музыку выбирала под каждое настроение. Как и напитки. Холодный кофе с освежающим мятным сиропом – для знойных дней. Пряный апельсиновый раф с корицей – для прогулок, когда одного шарфа было недостаточно, чтобы согреться. Вот на этой улице, которую проезжали только что, родилась идея, в следующем сквере придуманный текст облачился в прекрасную форму… Шаги становились частичками пазла, складывались за время прогулки в законченное произведение.

Казалось, смысл жизни был найден. Долгие поиски и терзания наконец подошли к логическому завершению. Лира познала абсолютное счастье. Казалось. Тогда. В той рутине.

Сквозь слезы проступила улыбка. Приятные воспоминания с ноткой сожаления о той заблудившейся в мегаполисе девушке. В последующие полгода ей предстояло резко повзрослеть. И сильно скорректировать свои представления о смыслах.

В автомобиле Лира плакала о беззаботном времени. О времени без болезни. Та же улица, те же дома, музыка, даже стакан с кофе в руках. Внешне практически ничего не поменялось, но она уже не была прежней… Обновились мысли и представления о ценностях-драгоценностях.

Лира знала, что еще вернется к тем прогулкам. И город, уже три столетия сохраняющий свой суровый серый вид, встретит ее, обновленную, солнечными лучами, а свидания с собой обретут новую глубину. Она больше не будет воспринимать дарованное как данность. Пока же – сделала глубокий вздох, прибавила громкость в плеере, чтобы отвлечься от наступающих мыслей об очередной химии и навалившихся переменах. Чтобы снова, хотя бы на одну любимую песню, оказаться той здоровой, беззаботной Лирой, которой она была еще каких-то полгода назад.

III

На календаре отпечаталось начало марта. Борьба за здоровье и попытки продать дом незаметно забрали месяцев десять-двенадцать. Все это время для Лиры не существовало выходных или смен времен года. Мир замер и превратился в один повторяющийся день. Зима затянулась на долгие триста шестьдесят пять.

– Приезжайте в офис. Будем оформлять документы. Покупатели внесли предоплату! – Звонок риелтора разбудил дремавшие чувства радости и тоски.

Знакомый коктейль переживаний вновь забурлил в крови. Боль прощания смешивалась с предвкушением нового. Скоро должны были появиться деньги на открытие фонда помощи онковыздоравливающим. Такое сладко-горьковатое решение семья Лиры приняла в день, когда страх неизвестности сменился положительными прогнозами. Захотелось отблагодарить Бога, врачей и исполнить давно задуманное доброе дело. Дело, к которому душа стремилась еще со школы. Пришло время приумножить талант и стряхнуть пыль с аттестата. Именно тогда, на уроках сестринского дела, появились первые искорки желания помочь ближнему. Болезнь раздула тлеющие угли. Тернии испытаний превратились в необходимое топливо.

За суетой с бумагами следующие полтора месяца пронеслись как на ускоренной перемотке. Выйдя от нотариуса, Лира отпросилась у мужа на прогулку. Он оказался строже доктора и продолжал окружать заботой каждый ее шаг. А врач тем временем уже давно дал добро на возвращение к привычной жизни. Полгода назад засияло слово «ремиссия».

Оказавшись на улице, Лира сделала жадный вдох и чуть не огласила окрестности криком новорожденного. Ее путь, описав траекторию круга, двинулся вверх по спирали.

Не отставал и серый Петербург. По такому случаю город переменился – побаловал солнцем проспекты, переулки, скверы и сады. Музыкальным сопровождением променада был будничный шум набережных. Сигналы машин, обрывки фраз прохожих и звон бокалов в открытых кафе. Счастье слышалось привычным бурлением жизни вокруг. Чувства стали тоньше, краски – ярче, ароматы – насыщеннее. Оттенив сладость момента кофейной горчинкой, Лира удостоверилась в реальности происходящего.

В этот момент наконец наступила весна.

Компот

Виктор прогуливался по красочным улочкам итальянского городка. Терпкие кофейные ароматы, взяв в напарники сладкие нотки специй, приглашали к обеду. Посмотрев на часы и прислушавшись к желудку, турист свернул в первую же ресторацию. Настал полдень – самое время.

Устроившись за единственным свободным столиком, Виктор начал изучать меню и гостей заведения. Напротив веселая компания туристов уже отмечала сиесту. Молодежь громко восхищалась прошутто и спорила об идеальном соусе к пасте. Живой разговор привлекал внимание и невольно наталкивал на размышления.

Когда на столе перед Виктором оказалась щедрая порция карбонары, он уже наслаждался пищей духовной. Припоминал самые яркие из гастрономических открытий. Задача со звездочкой для того, чья работа связана с частыми путешествиями. Ел в командировках морских ежей, уплетал домашний яблочный пирог в старейшей кондитерской Швеции и даже однажды пригубил настоящее шампанское из погребов легендарной французской провинции. Гурманом себя не называл, но искушенным любителем точно считался.

Перебрав достаточное количество воспоминаний, Виктор неожиданно осознал, что самым незабываемым лакомством для него стал компот. Обыкновенный компот. Из сухофруктов. А вот невероятный вкус добавили обстоятельства. Болезненные обстоятельства. Назвать по-другому сутки в реанимации было весьма затруднительно. Там приходил в себя после операции. Место, где провел двадцать четыре неподвижных часа под капельницами.

Желудок пустовал с шести вечера предыдущего дня. И то ли от голода, то ли обезболивающие затуманили рассудок, но в какой-то момент Виктору четко представились котлетки и макароны, с тонким ломтиком огурчика на кромке тарелки. И компот! На десерт. Да, непременно был нужен еще и компот. Изредка делая глотки воды, снова и снова представлял вкус сваренного в столовой напитка. Чистое наваждение. Наваждение, смешанное с бредом рваного сна и дурманящих лекарств. Тяжелейшая ночь.

Вместе с рассветом пришла санитарка. Врач дал добро на рисовую кашу, но на пути к завтраку встала боль. Работать ложкой Виктор не мог. Сдался – решил ждать встречи с родными, пусть лучше близкие, как маленького, накормят.

– Может, тогда хотя бы компот выпьете? – улыбнулась участливая санитарочка.

– Давайте! – шепотом выкрикнул Виктор.

Спустя минуту в руке оказалась кружка-непроливайка. Других в реанимации не держали. Только такие доверяли ослабленным рукам больных. Но какая разница. Главное – что внутри. Кружка с теплым, тягучим компотом! Чу-де-са. Виктор, как мог, растягивал удовольствие. Маленькими глотками смаковал кисло-сладкое счастье. Детский восторг разливался по телу.

– Да, это точно оно: самое вкусное угощение в жизни. Хм! Компот из больничной столовой, кто бы подумал? – иронично подметил бывший пациент. Отмечая, что за этот обед он поставил бы ресторану семерку по десятибалльной «компотной» шкале, осмотрел ресторан. И только в этот момент заметил табличку со звездой «Мишлен».

Хлебный франтик

Не успела входная дверь дома закрыться, как Джек приступил к ревизии улицы. Чуть задрав нос, провел взглядом по сторонам и дал прохожим возможность хорошенько себя рассмотреть. Угол обзора в сто восемьдесят градусов. Как у орла. Почти. Постояв еще немного на пороге, одобрительно кивнул сам себе и ступил на тротуар.

– Доброго денечка, – поздоровался с юношей так вовремя проходящий мимо знакомый. – Как поживаете?