Охотник на нечисть 4. Пробуждение тьмы

Василий Никитенков

Охотник на нечисть 4. Пробуждение тьмы

<Пролог>

Мрак спускался в недра, словно сама земля выдыхала смерть. Узкий тоннель тянулся в глубь, и лишь дрожащие языки огня от смоляных факелов выхватывали из темноты каменные стены, исписанные знаками, которые не видел человеческий глаз уже сотни лет. В этих знаках не было жизни, только проклятие.

Шаги раздавались глухо, будто камень отвечал эхом чужой воле. Фигуры в чёрных одеяниях двигались медленно, не смея нарушить ритм. Их лица скрывали маски из кости, а руки держали чаши, наполненные свежей кровью. Кровь парила, источая тёплый запах, который смешивался с холодом подземелий.

В центре пещеры возвышался алтарь, высеченный из чёрного камня. На нём покоились древние цепи, тонкие, как жилы, но прочнее стали. Под сводами пульсировал низкий гул – то ли шёпот, то ли дыхание чего-то, что не должно было проснуться.

Верховный Жрец поднял голову. Его глаза горели янтарём, как у зверя, привыкшего к темноте.

– Сегодня мы возвращаем то, что забрали века назад, — произнёс он голосом, похожим на ржавый металл. – Сегодня восстанет Тьма.

Он поднял руку, и тени по углам дрогнули, словно ожили. На алтарь внесли тело – девушку с лицом, изуродованным страхом. Она пыталась кричать, но кляп и цепи сделали её беспомощной куклой. Её глаза метались, пока не встретились с пустотой Жреца, и в этот миг она поняла – смерть не придёт. Придёт нечто хуже.

Кровь, вылитая в чаши, потекла по вырезанным рунам, как реки багряного света. Земля задрожала. С потолка осыпалась пыль, и из трещин хлынул чёрный пар, холодный, как могила. Шёпот стал громче – теперь это были голоса, сотни, тысячи, они пели, требуя жертву.

Жрец поднял кинжал, лезвие которого блестело тьмой. Он провёл им по груди девушки, и её крик затерялся в грохоте каменных стен. Кровь хлынула, алтарь загорелся багряными огнями.

И тогда появились глаза. Глубоко в расщелине, среди клубов чёрного дыма, медленно раскрылись два сияющих кровавых глаза, больше человеческой головы. За ними шевелились тени, принимая форму когтей, крыльев, пастей.

Гул превратился в рёв. Алтарь раскололся, и тьма рванулась наружу, словно тысяча змей. Голоса слились в один:

– СВОБОДА.

Жрец упал на колени, раскинув руки:

– Приди, Владыка! Возьми трон, который ждёт тебя!

Но тьма не ответила словами. Она вонзилась в его грудь, вползла в плоть, слилась с костью. Маска упала, и из-под неё показалось лицо… уже не человека. Из-под кожи рвались черви тьмы, губы растянулись в улыбке, которая не знала радости.

Из глубины донёсся новый голос – низкий, древний, зовущий:

– Трон ждёт. И она придёт к нему.

Вдалеке, где-то над толщей земли, ледяная ночь вздрогнула. В этот миг Ева проснулась в холодном поту, сжимая запястье, где пульсировала чёрная метка.

Она ещё не знала: путь назад закрыт.

<Глава 1. Холод и камень>

Снег хлестал по лицу, забивая глаза, прилипая к ресницам ледяными иглами. Артём с трудом продирался сквозь метель, чувствуя, как на сапогах намерзает корка льда. Каждый шаг отзывался в висках тупой болью – слишком много часов без сна, слишком мало сил, а впереди ещё километры тайги.

– Ева! – его голос сорвался в ревущем ветре.

Она оглянулась на миг – чёрная коса хлестнула по плечу, лицо бледное, но в глазах пламя упрямства. Ева шла быстро, почти бежала, оставляя за собой цепочку глубоких следов. Ветер вырывал клоки меха из её воротника, а руки сжимали винтовку так, будто от неё зависела жизнь.

Сзади, далеко, выл кто-то – не волк. Артём это знал. Этот вой был слишком тягучим, слишком человеческим.

Он ускорил шаг, догнал Еву, схватил за руку.

– Стой. Нам нужен привал. Ты выдохлась.

– Я дойду, – сквозь зубы бросила она.

– Ты рухнешь через десять минут!

Она рванулась вырвать руку, но Артём удержал. Почувствовал дрожь в её запястье… и что-то странное. Словно под кожей пульсировало тепло. Он нахмурился, хотел спросить – но передумал.

– Смотри, – Ева указала вперёд. – Видишь?

Сквозь снежную пелену вырастал силуэт. Каменные стены, чёрные башни, провал окон. Заброшенная крепость стояла среди леса, как мёртвый исполин.

– Старый пост Ордена… – прошептал Артём.

Они подошли ближе. Железные ворота висели на ржавых петлях. Камень был покрыт инеем, но… от него шло странное тепло. Артём нахмурился, провёл рукой по стене. Камень дышал.

– Чувствуешь? – тихо спросил он.

Ева кивнула.

– Как будто нас ждут.

Внутри было темно. Тишина такая густая, что казалось – если вдохнуть, можно захлебнуться.

Они вошли.

Коридоры встретили их дыханием сырости и гнили. Каменные своды покрывали пятна плесени, а местами стены были изрезаны рунами, которые Артём не видел даже в книгах Ордена.

– Когда они успели это построить? – Ева провела пальцами по выщербленной надписи. – Камень древний… но запах…

Она сморщилась. Запах тянулся откуда-то из глубины: то ли прелой земли, то ли крови, засохшей века назад.

– Не трогай, – резко сказал Артём. – Это не просто метки. Это печати.

– Ты уверен?

– На шестьдесят процентов. Остальные сорок – что мы трупы, если задержимся.

Они двинулись дальше. В коридоре стояли ржавые канделябры с остатками свечей. Воск застывал странными, каплеобразными наростами, как будто свечи таяли сами по себе, без огня.

На полу – следы. Свежие.

Ева замерла, подняв винтовку.

– Артём.

Он увидел. Следы были босые. Маленькие, как у ребёнка… но на камне отпечатывались не ступни, а будто когти.

– Это не люди.

– А кто?

– Те, кого мы не хотим встретить.

Они вышли в главный зал. Огромный сводчатый потолок висел над ними, как череп, а в центре зала стоял треснувший алтарь. По камню бежали узоры – тёмные, будто пропитанные чем-то живым.

Ева коснулась запястья – метка горела, словно её клеймили раскалённым железом.

– Артём…

Он посмотрел на неё. Щёки Евы побледнели, на висках выступил пот.

– Болит?

– Она… шепчет.

– Кто?

– Лана.

Артём подошёл ближе, сжал её плечи.

– Послушай меня. Это не она. Это обман.

– Нет… – Ева подняла взгляд. Зрачки её были расширены. – Она зовёт.

С глухим скрипом где-то в глубине зала отворилась дверь. Сначала медленно, будто кто-то толкал её изнутри. Потом – рывком.

Темнота за порогом была вязкой, как чернила. И оттуда вышло… шаги. Лёгкие, как у женщины.

Артём вскинул винтовку.

– Кто здесь?!

В ответ – только смех. Тонкий, звенящий, словно звон хрусталя.

– Ар-тём… – голос скользнул по каменным стенам, словно тень. – Ты снова идёшь по моим следам.

Ева побледнела ещё сильнее. Метка на запястье полыхнула багровым светом.

Артём шагнул вперёд, стараясь закрыть её собой.

– Лана…

– Ты скучал? – Голос был везде: сверху, снизу, у самого уха. – Я – скучала.

Темнота у двери зашевелилась. В ней проступил силуэт – женский, высокий, с распущенными волосами. Только волосы шевелились, как дым, а тело… было будто соткано из теней.

Ева задрожала.

– Она… она здесь…

– Закрой глаза, – прошипел Артём.

– Я… не могу.

Фигура шагнула вперёд, и в тот же миг по залу прошёл холод, от которого заиндевели стены. Тень улыбнулась. И улыбка была слишком яркой, слишком человеческой.

– Добро пожаловать… домой.

Тьма жила. Она дышала, шевелилась, тянулась к ним, как сотни тонких щупалец. Сначала осторожно, будто играя, потом смелее. Лана сделала шаг вперёд, и каменный пол под её ногами не издал ни звука – словно её тело не имело веса.

– Ты скучал, Артём? – её голос был обманчиво тёплым, будто шёлк по коже. – Я – скучала.

– Не слушай, – прошипел он, глядя на Еву. – Слышишь? Она врёт. Всё, что скажет, – ложь.

Но Ева не отвечала. Она не могла. Её взгляд приковал к себе силуэт Ланы. Красные глаза горели в темноте, и в их глубине Ева видела не отражение – бездну. Там были города, поглощённые мраком, горы костей, реки крови… и странное чувство, от которого по коже пробегал холодок: желание. Смертельное и запретное.

– Ты чувствуешь? – Лана говорила не губами – словами текла сама тьма. – Она зовёт. Это твоя сила, Ева. Не отталкивай её.

Метку на запястье пронзила боль. Резкая, будто кто-то раскалённой спицей проколол вену. Ева вскрикнула, схватилась за руку. Жар прошёл по телу, обжёг горло, грудь, мысли. В голове раздался шёпот – тысячи голосов, все с одним посланием: стань с нами.

– Ева! – Артём рванул к ней, но из-под пола вырвались тени. Они поднялись, как живые, слипаясь в фигуры без лиц. Их руки были длинными, с пальцами-когтями, а движения – резкими, звериными.

– Чёрт! – Артём вскинул винтовку, выстрелил. Грохот разнёсся по залу, но пуля прошла сквозь тварь, будто через дым. Лишь чёрная мгла дрогнула, и тут же сомкнулась вновь.

Одна из теней бросилась на него. Он успел поднять приклад, ударил, оттолкнул, но когти полоснули по плечу, разорвав ткань и кожу. Артём зашипел от боли, выхватил кинжал и полоснул в ответ. Сталь прошла по воздуху – и вдруг зашипела, будто коснулась раскалённого металла. Тварь взвизгнула, рассыпалась на клочья тьмы.

– Ева, помоги! – крикнул он, отбиваясь от второй тени.

Но она не двигалась. Стояла, прижимая руку к груди, и её глаза… уже не были обычными. Красные искры горели в зрачках. Вены на шее вздулись, метка сияла багрянцем.

– Так хорошо… – прошептала Ева. – Я чувствую её силу.

– Ева! – рявкнул Артём, и в его голосе прозвучал страх. – Борись!

Она подняла взгляд. И тени остановились. Все разом. Замерли, будто ждали приказа. Ева шагнула вперёд. В воздухе запахло озоном, волосы её развевались от ветра, которого не было.