Замок Дракулы

Вячеслав Гот

Замок Дракулы

Пролог

Трансильвания. Октябрь, 1893 год.

Старый пастух Михай первым увидел чёрный экипаж.

Он ехал по горной тропе, объезжая размытую дождями дорогу, когда лошади вдруг захрапели и встали как вкопанные. Ветер, до этого шелестевший в кронах сосен, затих – и наступила неестественная тишина. Даже сверчки не стрекотали.

Из тумана выплыла карета без кучера. Чёрная, с запотевшими стёклами, запряжённая вороными жеребцами, чьи глаза горели, как угли. Дверца медленно отворилась, будто сама по себе, и из неё выпал труп.

Это был молодой мужчина в дорожном плаще. Лицо его было белым, как мел, а на шее – две маленькие ранки, будто от тонких игл. Но самое страшное ждало внутри кареты.

Михай перекрестился и шагнул ближе.

На кожаном сиденье лежал дневник с вытертым золотым тиснением. Пастух открыл его на первой странице – и кровь застыла в жилах.

«Если вы нашли эти записи – значит, я мёртв. Его Высочество граф Влад Цепеш не просто вампир. Он – дверь. И он собирается её открыть…»

Последняя страница была испачкана кровью. Чьей – Михай предпочитал не думать.

Он хотел бросить дневник и бежать, но вдруг что-то коснулось его плеча.

Обернувшись, пастух успел лишь вскрикнуть.

На следующее утро его нашли у дороги – сухим, будто выпитым до капли, с застывшим ужасом на лице. А в полуметре от тела лежал тот самый дневник, аккуратно перевязанный лентой.

Как будто кто-то хотел, чтобы его прочли…

Глава 1. Приглашение в Бездну

Берлин. Середина октября, 1893 год.

Даниэль фон Риттер проснулся от стука в дверь.

Он потянулся к часам на прикроватном столике, щурясь от слабого утреннего света, пробивавшегося сквозь тяжёлые шторы. Полшестого. Кто мог прийти в такой час?

Стук повторился – на этот раз громче, настойчивее.

– Кто там? – крикнул Даниэль, накидывая халат.

Ответа не последовало.

Он подошёл к двери, ощущая лёгкий холодок тревоги под кожей. Берлин в это время года редко баловал теплом, но сейчас в прихожей было особенно зябко – будто кто-то распахнул окно в зимнюю ночь.

Дверь открылась с лёгким скрипом.

На пороге никого не было.

Только на полу лежал конверт из тёмной, почти чёрной бумаги, перевязанный бархатной лентой цвета запёкшейся крови.

Даниэль нахмурился. Он наклонился, поднял письмо – и тут же отдёрнул пальцы. Конверт был ледяным на ощупь, словно пролежал несколько часов на морозе.

Развернув его, он обнаружил внутри пергамент с выведенными золотыми чернилами письменами и визитную карточку из слоновой кости, на которой было выгравировано всего два слова:

Влад Цепеш.

Сердце Даниэля учащённо забилось.

Он знал это имя.

Граф Цепеш – один из самых загадочных аристократов Восточной Европы. О нём ходили легенды: говорили, что его род восходит к самому Владу Дракуле, что его поместья раскинулись на половину Трансильвании, а богатство сравнимо с королевской казной. Но при этом никто не видел его в свете.

Даниэль развернул пергамент.

«Уважаемый господин фон Риттер,

Ваши работы в области реставрации готических сооружений не остались без моего внимания. Мне требуется талантливый архитектор для перестройки моего родового замка в Карпатах. Условия – самые щедрые. В случае вашего согласия, за вами будет выслан экипаж ровно в полночь 22 октября.

Остальные детали обсудим при встрече.

С уважением,

Влад III Цепеш.»

Даниэль перечитал письмо ещё раз.

Что-то здесь было не так.

Во-первых, он никогда не публиковал свои чертежи по реставрации готики – это были частные заказы.

Во-вторых, почему именно он?

И в-третьих…

Он перевернул пергамент.

На обратной стороне, почти незаметно, кто-то нарисовал тонкой кистью символ – глаз с вертикальным зрачком, окружённый шипами.

Знак вызывал странное ощущение.

Будто кто-то смотрел прямо на него сквозь бумагу.

Вечер. Кафе «У золотого льва».

– Ты с ума сошёл? – Лена Шульц, невеста Даниэля, сжала его руку так сильно, что её ногти впились в кожу. – Ты даже не знаешь этого человека!

– Знаю, что он предлагает целое состояние, – ответил Даниэль, отхлёбывая вино. – Достаточное, чтобы мы наконец смогли пожениться.

– А если это ловушка?

– Зачем аристократу вроде Цепеша охотиться на скромного архитектора?

Лена замолчала, но её глаза выдавали страх.

– Я читала… истории, – прошептала она. – О Трансильвании. О вампирах.

Даниэль рассмеялся, но смех прозвучал фальшиво.

– Вампиры? Серьёзно?

– Ты сам говорил, что письмо было ледяным, а этот… знак…

Она не договорила.

Вдруг все свечи в кафе погасли.

Наступила мёртвая тишина.

Люди за соседними столиками замерли, будто кто-то выключил звук в этом уголке мира.

А потом —

Тень.

Она скользнула по стене за спиной Лены, слишком большая для человека, слишком чёткая.

И на мгновение Даниэлю показалось, что у неё красные глаза.

Но когда он вскочил, тень исчезла.

Свечи вспыхнули вновь.

Шум кафе вернулся, как ни в чём не бывало.

– Что это было? – прошептала Лена.

Даниэль не ответил.

Он снова вспомнил знак на письме.

Глаз.

Смотрящий.

И понял, что уже согласился.

22 октября. Полночь.

Ровно в двенадцать на пустынной улице перед домом Даниэля появился чёрный экипаж.

Лошади не издавали ни звука.

Кучер не повернул головы, когда Даниэль сел внутрь.

А когда карета тронулась, окна сами покрылись инеем, скрыв Берлин навсегда.

Путешествие в Бездну началось.

Глава 2. Дорога сквозь туман

Восточные Карпаты. Конец октября 1893 года.

Экипаж графа Цепеша двигался без остановок трое суток.

Даниэль проснулся от резкого толчка, когда колёса ударились о камень. Он потёр затекшую шею и откинул штору. За окном проплывал пейзаж, словно сошедший с гравюр средневековых хроник – островерхие ели, склонившиеся под тяжестью веков, серые скалы, похожие на оскалы древних чудовищ, и бесконечная дорога, вьющаяся змеёй по склону горы.

– Где мы? – крикнул Даниэль кучеру.

Ответа не последовало. Фигура в чёрном кафтане не шевельнулась, будто была частью экипажа. Даниэль попробовал ещё раз:

– Когда приедем?

На этот раз кучер медленно повернул голову. Под широкополой шляпой не было лица – только чёрная бездна, из которой пахнуло запахом старой земли и медных монет. Даниэль отпрянул, сердце бешено колотилось в груди. Когда он снова осмелился взглянуть, кучер сидел неподвижно, как и прежде.

В полдень экипаж остановился у одинокой деревушки.

Деревянные дома с покосившимися крышами жались друг к другу, будто пытаясь согреться. На улице не было ни души, только старый пёс с выцветшей шерстью лениво поднял голову и заскулил, завидя чёрный экипаж.

– Здесь можно найти проводника? – спросил Даниэль, выходя.

В ответ где-то хлопнула дверь. Из-за угла показалась девочка лет семи с куклой из соломы. Её широко раскрытые глаза были полны ужаса.

– Девочка, где здесь можно…

Ребёнок резко отпрянул и убежал, бросив куклу в грязь. Даниэль поднял игрушку – кто-то выколол ей глаза иглой.

В трактире "У висельника" пахло кислым пивом и салом. Шесть пар глаз уставились на Даниэля, когда он переступил порог. Разговоры смолкли.

– Мне нужен проводник до замка Цепеша, – сказал он, кладя на стойку серебряную монету.

В помещении воцарилась мёртвая тишина. Бородатый трактирщик отодвинул монету, будто она была отравлена.

– Вам туда не надо, пан, – прошептал он. – Никто не едет в "Обитель Безглазых".

– Что за глупости? Я приглашён самим графом.

По залу прокатился шёпот. Пожилая женщина с лицом, изрезанным морщинами, перекрестилась.

– Цепеши не люди, – сказала она. – Они… другие. Старше. Когда мой дед был мальчишкой, замок уже стоял. И выглядел точно так же.

– Вам нужен Стефан, – неожиданно сказал трактирщик. – Он единственный, кто хоть раз был там и вернулся.

Стефан оказался коренастым мужчиной лет пятидесяти с жёлтыми от табака зубами и шрамом через левый глаз. Он сидел в углу, осушая кружку чего-то мутного.

– За двойную плату довезу до развилки, – хрипло сказал он, даже не взглянув на Даниэля. – Дальше – сам.

– Почему?

Стефан медленно поднял голову. Его единственный глаз был мутным, почти белым.

– Потому что дальше начинается Их земля. Там дороги ведут не туда, куда должны. Реки текут вверх. А тени… тени живут своей жизнью. – Он сделал глоток. – В прошлый раз я потерял там глаз. В следующий – душу.

На рассвете они выехали.

Телега Стефана скрипела на ухабах, а туман стелился так густо, что казалось – они едут по облакам. С каждым часом лес становился всё гуще, деревья – выше и корявей. Ветви сплетались в арки, напоминающие рёбра гигантского зверя.

– Почему называют "Обителью Безглазых"? – спросил Даниэль.

Стефан не сразу ответил. Он достал кисет, свернул цигарку дрожащими пальцами.

– Потому что те, кто остаётся там надолго… теряют глаза. Сначала на портретах. Потом в зеркалах. А потом… – Он сделал затяжку. – Говорят, граф собирает их. Хранит в стеклянных банках в своей библиотеке.

Даниэль хотел рассмеяться, но смех застрял в горле. Внезапно лошади захрапели и встали как вкопанные. Стефан выругался и дёрнул поводья, но животные пятились назад, белки глаз, налитые кровью.

– Что случилось?

– Чуют. Мы на границе, – Стефан резко развернул телегу. – Дальше сам.

– Но как мне…

– Иди по камням. Они будут светиться в сумерках. И не сворачивай с тропы, что бы ты ни слышал, что бы ни видел. – Стефан сунул ему смятый листок. – Возьми. Если станет совсем страшно – прочти.

Даниэль развернул бумагу. На ней было написано всего три слова:

"Он не любит соль"

Когда телега Стефана скрылась в тумане, Даниэль повернулся к тропе. Камни под ногами действительно слабо светились, как гнилушки. А впереди, за пеленой тумана, угадывались очертания чего-то огромного и неестественно угловатого.

Замок Цепеша ждал его.

Глава 3. Влад Цепеш

Карпатские горы. Конец октября 1893 года.

Последние сто шагов к замку Даниэль преодолевал, чувствуя, как воздух становится гуще, словно горные склоны выжимали из него последние капли жизни. Камни под ногами теперь светились явственнее, отбрасывая бледно-голубоватое сияние на покрытые инеем скалы.

Когда туман рассеялся, перед ним открылся вид на Замок Цепешей.

Он не был похож ни на один архитектурный стиль, известный Даниэлю. Готические шпили переплетались с византийскими арками, а бойницы напоминали скорее глазницы черепа, чем элементы фортификации. Всё сооружение казалось выросшим из самой горы, будто камень ожил и принял эту форму.

Ворота открылись сами.

Ни слуг, ни стражей – только скрип древних петель, звучавший как предсмертный хрип. Двор замка оказался пустым, если не считать десятков каменных сосудов, расставленных вдоль стен. Подойдя ближе, Даниэль с ужасом понял – это были урны. На каждой выгравирована одна и та же дата: "31 октября 1448".

– Вы опоздали ровно на семь минут, герр фон Риттер.

Голос прозвучал прямо за спиной. Даниэль резко обернулся.

Граф Влад Цепеш стоял в трёх шагах от него, хотя секунду назад двор был пуст.

Он был высок и строен, одет в безупречный чёрный фрак с серебряными пуговицами в виде волчьих голов. Его бледное лицо могло бы считаться красивым, если бы не слишком острые скулы и слишком красные губы. А глаза…

Глаза были совершенно чёрными.

Без белка, без радужки – как два куска обсидиана, в которых тем не менее горел какой-то странный внутренний свет.

– Мои извинения, ваше сиятельство. Дорога оказалась… сложнее, чем я ожидал.

Цепеш улыбнулся, и Даниэлю показалось, что на мгновение его губы растянулись гораздо шире, чем должно быть возможно.

– Все дороги сюда сложны. Но вы справились – значит, достойны. – Он сделал изящный жест рукой. – Пройдёмте. Вам нужно отдохнуть перед ужином.

Замок внутри оказался ещё страннее, чем снаружи.

Они шли по бесконечным коридорам, где зеркала висели пустыми рамами – стёкла в них отсутствовали. Люстры были сделаны из переплетённых оленьих рогов, а вместо свечей в них горели синеватые огоньки, не дававшие тепла.

– Почему в замке нет слуг? – осмелился спросить Даниэль.

– О, они есть, – ответил Цепеш, не оборачиваясь. – Просто вам их не видно.

Он остановился перед дубовой дверью с железными накладками в виде сов.

– Ваши апартаменты. Ужин в полночь. Не опаздывайте.

Когда дверь закрылась за графом, Даниэль впервые за последние сутки смог перевести дух. Комната оказалась роскошной – четырёхместная кровать с бархатным пологом, массивный письменный стол и даже ванная за ширмой.

Он подошёл к окну. Вид открывался на заброшенное кладбище у подножия замка. Над одной из могил кружила стая летучих мышей, их тени сливались в странные узоры на земле.

Даниэль дёрнул шнур звонка, надеясь вызвать слугу для горячей воды.

Вместо этого за его спиной раздался голос:

– Хозяин сказал передать вам это.

Даниэль резко обернулся. На кровати лежала карта замка, хотя секунду назад её там не было. А в дверном проёме мелькнул хвост – длинный, чешуйчатый, исчезнувший быстрее, чем он успел рассмотреть.

Карта была нарисована на человеческой коже.

Даниэль почувствовал тошноту, но всё же развернул пергамент. Замок оказался гораздо больше, чем он предполагал – с бесчисленными подземными уровнями. В самом низу красными чернилами было помечено: "Часовня. Не входить до приглашения".

Надпись под ней гласила: "Здесь спит Тот, Кто Был До".

В полночь Даниэль спустился в столовую.

Комната освещалась тремя чёрными свечами, хотя их пламя было кроваво-красным. На огромном дубовом столе стояла единственная тарелка – с редким бифштексом и бутылкой густого красного вина.

– Садитесь, – сказал Цепеш, появившись из тени. – Мы должны обсудить ваш проект.

Он сел напротив, не притронувшись к еде. Его длинные пальцы с неестественно острыми ногтями барабанили по столу.

– Мне нужно, чтобы вы восстановили часовню, – начал граф. – По оригинальным чертежам.

– Почему именно я? В Венгрии есть более опытные…

– Потому что вы видите, – перебил Цепеш. Его чёрные глаза, казалось, поглощали свет. – Большинство людей… адаптируются. Не замечают того, что не должны. А вы… – Он потянулся через стол, и Даниэль почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом. – Вы уже видели моих слуг, не так ли?

В этот момент часы пробили полночь.

Где-то в глубине замка завыло – долго, протяжно, совсем не по-человечески.

Цепеш встал.

– До завтра, герр фон Риттер. Спите спокойно.

Он вышел, и свечи погасли сами собой, хотя в зале не было ни малейшего сквозняка.

Даниэль остался один в темноте.

И тогда он услышал шепот – сотни голосов, доносящихся со стен:

"Беги пока можешь… Беги… Беги…"

Глава 4. Запретные комнаты

Замок Цепеша. Ночь на 1 ноября 1893 года.

Даниэль проснулся от прикосновения.

Холодные пальцы скользнули по его щеке и исчезли, оставив после себя запах тления и ладана. Он резко сел на кровати, вцепляясь в шёлковое покрывало. Лунный свет, проникавший через витраж, рисовал на стенах кроваво-красные узоры.

– Кто здесь? – его голос дрогнул.

Ответом стал женский смех – звонкий, как хрусталь, и в то же время древний, будто доносящийся из глубины веков. Он лился из-за двери, то приближаясь, то удаляясь по коридору.

Даниэль накинул халат и вышел. Каменные стены пульсировали в такт его шагам, будто замок был живым организмом. Где-то капала вода, но, когда он прислушался – звук превратился в шепот.

– …новый, свежий… не как предыдущий…

Он замер. Голоса шли из стены. Приложив ладонь к холодному камню, Даниэль почувствовал лёгкую вибрацию – будто за ней текли подземные реки. Или шевелилось что-то огромное.

Женский смех вспыхнул с новой силой – теперь явственно снизу.

Сжимая серебряный канделябр (единственное подобие оружия, которое он нашёл в комнате), Даниэль спустился по винтовой лестнице. С каждым шагом воздух становился гуще, тяжелее, наполняясь ароматом меда и разложения.

Лестница закончилась перед железной дверью с причудливым замком в виде спирали. Но что-то (или кто-то) оставило её приоткрытой.

Из щели лился зеленоватый свет.

Даниэль толкнул дверь плечом.

Перед ним открылся лабиринт подземелий.

Сводчатые коридоры расходились в трёх направлениях, но один сразу привлёк его внимание – стены там были покрыты фресками, изображающими оргии и казни. На последней – высокий мужчина с чёрными глазами пил из чаши, которую ему подносили три обнажённые женщины с слишком длинными языками.

– Нравится наша история? – прошептал знакомый голос прямо в ухо.

Даниэль вздрогнул и обернулся – никого. Но смех теперь раздавался со всех сторон, переходя в визгливые всхлипы.

Он бросился вперёд, свернул за угол – и оказался перед стеклянной витриной.

Внутри плавали глаза.

Сотни пар глаз в мутной жидкости – голубых, карих, зелёных, некоторых с обрывками мышц и нервов. На табличке старославянскими буквами было выгравировано: "Они видели слишком много".

Что-то тронуло его за плечо.

Даниэль закричал и рванул назад, канделябр со звоном упал на каменный пол. Он бежал, не разбирая пути, пока не упёрся в новую дверь – на этот раз дубовую, с вырезанными защитными рунами.

Сердце бешено колотилось, когда он нащупал медную ручку. Дверь поддалась с тихим скрипом.

Библиотека.

Полки до потолка, уставленные фолиантами в кожаном переплёте. В центре – массивный стол с открытой книгой, будто кто-то только что её читал.

Даниэль подошёл ближе.

Это был дневник.

Страницы пожелтели от времени, но рисунки сохранили жуткую чёткость:

Люди с распоротыми животами, подвешенные вниз головой над золотыми чашами.

Беременная женщина на жертвенном камне, из её разрезанного чрева тянулись щупальцеобразные отростки.

Сам граф Цепеш, стоящий над морем костей, в руках он держал нечто, напоминающее гигантский эмбрион.

На последней странице кровью (настоящей, ещё липкой) было написано:

"Он почти готов. Новое тело для Старого Бога. Три невесты, три жертвы, три…"

Остальное было зачёркнуто.

Даниэль захлопнул книгу – на обложке отпечатался кровавый след его пальцев.

В этот момент где-то в замке пробили часы.

Четыре удара.

Окна библиотеки внезапно заполнились серым светом – наступало утро, хотя под землёй он не видел ни одного окна.

С последним ударом часов все двери библиотеки захлопнулись сами собой.

Где-то совсем близко зашуршало – будто по полу тянули мокрую кожу.

Даниэль отпрянул к столу, когда полки начали падать одна за другой, как костяшки домино.

Последнее, что он увидел перед тем, как тьма поглотила библиотеку —

Три женские фигуры в свадебных платьях, стоящие в дверном проёме.

Их лица были скрыты вуалями, но под тонкой тканью отчётливо виднелись пустые глазницы…

Глава 5. Письма из прошлого

Берлин. Утро 2 ноября 1893 года.

Лена Шульц проснулась от стука в дверь.

На пороге стоял почтальон с небольшим, но необычно тяжелым пакетом. Конверт был из плотной, почти кожистой бумаги, а печать – черный сургуч с оттиском волчьей головы.

– От герра фон Риттера, – пробормотал почтальон, избегая ее взгляда. Его пальцы нервно теребили козырек фуражки. – Он просил передать лично в руки.

Лена поблагодарила и закрыла дверь.

Конверт пахнул медью и ладаном, как церковное кадило. Внутри лежало письмо и небольшой железный ключ на цепочке.

Письмо было написано дрожащей рукой – словно Даниэль писал его в темноте или во время лихорадки.

«Дорогая Лена,

Если ты читаешь это, значит, я не вернулся. Не пытайся найти меня. Не верь никому, кто скажет, что видел меня в Берлине. Особенно – мне самому.

Ключ от потайного ящика в моем кабинете. Там чертежи замка. Если через месяц от меня не будет вестей – сожги их все. И найди доктора Фауста. Только он поймет.

Прости меня.

Твой Даниэль»

На оборотной стороне листа, почти незаметно, было выведено еще одно слово, будто добавленное в спешке:

«Они смотрят»

Лена перевернула страницу – и капля темной жидкости упала ей на ладонь.

Кровь.

Ее пальцы задрожали.

Кабинет Даниэля

Потайной ящик в старом дубовом столе открылся со скрипом. Внутри лежали:

Чертежи замка – но не архитектурные планы, а какие-то ритуальные схемы с пометками на неизвестном языке. В центре каждой – изображение спирали, напоминающей тот самый замок в подземелье.

Дневниковая запись: «31 октября. Сегодня граф показал мне часовню. В центре – черный саркофаг. Он сказал, что там спит „Тот, Кто Был До“. Когда я прикоснулся – услышал стук сердца».

Фотография трех женщин в старинных платьях. На обороте надпись: «Невесты, 1448».

Лена уже собиралась закрыть ящик, когда заметила еще один предмет – маленький мешочек с солью и запиской:

«Если Он придет – бросай в огонь»

В этот момент где-то в квартире скрипнула дверь.

Лена замерла. Она точно закрыла входную дверь.

Тишина.

Потом – глухой удар, будто что-то тяжелое упало в спальне.

Она схватила мешочек с солью и медленно двинулась к коридору.

Зеркало в прихожей было запотевшим, хотя в доме было холодно.

А на запотевшем стекле кто-то написал пальцем:

«Я НЕ ОН»

Кошмары Софии

– Ты выглядишь ужасно, – Лена налила подруге рюмку шнапса.

София Брандт, обычно жизнерадостная блондинка, сейчас напоминала призрак – синяки под глазами, дрожащие пальцы. Она выпила залпом и тут же закашлялась.

– Ты не поверишь, – прошептала она. – Он приходит каждую ночь.

– Кто?

– Черный князь. – София обвела комнату безумным взглядом. – Сначала это был просто сон. Высокий мужчина в старинном плаще стоит у моей кровати. Потом… – Она сглотнула. – Потом я просыпалась с кровавыми следами на простыне. Вчера… вчера я нашла это у себя во рту.

Она разжала кулак.

Черный зуб.

Не гнилой, не больной – идеально здоровый, но цвета воронова крыла.

– Я помню, как он гладил мои волосы и шептал: «Скоро ты станешь совершенной», – София вдруг схватила Лену за руку. – Ты должна уехать. Сейчас же. Он уже знает о тебе.

– Кто?!

– Цепеш.

В этот момент все свечи в комнате погасли.

Окно распахнулось с грохотом, впуская вихрь осенних листьев. Среди них что-то черное мелькнуло – слишком большое для птицы, слишком быстрое для человека.