Шел дождь

Когда он сам начал что-то сознавать? Когда «я» осознало: есть я и есть не-я, это я знаю. Пришлось отматывать в голопузое детство. где-то там были первые проблески. Режущий голос подвыпившей матери, крик папаши. Длинным кадром пронеслись их ссоры, переходящие в рукопашную… Когда сознание окрепло до чтения, Никита с головой убегал в волшебный книжный мир, что, наверное, и уберегло его. Не совсем, конечно. Но среда таки не заела. Вот и теперь предлагают вариант бегства от реальности, правда, уже с максимальным погружением, с головой, так сказать.

Человечество стоит на пороге…» – читал Никита. Да оно все время стоит на каком-то пороге, потом делает шаг и проваливается в бездну. Но внутри него решение уже было принято – сознанием ли, подсознанием ли или по обоюдному.

Ник скинул кота и позвонил Дрону. Тот не ответил ни на звонок, ни на сообщение. Зато позвонил Серега:

– Привет, Никитос! Димона мы довели вчера чин чином. А сегодня мамку его встретил, она говорит, что он на работе с начальником зацепился и, видно, крепко получил в репу.

Через час перезвонил Димка, сказал, что уже в норме и сам виноват. Ладно, решил Ник, сейчас не до этого. Попросил Дрона присмотреть за котом – образовалась, мол, длительная командировка. Потом достал визитку толстого.

…Вечером Никита летел в капсуле первого класса в Москву. Тут, оказывается, можно было лежать, но сна не было. Откинувшись в кресле, он смотрел в иллюминатор.

Часть II. Профессор

I

Самолет набирает высоту. Все, что было пейзажем: леса, озера, парки, дороги – становится ландшафтом, а потом картографическими знаками. И вся суета сует – проблемы, хлопоты, тревоги, желания – уменьшается в масштабе. Роятся крестики самолетиков, ползут крохотные машинки, зажигаются и гаснут россыпи огоньков… Как в муравейнике: муравьишки бегают туда-сюда вроде бы бестолково, но для них-то толк есть.

Там, под пеленой облаков, войны, катастрофы, смерти, рождения, предательство и самопожертвование, горе и радость – много чего там, внизу. А если подняться еще выше, в необъятные просторы космоса, будет ли все это так важно? Что ты Гекубе? Что тебе Гекуба?.. Такая прекрасная, такая холодная, беспредельная Вселенная, со всеми своими белыми карликами, красными гигантами и черными дырами, что ей до крошечной планетки, с крошечными существами, их страстями, заботами и радостями? Вселенная сама по себе, а мы сами по себе. Только разве мы не связаны с этой красотой? И кто, как не я, постигаю эту беспредельность? Для чего нужен ты, космос, если никто о тебе не помыслит, не вберет в себя твою красоту?

Занималась заря. На крытом балконе верхнего этажа научного центра на северной границе Москвы стоял высокий седой человек. Курил, вглядываясь в даль предрассветного неба. Центр – его детище – казался спящим. Но он ни на мгновенье не прекращал работы, готовя человечество к очередному прорыву. Самолет Никиты закладывал вираж над Шереметьево. Они встретятся через пару часов.

…Москва освежила моросящим дождем. В аэропорту ждал микроавтобус, где Ник оказался единственным пассажиром. Он попытался заговорить с водителем, но быстро понял, что тот не расположен к общению за рамками обязанностей. Иллюминатор сменило окно минивена.

Тихий умытый город ждал. Вот сейчас неведомо откуда хлынет на эти улицы поток машин и толпа людей, все наполнится звуками, запахами, движением.

Дождь стучался в стекла автомобиля. И тут что-то произошло. Никита вдруг ощутил, что все это его не касается, он здесь сторонний наблюдатель. Стало легко и как-то не по себе. Может, это и есть свобода? Он как будто снял накипь ненужных действий, переживаний, вверив себя чему-то или кому-то. Внутри было спокойно, тихо и – грустно. Но в этой грусти таилась какая-то незнакомая радость.

Заря уже вступила в свои права, когда они припарковались у здания центра. Никиту провели в гостиничный блок, где были приготовлены апартаменты. Без роскоши, но со всем необходимым. Он разложил нехитрый скарб и начал обустраиваться, когда в номере зазвонил телефон. Ник включил на громкую связь, зазвучал мягкий женский голос:

– Никита Михайлович, мы рады приветствовать вас в нашем центре. Приносим извинения за неудобства, с вами срочно хотел бы встретиться руководитель проекта. Пожалуйста, будьте готовы через пятнадцать минут, за вами зайдут.

– Спасибо, буду готов, – ответил Ник и отключил связь.

Не то чтобы он нервничал, так – легкий мандраж. Срочности не удивился, чего тянуть, в самом деле? Он не знал, что остальные участники проекта собрались уже неделю назад, однако пообщаться лично профессор пожелал только с ним. Это озадачило сотрудников и подогрело интерес к новичку.

Раздался стук в дверь.

– Войдите!

Молодой человек, одетый в униформу, пригласил Ника следовать за ним. Они шли по узким коридорам центра. На стенах висели картины, в основном пейзажи, плазменные экраны и информационные стенды. Попадались зеленые островки с удобными скамейками. Никакой праздности и бессмыслицы.

Через несколько минут вышли к лифту, бесшумно поднялись на верхний этаж. Здесь было просторнее и светлее. Повернув направо, подошли к тонированной стеклянной двери с металлической табличкой «Профессор Я.Г. Вершинин».

Яков Григорьевич Вершинин был личностью таинственной. Замкнутость создателя проекта заметно сужала круг его общения. Мало кто мог сказать что-либо определенное о его биографии и личной жизни. Секретность разработок профессора только добавляла тумана, порождавшего слухи и домыслы – от героических до зловещих. Поговаривали, что, когда не самый примерный третьекурсник Вершинин вдруг стал выдавать ошеломляющие идеи о пробоях пространства – времени, это быстро привлекло внимание известных организаций. Все последующие разработки Якова помечались грифом – «совершенно секретно» и для всех, кто в теме, он стал просто Профессором.

Провожатый нажал на кнопку, двери открылись. Солидная женщина за столом с интересом взглянула на Никиту и движением головы указала на дверь в кабинет. Проводник остался за порогом.

За дверью царил полумрак. Первое, что бросилось в глаза, – книги. Они были везде: на полках вдоль стен, на кожаном диване, на полу. У дальней стены стоял массивный резной стол с бронзовой лампой. Кроме книг на нем лежали какие-то тёмные карты (Ник не удивился бы, если бы ему сказали, что это пергамент), а на краю стоял внушительных размеров глобус.

Вся обстановка резко контрастировала с хай-тековской оболочкой центра. Нику показалось, что он провалился во времени лет на двести. В высоком кресле, развернутом к стене, сидел профессор. Ник видел только перекинутую ногу. Судя по ее ритмичному покачиванию, Я. Г. слушал музыку. Прошла минута. Наконец он повернулся. Пристально оглядев гостя, профессор вынул наушники и встал навстречу Нику. На нем были джинсы, мягкие бежевые туфли и огромный вязаный свитер. На правой руке – перстень с небольшим красным камнем.

– Ну, здравствуй, Никита. – Ник ощутил крепкое рукопожатие. Фамилия оказалась говорящей: Вершинин был на полголовы выше.

– Вот, заряжаюсь Бахом. Божественно! А ты, я слышал, «Led Zeppelin» предпочитаешь.

– Почему? Классику я тоже люблю. – Вежливо ответил Ник.

Кабинет и его хозяин казались не вполне реальными. Ник стушевался. И профессор это заметил.

– Садись вот сюда, – он указал на стул. – Чай, кофе?

Никита выбрал кофе. Налив из кофейника две маленькие чашки, профессор сел напротив.

– Как тебе наш центр? Хорошо устроился?

– Что успел увидеть, производит впечатление, а устроиться еще не успел, но думаю – все будет хорошо.

– Я довольно спешно тебя вызвал, конечно, ты, наверное, вещи не успел распаковать? Но тому есть причина. Скажи, Ник… Можно так тебя называть?

– Да, меня друзья так зовут.

– Ты ко мне тоже можешь обращаться без лишних формальностей. Так вот, скажи мне, что ты думаешь о проекте?

Ник отпил из чашки.

– Что думаю? Прорыв, новые возможности для людей, да и экономическая составляющая не последнюю роль играет – целая индустрия открывается, покруче «Айфона» будет.

– «Экономическая составляющая»! – передразнил Профессор. Давай проще: эта игрушка принесет запредельную прибыль. Я даже знаю кому. Меня в этом списке, если что, нет. Но и я не в накладе. Здесь золотая жила, клондайк. Но деньги – только средство.

Профессор поднялся со стула и стал ходить по кабинету.

– Люди с парашютом прыгают, лезут на горы, в космос, под воду, лупят друг друга до полусмерти на ринге и без ринга, кредиты бегут под дикие проценты… А все ради чего? «Хлеба и зрелищ!» Ощущения, удовольствие. А что сравнится с удовольствием ощутить, что ты жив, когда на самом краю уже слышишь дыхание смерти? Разве что секс. Так и он в этом ряду. Но вот незадача – охотники за острыми ощущениями периодически ломаются и погибают невесть за что. А наша технология этот «недочет» устраняет. Можно осуществить свои самые сокровенные, самые дерзкие мечты, ограничивает только фантазия – и никакого риска. При полной конфиденциальности. Такая вот реальная нереальность или нереальная реальность.

Ник внимательно слушал профессора, сопровождая взглядом его перемещения по кабинету.

Яков Григорьевич выдвинул ящик стола, достал пачку сигарет и закурил.

– Ты не против? Ты, я знаю, бросил.

– Все нормально, курите… Я хотел спросить, хотя нам, наверное, это скажут: если что-то пойдет не так, ну, скажем, тебя убивают, может участник прекратить игру?

Облако дыма полетело к потолку, Ник провожал его взглядом. Профессор дернул шнур, загудела вытяжка.

– Вообще-то, такие случаи исключены, если их не запрограммировал сам релокант, но у нас есть протокол на этот случай.

– Получается, участник заранее знает все, что будет происходить?

– Нет, конечно! В чем тогда удовольствие? Задаются общие параметры: место, обстановка, сюжет, выбирается степень контроля. Можешь все детализировать, можешь действовать по обстоятельствам. Ситуации, где тебя могут шлепнуть, оговариваются отдельно. Существует система триггеров. Релокант, в общем, всегда знает, что он в игре. Если по какой-то причине он посчитает, что нужно прекратить миссию, то достаточно кодового слова, знака или условного действия, и будет запущен процесс вывода. Конечно, нельзя полностью исключить риск потери реальности, когда релокант настолько глубоко погружается в виртуальный мир, что начинает абсолютно реально воспринимать происходящее. Но тогда вмешиваемся мы. Вам все это подробно объяснят.

– На «Матрицу» похоже…

– Да, и на «Матрицу» тоже. – Профессор затушил сигарету, вернулся в кресло напротив Ника и посмотрел прямо в глаза.

– Дело в том, Никита, что ты здесь не совсем для этого.

II

Хмурое небо за окном посыпа́ло город мелким дождем.

– Я уверен, Никита, что бегство из реальности – не для тебя. Конечно, все мы так или иначе хотим попасть куда-то, где течет молоко и мед. Но от себя не убежишь. Тебе не нужны ни иллюзии, ни суррогаты. Помнишь фильм такой с Уилиссом?

– Неважный фильмец.

– Согласен, до твоей «фантастической классики» далеко. Ладно, давай сразу к делу. Человечеству рано или поздно придется позаботиться о расширении жилплощади. По крайней мере, думать об этом стоит уже сейчас. Нам придется осваивать другие миры. Проект позволил корпорации смоделировать предельно реалистичную историю освоения некой экзопланеты, теоретически пригодной для жизни человека.

Все участники проекта – туристы, их опыт – игровой. Ты же – первопроходец. Твоей задачей будет реальное изучение планеты, на которую ты будешь как бы отправлен, на предмет возможности заселения. Твоя информация и твои выводы определят перспективы этого направления. Это другая степень погружения: ты все будешь ощущать происходящим в действительности, и у тебя не будет никаких кодовых слов – вывести тебя смогу только я. Все это потребует глубокого вмешательства в твое сознание, в подсознание и даже в твою физику, и я не могу дать стопроцентную гарантию, что это останется без последствий. Ты должен решить, готов ли на такой риск. Для этого ты здесь.

Никита поднялся. Взял кофейник, налил себе остывшую взвесь. «Вот это корректировочки пошли… Тащат за тысячи км, потом говорят, что влезут тебе в голову, да еще не гарантируют, что не станешь имбецилом. Чего-то такого надо было ожидать – и все-таки…»

– Интересно тут у вас, профессор… А откуда вы про «классику» знаете?

Вершинин пожал плечом:

– Ты должен понимать, что здесь не лотерея и ваши анкеты мы не из барабана достали. Каждого претендента, а особенно для твоей миссии, мы изучали максимально подробно, в том числе некоторыми средствами, которыми располагают специальные службы. Ты ведь об этом?