Тень зверя

Эльдар смахивает капли дождя с циферблата часов, время уже давно за полночь. Встает, и простившись с братом, плетется к выходу, аккуратно обходя могилы. Какое же мрачное, но одновременно родное место..

Кромешная тьма не позволяет сфокусировать взгляд, а алкоголь нарушает координацию, и он поскальзывается на мокрой траве. Успевает сгруппироваться и приземляется ладонями на холодную плиту, опираясь на неё.

Свет луны тускло освещает могилу. Эльдар убирает руки от фотографии и на пару секунд задерживает дыхание, вглядываясь в лицо покойницы. До чего же красивая… Трагически прекрасная. И этот взгляд темных глаз. Такой прямой, цепкий и прожигающий.

Какие-то знакомые черты лица… Неужели это она?

Та, что разрушила его жизнь… Он смотрит на фото и не верит своим глазам. Что за черт? Закрывает глаза, открывает снова и проводит ладонью по фотографии, стирая дождевые капли. На лице девушки появляется странная полуулыбка. У него галлюцинации? Не может же это все казаться… Под фото нет ни имени с фамилией, ни даты рождения и смерти. Такое возможно? Может быть, краска слезла… А он просто устал и выпил слишком много алкоголя?

Телефон снова разрывается. Это уже 5 пропущенный от мамы. Нужно убраться отсюда, не хочется заставлять ее ждать. Она сейчас просто в ужасном состоянии. Терять близких – это всегда тяжелое испытание, но в их случае не все так просто…

Сначала погиб его младший брат. Упал с крыши. Потом отец. Якобы сердечный приступ. Теперь Рус, несчастный случай. Эльдар не верил в такие трагические стечения обстоятельств. Всему есть объяснение. И теперь он знает, кто виноват. Знает, из-за кого погибли его братья. Он не собирается проливать кровь, но эта тварь обязана ответить за случившееся.

Эльдар поднялся. Тело ныло от долгого сидения на холоде, голова гудела от алкоголя и нахлынувших воспоминаний. Но боль в душе была куда сильнее.

Могила без имени, лишь лицо… Ее лицо. Теперь он уверен. Это та самая девушка, которая постоянно маячила где-то на задворках его сознания, но он никак не мог ухватить ее образ. Девушка, что будто магнитом притягивала к себе Руса, и он потерял голову. Несчастный случай? Дамир упал с крыши, Рус утонул. А отец… Отец был влюблен в мать Леры, и после ее гибели, его сердце не выдержало.. Три смерти. Все они пали жертвами необъяснимой, чертовски притягательной силы.

Ее зовут Лера. Он слышал, как Рустам постоянно произносил это имя, словно молитву, словно проклятие. Он был одержим ею. Все парни в школе были ею одержимы. Как она это делала? Чем она так цепляла? Он сам знал ее раньше, но видел только издалека, видел эту неестественную ауру, притягивающую взгляды, но никогда не понимал ее природы.

На похоронах Рустама Эльдар стоял в стороне, стараясь быть незаметным. Но его взгляд постоянно возвращался к ней. Она была там. Сидела, сгорбившись, как загнанный зверек. Она плакала. Неужели ей было жаль? Или это были слезы лицемерия? Мама была вне себя от горя и что-то шептала о ней, о ее нездоровом влиянии, о том, что эта девочка – проклятье. Ее слова эхом отдавались в голове: «Она чудовище, как и ее мать. Она несет смерть».

Ненависть. Это все, что осталось в Эльдаре. Ей придется заплатить. Заплатить за каждый потерянный вдох, за каждую пролитую слезу его семьи. Как? Он пока не знает. Но точно найдет способ.

Эльдар достал телефон и включил фонарик. Нужно рассмотреть получше. Может, что-то стерлось? Но нет. Камень гладкий, без единой щербинки. Словно имя никогда и не было выгравировано. Почему на могиле ее фото, ведь он точно знает, что она жива. И почему тут нет имени? Просто фотография и… странный высеченный узор рядом с ней. Три тонкие, изогнутые линии, переплетающиеся между собой. Что это?

В этот момент телефон вибрирует в руке – снова звонок от мамы. Эльдар сбрасывает.

Перед тем как уйти, он решил сделать фото могилы. Снова бросил взгляд на лицо на плите. Жуткая полуулыбка.

Лера

Наши дни

Почти каждое мое утро начинается с прочтения дневника, который я веду чуть ли не с первого класса. Его мне подарила мама на день рождения. Конечно, от былого дневника уже не осталось и следа, ведь за столько времени там успели появиться новые книжечки, сшитые воедино. Можно предположить, что я храню дневник, как артефакт. Или воображаю, что когда-то по этим мемуарам снимут фильм. На самом же деле, я просто боюсь. Боюсь забыть или перепутать события прошлого. У меня еще не случались большие провалы в памяти, но доктор сказал, что такое можно ожидать. Поэтому для меня важна каждая деталь.

Сегодня воздух пахнет по-другому. Он пахнет… смелостью.

Периодические онлайн сеансы с психологом дают свои плоды. План по излечению моей искореженной психики на стадии реализации, и сегодня я проснулась с дикой ненавистью к себе и к своим страхам. Не знаю, что именно произошло и заставило меня мыслить по-другому. Но я больше не хочу сидеть дома, больше не хочу бояться. Я одна в этом мире сейчас. Родители погибли, а крестной я по большому счету не нужна… Если я и дальше буду бояться своих демонов и продолжать прятаться в панцирь, я просто умру антисоциальным овощем.

Конечно, такие мотивационные мысли у меня возникали и раньше, но сегодня что-то изменилось. Мой организм устал страдать и жалеть себя. Я устала быть этим человеком, которого каждый день вижу в зеркале. Жалкий, без цели, просто тихо существующий в пространстве.

Сегодня я планирую съездить к психотерапевту на очный сеанс и даже зайти потом за продуктами. Деньги мне иногда присылает крестная, и какие-то копейки я зарабатываю на веб дизайне. Но это лишь мое хобби, а мне нужна постоянная работа. Я очень любила рисовать, занималась танцами и вокалом, проходила онлайн курсы по ландшафтному дизайну. Хотела и дальше учиться на дизайнера. Однако после нападения все планы рухнули. Теперь так страшно думать, кем я могла бы стать и каких успехов смогла бы уже достичь..

Я встаю с кровати, чувствуя непривычную легкость в теле. Обычно утро начинается с тягучего ощущения безнадежности, но сегодня я проснулась с ясной целью. Мой взгляд падает на раскрытую шкатулку и разбросанные письма. Лицо мамы на фотографии. Ее браслет, все еще на моем запястье, тихо позвякивает при каждом движении.

Эти письма. Они перевернули все. Теперь я не просто жертва нападения, не просто девушка с психологическими проблемами. Я – дочь Айлы Мадьяни, женщины, которую, судя по всему, преследовали. И, возможно, убили. Теперь я знаю, что этот человек, этот «К», не просто случайный маньяк. Он часть моей истории, часть истории моей семьи.

Я собираю письма, аккуратно складываю их обратно в шкатулку. Мне нужно перечитать их все, внимательно, в спокойной обстановке. Возможно, в них кроется ключ к разгадке.

Душ. Холодная вода помогает прояснить мысли. Я рассматриваю свой шрам на ключице. Он больше не просто напоминание о боли, это метка, связывающая меня с прошлым. Словно кровь моей матери оставила свой след.

Выхожу из ванны, сушу волосы, делаю легкий макияж и выбираю простое, но элегантное черное платье. Впервые за долгое время я хочу выглядеть не просто аккуратно, а привлекательно. Мои волосы, длинные и каштановые, как у мамы, рассыпаются по плечам. Несмотря на частичную потерю зрения, я всегда хорошо чувствовала пространство. И свое тело.

Мое отражение в зеркале больше не вызывает отвращения. Наоборот. Я вижу в нем силу. Ту самую, что притягивала к себе мужчин, заставляла их сходить с ума. Ту, которая, возможно, стоила жизни моей маме. И ту, что теперь принадлежит мне. Это дар или проклятие? Я пока не знаю. Но я готова использовать его.

Выходя из квартиры, я чувствую легкое головокружение – от непривычного притока свежего воздуха и от предвкушения. Подъезд кажется таким знакомым и таким чужим одновременно.

Выйдя на улицу, я инстинктивно ищу глазами черную машину. Ее нет. Неужели он не приехал сегодня? Или он просто прячется? И кто этот “он”?

Я слегка пожимаю плечами. Мне плевать. Я больше не хочу быть жертвой.

Я заказываю такси. Впервые за год. Я еду к психотерапевту, но сегодня наш разговор будет иным. Я больше не буду рассказывать о своих страхах. Я буду говорить о том, что я вспомнила. О письмах. О матери. О «К». И о том, что я больше не могу игнорировать этот шепот прошлого.

Пока машина едет по знакомым улицам, я смотрю в окно. Мир кажется ярче, чем обычно, несмотря на мои проблемы со зрением. Или, может быть, я просто начала видеть его по-другому.

Визит к психотерапевту оказался поворотным. Я не просто говорила о своих страхах, я раскрыла ту часть прошлого, которая до сих пор была запечатана. Письма матери, образ «К», мои сны – все это вывалилось наружу, как содержимое проклятой шкатулки. Доктор слушала внимательно, задавала наводящие вопросы, но не было ни тени сомнения в ее глазах. Она верила мне. И это было целительно. Мы говорили о диссоциативной амнезии, о вытесненных травмах. Она предложила снова работать с гипнозом, чтобы попытаться добраться до самых глубоких слоев памяти. Я согласилась.

Вернувшись домой, я почувствовала прилив энергии, которого не ощущала целый год. Слова доктора, ее спокойствие, моя собственная решимость – все это сплелось воедино, создав ощущение, что я, наконец, начинаю жить.

На следующий день я решила начать с малого – найти работу. Мои навыки создания сайтов приносили копейки, а мне хотелось чего-то большего, чего-то, что заставит меня выйти из четырех стен. Я вспомнила свою детскую любовь к рисованию и природе. Вспомнила свои курсы. Ландшафтный дизайн. Почему бы и нет? В детдоме у нас был маленький садик, и я проводила там часы, придумывая, как его украсить. Это было моим убежищем.

Я обновила резюме, добавив курсы по дизайну и откликнулась на несколько вакансий. И, к своему удивлению, почти сразу получила отклик. Крупная строительная компания, которая занимается элитными загородными поселками, искала помощника ландшафтного дизайнера.

Собеседование назначили на завтра. Я выбрала строгий, но элегантный костюм, снова стараясь выглядеть так, как давно не выглядела – уверенно, профессионально. Нервозность, конечно, присутствовала, но она смешивалась с новым, возбуждающим чувством предвкушения.

Здание офиса находилось недалеко от моего дома, что добавляло свои плюсы. Когда я вошла в просторный, отделанный стеклом и металлом офис, меня встретила секретарь с холодной, но вежливой улыбкой.

– Проходите, пожалуйста, господин Гаджиев вас ждет.

Фамилия показалась очень знакомой, но сначала я не придала этому значения. В большом городе много людей с одинаковыми фамилиями.

Я вошла в кабинет. За огромным столом из темного дерева сидел мужчина. Высокий, подтянутый, с коротко стриженными темными волосами и пронзительными черными глазами. Эти глаза… Они были мне знакомы. Я видела их на похоронах Рустама. И… где-то еще. Он смотрел на меня не мигая, и по моей спине пробежал холодок.

– Здравствуйте, Лера, – его голос был глубоким, с едва уловимой хрипотцой. – Присаживайтесь.

Я села напротив, пытаясь унять дрожь в руках. Он знал мое имя. Конечно, мое имя было в резюме. Но его взгляд… В нем читалось нечто большее, чем просто деловой интерес. Что-то холодное, расчетливое. И знакомое. Не оставалось сомнений, что это родственник Рустама..

Он начал задавать вопросы о моем опыте, о моих навыках. Я отвечала, стараясь держаться уверенно, хотя его пристальный взгляд прожигал меня насквозь. Мое зрение, которое обычно давало сбой в стрессовых ситуациях, сейчас будто обострилось. Я будто видела каждую линию его лица, каждую игру мускулов на его челюсти, когда он слушал.

– Вы указали, что у вас частичная потеря зрения,– он говорил это без тени сочувствия, просто констатируя факт. – Насколько это помешает вашей работе?

Я собралась с мыслями.

– Я адаптировалась. Мое зрение позволяет мне работать с чертежами, с графическими программами. Я вижу форму, цвет, композицию. А для деталей мне достаточно приблизить изображение или использовать очки. Это не помешает мне быть эффективной.

Он кивнул, но его глаза не выражали ни одобрения, ни осуждения. Просто наблюдение.

– Вы знаете, кто я? – внезапно спросил он, и в его голосе прозвучали странные нотки.

Я нахмурилась.

– Вы господин Гаджиев, – ответила я. – Владелец этой компании, как я понимаю.

Он усмехнулся. Холодно.

– Мое имя Эльдар Гаджиев. У меня был младший брат, Рустам. Возможно, вы его помните.

Мое сердце пропустило удар. Я с трудом проглотила ком в горле.

– Я… помню. Мои соболезнования.

– Не стоит, – он резко прервал меня. – Соболезнования здесь не уместны.

В кабинете повисла тяжелая тишина. Я ощутила, как мой шрам снова начинает жечь.

– Значит, вы готовы работать, Валерия? – спросил он, и в его голосе прозвучал вызов. – Несмотря на… все?

Я посмотрела ему прямо в глаза, стиснув зубы. Мои старые страхи пытались взять верх, но я подавила их.

– Я готова работать, господин Гаджиев, – сказала я твердо. – И я готова к любым вызовам.

Уголки его губ дернулись в подобии улыбки. Хищной улыбки.

Эльдар

Эльдар смотрел на Леру, и внутри него клокотала смесь ненависти и странного, тревожного любопытства. Она сидела напротив, такая хрупкая на вид, но в ее глазах читалась новая, непривычная для него твердость. Он помнил ее на похоронах Рустама – бледную, испуганную девочку. Сейчас она выглядела другой. Более сильной. Или просто лучше научилась прятать свои страхи.

«Что в ней такого?» – этот вопрос сверлил его на протяжении двух лет.

Предложить ей работу было его идеей. Он следил за ней. Знал о ее проблемах со зрением, о ее изоляции. И когда увидел ее резюме, понял – это шанс. Шанс подобраться ближе, понять, что за дьявольская сила скрывается за этой маской. Шанс отомстить.

– Мы вас берем, – произнес Эльдар, наслаждаясь легким удивлением на ее лице. – Выходите завтра. Ваш рабочий день с девяти до шести.

Он отпустил ее, не предлагая пожать руку. Ему было противно даже касаться ее. Но его взгляд не отрывался от ее спины, пока она не вышла из кабинета. Она попалась. Теперь он сможет контролировать каждый ее шаг, каждый вдох.

Вечером к Эльдару приехала Кристина. Его девушка. Яркая, эффектная, но совершенно пустая. Их отношения были удобны, исключительно ради секса и создания видимости нормальной жизни. Он не любил ее. Не был способен любить после всего, что произошло.

– Ну что, как день? – Кристина бросила свою дорогую сумочку на диван и обняла его, прижимаясь к его груди.

– Как обычно, – отстраненно ответил Эльдар, не обнимая ее в ответ.

– Ты сегодня какой-то… возбужденный, – Кристина улыбнулась, проводя рукой по его щеке. – Может, отметим?

Эльдар усмехнулся. Возбужденный? Возможно. Но не так, как она думала. Он предвкушал новую игру.

Они провели ночь вместе. Кристина старалась, пыталась разжечь в нем огонь, но все, что он чувствовал, была пустота. В его мыслях постоянно всплывало лицо Леры, ее темные, настороженные глаза, которые пытались скрыть боль. Он хотел увидеть в них что-то другое. Сломить ее. Заставить признаться.

Утром он проснулся рано. Кристина еще спала, раскинувшись на кровати. Он встал, подошел к окну. Его взгляд упал на припаркованную внизу черную машину. Водитель ждал его.

С того дня на кладбище его преследовал не только образ Леры, но и этот странный узор на могиле. Три переплетенные линии. Удивительно то, что мозг сыграл с ним злую шутку, и в галерее у него теперь хранилось фото могилы какой-то пожилой женщины, явно не имеющей отношения к Мадьяни. Но ведь он отчетливо помнит, как делал фото Леры..

Эльдар включил ноутбук, открыл папку, которую создал специально для нее. Фотографии. Данные из социальных сетей (хотя их было мало). Отчеты частного детектива, которого он нанял 2 года назад. И его личные наблюдения. Вся ее жизнь была как на ладони. Или почти вся. Что-то в ней все еще ускользало.

Его взгляд упал на скриншот ее старого поста в соцсети, который он сохранил. Фотография маленькой девочки с длинными бантами. Фото сделано на детской площадке. Под ней – комментарий: "Лера, а помнишь, что там случилось?". Комментарий был от Рустама. Эльдар нахмурился. Так он знал о смерти брата? Знал, что виновата была Лера, и все равно влюбился? Почему мама тогда сказала про мать Леры? Эльдар уже пытался разговорить мать, но та усердно что-то скрывала и не хотела говорить на эту тему.

Он чувствовал, семья Мадьяни была связана с его семьей гораздо глубже. И он докопается до истины, чего бы это ему ни стоило.

Лера

Первый рабочий день. Я проснулась задолго до будильника. Чувство, которое меня охватило, было незнакомым – смесь тревоги и предвкушения. Я ехала на работу, вглядываясь в мелькающие за окном пейзажи. Каждая травинка, каждый куст казались мне частью большого, сложного пазла, который я теперь должна была собрать.

Офис Эльдара Гаджиева был впечатляющим. Отдельный кабинет, вид на город, огромный монитор для работы с проектами. Я чувствовала себя так, словно попала в другой мир. Я была увлечена с головой. Изучала проекты, читала технические задания, делала первые наброски. Моя голова была занята работой, и это было спасением. Я почти забыла о кошмарах, о шраме, о «К». Почти.

Эльдар появлялся в моем кабинете редко, но его присутствие всегда ощущалось. Я чувствовала его взгляд, даже когда он был за своей закрытой дверью. Он был как хищник, который наблюдает за своей добычей, прежде чем нанести удар. Я не понимала его мотивов до конца, но интуиция кричала об опасности.

Однажды вечером, когда все уже ушли, я задержалась в офисе, заканчивая сложный проект. Дверь кабинета Эльдара была приоткрыта. Из любопытства я заглянула внутрь. На его столе лежала раскрытая папка. Название привлекло мое внимание: «Дело семьи Гаджиевых». И на самом верху – фотография. Рустам. Рядом с ним – маленький мальчик, очень похожий. И… женщина. Средних лет, с больными глазами. Это была его семья. И почему-то он хранил их "дело" в кабинете.

Мой взгляд скользнул ниже. Под фотографиями лежали распечатки. Какие-то протоколы. Моя детская фотография и мой дневник. Копия моего дневника, отпечатанная на принтере. Я узнала свой почерк, свои слова. Как он мог это получить?!

В этот момент дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял Эльдар. Его глаза сверкнули.

– Что вы здесь делаете, Лера?

Я застыла, как вкопанная, с чувством пойманной на месте преступления.

– Я… я просто… – слова застряли в горле.

Он подошел к столу, одним движением захлопнул папку. Его лицо было непроницаемым. Но в его глазах читалось холодное бешенство.

– Мне кажется, вы забыли, что это частная собственность, – его голос был тихим, но угрожающим.

Я почувствовала, как по мне пробегает дрожь.

– Я… я просто заканчивала работу. Дверь была открыта.

– Что вы видели? – он подался вперед, его взгляд стал еще более пронзительным.

Я посмотрела на него. В его глазах я видела не просто злость, но и какую-то древнюю, глубокую боль. И я поняла. Он винит меня. Винит в смерти Рустама. И, возможно, в чем-то еще.

– Я ничего не видела, – соврала я, пытаясь сохранить спокойствие. – Мне нужно идти.

Я развернулась и поспешно вышла из кабинета, чувствуя его взгляд на своей спине. Сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Он знает. И он мстит.

Я добралась до дома, едва соображая, что делаю. Закрыв за собой дверь, я рухнула на пол.

Мои родители. Мама и папа, погибшие в аварии, когда я была подростком. Мне всегда говорили, что это был несчастный случай. Но я всегда знала, что это не так. Что если и их смерть тоже связана с этой цепью трагедий, с этими черными глазами, которые преследуют меня?