Время в Стекле

Появился бармен не обычным способом – не вошёл, а словно постепенно проявился, как фотография в проявителе. Сначала стал видимым контур, потом детали, потом цвета, и наконец – сама сущность, квинтэссенция всех барменов, которые когда-либо наливали напитки тем, кто искал забвения или откровения.

– Я здесь не для суда, – сказал он, и в его голосе звучали обертоны других голосов, других времён. – Не для обвинения или оправдания. Я здесь как гид в этом бесконечном океане вариантов, лоцман в архипелаге возможностей.

Виктор шагнул вперёд, преодолевая инстинктивный страх:

– Почему именно я здесь оказался? Почему нам всё это показывают? В чём смысл этих видений, этих переходов между реальностями?

Бармен медленно поднял руку, и в его ладони материализовался стеклянный куб – не обычный куб, а многомерная конструкция, которая одновременно была и кубом, и сферой, и пирамидой, в зависимости от угла зрения. Поверхности куба пульсировали холодным серебристым светом, отбрасывая на стены камеры причудливые тени, которые двигались независимо от самого предмета.

– Вы не случайные гости в этом месте, – объяснил бармен, медленно поворачивая куб в руке. – Вы – точки пересечения множественных реальностей. Места, где разные ветви времени соприкасаются и взаимодействуют. Ваша задача – не найти единственную истину, потому что её не существует, а понять: смерть – лишь одна из дверей в лабиринте бесконечных возможностей, а выбор – не однократное действие, а непрерывный процесс творения реальности.

Рогов, который до сих пор молчал, нахмурился и скрестил руки на груди. Его детективный ум требовал конкретики, фактов, доказательств:

– Это звучит красиво и философски, но мне нужны доказательства. Мне нужно понимать, с чем мы имеем дело. Что вы такое? Человек? Галлюцинация? Проекция коллективного бессознательного?

Бармен улыбнулся – не ироничной, а доброй, понимающей улыбкой старшего брата, который готов терпеливо объяснить младшему устройство мира:

– Доказательство? – он ткнул указательным пальцем в центр призрачного куба. – Вот оно. Каждая грань этого куба – отражение одной из ваших жизней. И граней у него столько, сколько решений вы принимали, принимаете и ещё примете. Бесконечность граней для бесконечности выборов.

На поверхности куба вспыхнули движущиеся картины, как кадры из киноплёнки, которая крутится одновременно в нескольких направлениях. Виктор увидел себя: входит в квартиру с букетом цветов, женщина в белом платье встречает его улыбкой, они обнимаются, смеются, танцуют под музыку, которой нет. Затем изображение сменилось: тот же Виктор сжимает в руке кухонный нож, его лицо искажено яростью, а Анна пятится к стене, закрывая лицо руками. Третья картинка: Виктор сидит за барной стойкой, вдыхает аромат дорогого виски, рассказывает бармену о своих проблемах, получает мудрый совет и уходит, не зная о существовании женщины по имени Анна.

– Это транссерфинг, – прошептал Савельев, и в его голосе звучало понимание. – Сознание действительно скользит по ветвям реальности, как сёрфер по волнам океана, не привязываясь к единственной линии развития событий.

Бармен одобрительно кивнул:

– Именно так. И пока существует хотя бы одна ветвь, где вы живы и свободны, где вы делаете другой выбор, где ваша история развивается по-иному – вы не можете по-настоящему умереть. Вот вам квантовое бессмертие в его истинном проявлении.

В этот момент в дальнем углу пространства, которое было одновременно камерой, барным залом и чем-то третьим, материализовалась женская фигура. Анна Воронова – та самая, которую якобы убил Виктор – сидела на том, что одновременно было тюремной скамьёй и барным стулом. Её белое платье было нетронуто кровью, волосы аккуратно уложены, а в глазах светилась не боль или страх, а глубокое понимание происходящего.

– Сюда меня согласились перевести на одну ночь в рамках эксперимента, – сказала она, и её голос звучал одновременно живо и отстранённо, словно она говорила из места, где понятия жизни и смерти не имели значения. – Хотя, если честно, я не уверена, что когда-либо покидала это место.

Она протянула Виктору тонкий шёлковый платок, пропитанный знакомым ароматом жасмина. Ткань была нежной, почти невесомой, но на ощупь совершенно реальной.

– Я была здесь раньше, в других итерациях, в других ветвях, – продолжила Анна. – В одном из вариантов ты действительно спас меня от настоящего убийцы. В другом – я спасла тебя от самого себя. В третьем – мы никогда не встречались, но всё равно были связаны невидимыми нитями судьбы. Но этот платок – он переходит из реальности в реальность, остаётся константой в океане переменных.

Виктор взял платок и провёл пальцами по его поверхности. Шёлк был усеян микроскопическими нитями, которые при ближайшем рассмотрении оказались не нитями, а тончайшими стеклянными волокнами, напоминающими оптические кабели. Платок буквально светился изнутри, пульсируя в ритме его сердцебиения.

– Что дальше? – спросил он, и в его голосе прозвучала готовность принять любой ответ, каким бы невероятным он ни был.

Бармен начал медленно отступать, растворяясь в тенях, которые сгущались в углах пространства:

– Дальше – выбор. Всегда выбор. Каждую секунду, каждый миг, каждый вздох. Вы можете остаться в этой реальности и принять её правила. Можете попытаться вернуться в ту, которую считаете «настоящей». Можете исследовать другие варианты. Или можете научиться существовать одновременно во всех версиях, стать квантовым путешественником между мирами возможностей.