Пятисотый

Алексей Кабанов

Пятисотый

Очень часто слова, которые нам твердят, действуют на нас как грамотно составленный яд.

Чем дольше воздействие, чем незаметнее – тем разрушительнее последствия.

Когда наступает момент истины, и ты, казалось, начинаешь жить так, как тебе хочется, то это вовсе не так. Принятые тобой суждения вовсе не твои, они давно решены за тебя.

Татьяна не уловила проникновения враждебного и разрушительного воздействия, наоборот, чувство собственного величия и осознание того, что она может манипулировать другими людьми, грело её и доставляло массу приятных минут. Особенно было забавно управлять теми, кто, казалось, поддавался ее чарам. А их было несколько.

Ей постоянно казалось, что мальчики вздыхают за ее спиной. Зажатая своей матерью, все нотации которой заключались лишь в том, что не дай бог принесешь в подоле, – сделала свое дело. Таня не курила, ни разу не пробовала наркотики, не была ни на каких школьных вписках, а уж про клубы знала только из кино.

Долгими вечерами, лежа на продавленной еще в детстве кроватке, она часто предавалась мечтам и утехам. Почему-то ее невидимым другом был Дракон. Не было у него ни имени, ни звания, он просто прилетал, вонзал свои безжалостные лапы ей в бока и насиловал ее.

Она крепко зажмуривала глаза и лезла пальчиком в трусики, на которых потом оставалось маленькое липкое пятно. Мысль, что мать его увидит и спросит: «Откуда это?» – не давала ей спать потом половину ночи.

Что было, то было, Таня давно не девочка, да и не вспоминает уже своего друга-Дракона. Двадцать один год – прекрасный возраст для начала жизни. Но она почему-то думает, что всё уже кончено: «Я не стану певицей, не буду звездой. У меня никогда не будет денег, и мне придётся прожить всю свою жизнь, как и моя мать».

Под ногами хрустел снег. Вокруг красиво горели предновогодние огоньки и суетились счастливые люди. Заглядевшись, Татьяна поскользнулась и упала, поранив ладонь. Кровь капала на снег, а он слегка припорашивал ее сверху. Она оторвала взгляд от печального зрелища, ей хотелось отдать всю кровь, чтобы растаял этот сковавший душу лед. Вскоре в снегу образовалась маленькая дырочка с неровными грязными краями.

Все давно уже кончено, – думала она.

Это было три года назад, тоже на Новый год, когда она наконец «решилась выйти в люди», пошла гулять в компанию вместе с одноклассниками.

Тогда ее, сильно пьяную, вдруг схватили эти сильные, грубые пальцы и потащили в спальню.

Это был парень, непонятно как попавший к ним. Он был старше всех, пришедший недавно то ли из армии, а может, из зоны.

Он чувствовал себя здесь хозяином. Помыкал парнями, постоянно унижал их, показывал всем, кто здесь хозяин. Одноклассники не связывались с ним, а наоборот, лебезя, старались угодить.

Больно ей не было, принято тоже, остался только страх, который скоро оправдал себя. После этого случая «Дракон» вдруг перестал приходить к ней, оставил ее наедине со знакомым с детства «Мишкой», с оторванной лапой. Который теперь стал лучшим другом и верно впитывал в себя девичьи слезы.

Предновогодняя ночь, время ожидания чуда, которое должно когда-нибудь случиться. Рука болела, но кровь перестала капать. Хмурая, она уже подходила к подъезду, когда дорогу перегородил незнакомый парень.

Он был в помятой одежде, небритый и с запахом перегара. Она встречала таких, они обычно вежливо просили у нее немного денег.

– Девушка, вы такая красивая, наверное, счастливая, в отличие от меня, – начал он свою песню.

– А я умираю с голоду и холоду в эту новогоднюю ночь, один на белом свете, а для счастья мне надо всего несколько рублей. Смотрите, все вокруг веселятся, а я страдаю, помогите мне, – сказал он, слегка улыбнувшись.

Мысль, что ее, как и других, приняли за счастливого человека, вывела ее из оцепенения. Лицо у парня было приятным, они были, по-видимому, ровесниками. Домой не хотелось, она огляделась по сторонам – не видит ли кто, и, достав из пакета бутылку шампанского, сказала неожиданно даже для самой себя:

– Идите в подъезд, там под лестницей есть скамеечка, где мужики обычно курят, я сейчас к вам присоединюсь.

Прошмыгнув следом, она, пока он откупоривал бутылку, достала мандарины. Подъезд наполнился новогодним ароматом. Пили из горла молча, она постоянно прижимала свой палец к его губам, говоря при этом:

– Тише, а то нас кто-нибудь услышит. Приятное тепло стало разливаться по ее телу. Почему-то ей вдруг захотелось умереть. Ведь смерть – решение всех проблем, но сначала захотелось упасть в объятия мужчины, пусть даже на одну ночь.

Он назвался Драконом, это было его кличкой от фамилии Драконов, звали Леша.

Домой было нельзя, там была мать, которая сидела с двухлетней дочкой. Где-то наверху щелкнула дверь. Она резко встала, хотела уйти, но он взял ее за руку и сказал:

– Я вас люблю и не забуду, я буду здесь вас ждать.

Послышались шаги, она медленно освободила свои пальцы и стала подниматься к себе, на второй этаж. По ее щекам катились слезы.

Постояв немного у двери, она вставила ключ в замочную скважину и вошла, будто нырнула в ненавистный ей мир.

Мать вышла на звук входной двери, сразу учуяла запах алкоголя и начала:

– Не терпится мне второго спиногрыза принести. Лучше бы работу себе нашла. Сколько можно на моей шее сидеть. Папаня такой же был, одна кровь. Хорошо помер рано, сел на горшок и отдал концы, допился бедный. Отец у нее пил и умер от оторвавшегося тромба, сидя на унитазе.

Она сделала большой круг по комнате, нервно потирая руки. Тут выбежала дочка Юленька, она была с рождения хроменькая на одну ножку, часто падала и постоянно ходила с синяками. Юля плакала:

– Мама, я разбила игрушку с ёлки.

– Ну и бог с нею.

– Самую красивую!

– Нечего было около ёлки кружиться, вон села и смотри на нее, а то только хватает все. Вся в мать свою непутевую, – мама никому в доме не давала житья.

Таня помнила, что и папу она раньше с утра до ночи «носом тыкала».

– А ты что раскорячилась, залила зенки, опять по кобелям таскалась. Заведи себе постоянного наконец, сколько можно из меня кровь пить.

У Тани совсем не было никого. У нее с мужиком только один раз и было, и то не по-настоящему.

– Постоянного, мам, а где его взять, ты же проходу не даёшь.

Лицо у матери стало краснеть, она входила в свое любимое состояние, от которого, по-видимому, получала удовольствие.

Татьяна разобрала покупки и прошла в свою комнату, забрав дочь с собой. Та прилегла на кушетку и вскоре уснула, глядя на мигающие огоньки ёлки.

Таня подошла к окну и задумчиво разглядывала каток со стоящей посередине большой ёлкой, около своего дома. И вдруг увидела его, он, придерживая рукой шапку, разглядывал их окна.

«Вычислил», – мелькнула радостная мысль. Дракон помахал приветливо рукой. Она, не зная зачем, открыла форточку и прокричала:

– Я сейчас приду, – дочка, проснувшись, опять заплакала.

Она пошла на кухню и стала изображать кипучую деятельность по будущей сервировке праздничного стола. А сама украдкой стала собирать пакет с закусками. Выбор был хоть и небогат, жили на пособие и матерную пенсию, но приличный.

Она положила несколько кусочков колбаски сыро-копченой, еще и сырой, не той, что берут кошкам, а подороже. Положила сыру российского, пару мандаринов и горсть конфет. И быстро сунула почти целую бутылку водки, стояла у них с матерью в серванте для особого случая.

Потом, подумав, вынула все шоколадные конфеты и оставила их дочке. Наложила в банку из-под майонеза салата оливье, как без него, Новый год всё-таки.

Улучив момент, она прошла в мамину комнату, пока та была в ванной, и стащила ключи от подвала.

Быстро выйдя из подъезда, она прошла на каток и застыла в ужасе – его нигде не было. Ее сердце готово было разорваться в эту минуту, она была готова на все, лишь бы он появился.

Побежала искать к ближайшему магазину, подумала, что, возможно, он там околачивается. Его не было и на остановке автобуса. Ей стало страшно, она с горечью поняла, что это была ее последняя надежда, которая исчезла бесследно.

Машинально сжимая тяжёлый пакет в руках, она пошла в сторону стройки.

Недавно там с девятого этажа упал рабочий и разбился насмерть. Это воспоминание отдалось в ней тихой, сладкой грустью, проникнув в самое сердце.

Мама сказала: «Не приходи, дочери будут таскать пенсию по потере кормилицы, получается, что все вопросы будут закрыты».

Когда она проходила около строящегося дома, ее толкнули и вырвали пакет, но она не обратила на это внимания.

Как вдруг со второго этажа знакомый голос крикнул:

– Таня, жди меня здесь, я быстро.

Он прыгнул с высоты и, приземлившись у ее ног, сделал кувырок через голову, вскочил и быстро побежал догонять двух парней, вырвавших у нее пакет.

Вскорее он вернулся со счастливой улыбкой на губах.

– Держи, а ты что здесь делаешь?

– Искала тебя, – сказала она и заплакала. Он нежно прижал ее и, гладя по голове, стал успокаивать.

– Не бойся, я морской десант, – тут ей показалось, что он как будто прикусил себе язык.

Ну пошли быстрей, а то они не хотели отдавать. Боюсь, сейчас приедет полиция.

– А куда? – спросила Таня, придя в себя.

– Не знаю, я не местный, – сказал он, поеживаясь.

Таня жила в Белгороде, большом красивом городе, который вдруг стал теперь прифронтовым. Вся эта история показалась бы ей очень странной, но не в такой день и не в ее состоянии.

Если хочешь, то пошли ко мне, – тут она замялась, от былой уверенности не осталось и следа, ей стало стыдно, – в подвал. У нас там варенья с соленьями стоят, там хорошо, светло и сухо, а дома мать, я не могу, – она чуть не плакала, дрожа мелкой дрожью. Он обнял ее и поцеловал прямо в губы.

Пошли, я за тебя готов умереть.

По дороге она стала украдкой его разглядывать.

Он был среднего роста, широкоплечий, в куртке цвета хаки и в таких же штанах. Сначала она не обратила на это внимание, а сейчас ей стало казаться странным, что такой большой и сильный парень вдруг оказался в таких стесненных обстоятельствах.

Он явно не алкаш, хотя и не брит, – решила она.

Дойдя до дома, она показала ему на свои окна и сделала в воздухе крюк пальцем. Он кивнул, сразу поняв, что перед окнами идти нельзя.

У своего подъезда она чуть не столкнулась с соседом, который в это время выходил с мусорным ведром.

Леша это сразу заметил и, ловко взяв его за рукав, развернул в другую сторону, сказав при этом:

Смотри под ноги, а то споткнешься.

Она в это время была уже заскочила внутрь и ждала его там. Недолго пошуршав ключами, он открыл навесной замок на двери, ведущей в подвал, потом пристегнул его за одну дужку и притворил за собой дверь. Теперь с наружной стороны она казалась закрытой.

В подвале у них было светло, сухо и уютно, немного прохладно, но все равно плюс. Она часто сидела здесь подолгу, просто так, когда хотела отдохнуть от матери.