Расслабься, это любовь

И больше не задавался вопросом, что такого появилось в Юльке, чего не было два года назад. Почти дзен словил, но, как оказалось, ненадолго.

Принял холодный душ, обернул бедра полотенцем и вышел в раздевалку. Открыл шкафчик, достал вещи и одевался, когда ко мне подошел Димон.

– Ты в курсе, Леху Тихого к нам в отделение перевели?

– Давно? – напрягся я.

А перед глазами доберман, дерево и Леха Тихий, который вот вообще ни хрена не тихий, а очень даже громкий.

Мы с ним в армии вместе служили, я знал, о чем говорю. Именно с ним мы часто уходили в самоволки, и что мы там делали, никому лучше не рассказывать. Не попались только чудом.

– Угу, в опергруппу перевелся, – доложил Димон, который служил с нами.

– Или перевели, – хмыкнул я.

– Все возможно, но слухи пока не долетали, – согласился Димон, – все по карьерной лестнице вверх идут, а этот вниз спускается. Леху с его характером когда-нибудь в ППС переведут, будет бомжей гонять. И тебя с ним.

– А я что? – хмыкнул я. – Нормальный я, тихий.

– А кто недавно майору ГИБДДшному спину вывихнул не по уставу? – заржал Димон.

– Все по уставу, – не согласился я. – Мы приехали согласно приказу вышестоящего начальства, взяли всех, кто находился в квартире, а у этого дятла на лице не написано, что у него остеохондроз. Мы его согнули, а выгибал обратно знакомый травматолог. Он, кстати, до сих пор объяснительные пишет, почему и при каких обстоятельствах оказался на месте задержания.

– И почему?

– Я откуда знаю? Пусть следаки с ним разбираются, – отмахнулся я. – Я свои объяснительные уже сдал, почему у нас майор буквой «зю» приехал. Объяснил все по пунктам, претензий у начальства нет. Все, погнали на службу.

Родное отделение встретило оживлением со стороны оперов.

– Леха порядки наводит, что ли? – заржал Димон. – Отвечаю, он когда-нибудь нарвется.

Я зашел в дежурку, где трое знакомых оперов пили чай и громко ржали.

– Мир, чай будешь? – спросил Антоха.

– Буду. Че ржем?

– Да… Ой, мля, не могу. У нас тут ночью кадр нарисовался. Из синих ходоков. Короче, звонит и орет, мол, я вас щас всех порешу в отделении, бомбу у вас оставил, скоро все к чертям взлетит, и вы вместе с ними. Ну, наши саперов подняли, все здание проверили, и этого ходока нашли. А он, прикинь, упился и потерялся. Дорогу домой найти не смог, забыл от синьки не то что адрес – собственное имя. И, короче, поднял весь отдел, чтобы… сядь, мля… чтобы мы его нашли, прикинь? Оказалось, он до этого в скорую звонил, требовал, чтобы определили его местоположение. Скорая его нах послала, а он нам набрал.

– Жив? – на всякий случай уточнил я.

– Местами, – уклонились парни, – в трезваке подлатают. Пассажир наш, кстати, на учете в дурке стоит, еще там прокапают.

– Осень, – философски согласился я. – Говорят, опер новый у нас? Не обижает вас?

– Знаешь его? – оживились парни

– Ага, нормальный тип, свой. Мы с ним в армейке служили.

– Понял, – кивнул Антоха.

Поставил рядом со мной кружку с чаем и подвинул печенье, когда в кабинет зашел дежурный:

– Парни, хорош чаи гонять, там к новенькому та-а-акая фифа пришла заявление писать.

– Симпатичная, что ли? – оживился Колян.

– Ты женат, – осадил его Антоха.

– Да блин, не то слово, – согласился дежурный. – Молодая, дикая, волосы кудрявые, глаза ведьминские, ножки – загляденье.

– К-какие волосы? – кажется, я рычал.

– Кудри такие, много, – объяснил дежурный.

А я уже летел в кабинет Лехи, подгоняемый видением одной конкретной зубной феи с кудрявыми волосами, которых много.

Она нашла беспроигрышный вариант, бляха, почти Клондайк, «место, где обитают мужики»? Решила не париться и сразу к нам пришла? Дежурный уже слюнями весь пол закапал.

Ну, коза!

Или на Леху запала?

Тогда ему же хуже.

Я открыл дверь почти с ноги. Входил в кабинет, как джентльмен, – без стука.

Возможно – и наверняка – меня перекосило, а когда девица, сидящая у Лехиного стола, обернулась, – отпустило. Мгновенно. Потому что не Юлька.

Эта старше, с надутыми губами и такими ресницами, что их можно как ветряк использовать во благо города.

– Мир? – обалдел Леха. – Все нормально?

Кажется, нет. Вот ни хрена у меня не нормально. Клинило меня, опасно клинило. Эти ее поиски принца и сто свиданий бесили.

– Поздороваться зашел, – хмуро бросил я и почесал затылок.

Может, еще на одну тренировку сходить? Или лучше сразу две?

Ведьма, блин! Может, самогоном приворожила? Или это не самогон был, а любовное зелье?

Ну не нормально же так реагировать!..

– Привет, забегай часа через полтора, если не занят будешь, – отвлек меня Леха.

– Я на дежурстве сегодня, – быстро отчеканил я.

Вышел из кабинета с мыслью, что таки осень и на меня как-то странно влияет.

Обострение у меня, что ли? Может, сходить провериться? Работа нервная, начальство имеет в хвост и гриву. Стрессы бесконечные, сон в позе боевого коня – часто стоя.

Или в отпуск сходить?

В общем, надо что-то с этим делать. Определенно. И срочно!

Глава 8

Юля

– Мам, я в институт, – крикнула я в сторону кухни, выходя из своей комнаты, которую в моей семье было принято называть не иначе как Барахляндия.

Бо́льшую ее часть занимала моя работа: манекены, стол со швейной машинкой и разбросанные в творческом беспорядке мелочи, которые ни в коем случае нельзя было переставлять. Иначе я банально их не находила.

– Ты хоть спала? Или снова работала до утра? – грозно уточнила мамуля, выглядывая из кухни.

– Спала, мам, честно, – клятвенно пообещала я, прикладывая ладонь к груди.

– Юль…

– Знаю, знаю, шитье мое это хобби, нужно получить диплом с «нормальной», – я нарисовала пальцами кавычки в воздухе, – профессией, и потом заниматься чем хочу. Я все помню, мам.

– Доченька, мы договаривались, образование нужно получить, а диплом педагога всегда сможет тебя накормить…

– …а не эти наши дизайнеры. Да, мам, хорошо, мам, я побежала, а то на пару опоздаю, – последнюю фразу я кричала уже из прихожей.

Я никогда не мечтала быть педагогом. Детей я любила и прекрасно находила с ними общий язык, но делом своей жизни эту профессию я не представляла.

Я мечтала поступить на дизайнера одежды, но мама с папой были категорически против, считая, что это несерьезно. Вот врач, юрист, педагог или бухгалтер – да.

И я сдалась, выбрав из всех зол меньшее. Потому что с цифрами у меня были абьюзивные отношения – мой гуманитарный мозг наотрез отказывался воспринимать и обрабатывать все, что связано с умением хорошо считать.

Серьезным юристом я себя тоже не видела, крови боялась до ужаса и решила стать педагогом, на радость маме. Учеба давалась мне легко, но бо́льшую часть своего времени я посвящала любимому делу.

В пятницу мне поступил новый заказ на костюмы эльфов, и все выходные я провела в Барахляндии, придумывая и выкраивая оригинальные костюмы для заказчиц.

Работа спасала, потому что я так увлеклась, что два дня совершенно не думала о Римире.

Я вышла из квартиры и постучала в соседнюю – ту, где жил мой лучший друг Марк, который после пьянки с Римиром еще три дня приходил в себя и мучился от птичьей болезни «пе́репел».

Это Римиру все нипочем, он на второй день был почти как огурчик…

Марк был моим ровесником и нашим с Серафимой другом с самого детского сада. Мы сидели на соседних горшках, учились в одном классе и поступили в один университет, но на разные факультеты. Марк выбрал стать инженером.

– Ты на учебу сегодня идешь? – спросила я, когда друг открыл дверь и высунул нос наружу. – Ожил?

– Угу, заходи, одеваюсь.

– Тут подожду, давай скорее, а то опоздаем.

– Значит, прогуляем первую пару, ничего страшного, – легкомысленно махнул он рукой, но ускорился.

Спустя минуту Марк уже запирал дверь, и мы вместе отправились на автобусную остановку.

– Снова работала на выходных? – поправляя рюкзак на плече, спросил Марк по дороге.

– Да, у меня большой заказ, – важно ответила я, – и нужна твоя помощь.

– Снова стразы пришивать? – едва ли не в панике ахнул друг.

– Нет, мне заказали два женских костюма и один мужской. С девчонок я мерки сняла, а вот парень уехал на какие-то сборы спортивные. Я прикинула, у вас примерно один размер.

– Тогда помогу, – облегченно выдохнул Марк.

– Сегодня вечером заходи в гости, мама обещала пирог испечь.

– Тогда точно приду, – разулыбался друг, который мамины пироги всей душой уважал.

Я подхватила его под руку, и мы вместе дошли до автобусной остановки, а спустя тридцать минут прощались у крыльца родной альма-матер, разбредаясь каждый по своим парам.

То утро ничем не отличалось от остальных. Приключения начались, когда у меня, Марка и Серафимы закончились пары.

Я спешила домой, чтобы продолжить работу, но друзья перехватили меня у ворот.

– Юль, пойдем в кофейне посидим? – предложил Марк, пока я обнималась с Серафимой и еще двумя нашими приятельницами из параллельной группы.

– Я…

– Пойдем, – хмуро настояла Серафима.

– Что случилось? Римир? – напряглась я.

– Нет, мне за зачет «удовлетворительно» поставили, а Римир работал на выходных, не появлялся, – отчиталась она, внимательно отслеживая мою реакцию.

Я послала ей милую улыбку и кивнула:

– Хорошо, пойдемте прогуляемся.

– Кто такой Римир? – полюбопытствовала Танюшка, студентка из соседнего со мной потока.

– Брат Серафимы, – легко махнула я рукой.

– Симпатичный? – продолжала Таня, а я напряглась.

– На любителя, – сморщила я нос, – и характер вредный, нордический. Еще глуповат малость, ну, знаешь, он вместо института в армию пошел, его там считать только до двух научили, когда командир кричал «на первый-второй рассчитаться».

– Ладно, – согласилась Таня и подозрительно покосилась на меня.

Я же сделала лицо кирпичом и продолжала свой путь.

Мы, весело болтая, перешли через дорогу и вошли в обычную студенческую кофейню, которая по совместительству была и пекарней. Здесь продавали недорогие булочки и вполне съедобные пирожные.

Сделали заказ и уселись за столиком у окна, когда Серафиме позвонила ее мама. Подруга отошла в сторонку, чтобы поговорить, а к нам присоединились новые действующие лица – тот самый Сергей, который составлял список из ста кандидатур в его постели, и двое его друзей.

Стало многолюдно, шумно и весело.

Сергей как-то умудрился сесть рядом с подругой, но та не проявила особого интереса, и начинающий ловелас вдруг обратил свое внимание на мою весьма скромную персону.

Сергей снова как-то ловко пересел, подвинув своего приятеля, и со значением посмотрел на меня:

– Я Серый. А ты Юлька, да?

– Да, – на выдохе выпалила я, соображая, как мне от него отделаться, потому что занимать почетное место в его списке точно не собиралась.

И отодвинулась в сторонку.

Парень намеков не понимал – или делал вид, что не понимал. Возможно, прочитал в какой-то умной книге по пикапу, что если девушка говорит «нет», это значит «да, но потом», и продолжил меня злить:

– На кого учишься?

– На педагога, а ты?

– А знаешь, как будет «педагог» по-китайски? – заиграл он бровями.

– А ты знаешь, чем краевые швы отличаются от соединительных? – отбила я.

– Нет.

– Ну вот и не умничай! И мне голову не засоряй лишней информацией, – посоветовала я обалдевшему парню.

– И чем они отличаются? – продолжал Серега, явно решив, что сегодня его день.

– Ну, слушай… – радостно выдохнула я, прочитав длинную лекцию о видах швов, их использовании и как они ложатся на разные материалы.

Марк ржал, Серафима с гордостью косилась на меня, а Серега явно скис.

Краем глаза я успела заметить, как тихо встал из-за стола его друг, имя которого я не запомнила, но упрямо продолжала свою лекцию, ожидая, когда виновник торжества и составитель позорных списков последует его примеру.

Серега оказался парнем отважным и слушал с умным видом, пожирая мою скромную персону взглядом, говорящим много больше слов. И явно мысленно уже записывал меня в свой список под номером три.

Вряд ли имен там больше…

Наконец, вернулся его друг, но выглядел парень слегка удивленным и почему-то потирал плечо.

– Парни, пойдемте, – жестко потребовал он.

– Димон, хорошо сидим, – попытался воззвать его к порядку Серега.

– Я непонятно сказал? На выход! – рявкнул Димон. – Саня, ты тоже!

Последний представитель пикаперской тройки тоже не понял наезда, но на всякий случай встал.

– Серый, пошли, не видишь, девчонки не хотят знакомиться, – нервно продолжал Димон.

Его там в мужской комнате раздумий бабайка напугал? Иной причины так торопиться сбежать я не видела, хотя внутренне подталкивала троицу к выходу, ибо надоели.

– Ладно, пойдем, – протянул Серый, – Юлька, еще увидимся, да?

– Угу, – кисло согласилась я, – я тебе про шов встык еще не рассказала.

– Жду не дождусь, – промурлыкал Сергей, и троица быстро отчалила.

– Странные они, – резюмировал Марк.

– Наверное, нашли девчонок, которые не умеют шить, – засмеялась Серафима, отодвигая подальше пустую пластиковую тарелку. – И мы по домам, да?

– Да, пойдемте, мне еще работу работать, – согласилась я.

Мы расплатились по счету и вышли на улицу, встали на крыльце, чтобы попрощаться с Таней и Аленой, когда возле нас с юзом остановилась машина, а до зубной боли знакомый голос приказал:

– Дети Сатаны и их верный вассал, в машину, быстро!

– Римир? Ты что здесь делаешь? – развернулась к нему Серафима.

Глава 9

Юля

Римир со значением смотрел на нас через открытое пассажирское окно, Серафима возмущенно сопела рядом, Марк крохотными шажочками шел в отступление, ибо это он недавно выступал в роли анестезиолога для Мира. А я…

А я любовалась братом своей лучшей подруги. Тем, как солнечные зайчики играли в его черных волосах, как лучи солнца нежно ласкали его щеку, на его темно-карие глаза, в которых плескалось что-то похожее на ярость и растерянность одновременно.

А когда мы встретились взглядами и его зрачки на несколько секунд закрыли всю радужку, я, кажется, поплыла. Земля перестала крутиться вокруг солнца, шум стих, а в горле пересохло.

Да, я снова влюбилась. И снова в него! Говорят, снаряд дважды в одну воронку не падает, мой же словно два года специально выцеливал ту же мишень.

Поздно пить «Боржоми», бежать, прятаться и убеждать себя, что это не так. Так!

Боже, ну почему я не могла влюбиться в кого-то другого?..

Почему именно в Римира, который воспринимает меня как маленького ребенка, подругу его сестренки и просто как глупую девчонку?

Он был красив, как какой-нибудь древнегреческий воитель. Для меня он был эталоном красоты и мужественности. Эдаким недосягаемым божеством, которое вдруг спустилось с Олимпа и… рявкнуло:

– Я дважды должен повторять?

– Римир, мы на метро, – быстро отговорилась Серафима, – езжай, а то вон тот черный внедорожник тебя до смерти забибикает.

– Серафима, – пророкотал Римир ласково, но так, что спустя пять секунд мы втроем уже сидели в салоне его машины, даже забыв попрощаться с девчонками.

Соколов утопил педаль газа в пол, и машина рванула с места, а нас вдавило в сидения.

Мы с Марком, как птички, уселись на заднем, а Серафима гордо восседала впереди и снова практиковалась в умении убивать взглядом.

Впрочем, Римиру с высокой башни было плевать на ее взгляды. Он обратил все свое внимание на дорогу и в такт музыке скрипел зубами от ярости.

– Мир, ты почему злой такой? – допрашивала Серафима.

– Премировали озверином на службе, и ты все сразу выпил? – встряла я.

– И что ты здесь делаешь? – не унималась Сима.

Марк все это время деловито молчал, мимикрируя под обшивку сидений, и, кажется, молился, чтобы Римир не вспомнил, кто конкретно предложил в коньяк добавить забористый самогон.

– Мама просила тебя забрать, – непривычно спокойно и даже как-то лениво ответил ей брат.

Его тон не вязался с его поведением, и я напряглась.

– Как с маленькой, – надулась Серафима. – Вы с мамой думаете, что я сама не смогу до дома доехать?

– Ты задержалась, – сообщил ей Римир и покосился в зеркало заднего вида на скромную меня.

– Друзья пригласили в кофейню, не вижу ничего криминального, время три двадцать, – бурчала Серафима.

– Какие друзья? – мило спросил у нее Соколов, делая вид, что он белый и пушистый.

– Танюшка, Аленка и Марк. Потом Серега с друзьями к нам подсел, он в параллельной группе учится, – сдала нас подруга. – Все знакомые, Римир.

– Что за Серега? – продолжал Римир.

Казалось бы, ровно, но ситуация сильно смахивала на допрос.

– Говорю же: учимся мы вместе! – как для слабоумного, пояснила Серафима.

– Учится или к тебе в парни набивается? – в салоне стало на пару градусов холоднее.

– Римир, мне девятнадцать!

– И что? Все можно? – протянул Соколов. – Дел больше нет, да? Так я найду.

– Римир! – вспыхнула Серафима.

– С завтрашнего дня обе после института сразу по домам, ясно?

– В смысле «обе»? – вскинулась я. – Я-то при чем?

– При том! – отрезал Римир. – Что гуляете вы в основном парочкой. И обе… Три… Трое косячные. Похитили человека – отвечайте. Вы наказаны. С завтрашнего дня ты, рыжая, сухпаек готовишь мне на сутки. На сутки, Серафима, а не ведрами! А ты, клубничка, ей помогаешь! Вы все равно всегда и везде вместе. И чтоб каждый день разные блюда. И так месяц!

– А… – кажется, у нас с подругой дар речи пропал.

Интересно, а вот чисто теоретически: если мы втроем его повалим, то сможем хотя бы по одному разу стукнуть по глупой голове?

– А если нет, то я все папе расскажу и сам лично посажу вас за хулиганство. А рыжей отец еще за самогон по заднице всыплет. Все всё поняли? Никаких кофеен, отговорок и походов с одногруппниками! Серафима?

– Я поняла, – выдавила я, складывая руки на груди. – До него доходит долго, как до жирафа. Только что пришло осознание, да? Анестезии слишком много было? Стресс сказался, или… Мир, а ты с парашютом прыгал?

– Прыгал, – нахмурился он.

– А сколько раз он не раскрылся? Мне чтоб понять, насколько все запущено.

– Все, клубничка, я ж отбитый, нафига мне парашют? Без него интересней.

И весело мне подмигнул, еще и улыбнулся так, что у меня колени задрожали, но терпеть его самодурство я считала ниже своего достоинства, поэтому быстренько съязвила:

– То, что ты отбитый – это понятно, непонятно только, к какому доктору тебя везти лечиться в следующий раз. К травматологу, психиатру или сначала на МРТ, чтобы выявить патологии мозга, – с улыбкой выдала я.