Гримуар лиходеев

Предсмертный всхлип побеждённого заставил толпу умолкнуть, чтобы в мельчайших подробностях запомнить, каково это – умирать. Каково терять всякое желание жить, каково убивать. Многие из благополучных зрителей, сидящих на взятых в аренду подушках, медленно закрыли глаза, желая почувствовать колебания энергетического фона, означающие исход души и освобождение нового, не обременённого телом источника сил. Перед тем как человеческая энергия полностью рассредоточится по окружающей среде и растворится в пространстве, пройдут доли секунды, позволяющие осуществить её захват. Но не в этот раз. Сейчас, едва соперник фанатика, мускулистый мужик, закрыл глаза после долгого локтевого удушения, верховный поднялся на ноги и затянул знакомую всем здесь присутствующим молитву Моам Баалу:

– Важим боржии хие!

Фанатики в миг подскочили со скамеек и все как один устремили взоры к умершему.

– Якнош хатуи хиа, ан ямсатори куа! Амогооши иннок! Амогооши инноку! – Слюна брызгала из уродливого рта главного фанатика Фено. – Баал Моам. Баал Моам. Баал Моам инноку!

Замотанные в красные тряпки послушники Баала вторили говорящему, бормоча себе под нос молитву Кровавому богу. Немногие из присутствующих позволили себе скривиться из-за неприятного ощущения, будто в душу закрадывается гниль, готовая полностью пожрать сознание и сделать из разумного человека послушную марионетку. Оцепенение царило на арене и вне её.

И уж тем более мало кто ощущал слабую агонию, вызванную бесстыдным отъёмом жизненных сил всех присутствующих благодаря магическому заклинанию, пропетому на чужом моамбальском языке.

Дело в том, что никто попросту не понимал, что же в самом деле происходит, в то время как гнойные язвы верховного, вызванные страшнейшим недугом, медленно затягивались, перестав кровоточить. Однако впитанная верховным энергия оказалась недостаточной для того, чтобы крупные раны затянулись полностью и заросли молодым кожным покровом. Увы. Его тело превратилось в дырявое сито, с устрашающей скоростью пропускающее наружу жизненную энергию. Сила его души ослабевала, постепенно теряя контроль над телом, и он это чувствовал, отчего безмолвно бесился, ощущая, что неизбежный конец близок.

Но его жажда жизни была настолько высока, что он готов был на любые действия, лишь бы продлить своё существование, неважно какой ценой, окажись жертвой другой человек или даже десяток. Верховный представитель самого Моам Баала однажды воочию увидел своего бога, за что и поплатился. Ведь соприкосновение со столь злобной материей, витавшей в воздухе вокруг Кровавого бога, вызывало необратимый процесс, гниение души, называемое в простонародье проказой.

Мало кто знал, почему она возникала у того или иного. Дор Моам Баал стал одним из тех, кто ведал, но поделать с этим ничего не мог. По крайней мере, он был в этом искренне уверен.

Окончив подпитку жизненными силами через молитву, верховный вновь обратил свой взор к настырной наёмнице по имени Джинджер. Она интересовала его сверх меры, потому что ещё до начала, так сказать, удушения несчастного сделала охранный знак, закрывая свою душу от внешнего мира. Она словно знала, что произойдёт дальше, и этим интриговала ещё больше. Неужели она шпионка на службе полицейского участка? Или же…

– Джин, подойди, – прогудел на всю арену голос верховного.

Толпа расступилась, будто знала, о ком речь. Это нравилось моамбальцу больше всего. Все всех знали. И если вдруг появлялась странная неизвестная личность, то долго она здесь не задерживалась. Фанатики вызывали незнакомца на бой или же его обдирали как липку на тотализаторе, и невезучий спешил убраться подальше, позабыв об этом месте, как о страшном сне.

– Дор. – Джинджер приблизилась, встав прямо перед ним на первой ступеньке лестницы. – Что вы хотели?

Верховный скривился.

– Как продвигается убийство звезды?

– Своим ходом. – Опытная наёмница с сексуальной фигуркой, ныне спрятанной под плащом, сохранила лицо бесстрастным. – Я подбираю стратегию.

Сидящие на скамьях фанатики хмыкнули. Некоторые из них заиграли бугрящимися мышцами на плечах.

– Мочить его надо, застать врасплох, ножичком под рёбра, и готово, – прохрипел какой-то умник, сидящий на ступеньке арены.

– Ты! – Верховный указал пальцем в толпу. – Ты готов ткнуть его ножичком?

– Я? – Худощавый могильщик сплюнул под ноги. – Я – нет. Но моя нежить с радостью.

– Я тоже! – поднялся со своего места толстяк, хрустя костями. – Мои детки, – кивнул он стоящим за его спиной низеньким куклам, – смогут с ним справиться, но за определённый куш. – Выставив вперёд мясистую пятерню, он характерно потёр пальцы друг об друга в знакомом всем жесте «деньги за услугу».

Верховный скривился. Разговор принимал другой оборот, нежели ему хотелось.

– Я перекупила право убийства! – выкрикнула вдруг Джинджер, негодуя. – Эй ты или ты! Прежде чем добраться до Боула, вам придётся сразиться со мной!

Обернувшись спиной к верховному, она совершила одну из жестоких ошибок. Подставилась.

Недовольный фанатик вскочил с лавки и в одно мгновение применил удушающий захват на оказавшейся уязвимой наёмнице. Она не успела вытащить клинки и была вынуждена прохрипеть:

– Что за дела?

– Ты слишком много на себя берёшь, – милостиво пояснил Дор Моам Баал, сидя на троне. – Деньги взяла, а работу не делаешь. У меня складывается впечатление, что ты его покрываешь, или, что ещё хуже, в сговоре…

Поняв, куда ведёт верховный, фанатик сильнее стиснул горло наёмницы, заставляя её взвыть и остервенело вцепиться в запястья душителя.

– Полегче, – нехотя предостерёг воина Дор, – у меня на неё планы.

Фанатик послушно кивнул и ослабил хватку.

– Поверни её ко мне, – приказал главный моамбалец. А когда это произошло, ехидно добавил: – Предлагаю тебе, Джинджер, выбор. Или ты сама лично оплатишь услуги всех этих ребят, что хотят расправиться с одним мешающим нам детективом Роджеральдом Боулом, или же я прикажу моим чемпионам, чтобы тебя вызвали на бой. А когда твоя тушка свалится на пол, я сам найму их на устранение надоедливой мошки, которая нахально машет кулаками у нас под носом, не думая о последствиях. Вон беднягу Сто тридцатого этот ваш Боул пригнал в наши объятия, за что ему, конечно, спасибо.

Верховный кивнул на стоящую в сторонке толпу фанатиков низших рангов, где, сидя на полу, трясся новый будущий адепт, уже, считай, добровольно-принудительно принятый в ряды моамбальцев.

– Ну? Твой выбор?

– П-п-первое, – не сразу выжала из себя наёмница, изрядно хрипя. А когда её отпустили, то попыталась добавить условие: – Но претендентов я выберу сама.

– Нет уж! – Верховный снова повысил голос. Фанатики подскочили с мест, а Джина поспешила оправдаться:

– Но у меня не хватит денег оплатить всех желающих!

Поняв, что это не акт неподчинения, а скорее попытка сохранить свой кошелёк в относительной целости, Дор Моам Баал сменил гнев на милость, а заодно сплюнул на пол слюну с металлическим привкусом крови. Дёсны его снова стали кровоточить. Магия, впитанная во время молитвы Кровавому богу, быстро рассеялась, будто и не было ритуала поглощения энергии души умершего.

– Хорошо, – кивнул верховный, озвучивая мысль: – Согласен с тобой, платить всякому наперёд только за старания – несправедливо. Поэтому предлагаю тебе заплатить лишь первому, кто доберётся до Боула и убьёт его. А я выдам премию тому, кто приведёт его ко мне живым и относительно невредимым. Можно и покалеченным. Главное, чтобы он был в состоянии стоять на ногах и принять вызов одного из моих чемпионов. Всем ясно?

Люди из толпы закивали вразнобой, и только один из завсегдатаев осмелился проскрипеть прокуренным голосом:

– А что, если совместить премию Джин и вашу? Я имею в виду, что она заплатит тому, кто первым его схватит. А вы доплатите за то, что это мясо приведут к вам живым.

– А если его привести к вам в качестве куклы? – предложил лысый толстяк, уже вовсю представляя, сколько же денег заработает, когда сделает это.

– Разве я говорил о подобном? – недовольно фыркнул верховный. – Мне он нужен живым, но можно и мёртвым, если удастся его убить, конечно. И учтите, я не хочу засветить это место перед полицейскими, поэтому не приведите хвост. Всем ясно, к чему я веду?

– Да… – послышалось в толпе неуверенное. – Хорошо…

– Что ж, а теперь приступим к процедуре приёма нового послушника Кровавого бога. – Дор Моам Баал протянул руку в сторону, туда, где у стены сидел недавно пойманный несчастный беглец. – Иди сюда, будем испытывать твою судьбу на прочность.

Пользуясь тем, что к ней потеряли интерес, Джинджер поспешила покинуть арену, зарекаясь показываться на глаза моамбальцам. Иначе ей придётся решать, стоит ли переступить черту и стать убийцей, или же убраться подальше от Фено, Крайних земель и господина, от которого ей вряд ли удастся убежать. Она горько вздохнула, мысленно возвращаясь к воспоминаниям минувших дней, к тому времени, когда Даош поставил кровавую метку на её плече.

За спиной Джинджер раздался рёв и дикий визг. Девушка поёжилась, запрещая себе оборачиваться, но любопытство оказалось сильнее. Бросив себе за спину быстрый взгляд, она заметила, как два чемпиона удерживают сопротивляющегося грузчика в номерной форме, который, похоже, отказался вступать в братство, и потому его тащили на самодельную гильотину, установленную аккурат возле скамей фанатиков.

Она поспешила покинуть помещение, пока моамбальцы вновь не затянули свою молитву ради отъёма жизненных сил. Да, она знала, что происходит в момент чтения моамских текстов, потому что сама была лично знакома с их автором, основоположником кровавой магии, создателем гримуара лиходеев, кровавого гримуара.

– Пропусти! – крикнула она вышибале, стоящему в маленьком тамбуре, предваряющем зал арены. – Я хочу выйти.

Моамбалец криво усмехнулся и отступил в сторону, позволяя Джине потянуть за скрипучую ручку массивной ржавой двери.

Глава 10. Разбор полётов

Кабинет Зоры Ринч, глухой, без окон и с одной дверью, расположенной прямо напротив стола, был аскетично обставлен самым необходимым по мнению хозяйки. Два стула по правую и левую сторону от массивного прямоугольного стола криво отодвинуты от столешницы, истёртой временем. Чёрная круглая кружка с коричневым налётом от чая и кофе, как и положено, стояла по правую руку от задумчивой суровой начальницы, восседающей в кожаном качающемся кресле. Взгляд её был прикован к собственным пальцам, сомкнутым в замок на животе. Подбородок опущен, собирая на шее некрасивые кожные складочки. Но подполковнице было не до красоты. Её лицо с массивными чертами хмурилось, лоб испещрило множество морщин, а волосы, казалось, ещё сильнее торчали из изначально строгой причёски.

Боулу вдруг подумалось, что Сорок седьмому участку грозит серьёзная опасность, поскольку ранее, сколько себя помнил, он не видел Зору такой растрёпанной и сердитой одновременно. И это не укладывалось ни в какие рамки понимания происходящего.

Взгляд детектива привычно скользнул по обстановке в комнате. Скорая на расправу подполковник полиции Аттийской империи верила в символизм всего сущего и именно поэтому ни при каких обстоятельствах не позволяла никому касаться её личных предметов, стоящих на столе.

Криво расположенная табличка с надписью «Зора Ринч» заставляла всякого вошедшего хмуриться и прятать руки за спиной, будто умоляя подвинуть её ближе к центру. Казалось, правый бок таблички, выступавший за край стола, вот-вот перевесит и заставит треугольную деревяшку свалиться на пол. Но так казалось только поначалу, потому что в таком состоянии табличка стояла уже два года. Сама Ринч не комментировала причину. Она лишь иногда задумчиво смотрела в её сторону, особенно когда принимала какое-то немаловажное решение, способное лишить её карьеры в Сорок седьмом полицейском участке, а заодно и всех подчинённых.

Ещё одним примечательным местом преткновения был чайный столик с одной массивной ножкой в центре, по левую сторону от двери в тёмном углу. Вот только стояли на нём не чайные сервизы, не булочки, баранки и печенья. Не было в этом кабинете ни конфетницы, ни даже вазочки, заполненной кусочками сахара. Зора терпеть не могла сладкое и сладкоежек. На столешнице чайного столика был выстроен карточный домик, положение которого не менялось уже два года, как могло показаться изначально. Но это было не так. Каждый квартал в нём будто происходили невидимые взору метаморфозы. Какие именно, Роджеральду было не понять. Его зоркий взгляд каждый раз давал сбой, как бы он ни старался запомнить схему построения карт и толщину колоды, лежащей рядом.

– Ты опоздал, – задумчиво бросила Зора, не поднимая головы. Однако кресло под ней скрипнуло и слегка качнулось, позволяя понять, что она вернулась в комнату из крайней задумчивости.

Боул, привычный к подобным упрёкам, и бровью не повёл. Стиснул сильнее листы отчёта, которые подготовил Мэт, и шагнул по направлению к гостевым стульям. Однако, подойдя ближе, садиться не спешил. Протянул бумаги и отдал честь. А уже после этого ответил:

– Устраивал планёрку новой сотруднице, протеже мистера Плёссинга.

Зора хмыкнула.

– Впору сказать – твоей протеже, потому что изначально это ты прибыл в фенострат и напросился на дополнительный контроль со стороны профессора Плёссинга.

– Так Вианон прибыла, чтобы следить за нами? – задался вопросом Роджеральд.

– Это я у тебя хотела бы спросить, – грубо ответила Зора.

Подняв строгий взгляд на подчинённого, она медленно поднялась из кресла, со скрипом отодвинула его к стене и с громким хрустом расправила затёкшую спину. Массивные мышцы плеч подполковницы Ринч заставили ткань её формы натянуться на груди, а пуговицы скрипнуть в петличках.

Немного помолчав, Боул поспешил оправдаться, понимая, что своим импульсивным поступком только создал новую проблему участку:

– Не думаю, что это так.

– Почему?

– У неё свой интерес быть здесь, – серьёзно признался Боул. А в ответ на немой вопрос начальницы ответил прямо: – Она хочет получить доступ к телу старика, которое мы нашли на недавно раскопанном капище.

– Кукла, которая ищет труп старика многолетней давности… Это подозрительно.

– Так и есть.

– Что о ней известно?

Громко вздохнув, Боул набрал воздуха в грудь и принялся отчитываться:

– Она падчерица мистера Плёссинга, её мать, предположительно, Гризельда Плёссинг…

– Как ты сказал?! – рыкнула Зора. – Гризельда Анабель Плёссинг? – Зычный голос подполковницы разнёсся по комнате настоящим эхом.

– По всей видимости, так и есть.

Справившись с секундным помутнением рассудка и промелькнувшим перед глазами животным страхом, начальница пришла в себя и спокойно произнесла:

– Неужели ты забыл историю Фено?

Боул призадумался. После исчезновения Джинджер он методично вытравливал все воспоминания касательно этого города, за что и поплатился, когда вернулся из долгой «командировки» к Крайним землям, поскольку его отсутствие знаний в некоторых областях, привычных для коренных жителей Фено, мешало вести расследования.

Недовольно фыркнув, Зора опустилась в кресло и, как школьнику, разжевала:

– Филипп Даош Фено, основатель города, исчез около тринадцати лет назад. После него бразды правления приняла Гризельда Анабель Фено, смекаешь?

– Даош Фено – первый муж Гризельды Анабель, – кивнул Боул.

Зора внутренне подметила, что с Роджеральдом по-прежнему можно иметь дело, и не всё потеряно, как об этом утверждали многие коллеги, строча доносы.

Выдохнув, подполковница строго продолжила:

– С виду милая, улыбчивая женщина, профессор ФУПА, была практикующей кукольницей и доктором алхимии. Именно она переместила университет в фенострат, чтобы совмещать сразу несколько дел одновременно. Она хотела и управлять городом, и преподавать студентам. Но, видимо, долго в таком бешеном ритме не протянула. После непродолжительного романа со своим коллегой, Эдвином Груетом Плёссингом, повторно вышла замуж, самолично подписав себе развод с Филиппом, будучи высшей инстанцией административной власти в городе. После чего сложила все полномочия и передала бразды правления Фено своему новому мужу. Ещё спустя год она тоже исчезла.

– Скорее всего, она отправилась в Асторис заниматься здоровьем своей дочери, Вианон.

– Так вот, – продолжила Зора, несмотря на слова подчинённого. – Никому доподлинно не было известно, что у неё имелась дочь. Как ты её назвал? Вианон?

– Да, и Плёссинг признал в ней падчерицу, я присутствовал при их разговоре лично. А сама Вианон сообщила мне, что её мама, Гризельда, пожертвовала собственными пальцами, когда перемещала её душу в сосуд куклы.

– Интересно… – Ринч нахмурилась, покачиваясь в кресле. Мотнув головой, она задумчиво потянулась к табличке и впервые в присутствии Боула сдвинула её чуть дальше к краю.

– И что ещё интересного поведала тебе первая кукла нашего участка? – С этими словами начальница откинулась на спинку кресла и пристально уставилась на Боула, будто с нетерпением ждала его ответа.

– Что в ней сидит память чужой души, и поэтому ищет тело некоего старика, чтобы понять, зачем она рисует странные пиктограммы на стенах, когда впадает в беспамятство.

– Уже известно, кому принадлежит тело?

– Дело об осмотре капища попало в руки Фелза.

Зора склонилась вбок и смачно сплюнула на пол, не обращая внимания на присутствие Боула.

– Я отстранила Феллоуза из-за сегодняшних показаний Мэта и Вианон, поэтому, считай, дело подвисло. А передать кому-то из оставшихся двух экспертов я не могу, там тоже важное расследование. Ах, чёрт!

– Мне кажется, Вианон смогла бы…

– Нельзя подпускать её к телу! – гаркнула начальница Сорок седьмого участка. – Мы не можем доверять кукле, тебе ясно? Кто знает, что она натворит, преследуя какую-то свою цель? Тем более что все дела семейки Фено так или иначе связаны с массовыми человеческими жертвами.

А вот это было новостью для Роджеральда. Ведь Нона прямо призналась ему, что не убивала людей для подпитки энергией собственной души, заключённой в сосуд и фарфоровое тельце куклы. Но эти соображения он оставил при себе, чтобы не прослыть перед Зорой простачком, верящим всему, о чём говорят. Да он и не верил, просто отложил проверку слов Ноны на потом.

– Мне проследить за ней?

– Ага, проследить… – вздохнула Зора. – Она уже исчезла, переместилась из твоего кабинета, используя силу гримуара. Узнать бы, какого именно…

Будто отвлёкшись, начальница посмотрела сквозь Боула в угол, в сторону карточного домика, и до слуха детектива тотчас донёсся тихий звук, будто десятки картонных карт тихонько скрипели, перемещаясь по деревянной столешнице. Но повернуть голову он не успел. Начальница поспешила отвлечь подчинённого вопросом:

– Что с теми трупами за сегодня, по которым ты хотел мне отчитаться?

– Трупами? – Боул постарался не подать виду, что удивлён. Помнится, он ещё не успел доложить о второй пострадавшей. Это его и насторожило.

– Да, первая сбитая, вторая в подворотне.

Заметив молчание коллеги, подполковница усмехнулась.

– А ты думал, что раскрыл информацию о втором трупе только кукле?

Роджеральд нахмурился, чувствуя нестыковку. И один вывод явно напрашивался – их с Вианон подслушивали. Стояли под дверью?

Но тем не менее субординация обязывала ответить прямо.

– Когда я преследовал, предположительно, водителя «Ригги», который сбил первую жертву, то был вынужден вернуться ни с чем, потому что беглец успел добраться до района братства Моам Баала. И когда я его настигал, то нос к носу столкнулся с фанатиками в одной из подворотен известной нам улицы в Тридцатом районе.

Пока Боул отвечал, Зора нетерпеливо постукивала пальцем по столешнице и молчала. Но тут она не стерпела.

– Ты в своём уме?!

Детектив скривился и не ответил, а подполковница разжевала:

– Ты, считай, своим преследованием заставил свидетеля тире предположительно подозреваемого отправиться к работорговцам? Хотел он того или нет, но теперь-то точно станет фанатиком или будет отправлен за кордон. А может, его разберут по частям на эксперименты для чёрного рынка.

Боул нехотя кивнул.

– Смею заметить, это не я вёл его на улицу фанатиков. По-вашему, мне нужно было его отпустить?

– Нет, – раздражённо махнула рукой Зора. – Не слушай меня, продолжай.

Сбавив обороты, она внимала дальше.

– Я был вынужден отступить, пока меня самого не замели. Их было минимум тридцать, если не сорок. И среди них был Дор.

Ринч повторно перегнулась через перила кресла и сплюнула на пол.

– Когда же он уже сгниёт окончательно?

Боул невольно заметил, что сегодня начальница более разговорчива, чем обычно. Возможно, сказывалось нервное состояние, в котором она пребывала последние несколько часов. Поняв мысли подчинённого, прочитанные по взгляду, подполковница зло уставилась на Роджеральда и недовольно фыркнула:

– Не смотри на меня так, Джери. Меня вызывают на ковёр в фенострат из-за недавно произошедшего искусственного затмения. Дорожное управление ломится от пострадавших, по всему городу десятки жертв, морги штурмуют недовольные родственники, которые хотят похоронить своих близких без долгой очереди на вскрытие, а тут ещё ты со своей куклой привлекаешь лишнее внимание. – Под конец начальница перешла на крик: – Уму непостижимо! Боул! Пока в городе творилась вакханалия, ты преспокойно дрых в приёмной профессора Эдвина, а за десять минут до этого толкал ему пламенную речь, как мы, полицейские, охраняем его студентов-птенчиков, чтобы их никто не обижал!

Вот теперь детективу стало абсолютно ясно – идея Лоуби с независимым экспертом не только вышла ему боком, но и грозилась вылезти через задний проход неприятнейшим геморроем, чтобы затем уже сильно-сильно стукнуть его в лоб и помочь мозгам встать на место.

– Я понял свою ошибку, – сконфуженно произнёс Джери, но начальница продолжала наступать:

– С одним всё-таки могу тебя поздравить. Ты добился своего! Мне действительно пришлось отстранить Фелза, а заодно поручить одному из наших лучших спецов, из числа которых ты, кстати, выбыл, расследовать историю с картотекой волос по старому делу. Почему не тебе, спросишь? – Вытянув вперёд руку, украшенную на запястье розовым родимым пятном, Зора начала загибать пальцы: – Потому что здесь возможен конфликт интересов – это раз. Два – у тебя вон целая доска украшена фотокарточками пропавших людей. Впору назвать твой кабинет свалкой нераскрытых дел.

Ну, тут Роджеральд молчать не стал.

– При всём уважении, – тихонько начал он, гордо подняв голову, – я сам взял эти дела, зная, что они безнадёжны.

– А ещё потому, что исчезновение этих людей схоже с исчезновением твоей второй жены. Скажи мне честно, ты ещё тешишь себя надеждой найти эту пота…

Начальница вовремя оборвала себя.

– Пота?.. – переспросил детектив, недоумевая. Неужели строгая и справедливая Зора хотела назвать его вторую жену потаскухой или же имела в виду другое слово?

– Ничего. – Она вновь махнула рукой. Но Боул не отстал, потому что понял – он был прав.

Злость вмиг возобладала над здравым смыслом, и он схватил табличку, а заодно сделал то, что давно хотел. Замахнулся и запустил её в угол, прямо в тот назойливый карточный домик, который не давал ему покоя ночами вместе со старыми кошмарами.

– Что вам известно об исчезновении Джины?! – взбесился детектив. Но ненадолго. Ибо вместо характерного звука падения карт на столешницу или же стука деревянной таблички о стену услышал лишь чавкающий звук.

Прозрачный магический барьер заставил метательный снаряд зависнуть в воздухе и завязнуть, как в клею. Но не это поразило Боула больше всего. Нет, он неожиданно переменил гнев на изумление, ведь подобная магия барьеров была запрещена везде, кроме Асториса.

– Что это? – удивился он вслух. А когда ответа не последовало, обернулся к молчаливой начальнице.

«Неужели она из лиходеев? Тех, кого я сторожил, работая надзирателем? Одна из тех, кого я долго и упорно сажал в тюрьмы, чтобы потом охранять от кочевников-лангуджи?»

– Это… – цыкнула Зора, поднимаясь с кресла, – это, дорогой мой Боул, конфискат, о котором ты благополучно забыл. Что? Удивлён, да?

Подойдя ближе, Зора поравнялась с подчинённым, сверля его в ответ таким же убийственным взглядом, как и он ранее.

– Бить в лицо не буду, – криво усмехнулась подполковница. – Хотя, наверное, стоило бы наказать. Могла бы устроить взбучку за нарушение субординации, и никто бы меня не осудил. Но вместо этого я отвечу за «потаскуху». Не хотела тебя расстраивать, но это чистая правда. Твоя Джинджер сбежала от тебя, Боул, в теневой мир. Недавно мои информаторы видели её в старых канализациях Фено, прямо под городом. Но, прежде чем давать тебе такую информацию, я бы очень хотела узнать, куда она уезжала и почему недавно вернулась, а главное, на чьей стороне ты?